Пакт

Мэгги рассматривала книги. Сначала Фамулус, потом Имплементум, Владения, снова Фамулус. Роуз наблюдала за ней, поэтому я сходил и принёс из ванной аптечку и влажное полотенце. Куча разбросанных вещей, а теперь ещё и посторонние люди. Я не спеша обработал руку и почистил место, которое проткнул ручкой. Ладонь была покрыта следами стекавшей по ней крови, а также следами ржавчины и грязи, оставшимися после копания в мусорном ведре. — Ну, хорошо. — сказала Мэгги. — У вас здесь дельные вещи, признаю, тут вы меня подловили. Значит, вы хотите, чтобы я была вашим негласным союзником в обмен на свободный доступ к вашей библиотеке? Звучит интересно. Я посмотрел на Роуз: — Ты успела ей что-то предложить, за те полминуты, что я был в ванной? — Ничего. — Мы ничего такого не предлагали. — обратился я к Мэгги. — Мэгги, ты пытаешься взять нас наскоком? — спросила Роуз. — Ну, так. Решила, была не была. А там посмотрим. — Ты обещала, что не будешь ничего такого пробовать. — сказал я. — Безо всякого злого умысла, честно, но надо же мне добиться максимально выгодной сделки. Я сидел и хмуро глядел на неё, а она лишь улыбалась. — Это невероятно выматывает, — вздохнула Роза. — Следить за каждым своим словом, следить за каждым чужим словом… Я кивнул. Я и сам уже порядком задолбался. Наверное, проблема была в том, что я вынужден был поддерживать общение в настолько измотанном состоянии. Но союзник есть союзник, как ни крути. Даже если этот союзник пытается при первой же возможности выгрызть малейшее доступное преимущество. — Думаю, это очень даже неплохо, когда есть тот, кто не пытается убрать тебя со сцены, — сказала Мэгги. — Думаю, неплохо, — я осмотрел свою руку и принялся перевязывать. Я был покрыт множеством мелких ран. Порезы, которые оставил птичий череп, ещё не зажили, в придачу я несколько раз резал пальцы, чтобы пустить кровь. — У вас есть то, что нужно мне, у меня есть то, что нужно вам. Раз так… я могу предложить другой вариант. Вы одалживаете мне что-нибудь почитать, а я обещаю, что не стану вас убивать. Повисло молчание. Мэгги смотрела на меня и Роуз с выжидательным выражением на лице. — У тебя всё ещё нет дурных намерений? — спросила Роуз. — Чего? — Ты угрожаешь убить нас, если мы не пойдём тебе навстречу? — спросила Роза. — Нет. Нет! Я не так сказала. В смысле, я принимаю предложение. Я согласна принять сделку, которую ты предложил на собрании. — Другими словами, кроме литературы для чтения мы дадим тебе всё остальное, что было в том предложении, включая защиту от существ, описанных в книгах нашей бабушки. — Предельно прямолинейно. — Выглядит не так уж и равнозначно, — заметила Роуз. — Спрос и предложение, моя дорогая зеркальная подруга. У вас есть спрос «не быть убитым». Я способна удовлетворить этот спрос. — Не уверен, что это работает именно так, — заметил я. — Почему нет? Смотрите, у меня есть большой запас товара, который называется «не быть жестоко убитым». Вы отчаянно в нём нуждаетесь, а значит я могу поднять цену. Вам это выгодно, поскольку вы получаете «не быть жестоко убитым». А мне это выгодно, потому что ну… я получаю книги! — Нет, — сказала Роуз. — Я совершенно уверена, что мы оба это поняли. — Но есть и другие бонусы. Если вы собирались надавить на других игроков, то вы сейчас сможете немного подтолкнуть их к состоянию паники, типа, торопитесь, осталось всего две сделки! — Три, — ответила Роуз. — Если кто-то захочет заключить ту сделку, в которой нам сообщают, кто убил Молли, и при этом сохраняют право атаковать нас. — Про эту я забыла, — признала Мэгги. — Кстати, не везёт вам. В школе ко мне подошли двое Бехаймов, сказали, что они тут ходят и со всеми договариваются, чтобы никто не выдал вам никакой