На этом небе места нет для нас

- Павел, - МакКой отстраняет его мягко. – Что ты надумал? Чехов непонимающе смотрит на него широко раскрытыми глазами. - Целую тебя. - Я заметил. Мальчик пришел к нему под конец смены и, проигнорировав вопросы доктора, полез целоваться. Такого расклада Леонард никак не ожидал. - Сколько ты выпил? - Немного. Да, много такому и не надо. Для храбрости, значит. Доктор держит руки на его плечах и заглядывает ему в глаза. - Мне, безусловно, приятно твое внимание, но, Павел, давай начнем хотя бы с того, что я старше… - МакКой говорит много, тщательно выбирая слова, потому что не хочет задеть трогательное юношеское чувство. Чехов кивает на каждое слово, и доктор не замечает подвоха. Павел внезапно вновь прижимается к нему, жадно впиваясь в рот, отстраняется, только чтобы скользнуть губами по подбородку, по шее. - Ты же хочешь, я знаю, - жарко шепчет юноша, трется о мужчину, и на мгновенье МакКой забывается, перехватывает инициативу, возвращая глубокий томный поцелуй, но безумие длится недолго. Он пытается отстраниться, но Чехов напорист, а алкоголь придает ему силы. Павел тянет руку вниз, пытается ласкать доктора сквозь брюки. - Прекрати, - МакКой отталкивает его. – Я сказал нет, между нами ничего не может быть. - Совсем ничего? – у Чехова осоловелый безумный взгляд. Он тяжело дышит, взмокший, у него растрепанные волосы и припухшие красные губы. И он совсем не привычный мальчик. Горячий, возбужденный. - Чехов, ты пьян, - МакКой не знает, что еще сказать, какие привести еще доводы. - Я не отрицаю. И это ничего не меняет. Я не решился бы иначе. Смелость хлещет через край, выливаясь наружу. Чехов неопределенно ведет рукой и пьяно качает головой. - У меня нет больше сил ходить за тобой хвостом. Ничего не выйдет ведь, да? Ты же вбил себе в голову, что не можешь любить. А мне уже все равно, понимаешь. Я тебя уже все равно люб-лю, - он растягивает последнее слово. У него заплетается язык и, кажется, что он вот-вот сорвется на слезы. Но доктор опять не угадывает - энсин не плачет. - Павел, - пытается он, но Чехов кусает его губы, ныряет языком в рот, исследуя. Всплывает обратно и выговаривает: - Только секс, доктор. Не поверю, что и этого ты не хочешь. Он сползает на колени, поднимая взгляд. И МакКой грубо тянет его вверх за плечи, понимая, что он задумал. - Не хочешь, - цедит Павел. – Тебе даже это от меня не нужно. У него в глазах такая тоска, что сил просто нет. И МакКой сдается. Прижимает юношу к стене и целует его почти грубо, потому что Чехов явно не настроен на ласку. Он возбужден уже слишком сильно и стонет от каждого прикосновения. МакКой кусает его шею, раздвигая ноги коленом, и мальчишка трется об него. Много энсину явно не надо. Ладонь доктора сжимается на возбужденном члене Чехова, и тот охает, толкаясь в руку. - Тише, - просит доктор, Павел слишком громкий, и приходится целовать его, чтобы заглушить всхлипы. Мальчик кончает с горячечным стоном, хватая ртом воздух, и какое-то время МакКой вынужден удерживать его на ногах. - Иди спать, - Леонард поглаживает его по голове. Утыкаясь носом в шею доктора, Павел шепчет «спасибо». - Я не смогу дать тебе большего, - решается сказать доктор. - Я знаю, - смиренно отвечает энсин. *** Кирк врывается в каюту МакКоя ранним утром, без стука, привычно разрушая тишину и спокойствие вокруг себя. Доктор как раз пытается позавтракать горьким кофе и булочкой, потому что желания идти в столовую нет. Влетевший в каюту капитан никак не способствует пищеварению. - Ты совсем охуел? – на Кирке лица нет. - Джим, - спокойно отвечает Боунс, поднимаясь в желании осмотреть капитана, - что тебе приснилось? Кирк закрывает глаза и выдыхает в попытках успокоиться, очевидно, понимая, что доктор не располагает тем количеством информации, которой располагает он. Он позволяет Леонарду шутливо измерить себе пульс, шепотом считает до десяти и тихо произносит: - Боунс… Ты спал