Не обмани.

— Выведите ребёнка! — Это кричала главврач больницы, стоя в родильном отделении, разрываясь между нелёгким процессом приближающихся родов и желанием вывести из помещения подростка 14-ти лет. Однако, первое победило. Конечно, никто не станет заниматься человеком, переживающим сильнейший стресс в своей жизни, когда рядом сразу двое пациентов, готовящихся извергнуть из своего нутра маленького живого человека довольно большого роста. Когда всё закончилось, главврач обернулась, выискивая глазами 14-летний комок комплексов и нервов. Девушка сидела, забившись в угол и спрятав лицо в коленях. Уши она затыкала пальцами и боялась даже вздохнуть, не то, чтобы пойти куда-либо и вдруг начать что-то делать. — Ну, привет. Пойдём. — Главврач опустилась на колени, обнимая девушку. Та медленно разжала уши и вцепилась в женщину со всей силой и всем отчаянием, которое копилось в ней уже очень долго. — Пойдём. Мама рядом…- Женщина запнулась, закусив губу, но продолжила вполне обыденным тоном. — Надо только переодеться, и мы пойдём домой. Правда. Девушка молчала и послушно шла, шокированная, словно оглушённая. Женщина дошла до кабинета, где сразу начала переодеваться. Всё это время девушка молча стояла в комнате, не сопротивляясь, но и не реагируя на происходящее. Оставив распоряжения по поводу дальнейших действий, женщина взяла девушку за руку и повела в машину. — Голодная? — Спросила врач, будто ничего не произошло. Но ответом ей было только молчание. Девушка вжалась в пассажирское сидение, даже не отвернувшись к окну, как она часто делала, когда куда-то ехала. В салоне автомобиля установилось странное, непривычное молчание. Включать музыку при таких обстоятельствах женщина не решалась, просто стремилась как можно скорее добраться до дома. Как только машина затормозила около гаража, девушка на автопилоте вышла и пошла к дому, на ходу доставая ключи. Так же, абсолютно безжизненно и безэмоционально она поднялась к себе в комнату, сжалась в комок на кровати и тихо лежала. Через какое-то время женщина поднялась, поступала в дверь, вошла с подносом, на котором стояла тарелка риса, оформленная в виде мордочки зайца, котлета на отдельной тарелке, соус и напиток в высоком стакане. Поднос отправился на прикроватную тумбочку. Девушка даже не обернулась на звук открывающейся двери. Просто лежала с открытыми глазами, обняв коленки. — Эй, дружок, иди сюда. — Женщина легла рядом и раскрыла объятия. Сначала ничего не происходило, казалось, не изменилось совершенно ничего, но затем девушка подвинулась и уткнулась лицом в грудь женщины. Обе чувствовали себя не в своей тарелке. — Солнышко. — Женщина запустила пальцы в длинные волосы подростка, делая лёгкий массаж. — Зачем же ты пошла туда сегодня? Мы же договорились, что я встречу тебя из школы. — Почему…почему ты мне не сказала? — Донёсся глухой и расстроенный голос девушки. Она плакала и не хотела этого показывать. — Чтобы избежать всего этого. Нервов. Я беспокоилась. — За себя? За то, как ты мне будешь всё это объяснять?! — Девушка резко отодвинулась, села и снова обнялась с коленками. — Нет, что ты. За тебя. За твоё душевное равновесие. Мы же так долго работали над тем, чтобы его наладить…- Женщина полностью повторила позу девушки. — Всё это враньё. Наверняка ты просто не хотела, чтобы я посмотрела в глаза этой…твари. Скотине этой фертильной! — Девушка с силой ударила себя по бедру сжатый кулаком. — Ну, почему же…ты можешь пообщаться со своей…биологической матерью, если захочешь. Не сразу, но через некоторое время. Повторяю: если ты захочешь. В этот раз она вовсе не читала моралей и не рассказывала о том, что нельзя плохо отзываться о тех, кто дал тебе жизнь. Со своей стороны она чувствовала себя ничем не лучше этой самой особы, которая ещё три часа и пятнадцать минут назад родила мальчика ростом 54 см., весом 3 кг 600 граммов. Пожалуй, единственным отличием было то, что сейчас у 14-летней Джейд была крыша над головой, отдельная комната и вещи, необходимые современному подростку. Однако, с тех пор, как 6 лет назад Рэйчел решилась на удочерение, девочка не выказывала признаков недовольства. Не стремилась сбежать. И, в общем-то, была обычным ребёнком, как сотни других детей. Разве что немного диковатая, но это по первости. После приручения она становится совсем милой и очень интересной, показывает свою заинтересованность во всём мире. — А этого, нового она тоже бросит, когда он подрастёт? — Вопрос поражает Рэйчел в самое сердце. Женщина не готова отвечать на подобные вопросы. Она думает что, никогда не привыкнет к этому. — Я…честно говоря, я не знаю. Надеюсь, что нет. — В этот момент больше всего женщине не хочется быть лицемерной. Она пытается быть честной в первую очередь с собой. Устанавливается тишина. — Может быть, ты поешь? — Подостывший заяц смотрит грустными глазами-ягодами. Врачу жалко в первую очередь его. Во вторую очередь ей жалко своего ребёнка, который сидит, собирая себя по кусочкам. В третью очередь ей жалко себя. Просто жалко. В тот момент, когда она руководила процессом, почувствовала неприятный холодок страха. Будто у неё всё ещё могут отобрать дочь. Будто эта страшная женщина, которая оставила восьмилетнего ребёнка одного ночью на улице в -10 в осенней одежде и даже без шарфа пришла забрать хрупкое счастье, которое они смогли построить вместе. На самом деле, Рэйчел всегда боялась этого момента. Только на работе у неё получалось делать вид холодный и отстраненный, словно забывать о своей ответственности. Но коллеги довольно быстро её раскусили. Некоторые даже начали подтрунивать. Впрочем, это не заботило её нисколько. Главное, что девочке было хорошо. — Да. Конечно. — Она довольно быстро уплела обед, а потом в нерешительности сложила пальцы домиком. Обычно она так делает, когда хочет попросить о чём-нибудь, но ей стыдно или она не решается по другим причинам. С некоторой долей любопытства женщина ждёт, пока ребёнок заговорит сама, иначе высока вероятность спугнуть её, и она точно ничего не скажет. — Можно…можно к тебе на коленки? — Она заливается краской и говорит тихо, шёпотом, с трудом выдавливая из себя каждое слово по отдельности. — Конечно. Забирайся. — Женщина устраивается поудобнее. Им предстоит долгий вечер наедине. Джейж устраивается на женских коленях довольно нерешительно. Рэйчел прижимает её к себе, и она тихо-тихо сидит. Так проходит некоторое время. Звонит телефон. Женщина хочет забыть о нём, о работе, обо всём на свете, но не может. Джейд вздрагивает и несёт телефон. Рэйчел отвечает здесь же, вставая и обнимая девушку одной рукой, словно стараясь защитить от всего на свете. — Хочешь прокатиться со мной или остаться дома? — Спрашивает женщина, завершив вызов. Конечно, это по делам больницы. С неприятным эпизодом этого утра никак не связанный. — Я лучше с тобой. — Уже смеркается. Джейд ненавидит оставаться одна в сумерках. Даже с компьютером. Даже со светом. Ни при каких условиях. — Отлично. Мне как раз нужен помощник. — Рэйчел собирается со скоростью человека, привыкшего к скорым сборам. Потом они покидают дом в режиме умеренной спешки. Жизнь