Поведай мне о своих грехах

Вэй Усянь медленно делает последнюю затяжку, впуская едкий дым в свои легкие. Он сидит на лавке, рассматривая большой собор перед ним. Из него выходит пожилая женщина, которая тяжело опирается на свою трость и еле передвигает ногами, а парень, вероятно подросток, с блестящими от волнения глазами, и поджатыми губами, подает ей руку, чтобы она не упала со ступенек. Усянь только качает головой и достает телефон из кармана. Человек, которого он ждет, уже явно опаздывает. Но ничего, он подождет, ведь более важных дел на сегодня у него все равно нет. За первой сигаретой идет следующая, а потом еще одна, когда он наконец слышит шаги позади себя. – Прошу прощения, господин Вэй, я непозволительно опоздал сегодня. Молодой мужчина обходит лавку и останавливается напротив него, мягко улыбаясь. Вэй Усянь подымает на него взгляд и сразу хочет опустить глаза снова, так как мужчина стоит напротив солнца, и создается впечатление, будто он небожитель, от которого ореолом исходит свет. Но он этого не делает, лишь улыбается ему в ответ, снова смотрит на время, а затем убирает телефон обратно в карман своего черного пальто. – Ничего страшного, Лань Сичэнь, – отмахивается он, вставая со своего места. Сичэнь молча указывает приглашающим жестом в сторону, и Усянь, театрально поклонившись, проходит мимо него. Они молча идут по небольшой аллее, иногда разговаривая о всяких мелочах. Лань Сичэнь спрашивает о затянувшейся в два года поездке, и Усянь лишь тяжело вздыхает. Ему не хочется думать о времени, проведенном в постоянных переездах из города в город; мелких подработках, после которых он приходил домой, не чувствуя ног; одиночестве, которое он успел испытать в полной мере. Глупо отрицать, что Вэй Усянь просто сбежал два года назад, после того как его приемные родители погибли в автокатастрофе. Он всегда любил свободу, он жил и дышал ею, и поэтому поступил так опроменчиво, бросив свою семью и друзей. – Кто-нибудь еще знает о твоем возвращении? – спрашивает Сичэнь, даже не глядя на него. Вэй Усянь молчит. Он еще не связывался ни с кем из своей, казалось бы, прошлой жизни. – Честно говоря, ты первый, кто узнал об этом, – невесело говорит Усянь. – О, – Лань Сичэнь, кажется, слегка удивлен, – что ж, не могу сказать, что я не рад этому. Они подходят к приюту, в котором когда-то жил сам Вэй Усянь. Останавливаются недалеко от входа, и он осматривает здание. Усянь замечает, что ничего не изменилось за время его отсутствия. – Ванцзи присматривал за ним, пока тебя не было, – констатирует факт Сичэнь, так же осматривая серое здание. До Вэй Усяня доходит смысл сказанного, и он печально улыбается, вероятно, вспомнив старого знакомого. – Я понял. И уже у самой двери, когда Вэй Ин тянется к ручке, чтобы открыть ее и войти, Сичэнь останавливает его, хватая за запястье. – Могу я сказать ему о том, что ты вернулся в город? Вэй Усянь поворачивает голову в его сторону, раздумывая лишь мгновение. – Не стоит. Он отдергивает руку, но мужчина даже не собирается его отпускать. – Ты должен сказать ему, Вэй Усянь. – Зачем? И Сичэню нечего на это ответить. Он просто просит его еще раз, и Вэй Ину приходится нехотя согласиться. Он и сам понимает, что должен поблагодарить Лань Ванцзи, но ему отчаянно не хочется видеться с ним. Они даже не были приятелями. В основном они пересекались, когда Усянь приходил к Лань Сичэню. Лань Ванцзи никак не хотел идти на контакт, как бы парень не старался. Позже, Вэй Усяню стало некогда, а потом случилось то, что случилось. Все становится на свои места, когда Вэй Усянь видит А-Юаня. Они счастливо улыбаются друг другу, долго обнимаются, и Вэй Ину кажется, что он может расплакаться в маленькое плечо. Лань Сичэнь молча наблюдает за ними со стороны, не в силах прервать их воссоединение. Он знает, что до того, как Усянь уехал, он всячески помогал этому