информации, типа, чтобы не началось того, чего никто не хочет, чтобы начиналось. Сейчас большинство народу поклялись сохранить тайну. — Большинство? А как насчет остальных? — спросила Роуз. Я скрючился на краешке дивана, упираясь локтями в колени. Я встретился взглядом с Мэгги. — А что насчёт тебя? — Те, кто поклялся хранить тайну, обещали также преследовать тех, кто будет трепаться, — сказала она. — Ты согласилась? — спросил я ощущая раздражение от постоянного общения с людьми, которые не отвечают на прямые вопросы. — Нет, — покачала головой она. — Но теперь это не имеет значения, верно? Если я расскажу вам, что произошло, то в конце концов за мной начнут охоту какие-нибудь недовольные люди. — Ну да, — сказал я. — Я понял. — На её месте мы бы поступили так же, — сказала Роуз. Я неопределенно хмыкнул. — Это её вещи, да? — спросила Мэгги. Мне пришлось приподняться с дивана, чтобы посмотреть, на что она показывает. На полу прямо под подлокотником всё ещё лежали рюкзак и стопка одежды. — Ага, — я рухнул обратно на подушки. — Я не очень хорошо её знала. Видела несколько раз. Она не показывалась на встречах совета до последнего месяца. И не похоже было, что она освоилась. У неё ушло куда больше времени, чем у вас, чтобы осознать, что можно выходить наружу и не быть убитой. — У нас были сопровождающие и гарантии защиты, — сказала Роуз. — И всё равно. — И всё равно, — согласилась Роуз. — Это опасно. Каждый раз нам доставалось. — Мне доставалось, ты хотела сказать, — заметил я. — Да. — Куда больше, чем вашему предшественнику, как ни странно, — заметила Мэгги. — Она делала что-нибудь из практики? — спросила Роуз. — Ага. Делала. Выучила несколько трюков. Защитных в основном. Как отгонять всяких тварей. Знала основные приёмы против каждого из местных жутких чудиков. Но знать, что делаешь, недостаточно, когда Иные пугают тебя до чёртиков. Мысли путаются, допускаешь ошибки… — Возможно, — сказал я и попытался себе это представить. — Ты с ней общалась? — спросила Роуз. — Раз или два. Она вроде как всех боялась, — сказала Мэгги. — И ты не пыталась помочь? — спросила Роуз. — Это... я не знаю. Не уверена, что или как я могла сделать, — сказала Мэгги. — Я пыталась поставить себя на место остальных практиков, — сказала Роуз. — И на твоё в том числе. Я понимаю, что они напуганы. Я понимаю, что наша семья давно известна тем, что занималась крайне опасными вещами. Но когда я смотрю на разницу между детьми Дюшан и их родителями, которых мы видели на собрании… — Может быть, не стоит сейчас ничего о них говорить? — заметил я. — Что ты имеешь в виду? — спросила Роуз. Я потёр глаза. — Может быть, они не хотят, чтобы об их действиях стало широко известно или чтобы поползли слухи. — Я поклялась хранить в тайне всё, что узнаю в этом доме, разве нет? — спросила Мэгги. — Так и есть, — сказал я. — Но предавать доверие, неявно или нет, кажется грязным делом. Плохая карма, возможно. — Точняк, — сказала Мэгги. — Тогда сменим тему. Я не сильно понимаю что вокруг происходит с политической точки зрения. Мне приходится платить за каждую крупицу информации. Даже за те простейшие вещи, которые вы можете прочитать в книгах. Я новичок во всех этих делах. Я занимаюсь этим всего полгода. Я молча кивнул. В животе слегка заурчало. Может быть, именно поэтому я чувствовал себя таким измождённым? Я потерял какое-то количество крови, не позавтракал, не выспался. А ведь всё это основа личной силы. Я встал. — Я собираюсь перекусить. Ты что-нибудь хочешь? — спросил я. — Пиво? — Что-нибудь из того, что я могу дать тебе, не нарушая закон. — Нет. Я в порядке. Я направился на кухню. — А можно спросить, Мэгги? Что у тебя за история? — История? — спросила она из гостиной. Я обернулся