с ним? - С кем? – МакКой сосредоточен на состоянии капитана и не вдумывается в вопрос. - С Чеховым. Пол уходит из-под ног, но Леонард все же спрашивает: - С чего ты взял? - Он сообщил мне об этом официально. Это обвинение в сексуальных домогательствах. Ты понимаешь, чем тебе это грозит? МакКой оседает на кровать. Он понимает, чем это грозит. И понимает, что виноват сам. Но мысли об ошибке или о трибунале - практически ничто в этот момент. Представить себе Павла, способным на такое - невозможно. Зачем? Почему он это сделал? И тут голову пронизывает спасительная мысль. Может быть, это такая странная жестокая шутка Кирка? Точно! - Это не шутка, к сожалению. Или Кирк читает его мысли, или он произнес это вслух. - Скажи, что ты не спал с ним? – голос Джима звучит умоляюще, хотя они оба понимают, что отрицательного ответа на этот вопрос не будет. - Я был с ним. Кирк жмет кнопку интеркома. - Спок, ты там нужен. - Джим, ты охренел? Еще этого моралиста нам не хватало! - Он все равно узнает, Боунс. Все узнают. *** МакКой впервые в жизни не язвит, не лезет с вопросами, не делает ничего. Он сидит на кровати, подобрав под себя ноги, будто готовится к медитации. Но и без погружения в себя, у него перед глазами стоит образ - кудрявый энсин, солнечный улыбчивый мальчишка… Леонарду хочется тряхнуть его за плечи, узнать «почему»… Но Кирк запретил к нему приближаться. - Доктор, что точно Вы делали? – Спок устроился за столом, выпрямив спину. Ему не хватает старого судейского парика и молоточка, чтобы забить гвоздь в гроб МакКоя. - Иди ты! – огрызается доктор. - Боунс! Кирк ходит по каюте из угла в угол, размахивая руками, даже когда не говорит. Будто общается с невидимым собеседником. Он злится на Чехова, на МакКоя, на Спока, на себя. Поверить в то, что такое случилось на Его корабле с Его лучшим другом он просто не может. - Я прижал его к стене и отдрочил! Я не трахал его, если это тебя волнует, - Леонарду кажется, что чем жестче будут ответы, тем скорее Спок отстанет. - Волновать это должно Вас, - невозмутимо отвечает вулканец. - Я прошу Вас быть последовательным. - Он полез целоваться, я попытался объяснить, что это неправильно. Но он был непоколебим. Я сказал, что между нами ничего не может быть. А он… он сказал, что это лишь секс и... - Блядь! И ты не мог сдержаться?! – Кирк практически в бешенстве. - Джим, ты сам-то часто сдерживаешься? – на удивление, сам МакКой относительно спокоен. - Несовершеннолетних мальчиков я не трогал! - Правильно, у тебя для этого есть объект поинтереснее. - Наши взаимоотношения с капитаном не касаются дела, - выдержанно отвечает Спок, так что Кирк, кажется, еще больше заводится. – По Уставу мы обязаны провести внутреннее расследование, - продолжает Спок. - Если оно не принесет результатов, дело отправляется выше. А это уже федеральный трибунал. - Джим, - выдыхает МакКой, - давай я подам в отставку сам и все. Тебе ни к чему скандал. - Мне кажется, сначала надо понять, для чего он это сделал, - предложение доктора внезапно отрезвляет Кирка, приглушая гнев. - Он когда-нибудь уже приходил к тебе? - Когда-нибудь? – хмыкает доктор. - Он из лазарета не вылезал. МакКой помнит почти каждый визит энсина. Каждое «доброе утро» и «вам просили передать». Почти каждую улыбку. И каждое случайное прикосновение. Сколько все это длилось? Полгода? Год? Сколько мальчишка терпел и ждал, прежде чем решился. И почему МакКой не смог сдержаться, как мог все это время… *** Слушание закрытое, но, конечно, весь экипаж давно в курсе. Половина считает энсина жертвой, половина - предателем. МакКой надеется, что они хотя бы не делают ставок... Все присяжные для Леонарда как свои пять пальцев. Но он понимает, что изменить ничего нельзя, будь даже каждый из них ему отцом родным. Он виноват в том, в чем его обвиняют. - Доктор, - Спок перехватывает его на пороге зала, где будет проводиться слушание. - Вы должны понимать. Мы полностью