детскому дому. Знает, что он привязался к мальчику, который слишком рано потерял свою семью. И так же он знает, что ему было горько оставлять этого мальчика одного. Он пытался сам приходить к нему, но времени катастрофически не хватало, а потом понял, что это и не нужно. Почти каждый день мальчика навещал его брат. Они проводят в приюте весь день, и Сичэнь не против. Это то, ради чего Вэй Усянь связался с ним. Он наблюдает за этой парочкой, не в состоянии сдержать улыбку. Вэй Усянь все же приходит в церковь через неделю. Заходит в собор, зажигает пару свечей. Собор большой, старый, безумно красивый внутри. Но он чувствует себя здесь неуютно и странно, его не должно быть здесь. Он никогда не ходил в церковь. И его бы здесь не было, только вот Лань Ванцзи, как и его брат, священнослужитель. Вэй Ину хочется посмотреть на него. Он помнит, как красив Лань Ванцзи. Высокий, с бледной кожей и длинными черными волосами. Лицо, словно выточенное из камня. Ему наверняка идут черные облачения священнослужителя, под которыми скрывается хорошо сложенное тело. Вэй Усянь усмехается своим мыслям. Когда он все же видит Лань Ванцзи, то не может сдержать судорожного вздоха. Ему, бесспорно, шли эти одежды и белый воротник на шее, который особенно выделялся. Вэй Ин невольно облизывает губы. Священник тоже смотрит на него. На пару секунд кажется, будто на его лице проскальзывает удивление, но он быстро берет себя под контроль. Вэй Ин собирается подойти к нему, но тот уходит в сторону исповедальни. Что ж, Усянь принимает негласные правила и идет следом. Деревянная кабинка не то, чтобы удобная, но места здесь достаточно. Он смотрит на тонкую деревянную перегородку, через которую сидит священник. Он не видит его, ведь в кабинке есть только небольшая щель в середине, да и через нее слабо можно что-либо разглядеть из-за темной сетки. Вэй Ин тихо кашляет в свой кулак, прежде чем подать голос. – Итак, святой отец, я здесь, чтобы поблагодарить вас, – бодро начинает он. Но он не договаривает, потому что слышит совсем тихое: – Ты вернулся. И все слова остаются в горле. – Да, я вернулся, Лань Чжань. Спасибо, что заботился об А-Юане в мое отсутствие. Сичэнь мне сказал. Он не знает, стоит ли уйти после этого. В ответ ему лишь тишина, на что Вэй Усянь вздыхает. С Ванцзи всегда было тяжело, пускай они и не виделись слишком часто. Честно говоря, он ни на что и не рассчитывал, но раз уж он здесь, не полагается ли ему «очистить душу»? Рассказывать Ванцзи обо всем, что было в его жизни не хочется. Каяться за это тоже. Поэтому он кратко рассказывает ему о своих путешествиях, о местах, в которых был, о людях, которых встречал. О, а встречал он очень многих. Первое время он мог целыми днями сидеть с бутылкой алкоголя в руках, или в объятиях незнакомых людей, которые не задерживались более, чем на одну ночь. Ему казалось, что он все потерял, что он чертовски виноват за то, что уехал вот так, ничего не сказав. Вэй Ин действительно воспринимает это как некую игру. Они не встречаются вне стен собора, у каждого своя жизнь. Но он приходит два раза в неделю, когда службу несет Лань Ванцзи. Приходит в исповедальню, говорит о разных вещах и через пол часа уходит. После он всегда сидит на той самой лавке и выкуривает сигарету. Будто чувствуя его присутствие, Лань Сичэнь выходит к нему, чтобы просто посидеть какое-то время рядом и поговорить о мелочах. С Лань Сичэнем легко, тепло и приятно. С Лань Ванцзи наоборот, он никогда ему не отвечает, и никак не реагирует. Тем не менее, Вэй Ина все равно тянет в эту чертову кабинку с приглушенным светом. Вэй Ин думает, что это некое благословение, когда Лань Чжань соглашается прогуляться с ним по аллее. Погода довольно приятная, и он не увидел причины отказываться. Во время прогулки Усянь все чаще задерживает взгляд на Лань Ванцзи. Черные одежды, на удивление подчеркивающие