и увидел, что она снова держит в руках Фамулус. — Ты же с чего-то начинала? — А разве не все мы? — Никаких игр, пожалуйста, — донёсся из гостиной голос Роуз. — Если не хочешь говорить, ты не обязана, но я, как и Блэйк, уже сыта по горло всей этой словесной эквилибристикой. Мэгги ничего не ответила. Обыскав кухню в поисках еды, я нашел в морозилке хлеб. Малость подмороженный и со следами, подозрительно напоминающими плесень. Что ж, не стоит тратить его впустую. Я срезал плесень, отрезал и намазал маслом два ломтика, положил между ними кусок сыра и бросил всё это на сковородку. В дверях появилась Мэгги, которая прислонилась к косяку и сложила руки на груди. С этого положения она могла видеть и меня, и Роуз. — Что вы знаете про гоблинов? — Уродливые, — сказал я. — Грубые, воинственные, извращённые и переполненные всякого рода мерзкими чувствами. — Да, это всё про них. Ты знаешь об их слабостях? — Железо, — сказал я. — Они же создания природы? — Железо. Но они ведь воины, понимаешь? Они сами же и используют железо. Они изготавливают своё оружие. Они создания природы, но ведь яд змеи или рак тоже, понимаешь? Они отвратительная часть природы. Дикарская, первобытная, животная, неандертальская часть. Когда-то давным-давно гоблины занимались тем, что портили людям жизнь. Воровали всё что плохо лежит, высасывали молоко у коров, пока фермер не успел подоить, распространяли чуму, путали волосы, пожирали тех, кто заплутал в лесу и трижды прошёл мимо одного и того же места… Я кивнул, приподнимая вилкой хлеб и оценивая, насколько тот потемнел. — Есть несколько причин, почему они перестали это делать. Во-первых, практики начали преследовать их вожаков. Самых тупых, самых злобных, самых диких из них хватали и засовывали в разные предметы или запечатывали. Или прятали в дыры и засыпали камнями, и так далее. А могущественных, но при этом не глупых и не диких гоблинов не так и много. Роуз спросила что-то, чего я не разобрал. — Да, — кивнула Мэгги. — Некоторые из таких остались. Даже сейчас. Настоящие чудовища. Но я отвлеклась. Вторая причина того, что гоблины перестали донимать человечество — это то, что мы создали цивилизацию и современный водопровод. Вы ведь в курсе, что вампиры не способны пересекать текущую воду? Вода — это жизнь, она естественна, а это противоречит их смертоносной сущности. Металл для гоблинов делает примерно то же самое. Им не нравится, когда они проходят по земле, где закопан металл. Тем более, если металл изменён каким-либо воздействием. — Подземные трубы? — уточнил я. — Текущая в них вода обладает некоторой базовой элементарной силой. Им это не нравится, высасывает их энергию, даже если они пытаются перепрыгнуть через препятствие. В общем, они предпочитают бродить за пределами городов, а не внутри. Обычно в сельской местности или других местах, где водопровод встречается нечасто. Или в маленьких городах, где местная инфраструктура не так развита, чтобы особо их напрягать. — Вроде Якобс-Бэлл? — спросила Роуз. — Ага. В том числе. Захудалые деревеньки, знаете ли, потому и захудалые, что там водятся гоблины. Эти мелкие поганцы развлекаются тем, что заставляют краску облазить раньше времени. Тут и там они воруют деньги, разбирают механизмы, чтобы машины ломались, и так далее, и так далее. Люди, которые селятся в трущобах или в захудалых деревнях, обнаруживают, что им не удаётся наладить нормальную жизнь, но и уехать становится куда сложнее. Роуз сказала что-то. Я уловил только последние слова. — …не честно. — Открытый сезон, — согласилась Мэгги. — Если начинаешь проваливаться в трещины, то теряешь защиту, которой наслаждаются большинство людей. Ребёнок, который заперся в своей комнате и никогда оттуда не