врача не имеет размеренности. Всё время что-нибудь случается. Всё время кому-то что-то надо. Даже ночью. Хорошо, если Джейд спит. Но, когда не спит, предпочитает ехать вместе с мамой на работу, спать на больничной кушетке в кабинете, как угодно, но только не одной. Конечно, в школу в таком случае она опаздывает. Но ещё ни разу записка от Рэйчел не воспринималась в штыки ни одним учителем. Дорога до больницы занимает совсем не много времени. Рэйчел мгновенно испаряется в недрах больницы. Джейд идёт в кабинет и первым делом поливает цветы. Затем сортирует документы так, как это необходимо, потом у неё остаётся время для того, чтобы навести порядок в шкафу. Обычно это то, что Рэйчел зовёт «помощью». Но сегодня всё по-другому. — Ты куда пропала? Пойдём. Я же говорила, что ты мне поможешь. — Рэйчел появилась в кабинете внезапно. — Но…я… — Давай. Накинь только. — Женщина кинула подростку халат. Джейд послушно его надела и даже завязала. Они долго шли до палаты, в которой лежало…двое детей примерно шести лет. Мальчик и девочка. Мальчик гордо выставлял сломанную руку в гипсе. Девочка просто лежала, глядя в никуда. Джейд ошалело переводила взгляд с одного на другую и не понимала, что делать. Она не любила детей. Дети — существа жестокие и коварные. Это она усвоила рано. — Джейд почитает вам, чтобы вы не очень скучали, а потом спать. Ладно? — Рэйчел оставила на стуле книгу и испарилась снова. — Это…меня зовут Джейд. Не знаю, что это сейчас было, но, в общем-то, я тут не собиралась. — Плевать! Уходи! Верни ту тётю! — Это выпалил мальчик, выставляя вперёд маленький, тонкий, детский палец. На несколько мгновений Джейд вернулась в детство и почувствовала ужас отторжения, холод неприятия, собственную неправильность. Это было мерзко и страшно. — Ну, конечно, я это легко могу. Только тогда ты останешься без книжки и без сладкого. — Джейд пожала плечами, разворачиваясь и собираясь уходить. — Сладкого? — Заинтересовался мальчик. — Да. — Пошарив в кармане, девушка убедилась, что конфеты при ней. А потом она сделала вид, что уходит. — Стой! Ну стой! Я хочу книжку. И конфету. — Мальчик выглядел нездоровым. Маленький, худой, в глазах лихорадочный блеск. Пока дети не заснули, Джейд оставалась с ними. Оказалось, что девочку зовут Сесиль, что она немая, что семья у детей была не самая замечательная, что сюда их довёз «дядя Стив» и что они ещё не осознали ужаса своего положения. Сердце в груди девушки трепыхалось. Её почти тошнило, когда она поднималась обратно в кабинет. — Спасибо за документы. — Сказала Рэйчел, не поднимая головы от бумажек. Девушка кивнула и растянулась на кушетке. Не услышав внятного ответа, женщина поискала глазами девушку. — Что-нибудь болит? — Женщина положила ладонь на лоб девушки. — Нет. Просто…эти дети… — Да. Ужасно. — Рэйчел содрогнулась всем телом. — Я сейчас закончу, и мы поедем домой. Надеюсь, на всю ночь. — Можно, я буду спать с тобой сегодня? — Ладно. Только старайся не переползать на мою половину. — Женщина улыбнулась. Едва обе переступили порог дома, Рэйчел умчалась в душ. Джейд же переоделась в пижаму и сразу пошла в комнату матери. — Какая ты быстрая. — Рэйчел появилась с мокрыми волосами и улыбкой до ушей. — Есть в кого. — Девушка улыбнулась, натягивая одеяло повыше. — Спокойной ночи. Надеюсь, тебе приснится приятные сны. — Ложась, женщина выключила свет. Девушка мгновенно заняла свою любимую позицию: лицом в грудь женщины. Сегодня последняя была не против, хотя всё чаще начинала смущаться от подобных проявлений привязанности со стороны дочери.