его фигуру, крест на шее, белый воротник. Затем он смотрит на его шею, кадык, переходит на лицо. Отворачивается, когда понимает, что Ванцзи тоже мельком поглядывает в его сторону. Вэй Ин должен признать, что находит его сексуальным в таком виде. Он думает, что Лань Ванцзи сам по себе, как ходячий грех. Потому что нельзя быть таким, это издевательство. Ведь хорошо, что исповеди анонимные, потому что нельзя замаливать свои грехи, когда перед тобой сидит воплощение еще одного. Это тоже входит в их привычку: гулять после своеобразных исповедей, где один рассказывает и делится, а другой внимательно слушает и запоминает. Вэй Ин часто шутит, чувствуя себя все комфортнее в компании священника. Не то, чтобы раньше было по-другому, просто сейчас их отношения изменились, пускай так и не скажешь на первый взгляд. Зато все прекрасно видит Лань Сичэнь, замечая двух мужчин, один из которых звонко смеется. Он улыбается в рукав и скрывается за поворотом. Вэй Усянь даже не знает, когда именно начинает думать о Ванцзи в том смысле. Просто в какой-то момент Вэй Ин приходит домой, с мыслями о священнике. Позже он понимает, что сидит в ванной на полу и мастурбирует, все еще думая о нем. Какое-то время спустя, в очередной раз сидя в кабинке, Вэй Ин спрашивает: – Лань Чжань, тебе никогда не хотелось хотя бы раз поменяться местами? – О чем ты? – тихо доносится до него с другой стороны, спустя пару мгновений молчания. – Было бы здорово хоть раз послушать, как ты, сидя здесь, открыл бы свою душу мне. Неужели ты совсем безгрешен, Лань Чжань? – Никто не безгрешен, Вэй Ин. Так просто не бывает, поэтому люди и приходят сюда. Вэй Ин придвинулся максимально близко к сетке, разделявшей их, и горячо прошептал: – Тогда поведай мне о своих грехах, Лань Ванцзи. Лань Ванцзи не может признать, что единственный его грех сейчас сидит напротив него, через тонкую перегородку. А Вэй Усяню все больше хочется дразниться и играть. Ему очень нравится, когда такой, как Лань Ванцзи, смущается. Он говорит смущающие, временами грязные вещи, переводя это в шутку, когда видит желаемый результат. Он касается, делая вид, что это происходит случайно. Он доводит Лань Ванцзи, и тот правда пытается удерживать контроль внутри себя. А потом не выдерживает. Хватает Усяня за запястье, прижимает его к стене собора. Они скрыты тенью деревьев, и потому никто бы не стал обращать на них внимания. А Лань Ванцзи смотрит так яростно и горячо, что Вэй Усянь нервно сглатывает. – Прекрати, – Ванцзи буквально шипит ему в лицо. – Святой отец, ведите себя с достоинством. Вэй Ин ухмыляется, что еще больше выводит Лань Чжаня. – Что о тебе подумают, если увидят, как ты вот так прижимаешь мужчину к стене? – Вэй Усянь набирается наглости, и опускается до шепота ему на ухо, – Как недостойно для такого праведного, святого человека. – Вэй Ин! Ванцзи, краснея, отпускает его и стремительно уходит. Он слышит, как Вэй Ин громко смеется. Когда Вэй Ин играет с А-Юанем, он совсем не ожидает, что тот выжидающе на него посмотрит и спросит: – А когда придет братик Ванцзи? Действительно, Лань Чжань перестал навещать детский дом после приезда Усяня, что очень расстраивало мальчика. – Он очень занят сейчас, – он не знает, так ли это на самом деле, ведь они до сих пор не видятся вне стен собора, – но я обещаю, что приведу его, как только у братика Ванцзи появится свободная минутка! А-Юаню все еще грустно, но он потихоньку успокаивается под влиянием Вэй Ина. Вэй Усянь держит свое слово, и они с Лань Ванцзи приходят вместе через пару дней. А-Юань очень рад видеть их обоих, и Вэй Ин не может сдержать счастливой улыбки. Он настолько очарован мальчиком и мужчиной, что думает о том, что хотел бы видеть их всех вместе как можно чаще. Возможно, он даже хотел бы узнать, каков Лань Ванцзи в обычной, тихой, семейной жизни. Какой кофе он пьет, и ест ли он острую