показывается. Необщительная пара, нищий неудачник, потерявший дом и бизнес. Если гоблинам удаётся помочь кому-то пройти по этому пути, подтолкнуть чуть дальше, и если этих несчастных не успеют сожрать другие Иные, то гоблины получают награду. Получают то, о чём они мечтают больше всего: возможность сделать чью-то несчастную жизнь ещё хуже. Перед моими глазами промелькнуло воспоминание. Я проснулся, потому что меня начали бить. Издевательский смех. Я так и не увидел их лиц, потому что мне приходилось закрывать голову руками и потому что кровь заливала мне глаза. Один из них приказал остановить избиение. Дал мне уйти. Уползти, поскольку я практически уже не мог стоять на ногах. Они позволили мне поверить, что я сумею выбраться на оживлённую улицу, сумею попросить о помощи, а затем снова набросились, чтобы доказать, что я ошибался. И ещё одно воспоминание, о котором я рассказывал Роуз не так давно. В меня стреляли из пневматики. Синяки. Рука, целиком изменившая цвет. Страх, потому что похоже мне придётся обращаться в больницу. В тот раз смеха не было. Они прятались в тенях и стреляли, пока у них не кончились патроны. Смотрели, как я пытаюсь удрать, и чтобы насладиться моей реакцией притворялись, что перезарядили оружие и сейчас вот-вот снова начнут стрельбу. Я залегал на время, а когда поднимал голову, они начинали всё заново. Оба воспоминания были искажены. Слишком долго я пытался вычеркнуть их из памяти. Некоторые из нападающих смеялись слишком сильно. Одни — слишком высоким тоном, другие наоборот — слишком низким. Я говорил себе, что память играет со мной шутки. Я припоминал, что ублюдки с пневматикой отличались чудными типами фигуры. Кто-то слишком высокий, кто-то низкий, кто-то слишком толстый, кто-то — худой. И всё это лишь чуточку выходило за пределы того, чего можно было ожидать от обычных людей. Но и тут я убеждал себя, что меня разыгрывает собственный разум. Фокусы памяти. В это так легко поверить, особенно, если не испытываешь особого желания об этом задумываться. Мне это не понравилось. Я и так уже ощущал себя лишь половинкой человека. Незнакомое мыло, непривычное место, неожиданное и словно чужое поведение в разгар боя. Я избил женщину. Настолько, что она не могла двигаться. Это была ещё одна соломинка, упавшая на спину верблюду, и я понятия не имел, к чему это могло привести. Я взял свой бутерброд. — … не бессмертные, — говорила Мэгги. — Они умирают так же как и мы. Но они и плодятся. Мне было бы очень интересно почитать какую-нибудь книгу про гоблинов, чтобы узнать, как это связано с их личной силой, найти способы это ограничивать. Короче говоря, я стала настоящей королевой гоблинов. — Чем ты стала?! — не понял я. — Как называют того, кто работает почти исключительно с духами? Шаман. Тот, кто работает со временем — хрономант. Огонь? Пиромант. Будущее? Авгур, предсказатель, что-то в этом роде. Работаешь с демонами — ты дьяволист. Работаешь с гоблинами — королева гоблинов. — Значит, Йоханнес — это король гоблинов? — спросила Роуз. — Йоханнес — это Йоханнес. Он работает со всем и вся. Некоторые называют его волшебником, так что я тоже буду называть его именно так. — А ты, значит, местная королева гоблинов. Это был твой собственный выбор или так получилось? — спросила Роуз. — Да, — ответила Мэгги. — И первое, и второе. Вы хотели знать, с чего я начинала? Всё началось в месте, которое начало проваливаться сквозь трещины. И поскольку гоблины нападают на тех, кто покинул безопасные границы цивилизации, они напали на то место. И это было ужасно. Ужасно настолько, что выжили далеко не все. — И даже несмотря на то, что гоблины сотворили такое с тобой, ты продолжаешь терпеть их общество? Работаешь с ними? — спросил я. Еда