Пакт

Я оделся и приготовился к выходу меньше чем через минуту. Надел на голову чёрную вязаную шапку. В спешке натянул куртку, не сразу отыскав рукава. Закинул на плечи рюкзак с комплектом сменных футболок, кофт и нижнего белья. Проверил ключи от квартиры. Я выскочил на лестницу и побежал вниз, перепрыгивая через ступеньки, преодолевая каждый лестничный пролет в два прыжка. Люди из зеркал, видения с говорящими собаками и неестественными улыбками, охотники то ли на вампиров, то ли на ведьм, или кем там они были. Это было невозможно, это просто не укладывалось в голове. Так что я даже и не пытался в это поверить или хоть как-то понять. Но и забыть об этом я тоже не мог. Я фиксировал происходящее, но не пытался осмыслить. Откладывал всё это на неопределённый срок. Глупо, возможно, на грани безумия, не думать об этом. Ведь, судя по всему, моя картина мира должна была перевернуться с ног на голову. Вот только сейчас моё внимание занимали более важные вещи, которые переворачивали с ног на голову мою собственную жизнь. Молли мертва. Я поверил в это в ту же секунду, как услышал. Убедило меня не само сообщение — с того самого семейного собрания меня не покидало предчувствие чего-то зловещего. Здесь и сейчас я ощутил, как все события складываются в законченную картину. Мне этого совершенно не хотелось, но всё сходилось. На собрании я увидел Молли впервые с тех пор, как мы были детьми. Я мог лишь гадать, каким человеком она стала теперь, уже практически взрослая... Вернее, каким человеком она была. Я ощутил внезапный укол беспокойства и гнева. Почему она не позвонила? Пусть семья и определила мою жизнь, мало к кому из них я испытывал чувство родства. Не могу сказать, что со мной обращались плохо, но и особой любви там тоже не было. Когда я вернулся, лишь Молли и Пэйдж встретили меня улыбками и объятиями, а не отделались формальным рукопожатием. Когда-то мы вместе играли и веселились, и стали не просто родственниками, а настоящими друзьями. Думая о Молли, я вспоминал не девушку, с которой разговаривал в конце лета, а девочку, которой она была десять лет назад. При мысли о том, что она, возможно, уже мертва, я ощущал, что потерял что-то из своего и так весьма скромного набора счастливых детских воспоминаний. Лестница закончилась, и я бросился бежать по коридору мимо лифтов — слишком медленных в данной ситуации — продолжая попытки разложить всё у себя в голове. Смерть Молли не могла быть случайностью. Должна была быть какая-то причина. Причина, объясняющая странные поступки бабушки, а также всё, что они породили: раскол в семье и враждебность, которая заставила меня уйти из дома в холодный недружелюбный мир. Трудно было сказать, что гнало меня вперёд сильнее: страх за свою жизнь или желание получить ответы. Молли мертва. Я поверил в её смерть. Но чтобы мир снова стал логичным, мне нужно во всём разобраться. Если это в принципе возможно в мире с говорящими собаками и городами в кривых зеркалах. Я затормозил у двери в конце вестибюля, помедлил мгновение, потом постучал. Дверь отворилась далеко не сразу. Я успел поправить шарф, проверил, не забыл ли ключи и застёгнут ли рюкзак. Щёлкнул замок, и в дверном проёме появилась грузная фигура моего домовладельца, который хмуро уставился на меня. Он был в заляпанной на животе майке и пижамных штанах в розово-пурпурную полоску. Над очками в толстой оправе густились косматые брови, напоминающие гусениц. Другой растительности на голове не было. — Блэйк? Сейчас пять утра, — у него был лёгкий квебекский акцент. — Джоэл, у меня беда. Нужна твоя машина. — Серьёзно? — его раздражение сменилось беспокойством. — Подвезти куда? — Это не в городе. Мне нужно ненадолго позаимствовать у тебя машину. Пожалуйста. — Надолго? — спросил он отворачиваясь от проёма. На стене напротив висело большое зеркало, обрамлённое картинной рамой. Оттуда на меня пристально смотрела зазеркальная девушка. — Я не знаю, — сказал я. Джоэл вернулся к порогу, сжимая ключи в кулаке. Его объёмная фигура заслонила девушку в зеркале. — Что случилось, Блэйк? Мне нужно знать хоть что-то, раз уж я даю тебе машину. — Я не знаю, — повторил я, — но надо спешить. На мотоцикле в такую погоду не поедешь, а по-другому туда не добраться. Я в тупике, не знаю, что делать. — Спокойно. Что случилось? — Похоже, моя двоюродная сестра умерла. Тут ехать два часа, так что если тебе срочно понадобится машина, я смогу её сразу вернуть, или... — Тс-с-с… — остановил он меня. Я заставил себя замолчать. — Всё в порядке, — очень спокойно, дружески продолжил он. — Мне жаль твою сестру, парень. Я пожал плечами и отвёл взгляд. Я не привык к ситуациям, когда люди проявляют ко мне доброту. Всегда ищу какой-то подвох. — Я не уверен, что информация достоверная. Это какая-то нелепица. — Просто иди и сделай всё, что нужно, — он разжал кулак. Ключи свисали с кольца на его указательном пальце. Я взял ключи, потом достал свои. Отцепил ключ от мотоцикла, взвесил его на ладони и протянул ему. — Да брось, ерунда, — начал Джоэл. — Не ерунда, — ответил я. — Для меня это важно. Я… так, я буду уверен, что не забуду вовремя вернуть тебе машину, потому что отсутствие ключей будет напоминать мне об этом. — Понимаю, — он кивнул и взял ключи. — Спасибо, Джоэл, — сказал я. — Если что, мой номер ты знаешь. — Ты — хороший друг, — кивнул я. — Кстати об этом… разве ты не собирался помогать Гуш с постановкой выступления? Я поморщился. Моя работа. — Совсем забыл. Я ведь не… Вот блядь! — Всё в порядке. Я объясню остальным. Попросим Сестёр. — Гуш говорила мне, что в тот раз, когда она с ними связалась, она их