на вашей стороне… - Знаю, Спок… - Вы не дослушали. Мы на вашей стороне, но на благоприятный исход рассчитывать не приходится. И это МакКой тоже знает. Это странный трибунал. Чехов появляется в зале в полнейшей тишине. Он не поднимает взгляд ни на кого, кроме доктора. Он слишком бледный и осунулся с тех пор, как МакКой видел его последний раз. Павел смотрит на него открыто. И МакКой пытается прочесть в его взгляде ответ на свой немой вопрос. Бесполезно. Леонард чувствует, как у Кирка перехватывает горло, когда он пытается спросить что-то. Но Чехов не дает ему этого сделать. - Я снимаю обвинения, - заявляет он. *** Кто-то возмущается, что такие дела так просто не закрывают, и МакКою просто повезло, что капитан его лучший друг. Кто-то обвиняет Чехова в попытках, к счастью, провалившихся, очернить славное имя корабельного врача. Кирк не пытается пресекать слухи и домыслы – чем быстрее люди выговорятся, тем скорее перейдут на другие темы. Но он в приказном порядке запрещает доктору приближаться к Паше. И Боунс не намерен ослушаться. Однако незаданный вопрос терзает его, как стая голодных псов после долгой зимы. Поэтому он ходит по коридорам в надежде случайно наткнуться на энсина. Это происходит как-то утром, когда они оба спешат к началу своих смен. Чехов останавливается рядом с ним и какое время ожидает. Но Леонард молчит. - Прости, - выговаривает Павел. - Почему?- наконец, доктор выпускает из клетки вопрос. – Ты же сам… - Я хотел, чтобы ты ненавидел меня, если не можешь полюбить. Паша прикрывает глаза, качая головой. И в этом жесте приговор собственной глупости. Сейчас он такой привычный. Кажется, будто и не было ничего. Будто все это им обоим приснилось. - Я думал, что капитан ограничится взысканием, - продолжает юноша, - что ты разозлишься, набьешь мне морду. И мы никогда больше не будем разговаривать. Я не думал, что все будет так серьезно… - Я не ненавижу тебя, – перебивает МакКой. – Даже там, в зале, не испытывал этого. Я просто не мог понять причину. В его душе облегчение от полученного ответа и от того, что в целом все это все-таки закончилось не так уж плохо. - Зато теперь меня ненавидят все остальные, – улыбка Павла обреченная с оттенком горечи полыни.- Извините, доктор, мне надо идти. Леонард провожает его взглядом. «Не так уж плохо» затыкается куда-то внутрь. Ему все равно, как смотрят на него те, кто всерьез решил, что он растлил мальчишку. Ему вообще все равно, как на него смотрят. Но каковы последствия истории для самого Чехова? Для наивного светлого мальчика, который вдруг так неожиданно «дерзко и подло» - именно такое определение бродит по кораблю - подставил старшего офицера... Оба преступники и оба жертвы. *** Леонард не следит за временем. Проходит неделя или две с момента этого разговора. Он больше не стремится встретить Чехова специально и случайно тоже не встречает. Им обоим нужно время, думает он. Им и всему экипажу, чтобы история забылась. - Джим, - придав голосу привычную интонацию, он вызывает капитана. - Чехов на плановый осмотр не явился. Я помню твой приказ. Но все же лазарет ему необходимо посетить. Тут достаточно свидетелей… - Боунс, - Кирк говорит тоном, после которого обычно не звучит ничего хорошего, - он перевелся на Челленджер. - Ты не сказал… – МакКой почти не слышит сам себя. Голос сухой, словно пересушенная на ветру одежда. В горле неприятно покалывает. - Я испугался, что ты кинешься за ним, - честно отвечает Джим. - Ты не мог остановить его? - После того, что произошло… с ним даже Сулу не разговаривал. Ему надо туда, где он сможет начать заново, Боунс. - Да. Леонард больше ни разу не спрашивает о Чехове. У мальчика появился отличный шанс начать новую жизнь – думает он. И Кирк не сообщает ему, что энсин Чехов Павел Андреевич на Челленжере практически сразу проявил себя великолепным стратегом, помог спасти весь экипаж в стычке с клингонами и получил звание лейтенанта. Посмертно.