лежала на тарелке, нетронутая. Я больше не испытывал голода. — Запечатать их, связать их, поработить их, — кивнула Мэгги. — Нужно овладеть собственным прошлым, верно? Плохими частями так же, как и хорошими. И пусть это сделает тебя сильнее. — Типа всё, что не убивает, делает нас сильнее? — спросил я. — Да. Точняк. — Я всегда терпеть не мог эту фразу, — сказал я. — То, что не убивает, делает тебя слабее. — Ты же вроде рассказывал о том, что пережил серьёзные испытания, и именно поэтому у тебя такое хорошее чутьё, — спросила Роуз. — Да, примерно так и было, — сказал я. — Но сомневаюсь, что в целом я стал сильнее. Я посмотрел на Мэгги. — Возможно, мы поговорим об этом в другой раз, — добавил я. Роуз кивнула. Напряжение, в котором я находился, каким-то образом исчезло. Я поднял с тарелки почти забытый бутерброд и откусил кусок. — Не знаю почему, — сказала Мэгги. — Но так странно видеть, как вы спорите друг с другом. Я почему-то думала, что зеркальная девушка — это какой-то раболепный прислужник, но, выходит, у неё есть настоящая личность? — Мы не очень любим об этом распространяться, — сказала Роуз. — Это вроде как больное место. Прости. Больное место? — Не вопрос. Я не собираюсь рассказывать мою полную историю, а вы не должны рассказывать вашу. Мне вообще-то скоро нужно идти. Обещала быть в школе. Если мы собирались что-то обсудить, то не стоит терять времени. — Мы могли бы пригласить тебя ещё раз, — сказал я. — На тех же условиях. — Я могла бы согласиться, — ответила она, передразнивая мою чрезвычайно осторожную формулировку. — Мы вроде как не закончили наш первый разговор. По поводу сделки, о которой мы говорили. Вариант не плохой. Чуть надавить на остальных, заручиться согласием хотя бы одного человека. Мне совершенно не хотелось вести сейчас переговоры. Роуз, однако, взяла диалог в свои руки. — Мы ведь и тебе немало даём. Не хочу быть грубой, но ты просто отчаянно нуждаешься в наших знаниях и наших книгах. — Если сделка не состоится, я переживу, — сказала Мэгги, позволив повиснуть в воздухе незаконченному предложению. Мы, возможно, и нет. — А ты, похоже, просто обожаешь торговаться, — заметила Роуз. — Я бы сказала, что обожаю не вытягивать короткую спичку. Достаточно уже этого натерпелась, — сказала Мэгги. — Дай нам хоть что-то, — сказала Роуз. — Типа что? — Каждый раз, когда ты уходишь с книгой, ты забираешь из наших рук знания, а если ты ты будешь читать здесь, то каждый раз, когда мы приглашаем тебя, мы подвергаемся некоторым неудобствам и риску. — Я вроде как надеялась, что мы можем общаться как друзья, — сказала Мэгги. — Брать и отдавать, наслаждаться обществом друг друга. — Я польщён, — сказал я. Мне не понравилось, насколько угрюмо это прозвучало. Я устал. И туго соображал. Еда, впрочем, кажется, помогла. Сейчас мне стало слегка легче. Пусть даже это был застарелый кусок хлеба и сыр. — Давай не будем рассчитывать на дружбу, — сказала Роуз. — Убери дружбу за скобки, и получается, что это у нас короткая спичка. Нам нужно заниматься другими вещами, а тут появляется человек, который тратит наше время. — Нам нужны союзники, Роуз, — сказал я. — Нужны, — согласилась она. — Но давай называть вещи своими именами. Мэгги не пришла бы сюда, если бы не считала, что сможет что-то выторговать. Она хочет пользоваться нашим гостеприимством, хочет читать наши книги. Мне кажется, мы должны каждый раз понемногу о чём-то её просить. — Понемногу? — спросила Мэгги, приподняв бровь и оценивающе смерив меня взглядом. — Небольшая услуга, символический подарок, толика силы, некоторые знания… — Роуз замолчала. — В качестве чего? Оплаты за доступ к книгам? — По существу, да, — сказала Роуз. — Всё имеет цену, не так ли? — Имеет, — кивнула