едва не убила. — Ну, я объясню в чём дело, как-нибудь договорятся. Не парься. Порешай свои вопросы, а мы прикроем тебе спину. Лады? Я кивнул. — Могу обнять на прощание, если хочешь или считаешь, что тебе это нужно. Я колебался, но он понимал мою реакцию. Погас свет. Мы погрузились в темноту. Коридор и вестибюль освещались только отражённым снегом светом луны. Какое-то движение за спиной у Джоэла. Девушка из зеркала показывала мне руками какие-то знаки. — Свет, что ли, вырубило? — пробормотал он и вышел в коридор, чтобы оглядеться. — Похоже на то, — ответил я, наблюдая за зеркалом. Если он обернётся, сможет ли он увидеть её? — Надо сходить проверить, — продолжил он. — Наверно, пробки выбило. Девушка из зеркала подняла руки, составив из них символ «Х». — Можно тебя попросить ещё об одном одолжении? — спросил я. — О каком? Когда он посмотрел на меня, я с трудом встретил его взгляд. Не привык я скрывать правду от друзей. — Не ходи никуда. Ложись спать. У меня дурное предчувствие. Кажется, будто должно случиться что-то ужасное, например, если ты сейчас уйдёшь, то уже никогда не вернёшься в кровать. Но мне нужно ехать, и я буду чувствовать себя гораздо спокойнее, зная, что ты остался в квартире, а не блуждаешь где-то в одиночку по тёмному зданию. — Дурное предчувствие? — спросил он. — Не похоже на тебя. — Да, дурное предчувствие, — сказал я. — Чутьё. — Ага, — сказал он. — Ладно. Ну раз уж настаиваешь, проявлю сегодня немного безответственности. Но только до первого звонка от недовольного жильца. Я ответил кивком. А затем, приняв его предложение, протянул руки и крепко обнял его. Девушка из зеркала нервничала, вышагивая взад-вперёд, периодически поглядывая куда-то в бок, словно она могла видеть что-то ещё. Затем она шагнула в сторону, заступив за пределы рамки зеркала. Я воспринял это как сигнал к действию. Когда я разорвал объятия, Джоэл потрепал меня по макушке и легонько хлопнул по плечу в качестве дружеского напутствия. И я пошёл. Его машина стояла в гараже, совсем рядом, сразу за тяжёлой дверью. Я нажал на кнопку и, ожидая, пока поднимутся гаражные ворота, наблюдал, как ветер опрокидывает собравшийся снаружи сугроб и разбрасывает снег по влажному полу. Я открыл дверь машины. Королла Джоэла была настолько древняя, что для этого понадобилось по старинке вставлять ключ в замок. Я сел на сиденье и замер. Поправил зеркало заднего вида и взглянул на девушку на заднем сиденье. — Мне нужны ответы, — сказал я. — Поехали, и я дам тебе ответы, — сказала она, голос был слабее и приглушеннее, чем раньше. — Думаешь, свет случайно погас? Когда мы поедем, она даст мне часть ответов. Добравшись до дома, я узнаю про Молли… Ответы — это хорошо. Несколько секунду ушло, чтобы освоиться как с устройством этой машины, так и вспомнить устройство машин вообще — где что находится и как всем этим управлять. Через минуту мы выехали на пустынные улицы города. — Ну ладно, — сказала она. — Твоё имя? — Роуз. — Роуз… ты кто такая? Ты моя бабушка? — Нет. Думаю, что я — это ты. Твои… Наши родители назвали меня в её честь. Я молча обдумал это заявление. — Наверно, сейчас мне следовало бы вставить что-то остроумное или язвительное, но башка у меня совершенно не варит, — сказал я. — Я — это ты с одним принципиальным отличием, — пояснила Роуз. — Я — девушка. Видимо, бабушка пыталась как-то обойти правила игры. Запасной план, или ловушка, или что там ещё, на случай смерти Молли и смены наследника. Напоминание о смерти Молли ударило меня словно пощёчина. — Откуда ты знаешь, что Молли мертва? — Это сложно объяснить. — Нам ехать два часа, Роуз. Достаточно времени на любые сложные объяснения. — Тут не во времени дело. Я и сама знаю обо всём только с чужих слов. Когда я пришла в себя, то могла пойти лишь в определённые места. У меня есть воспоминания о своей жизни, но мне кажется, что я — подделка. Если бы я была настоящей, то не сидела бы сейчас здесь посреди темноты. И моё сердце билось бы как полагается, а не раз в десять секунд, не реагируя даже на смертельный испуг. Местами я вижу слабые отблески контуров предметов, когда с твоей стороны есть сильный свет. Но тут почти нет мест, куда я могла бы пойти, Блэйк. Лишь клочки света там, где он пробивается через зеркала. И только те зеркала, что находятся в доме, или вокруг тебя. Я взглянул в зеркало заднего вида. Она выглядела подавленной, колени упирались в подбородок — она забралась с ногами на сиденье. Было ли ей холодно сидеть там босиком, в пижамных штанах и майке, в то время как у меня пар шел изо рта? Или отсутствие дыхания, невосприимчивость к холоду и замедленное сердцебиение говорили о чём-то одном? О чём-то фальшивом или упрощённом? Я не мог глазеть на неё слишком долго, надо было следить за дорогой. Я выехал на шоссе, трижды проверив, что там нет машин. Роуз продолжила рассказ: — Юрист, — его фамилия Бизли, — он делал уборку. Собирал книги и прочие вещи, которые Молли оставила где попало. Когда я спросила что происходит, он сказал, что ты следующий в очереди на попечительство над домом. После тебя идёт Кэти, потом Элли, потом Роксана, потом Айви, потом Пэйдж. — Пэйдж — последняя? — переспросил я. То, что следующая Кэтрин, я ещё мог понять. Она была матерью, у неё была работа. Состоявшаяся личность. Возможно, излишне беспощадная, но с этим можно было смириться. — Пэйдж последняя, — подтвердила она. Поместить двухлетнюю и двенадцатилетнюю девочек в список раньше Пэйдж? Поместить туда меня? — Бессмыслица, — сказал я. — Ну да. Но я не знаю почему так. Не было времени слушать объяснения. Он сказал, что при определенных