еду. Сколько времени проводит в душе, как засыпает, каков он в постели. Не важно, он просто чувствует, что хочет знать больше. И Вэй Ин сразу же отметает эти мысли. Он все еще путается в своих чувствах и ощущениях. Но Усянь точно уверен, что его симпатия взаимна. Убедился, когда оказался вновь прижат к стене. Они снова в детском доме, только попрощались с А-Юанем, и Ванцзи, взяв его за руку, повел куда-то дальше по коридору. Они оказались в дальнем крыле, Вэй Ин обнимает мужчину за шею, нагло выставив вперед коленку между ног. – Вэй Ин. – Мм? Лань Чжаню даже не нужно ничего говорить, Вэй Ин и так знает, что сам спровоцировал, сам довел его и себя до такого состояния. До состояния, когда оба тянутся друг другу навстречу, соприкасаясь губами. Поцелуй страстный, несдержанный и влажный. Вэй Ину нравится происходящее до дрожи в теле и подогнутых колен. Ему нравится, как сминают его рот, как чужой язык хозяйничает внутри. Они отстраняются, когда слышится тихий стон, и воздуха не хватает. Не время и не место. Усянь все продолжает смеяться и хвататься за руку Ванцзи, когда они уходят из приюта. Сичэнь подходит тихо и незаметно сзади, касается плеча, присаживаясь рядом. – Вижу, вы с моим братом поладили. Он все так же мягко улыбается, глядя на то, как Вэй Ин выкидывает окурок в урну. – Похоже на то. Он знает, что Сичэнь уже давно в курсе, только ничего не говорит. Лань Сичэнь всегда читал людей как открытую книгу, и от этого иногда становится страшно. Он знает о других то, чего они сами о себе могут не знать. Вэй Ину хочется смеяться. – Я рад, – говорит Сичэнь. Он больше не смотрит на Усяня, глядит в сторону детей, играющих в салки. Вэй Ин думает, что Сичэнь ничем не уступает Ванцзи в красоте. Естественно, они ведь очень похожи, почти как близнецы. Только черты Сичэня мягче, теплее, он привлекает своей доброжелательностью. В то же время, Вэй Усянь уверен, что такие люди опаснее тех, кто сразу ведет себя прямолинейно и агрессивно. Как его брат Цзян Чэн, например. Один из детей падает, разбивая коленку, и начинает громко плакать. Лань Сичэнь тут же поднимается со своего места, и идет к нему, желая успокоить. Вэй Ин просто молча смотрит, как он мягко улыбается мальчику, что-то говорит, ласково гладит по голове. Затем достает из кармана леденец, отдает его ребенку в руки как раз вовремя, так как к нему подбегает его мать. Сичэнь вселяет доверие, поэтому она просто благодарит его, а он кивает и возвращается обратно. – Ты всегда носишь с собой конфеты? – смеется Вэй Ин. – Я люблю сладкое. К тому же, такие ситуации происходят довольно часто, – Сичэнь делает паузу, пока опять ищет что-то у себя в карманах. – Не забывай, что в собор приходят дети с родителями, и рядом есть детская площадка. Я ведь не похож на маньяка, который может утащить куда-то ребенка? Он наигранно удивленно смотрит на Вэй Ина и протягивает ему еще один леденец. Вэй Усяню ничего больше не остается, кроме как принять угощение. – Нет, не похож. Хотя, – он прикладывает указательный палец к подбородку, делая задумчивый вид, – будь это так, я бы пошел без сопротивления. Оба тихо посмеиваются, а Вэй Усянь шуршит оберткой перед тем, как положит леденец в рот. Через неделю на улице прохладно, сыро, и вовсю идет дождь, но Вэй Ин не изменяет своей привычке, направляясь к Ванцзи в собор. Он весь продрог, и ему хочется материться, когда он сворачивает свой зонт и заходит внутрь. В другом конце зала он сразу видит нужную ему фигуру и не может отвести взгляд. Ванцзи стоит перед иконами, глаза его закрыты, а одна из рук согнута в молящемся жесте, пока вторая держит небольшую книгу. Вэй Ин медленно подходит к нему сзади, не произнося ни слова. Затем Лань Ванцзи крестится в конце, открывает глаза и поворачивается к нему. В зале никого нет, они стоят молча и смотрят друг другу в глаза. Вэй Усянь ухмыляется, мягко берет мужчину за руку и ведет в сторону исповедальни. Лань Ванцзи замечает, что Усянь не отпускает его даже тогда, когда они подходят к стороне, где сидит священник. Хмурится, когда тот открывает дверцу, заходит внутрь и оборачивается в ожидании, когда он зайдет следом. Ванцзи не знает, что им движет, когда он все же заходит и закрывает дверь. – Вэй Ин, что ты задумал? – спрашивает Лань Чжань. Ему не нравится то, как загадочно улыбается Усянь. Вэй Ин сажает его на скамью, а сам садится на его колени, снимая с себя пальто и плотно прижимаясь всем телом. Наклоняется к уху, кусает за стремительно краснеющую мочку. – Лань Чжань, ты когда-нибудь задумывался о том, как горячо выглядишь в этих одеждах? Вэй Ин немного ерзает, чем вызывает вздох у мужчины под ним. – Здесь нельзя. – Почему? – Вэй Ин делает вид, будто не понимает, хотя на самом деле понимает очень хорошо. Это как завершение их игры, правила которой безмолвно приняли оба. Это для Ванцзи тот самый непростительный грех, на который он готов пойти. Готов, потому что прежде, чем он успевает что-либо сказать, Вэй Ин целует его, вплетая пальцы в его густые волосы. Целует так, будто Лань Ванцзи его единственный источник кислорода. Лань Чжань углубляет поцелуй, проталкивая свой язык в чужой рот, он больно сжимает пальцами талию Вэй Ина. Но Усянь будто и не замечает этого, он вовсю трется пахом об мужчину, пока их языки борются за первенство в диком танце. Он замечает, что Ванцзи возбужден не меньше, его руки исследуют тело Вэй Ина через слои одежды, а губы все никак не могут оторваться от желанного рта. Вэй Ин с тихим стоном разрывает поцелуй, когда воздух заканчивается. Он прикрывает глаза, наклоняясь к уху Ванцзи, не переставая ерзать и извиваться на чужих коленях. – Разве это не самая абсурдная вещь в твоей жизни, Лань Чжань? – спрашивает он, желая подразнить. – Трахаться в месте, где остальные отпускают свои грехи? Ты очень плохой мальчик, Ванцзи. – Вэй Ин. Он смотрит на Усяня потемневшим взглядом, из-за чего его привычный золотистый оттенок глаз теперь больше похож на ореховый. Вэй Ин хочет и не хочет одновременно смотреть в эти глаза. Ему становится дурно от одного только желания, которое плещется внутри них. – Ты мой самый порочный грех, - нехотя признает Лань Ванцзи. Вэй Ин больше не может терпеть. Он слезает с Лань Чжаня, становясь на колени перед ним. Забирается руками под черные одежды, приподнимает их и расстегивает брюки. Усянь целует чужую плоть через ткань белья, водит по ней языком. Ванцзи тяжело дышит, откидывая голову назад, но когда Вэй Ин приспускает белье и касается языком головки, он не может не опустить взгляд. Опустить, чтобы увидеть картину столь порочную и прекрасную, что дышать становится невозможно. Вэй Усянь, похабно улыбаясь и смотря снизу вверх прямо в глаза, вбирает в рот полностью. Он двигает головой вверх-вниз, помогая себе рукой, обводит круговыми движениями вокруг чувствительной головки, расслабляет горло, чтобы вобрать как можно глубже. Лань Чжань совсем тихо постанывает от ощущений и подмахивает бедрами в такт движениям головы Вэй Ина. Когда Вэй Ин с неприличным звуком выпускает член изо рта и тянется вверх к Лань Чжаню, чтобы поцеловать, слышится тихий щелчок по ту сторону перегородки. Они оба застывают на месте, боясь пошевелиться. По ту сторону кто-то тихо возится, стараясь усесться поудобнее. Лань Чжань мысленно благодарит всех возможных Богов за то, что даже сквозь сетку все равно ничего не разглядеть. Вэй Ина чужое присутствие будоражит еще больше, и он, потеряв хоть какое-либо чувство стыда, целует Ванцзи в шею, дергая за белый воротник. – Будь потише, – шепчет на ухо он, на что получает злой взгляд Лань Ванцзи. Лань Чжань думает о том, что убьет чертенка за это, когда они окажутся вне стен церкви. Если не убьет, то накажет уж точно. Женщина, судя по голосу, начинает