обстоятельствах, этот список очень быстро закончится. Всё зависит от того, как скоро наследники смогут добраться до дома, и как легко смогут взять дела под контроль. Он сказал, я должна найти тебя, и я тебя нашла. Гораздо меньше ответов, чем я надеялся. Пару минут мы ехали в тишине. Ответы лишь породили новые вопросы. Что означало присутствие Пэйдж в списке? Что означало моё присутствие в нём? И самое непонятное… Роуз. — Мне интересно насчёт… тебя, — сказал я. — Мне это тоже интересно, — сказала она. — Если я кажусь тебе подозрительной, и если ты думаешь, не ловушка ли это, поверь мне — я и сама не знаю. — Что именно ты помнишь? Когда выбрали Молли… ты тоже была там? — Я была дома с мамой и папой. Они психовали, ну ты понимаешь, потому, что Дом-на-Холме достался не мне, а они считали, что мои шансы самые высокие. А больше всего они злились на меня. Я была в постели, уже почти заснула, и внезапно я оказываюсь в Доме. Я помню всё о своей жизни, но у меня нет чувства, что я это пережила. Понимаешь? — Не особо, — сказал я, наблюдая, как впереди в снежном тумане прямого как стрела шоссе исчезают габаритные огни какого-то грузовика. Я ехал медленно, потому что у меня не было опыта зимнего вождения, и я не хотел повредить машину Джоэла. Ощутив, что после моей реплики повисло молчание, я попытался возобновить разговор: — Ты всё ещё живёшь с родителями? — Ну да, я же в школу хожу, — сказала она. — Ты не уходила из дома? — Нет. Зачем? А ты когда съехал? «Съехал». Она не знала о том, что я сбежал из дома. — Не так давно, — сказал я уклончиво. Нет смысла давать лишнюю информацию. Что это за лазейка в правилах? Если Роуз была планом на экстренный случай, от кого или от чего он должен был защитить? Если это была ловушка, то кто должен был в неё угодить? Какой-то неясный враг? Или эта ловушка была уготована мне? Могло ли быть так, что всё это — ложь? Или может ли так случиться, что я схожу с ума? Но… размышлял я вроде бы связно. Я понимал, что это не даёт никаких гарантий моего психического здоровья, но чувствовал, что рассуждаю логично, а без каких-то очевидных симптомов, мне сложно было принять всерьёз идею своего безумия. У меня были видения, но была и возможность получить альтернативную точку зрения, взглянуть на всё с нового ракурса. Я осознал, что руки так сильно сжимали руль, что стало больно. Мне пришлось сознательно расслабить их. — Роуз, поговори со мной, — сказал я. — Информации слишком мало. У меня не получается сложить связную картину, а тем более в дороге, когда я остаюсь наедине с моими страхами и паранойей. — Что ты хочешь от меня услышать? — Кажется, ты знаешь, почему вырубился свет. — Я чувствовала чьё-то присутствие. Словно… как если посреди темноты появилось что-то чуть более светлое, или как звук на грани слышимости, или движение воздуха — ведь с этой стороны воздух вообще не двигается. Там что-то было. Нечто. — Не слишком хорошо помогает против паранойи, — заметил я. — Я тоже не в восторге, — сказала она. — Если нас что-то преследует, ты сможешь убежать. А мне-то куда бежать? С этой стороны не так уж и много места. — И всё же, ты разбила зеркало. Кстати, откуда ты знала, что у тебя получится? — Я и не знала. Так вышло случайно, и лучше бы я этого не делала. Было больно, и я чувствую себя опустошённой и усталой. Я что-то отдала, и мне кажется, что осталось не так уж много. — Роуз, ты понимаешь, к чему я сейчас веду? Происходят совершенно неправильные вещи. Бредовые галлюцинации, или как их ещё назвать. — У тебя тоже были видения? — Роуз, — сказал я несколько твёрже, чтобы удержать её внимание. — Чем больше я обо всём этом думаю, тем меньше ощущаю, что могу тебе доверять. Как ты смогла добраться от дома ко мне? Ты чертовски быстро управилась, учитывая, что всё произошло меньше часа назад. — Это не… Нет. Блэйк. Юрист сказал мне идти. Он дал направление и сказал, что если хочу тебе помочь, то должна прыгнуть в пустоту. Я сделала, как он сказал, и теперь я здесь, прыгаю от зеркала к зеркалу, и каждый раз думаю: а что будет, если я прыгну и промахнусь? Я и понятия не имею что со мной станет. — Ты об этом не говорила, — заметил я. — Про то, как он сказал тебе прыгать. Ты могла и раньше рассказать об этом. — Я тебе не враг, Блэйк, — сказала она, её голос стал жестче, раздражённее. Если я и планировал развивать эту тему, с этим пришлось подождать. Впереди, прямо посреди шоссе возвышался силуэт. Я сбросил скорость. — Что там? — спросила Роуз. Это был человек. Высокий, в длинном плаще или каких-то ещё многослойных одеяниях. Прямо посередине дороги. Одежда, судя по всему, когда-то белая, сейчас совершенно потеряла цвет. Он — или она — напялил на голову то ли маску, то ли ли шлем в форме огромного птичьего черепа с парой оленьих рогов. У меня не было времени его рассматривать. Несмотря на то, что мы ехали медленно и я продолжал сбрасывать скорость, расстояние неуклонно сокращалась. Останавливаться у меня не было ни малейшего желания, но… Я повернул машину и попытался объехать его по краю дороги, на максимальном расстоянии от существа. Оно осталось неподвижным, просто стояло на месте. Других машин на шоссе не было, ни встречных, ни попутных. С одной стороны лес, с другой поле. Впрочем, так далеко я не видел. Снегопад затруднял видимость. — Я его чувствую, — сказала Роуз. Когда я взглянул на неё, она смотрела через плечо. — Я почти увидела его между пятнами света. Мы промчались мимо. Я видел, как голова повернулась нам вслед. В его одеяниях не было рукавов. Это были звериные шкуры, почти белые в тех местах, где их не заляпала грязь. Я поправил зеркало заднего вида, наблюдая за исчезающим вдали силуэтом. Знамение того, что ждёт нас впереди? Предвестник? Сердце бешено колотилось. — Что это было? — спросила Роуз. — Не знаю. Что-то завёрнутое в шкуры в маске из птичьего черепа. — Что нам делать?! — в её голосе послышалась паника. «Что мне делать, ты имела ввиду, — подумал я. — Ты-то по ту сторону зеркала». — Оно осталось позади, — сказал я вслух. — Что? Нет! Не осталось, — ответила она. Теперь паника усугубилась растерянностью и замешательством. — Оно близко. Я посмотрел назад, но с трудом разглядел силуэт за стеной снегопада. — Оно осталось далеко позади, — сказал я твёрже. — Когда ты проезжал рядом, оно зацепилось, — сказала Роуз. — Поверь мне. Я снова обернулся, пытаясь понять, что она имеет в виду. Но не увидел ничего ни в окнах, ни в зеркалах. Я снова сел прямо и взглянул в зеркало на Роуз. — Оно зацепилось, — повторила Роуз. — Я чувствую его присутствие. Я стиснул челюсти. Если и так, что я мог сделать? Если оно могло дотянуться и ухватиться за машину какой-то невидимой рукой, или если оно сделало ещё что-то настолько же неожиданное, то какие на самом деле у меня были варианты? У меня не было оружия. У меня не было почти ничего. Даже информации. Что вообще можно было сделать с этим птичьим черепом? Только когда я успокоился и вернулся к управлению машиной, то обнаружил проблему. Уровень топлива быстро убывал. Когда я выехал, бак был полон на три четверти. Сейчас он был на отметке двадцать процентов. С каждой секундой оранжевая стрелка падала всё быстрее. Оно зацепилось, но не физически. Как-то по-другому. — Машина скоро сдохнет, — сказал я. — Нужно заправиться? — спросила Роуз. — Скоро должна быть остановка, — ответил я. — Кафешка, заправка, туалет, магазин. Там был знак, если я правильно помню. Осталось два километра. Может, немного больше. Десять процентов. — Ты дотянешь? Восемь процентов. — Нет, — сказал я, — на машине не дотяну. Стрелка под моим взглядом прекратила снижение. Некуда дальше опускаться. Машина дёрнулась, и педаль газа провалилась в пол. Свет приборной панели и магнитолы потускнел, а затем совсем потух. Я переключился на нейтралку, в надежде проехать по инерции, но машина быстро теряла ход. Тогда я выехал на обочину и остановился. Попробовал включить аварийку — безрезультатно. Я вытащил свой сотовый — дешевый, не смартфон — и обнаружил, что в нём села батарейка. По встречной полосе за отбойником пронеслась одинокая машина. Я высунулся наружу, размахивая руками — бесполезно. Слишком поздно. Не успел. — Похоже, дальше я иду пешком, — сказал я. Размышляя, я побарабанил пальцами по рулю. Снег впереди и позади машины был бледно голубым от лунного света, над ним вздымались тёмные силуэты деревьев. В темноте дорога казалось чёрной лентой, окружённой рыжыми конусами света дорожных фонарей. — Возьми зеркало, — сказала Роуз. — Пожалуйста. Я осмотрелся. Ничего подходящего. Джоэл держал салон в опрятности. Везде царил порядок — за исключением лишь вороха бумаг в бардачке и в промежутке между водительским и пассажирским сиденьем — а значит, легко было убедиться в том, что здесь не было ничего похожего на зеркало. — Прости, Джоэл, — сказал я и взялся за зеркало на лобовом стекле. Нужно было как-то отжать пластиковые защёлки. Я снял перчатки, чтобы ухватиться получше. Попробовал ещё раз. — Блэйк, — сказала Роуз. — Блэйк! Я сдвинул зеркало, чтобы взглянуть на неё и увидел, что она куда-то показывает. Я обернулся. Позади нас, где-то за той границей, где дорога растворялась в снегопаде, слабо мерцал оранжевый свет фонаря. Затем он моргнул и погас, растворился в белом водовороте. — Нет времени на зеркало, Роуз, — я проверил, что все мои вещи при мне. Шапка, шарф, перчатки, рюкзак, куртка… — Отломай его! Я ухватился и потянул. Оно не сдвинулось. Я ударил по нему ребром ладони. Без эффекта. — Не получается, — сказал я. — Ты не можешь бросить меня здесь! — в её тоне слышалась истерика. Я достал свой мобильник. Старая модель — слайдер с выдвигающейся клавиатурой. От долгого пребывания в одном кармане с мелочью и ключами экран покрылся царапинами. — Это сгодится? На экране есть отражение. — Нет, — сказала она. — Оно почти ничего не пропускает. Я задумался, потом достал рюкзак, набросил одну из лямок на зеркало и потянул вниз, вкладывая почти весь свой вес. Оно отломилось. — Отлично, — сказал я. — Ты со мной? — С тобой, — отозвалась она. Я вылез из машины и заглянул на заднее сиденье, надеясь найти там что-то полезное. Коньки, сумка с аккуратно сложенным деловым костюмом. Явно вещи Джоэла. В багажнике я обнаружил запаску и Г-образный баллонный ключ для неё, который решил прихватить с собой. Несколько секунд ушло на то, чтобы запереть дверь, затем я бросил машину и поспешил вперёд. Я поддерживал быстрый шаг, но не переходил на бег. На ходу, я засунул зеркало в передний карман куртки так, чтобы один конец торчал наружу. Руки я спрятал в карманы. Баллонный ключ засунул туда же — концом на самое дно. Длинный конец выглядывал наружу. Чтобы спрятать лицо от снега я втянул голову и укрылся за воротником. Сберегая силы, сберегая тепло. Темп ходьбы у меня высокий. Два километра — это сколько… двадцать минут? Если идти слишком быстро, придётся остановиться на полпути. А тепло мне лишь пока я двигаюсь. Если остановлюсь — начну замерзать. Двадцать минут бодрой ходьбы. Когда я наконец не выдержал и решил оглянуться, фонарей позади стало ещё меньше. Эта тварь шла за мной. Сложно было оценить её скорость, учитывая плохую видимость. Я даже не мог сказать, нагоняла ли она меня. — Роуз, поговори со