исповедь. Она раскаивается за свои грехи и просит святого отца о помиловании. Вэй Ину хочется смеяться, но вместо этого он всеми силами пытается сдержаться. – Знала бы она, в каком виде святой отец слушает ее исповедь, – все так же шепчет он. Ванцзи только щипает его в районе бедра. Он тянется к штанам Усяня, расстегивая и приспуская их вместе с бельем. Вэй Ин на это только благодарно целует его в губы, потому что от собственного возбуждения уже давно больно. Он проталкивает свои длинные пальцы в рот Вэй Ина, и тот с удовольствием их облизывает и даже посасывает. Лань Чжань убирает пальцы, только чтобы приставить их к сжатому кольцу мышц, разрабатывая вход, чтобы Вэй Ину не было больно. Вэй Ин, почувствовав пальцы внутри, выдыхает мужчине в ухо. Ему не хочется, чтобы Ванцзи медлил, поэтому совсем скоро он сам начинает насаживаться на пальцы, тем самым показывая, что хочет большего. И Лань Чжаню не нужно намекать дважды, он сам уже на пределе. Он затыкает Усяня поцелуем, чтобы тот не вскрикнул, и, пристроив член у входа, дергает его за бедра вниз, входя почти полностью. Вэй Ину очень тяжело дается быть тихим. Ему хочется стонать и кричать от удовольствия, когда Лань Чжань начинает двигаться, сначала медленно, затем набирая более быстрый темп, но он не может. Не может, потому что их услышат. Он только надеется, что женщина ничего не слышит из-за своего, кстати говоря, довольно громкого голоса. И он не может отрицать, что эта щекотливая ситуация сводит его с ума. Лань Ванцзи ставит свои метки везде, куда только может дотянуться, так что вскоре вся шея и часть груди Вэй Усяня покрыты алыми засосами. Его руки придерживают Вэй Ина за бедра, и Усянь уверен, что там, ровно как и на заднице, останутся синяки. Все, что может сам мужчина, это обнимать любовника за шею, и подмахивать ему бедрами. Через какое-то время женщина заканчивает свою молитву, благодарит священника за то, что тот выслушал. Лань Ванцзи, собрав все остатки своего самообладания, на удивление ровным голосом говорит дежурные короткие фразы, и после этого она уходит. Они оба готовы благодарить кого угодно за то, что она ушла, потому что сдерживать даже лишний вздох уже давно стало невыносимо. – Ты сумасшедший, Вэй Ин, – говорит Лань Ванцзи, смотря в глаза напротив. – О, только не говори, что я тебе не из-за этого и понравился. После этих слов он берет крест в руку, который все еще висел у Ванцзи на шее, и, подмигивая, коротко целует. От увиденного глаза Лань Ванцзи расширяются, и он, оставшись «наедине», будто слетает с катушек, буквально вбиваясь в тело Вэй Ина с громкими шлепками. Усянь стонет ему в ухо, затем в губы, а потом его стоны и вовсе переплетаются с чужими. Лань Ванцзи совсем не щадит его, будто уже наказывая за такую выходку, и стоит ему лишь раз коснуться члена Усяня, как тот, застыв с немым криком на губах, кончает в его кулак. Его все еще потряхивает, когда Лань Чжань доводит себя несдержанными толчками, и кончает следом. Он не выходит из Вэй Ина все то время, что они пытаются отдышаться. После они еще несколько минут лениво целуются, а затем начинают приводить себя в порядок. Усянь застегивает свою рубашку и подбирает пальто. Как бы ни хотелось остаться подольше, он подмигивает Лань Чжаню напоследок, открывает дверь и выходит наружу. Вэй Усянь замечает, что дождь закончился так же неожиданно, как и начался. Найдя свою уже полюбившуюся лавку, Вэй Ин останавливается рядом и закуривает, не в силах стереть улыбку со своего лица. Он достает свой телефон и печатает сообщение Лань Чжаню о том, что ждет его сегодня у себя дома, без каких-либо возражений. В их своеобразной игре больше нет смысла. Он хочет Лань Ванцзи не только в этих стенах, он хочет его постоянно. Но он вынужден признать, что был бы не прочь повторить и так. Сегодня Лань Ванцзи рассказал ему о своих грехах наилучшим способом.