мной, — пробормотал я сквозь шарф и воротник куртки. — Как тебе кажется, оно приближается? Ответа не было. Свободной рукой я достал зеркало из кармана. Отражающая поверхность скрылась под крупными хлопья снега. Я протёр зеркало о штанину. Водяные разводы всё ещё мешали обзору. — Роуз? — попробовал я. Нет ответа. Зеркало уже покрывалось замерзающим на глазах инеем. Похоже, что оно не работало по той же причине, по которой мобильник не годился из-за царапин. Мне нужна была чистая отражающая поверхность. Я немного ускорил шаг. Положил зеркало за пазуху, во внутренний карман куртки, куда обычно прятал телефон. Ближе к телу, где тепло должно растопить лёд, а одежда — впитать влагу. При ходьбе ручка зеркала царапала мою грудь. Вся обочина между дорогой и канавой, после которой начиналось поле, была завалена снегом, так что я вынужден был шагать прямо по проезжей части. По сугробам быстро идти не получится, а мне нужно спешить. Но так я рисковал быть сбитым машиной, едущей по правой полосе. Сердце громко стучало в груди. «Просто недолгая прогулка», — успокаивал я себя. Я оглянулся, высматривая попутные машины и пытаясь понять, насколько близко подобралось существо. Оно оказалось уже достаточно близко, чтобы я мог его видеть. Оно двигалось широкими быстрыми шагами со скоростью, которой я не смог бы развить без риска выбиться из сил. Шкуры, в которые оно было закутано, при ходьбе развевались, но самих ног не было видно. Я ещё немного ускорил шаг, уже понимая, что толку от этого будет мало. Всё ещё ни одной машины на дороге. Попутка сейчас пришлась бы очень кстати. Всего один человек, который согласится меня подвезти. Вот только, я сомневался, что это сработает. Мой невольный спаситель может внезапно обнаружить необъяснимую утечку бензина. А потом этот добрый самаритянин столкнётся с этим существом. Я обернулся. Оно приближалось, с каждым шагом сокращая дистанцию. Поднялся встречный ветер, и мне пришлось зажмуриться. Когда я открыл глаза, в них стояли слёзы. Очевидно, от ветра. Снег скрипел под берцами, иногда под ногами хрустели хлопья наста. Внезапно появился какой-то новый звук. Я оглянулся. Лоскут звериной шкуры развевался, хлопая на сильном ветру. И в то же время, звука его шагов было почти не было слышно. Ни хруста, ни скрипа, ни треска наста под ногами, ни звука удара подошв по асфальту. Я должен что-то услышать, оно было уже достаточно близко. Сейчас или никогда. Я развернулся, выхватывая из кармана баллонный ключ. — Ну ладно! — проорал я, перекрикивая ветер. Ключ я ухватил обеими руками. Даже через перчатки я чувствовал холод метала. — Я тебе нужен? Существо приближалось. Оно оказалось на две головы выше меня, а ведь я сам был выше среднего. Я пригнулся и махнул ключом, целясь в колено и тут же ощутил пронесшийся в опасной близости клюв гигантской птичьей маски. Сначала мне показалось, что существо не отреагирует на удар, однако в ту же секунду из-под шкур появилась рука. Серая ладонь с узловатыми суставами оканчивалась длиннющими ногтями, которые на концах изгибались почти под прямым углом. Грязные, неровные, обшарпанные. Я замахнулся снова, целясь по этой ладони, вложив в удар всю силу. Наверно, с таким же успехом я мог бы бить по наковальне. Оружие отскочило, едва не выпрыгнув из рук, а существо хлестнуло мне по лицу. Я успел немного увернуться — уберёг глаза — но щека вспыхнула болью. Попятившись, я обнаружил, что когтистая рука сорвала с меня шарф. Теперь холодный ветер бил мне в лицо. Я начал было отступать в сторону заправки, но тварь обошла меня и встала на пути, отрезая дорогу. Шарф бешено хлопал на ветру, затем оторвался и исчез за разделительной линией шоссе. Сжимая ключ, я снова начал сближение. Тварь снова высунула из-под шкур руку. Я отступил на шаг, и через секунду рука спряталась под шкуры. — Роуз, — позвал я. — Эй, Роуз. Мне нужна твоя помощь. Зеркало молчало. Я попятился, и тварь широкими шагами пошла за мной, длинные ноги позволяли ей двигаться невероятно быстро. Я остановился — остановилась и она. — Ты не даешь мне добрался до заправки, — пробормотал я, ощутив дрожь в собственном голосе. — И чтобы в машину я вернулся ты тоже не хочешь. Куда же мне идти? Сюда? Я проверил, что на шоссе нет машин, и шагнул прямо на дорогу. Оно отреагировало, но слабо. Напряглось. Когда я сделал ещё один шаг, оно последовало за мной. Позволяя мне идти, но не позволяя убежать. — Не пустишь? — заметил я, отступая в другую сторону — к рыхлому снегу, сваленному на обочине. — Я понял, чего ты хочешь. Хочешь, чтобы меня сбила машина или случилось что-то такое, да? Тварь хранила молчание. Выжидала. На меня таращились две идеально круглые глазницы. Я рванулся, рассчитывая на эффект неожиданности, целясь баллонным ключом прямо в череп. Тварь на лету схватила ключ. Я попытался вырвать оружие, но она не отпускала. Из-под шкур появилась вторая рука. Я отпустил оружие и отступил на шаг. Ни к чему подставляться под удар. Тварь шагнула вслед за мной. Ключ она бросила на обочину, где железяка даже не звякнула в глубоком снегу. Я неподвижно замер, ожидая, что станет делать эта тварь. Ноги конкретно замёрзли. Я не надел подштанники. Только в джинсах и в трусах — ноги оказались самой неутеплённой частью моего тела. Из-за холода напряжение в ногах стало ощущаться острее. Мышцы, разогретые моим недавним вынужденным рывком, теперь коченели. — И чем всё это закончится? — спросил я. — Будем стоять здесь на обочине, пока я до смерти не замёрзну? Я шагнул вперёд, наблюдая за поведением твари. Когда я оказался слишком близко к ней, снова появилась узловатая когтистая рука. — Не могу идти назад, не могу идти вперёд! — в моём собственном голосе мне послышались истерические нотки. — Я не пойду налево. Пустишь меня направо? Чтобы проверить, я подошел к сугробу. Сразу за ним была канава, а за той начинались поля. Сильный ветер сдувал большую часть снега. В поле не должно быть глубоких сугробов. Я сделал ещё один шаг. Существо двинулось следом, однако позволило мне немного отдалиться от него. Я неторопливо перебрался через сугроб. Расстояние от твари увеличилось ещё больше. Я спустился по насыпи к канаве, где кое-где через снег пробивалась длинная пожухлая трава, и перепрыгнул её в самом узком месте, где ветер сдул снег и сквозь ледяную корку проглядывало дно. Прыжок не побудил тварь к немедленному нападению, как и то, что я ненадолго повернулся к ней спиной. Похоже, сейчас я был в относительной безопасности. Ощутив под ногами твёрдую поверхность, я побежал. Поле было ровным, почва твёрдой, а снег совсем неглубоким. Рифлёная подошва ботинок давала достаточное сцепление, чтобы я мог набрать скорость. Даже когда на подошву налип снег и ботинки стали проскальзывать, я всё ещё мог держать неплохой темп. Я поскользнулся и лишь чудом не упал. Пытаясь сохранить равновесие и удержать разъехавшиеся ноги, я почувствовал, как спину пронзило болью. Со мной такое уже бывало. Завтра спина будет болеть. Если доживу до завтра. Преследователь двигался всё теми же, что и раньше, размеренными широкими шагами. И всё же бег помог мне слегка от него оторваться. Через поле, подальше от шоссе, подальше от машин и заправки. Я очень хорошо понимал, что сейчас происходит. Меня намеренно загоняли в ситуацию, где меня ждала смерть столь же обыденная и объяснимая, как и смерть под колёсами на шоссе. Вот только дело было в том, что в минуты опасности я просто не мог оставаться на одном месте. Не мог я просто стоять и мёрзнуть на обочине дороги! От страха сердцебиение ускорилось, а дыхание участилось, хотя это скорее мешало, чем помогало. После быстрого бега я задыхался, ноги болели, а мысли путались. — Роуз, — судорожно выдохнул я, пытаясь достать зеркало окоченелыми пальцами. Я кое-как нащупал штырь, которым зеркало крепилось к потолку, и вытащил его из кармана. —…здесь, — голос был слабым, тихим и приглушенным, словно кто-то зажимал ей рот. Не кто-то, а что-то. Изморозь снова покрыла стекло. Я протёр его перчаткой. Я лишь на мгновение успел заметить её. Сначала зеркало было слишком мокрым, теперь оно слишком тёплое. Я оставил его в руках, надеясь, что так оно быстрее остынет, стараясь направлять поверхность к земле, чтобы на него опять не налип снег. Я снова побежал, надеясь, что выберусь на дорогу или к чьему-нибудь дому. К спасению. Надеясь, обнаружить хоть что-то, что остановит мой забег в неизвестность раньше, чем кончатся силы. Я достиг подлеска. Снег стал глубже, а ветер — слабее. Я начал сдавать темп, но так и не обнаружил ничего, способного возродить надежду на спасение. Живот скрутило от мерзкого ощущения, в котором смешались страх, отчаяние и изнеможение, вызванное бегом. Впереди среди деревьев показался чей-то силуэт. Быстрый взгляд через плечо дал понять, что тварь всё ещё преследовала меня. И сокращала расстояние. — Эй! — заорал я, поражённый тем, насколько сорванным оказался мой голос. На бегу я наглотался морозного воздуха, и горло охрипло. — Помогите! Силуэт вышел из-за деревьев. Ещё один «птичий череп» одетый в белые, запачканные и выцветшие звериные шкуры. С большим венком из веток на плечах и вокруг шеи, весьма напоминавшим гнездо. Я остановился. Оглянулся по сторонам. Всё плыло перед глазами, после взгляда под ноги с трудом удавалось сфокусироваться на пролеске на горизонте. Там вдалеке, в просвете между деревьями. Третий силуэт с капюшоном из шкур, из-под которого торчал птичий клюв. Этот самый низкий из трёх. Я двинулся в сторону, где расстояние между существами было максимальным, но они тоже пришли в движение, и не навстречу мне, а наперерез. Сугробы по колено глубиной их не замедляли. Да даже если и замедляли, они продолжали преследовать меня своими широкими шагами и не уставали. Я снова заставил себя перейти на бег, направляясь в промежуток между существами. Они продолжали преследование, но мне удалось проскользнуть между тварью с рогами и тварью в венке. Теперь я бежал уже почти в обратном направлении. Потребовалась пара секунд чтобы понять, где я, но даже это я сделал не снижая скорости. — Роуз, — снова позвал я. Вместо ответа лишь чуть слышный шепот. Я попытался на бегу протереть стекло о штанину. И чуть не врезался в ещё одну тварь с птичьим черепом, возникшую у меня на пути. Белые шкуры не особо выделялись на фоне снега. Она ударила меня тыльной стороной ладони, выбив зеркало из рук. Удар, боль и неожиданность бросили меня на землю. Снег рядом окропило кровавыми брызгами. Перчатка была разрезана, а кожа вдоль пореза — разодрана. Из раны сочилась кровь. Я ошарашенно смотрел, как расходятся и сходятся лоскуты кожи, когда я сжимал и разжимал кулак. Звериные шкуры хлопали на ветру. Другие преследователи подходили ближе. У того, что меня ударил, из-под шкур торчали обрывки верёвок, к каждой из которых была привязана длинная тонкая кость. Существа подходили ближе, некоторые издалека. Со всех сторон вокруг меня росли неплотные группы хвойных с ветвями, пригнутыми к земле весом налипшего льда и снега. Между ними тут и там пробивались пучки сухой травы. На одном участке травы не было, похоже, замёрзший пруд. Я неторопливо поднялся на ноги. Попробовал пройтись в разных направлениях, наблюдая за их реакцией. Похоже, сейчас они хотели не дать мне выйти на открытую местность. Только в сторону леса, либо к пруду, либо туда, где снег становился глубже. Что ж, пруд, так пруд. Я пошел, прижимая к груди раненую ладонь другой рукой. Зеркала нет, а значит, нет Роуз. Под ботинками хрустела замёрзшая земля. Идти было больно. Они что, хотят, чтобы я рискнул перейти пруд? Это их план? Я остановился и присел у берега, оглядываясь на существ, которые окружали меня широким полукругом. — Эй, ублюдки! Всё путём? — крикнул я. — Я малёхо присяду? Не против? Лишь только шкуры хлопали на ветру. — Сукины дети, — я спрятал ладони в подмышки, ощутив боль в раненой руке. Щека, которую они поцарапали, распухла. Я начал бить ногой по льду на пруду. Методично, аккуратно, нанося удары каблуками ботинок. Чтобы лёд пошел трещинами, понадобилось ударов пятнадцать. Кончиком ботинка я поддел большой кусок льда и откинул его в сторону. — Пожалуйста, скажи, что отражение в воде тоже годится. — Ага, — отозвалась она. — Ты видишь этих тварей? — Ага. — Я угробил кучу сил, чтобы с тобой поговорить, — сказал я, пытаясь не обращаться внимание на смутные силуэты, стоящие у меня за спиной. — Мне нужно что-то большее, чем просто «ага». — Я не знаю, что сказать. — Но тебе ведь не угрожает прямая опасность. И у тебя, вроде, ничего не болит. Они охотятся за мной, а не за тобой. Так что, я думаю, ты должна соображать чуть лучше, чем я. — Нет… Не так уж и очень. Я тяжело вздохнул. Прошло около минуты. Я почувствовал, как коченеет тело. — Не думаю, что в этих черепах есть мозги, — заметил я. — Они выполняют чьи-то приказы. — Логично. Чьи приказы? — Да не пофиг, чьи? Но именно из-за этих приказов они так странно себя ведут. Они не позволяют добраться мне до определённых мест. Они не позволяют мне добраться до жилища. Пытаются вымотать меня. — Они хотят, чтобы смерть выглядела естественной. — Именно. Заметка в газете на седьмой странице про очередного идиота, у которого на шоссе сломалась машина и он решил срезать через поля, заблудился в лесу и замёрз насмерть. И ни строчки про жуткие упорные птичьи черепа. Они возьмут интервью у Джоэла, который вспомнит, что я вёл себя как-то странно. А через пару часов Кэтрин проснётся от кошмарных видений. — А что, если попытаться умереть неестественно? — Понятия не имею, как это можно было бы провернуть, — я снова тяжело вздохнул, у меня уже зубы начали постукивать от холода. — Единственное, что я понял — что они не собираются разодрать меня когтями до смерти. — Молли задрали когтями до смерти, — вставила Роуз. Я закрыл глаза. — Они не хотят две одинаковых смерти подряд, — продолжила она. — Тело Молли было ещё изглодано, но не думаю, что это сделали эти ребята. — Ты их видишь? — С другого конца пруда, — ответила она. — Там есть отражение. Я поднял голову. Ещё один силуэт, появление которого я пропустил. Эта тварь была выше других. Она стояла на льду. На плечах висело ещё два птичьих черепа. Я снова склонился над полыньёй: — Сколько их? — Без понятия. — Значит для меня всё так и закончится, Роуз? Я умру здесь, передав эстафетную палочку Кэтрин? А ты продолжишь жить? — Типа как призрак? — Типа как что угодно. — Я не знаю. Мне кажется, наши жизни как-то связаны. — Ну да, — я заставил себя подняться на ноги. Теперь я уже дрожал весь целиком. — Ты что-то задумал? — спросила она. — Не-а, — ответил я. — Просто ненавижу сидеть без дела. — Тебе нужен план. — А у тебя есть хоть одна сраная идея? Ответа не последовало. Я шагнул к ним, и они тоже начали движение. Организованно, рассредоточено. Я попятился, и они двинулись вперёд. Я снова сел, тут же пожалев об этом. Вставать с каждым разом было всё сложнее. Тварь с тремя черепами медленно сняла с плеча одну из масок. Внезапно до меня дошло. Эта маска предназначалась мне. Мой разум восстал против тела. Вся моя природа, которая испытывала отвращение к безвольному ожиданию, пришла в неистовство перед лицом угрозы. Но бренное тело уже начало подводить меня. Я так устал, словно двое суток шел без отдыха и сна. — Видишь где-то поблизости свет? — Не совсем. — Объясни. — Я вижу только светлые пятна. Мне кажется… даже обычные поверхности в некоторой степени отражают свет. — Понял. Слушай, мне нужно знать, в какую сторону бежать. — Бежать? — Укажи мне путь, даже если это только твои догадки. Просто солги достаточно убедительно. Если не поверю — то потеряю надежду. — На три часа от тебя, — указала она. И всё. Ни подробностей, ни объяснений почему это направление правильное. Значит, направо. Я должен прорваться, но между тварями больше не было широких зазоров. Предположим, что они тупые, что они чётко следуют однажды полученным приказам. Допустим, им приказали не нападать на меня кроме как в целях самозащиты, и чтобы заставить меня двигаться… Я оглянулся на ту, что стояла на льду. Медленно, осторожно я шагнул ближе к замёрзшему пруду. Лёд надломился. Я промочил один ботинок. Он был непромокаемым, так что вода просто стекла с него. Слишком близко к полынье, через которую я разговаривал с Роуз. — Блэйк? Я прошёл чуть дальше вдоль берега. Крайняя левая от меня тварь широкими шагами двинулась мне наперерез. На этот раз я ступил на пруд ещё осторожнее, на достаточном расстоянии от того места, где проломил лёд ранее. Я попятился в сторону твари с тремя масками у дальнего конца пруда, наблюдая, как остальные двинулись за мной, сохраняя примерно равное между собой расстояние. Тварь с венком обогнула полынью. Ступая с огромной осторожностью, я подошёл к середине пруда. Я неторопливо переносил вес с одной ноги на другую, делая всё возможное, чтобы избежать слишком большого давления в одной точке. Тварь с тремя масками двинулась мне наперерез, преграждая путь к берегу. Я услышал слабый хруст. Рядом со мной, а не под ними! Я пошел напрямую к твари с тремя масками. Из-под шкур появились руки. Женские, что выглядело странно. На одном из ногтей остались пятна от лака. Ногти были высохшие, стёртые, неухоженные, местами обломанные и отслаивающиеся, как если бы ими долго и ожесточённо о что-то скребли. Слабый хруст льда теперь усилился. В любой момент лёд готов был проломиться лишь под одним моим весом. Направо. Я побежал, и твари бросились следом за мной. Под их ногами лёд не трещал. У меня замерло сердце. Я на полной скорости столкнулся с хозяйкой трёх черепов и ощутил удар в плечо. Когти без особых затруднений пронзили ткань. Удивительно, как её спокойная неподвижность почти мгновенно сменилась бешенством и яростью. Я отпрыгнул так быстро, как только мог, и она двинулась ко мне. Я попытался найти способ, чтобы заставить её отступить, чтобы выиграть хотя бы пару секунд, но у меня не получилось. Я наступил на лёд возле полыньи, и тот проломился. На этот раз я намочил штанину и зачерпнул воды в ботинок. Я бросил быстрый взгляд назад, обнаружив, что когда я начал драку, остальные остановились. Хозяйка трёх черепов начала обходить меня по кругу, отрезая путь к отступлению. Да наплевать. Я нагнулся, и с натугой ухватился за покрытый снегом валун размером с мою голову. Он наполовину вмёрз в землю. Когда мне, наконец, удалось его расшевелить, он скатился в воду. Чтобы его достать, пришлось окунуть в полынью мою неповреждённую руку. Одним движением, вкладывая силу всего тела, мне удалось поднять его вверх примерно на метр. Он отскочил от поверхности льда и беспомощно покатился в сторону тварей. Он лежал там секунд десять, пока, наконец, лёд не затрещал. И твари провалились под воду. Теперь лишь две из них угрожали мне. Я побежал, и отчаяние придало мне сил. Я бежал на адреналине, которым боль пропитала моё тело. Невзирая на смятение и страх. Не сберегая силы, не щадя себя. Продираясь через ветки, и потеряв где-то шапку. Лицо и ступни пульсировали от холода, а раненая рука замёрзла так сильно, что я даже не мог разжать кулак. Каждый шаг отдавался болью, и единственное, что заставляло меня передвигать ноги — это страх, что если я хотя бы немного замедлюсь, то впереди появиться одна из тварей и преградит мне путь. Подлесок закончился. Полоса снега, а за ней дорога. Невысокие приземистые постройки, и указатель с надписью «Пункт досмотра грузового транспорта». В лицо мне ударил ослепляюще яркий свет фар. Я упал на колени, выставив вперёд руки. Услышал звук открывающейся двери автомобиля. Блядь, блядь, блядь! Что, если они догонят… Я оглянулся, но позади никого не было. Ветер закручивал снег в вихри, гоняя их вдоль дороги. — Боже правый, парень! — услышал я звучный голос, — Где тебя так угораздило? Я задумался над тем, что же можно говорить. Расскажи правду – примут за сумасшедшего. Я подумал о каком-то правдоподобном объяснении, типа: «нарвался в лесу на банду подростков». Но тогда вызовут полицию, а это меня задержит. — Ма… машина сломалась, — с трудом проговорил я. — Думал пойти напрямик, заблудился. Я… я запаниковал. Побежал и порезался чем-то. — Не волнуйся. Сейчас вызовем тебе врачей. — Нет. Не надо. Раны не такие уж и серьёзные. Стыдно будет из-за такой мелочи… — соврал я. Мне было не очень понятно, как на самом обстоят дела. Что, если за мной придут, когда я буду в госпитале? Может быть, я не буду способен и на ногах стоять, не то что убежать. — Выглядишь как зомби. — Мне просто надо отогреться. Не более того, — ответил я, нервно оглядываясь. Никаких птичьих черепов. К этому моменту они уже давно должны были меня нагнать. — Если я не отвезу тебя в больницу, а ты умрёшь… — Не умру, — сказал я, не вполне уверенный в том, что говорю правду. — Подвезите меня до заправки. Там я согреюсь, поем, поймаю попутку и доеду куда мне нужно. — Ну, если настаиваешь, — сказал он. — Мне не нужна какая-то особая забота. И я не хочу связываться бюрократией. Нет на это лишних денег. — Ладно, — кивнул он. — Как скажешь. Тебе нужна помощь, чтобы встать? — Не откажусь, — признал я. Мы дошли до грузовика, и я забрался на пассажирское сиденье. В салоне было тепло, и я подставил руки под струю горячего воздуха. Впереди на горизонте появилась окрашенная розовым цветом полоса светлого неба. Это что-то вроде правила? Никаких монстров после рассвета? Или никаких монстров когда обычные люди могут их увидеть? Грузовик тронулся с места. Вдалеке уже показалась заправочная станция. Я поймал взгляд Роуз в боковом зеркале. Она выглядела измотанной, истощенной. Чуть ли не хуже, чем я сам. Когда она разбила зеркало, это стоило ей части своих сил. А её нынешний вид… она разбила лёд, или, по крайней мере, как-то этому посодействовала. Помогла ему разбиться. Грузовик, повернув по широкой дуге, заехал на зону отдыха и занял свободное парковочное место для фур. Мы вылезли из кабины и направились к кафешке, где за столиками уже сидело несколько людей. Пока водитель грузовика подошёл к работникам кафешки, пытаясь найти мне попутчиков. Мне бросился в глаза человек в углу, странно скрюченный и так сильно привалившийся к стене, будто ноги его совершенно не держали. Белки его глаз были какими-то слишком уж белыми. Он украдкой бросал на нас взгляды из своего угла, словно бы избегая чужого внимания или даже чужого взгляда. Скоро у нас будет относительно безопасный способ добраться до дома. Там я найду убежище и ответы на свои вопросы.