Мэгги. — Итак. Вы получаете кого-то, кто принял ваше предложение. Ненападение с моей стороны. Вы получаете что-то каждый раз, как я получаю доступ к книгам. — Или заходишь в гости, — добавила Роуз. Мэгги поморщилась. — Я вам не очень нравлюсь, верно? — Ты мне определённо нравишься, — сказала Роуз самым неприветливым тоном, какой я только от неё слышал. — Ага. Так значит вы получается перемирие с моей стороны, небольшой или средний подарок, за доступ к этому дому или доступ к вашим вещам. Который вы можете отменить. Типа, у меня есть что-то реально клёвое, и вы решаете, что оно стоит больше, чем обычно? — Думаю, это справедливо, — заметила Роуз. — Хорошо. Э-э-э… Я же получаю доступ к знаниям, по вашему разрешению, и ещё кое-что. Ещё я получаю гарантии, что вы предпримете шаги, чтобы ваши демоны мне не навредили. — Сказать по правде, — заметил я. — Я не знаю, как это сделать. — Блэйк хочет сказать, что мы с этим разберёмся, — добавила Роуз. — Ты получишь конкретную, определённую защиту против всего, с чем мы имели дело. — Вполне нормально. Вы же не планируете вызывать что-нибудь мерзкое, нет? — Нет, — сказала Роуз. — Если это и случится, то разве что случайно. — Вы клянётесь? Роуз взглянула на меня. Я кивнул. — Я клянусь, что у нас нет намерений вызывать никаких существ того рода, о котором мы сейчас говорили, — произнесла Роуз. — Тогда пообещайте, что защитите меня, когда способны и где способны, с использованием тех знаний и инструментов, которыми располагаете, — сказала Мэгги. — Это бы меня устроило. Довольно расплывчато. Лично я бы не стал доверять подобной защите. Я слишком устал, чтобы поднимать голову, так что просто поднял большой палец. — Если сделка состоится, я обещаю, что мы так и сделаем, — снова сказала за меня Роуз. — По моему годится. Да. Звучит неплохо. Устный контракт подойдёт? — Нет, — сказал я. — Нет? — переспросила Мэгги. — Нет, — повторил я. — Никаких устных контрактов. Мы уточним формулировки при записи. — Письменный контракт… А это разве не более опасно? Лишнее поле для ловушек и уловок? — уточнила Мэгги. — Нет, если писать максимально просто, — сказал я. — А нам это вполне по силам. После того как я высплюсь и всё тщательно обговорю с Роуз. Сейчас, однако, башка у меня совершенно не варит, я измотан и не способен логично мыслить. Завтра. Или послезавтра. Мэгги застонала и откинулась на спинку стула. — Ну да. Вот только никогда не получается так гладко, как планировал. — Не думаю, что за следующий день или два что-то существенно поменяется, — сказала Роуз. — Прости, но здесь я согласна с Блэйком. Нам нужно действовать осторожно и обдумано. — Ты не думаешь, что что-то может измениться? Обалдеть. Собираетесь пошпионить за мной? Разузнать что-нибудь обо мне среди местных? — Мы что, начнём ругаться? — уточнила Роуз. — Потому что это худой знак, если мы так скоро скатимся к распрям. — К распрям? — переспросил я. — Худой знак? — Я прочла слишком много старинных книг, — заметила Роуз. — Я не хочу никаких распрей, — сказала Мэгги. — Мне просто нужна сила. А все предпочитают держать её при себе, и обдирают меня как липку за самые крохи. Меня только лишь дразнят и никогда ничего не дают целиком. Падрик, волшебник с северной окраины… — Не слишком ли опасные для общения парни? — заметил я. — А мне выбирать не приходилось! — от возбуждения Мэгги вскочила на ноги. Неудачная фраза, сказанная в неудачный момент. Я не осознавал, насколько для неё это была болезненная тема. — Я хотела что-то сделать! И как я могла не хотеть, когда в прошлый раз мне пришлось смотреть, как мой город заливают кровью и огнём! — Успокойся, — сказала Роуз. — Ну да, — саркастически заметила Мэгги. — Обычно это всегда срабатывает? Сказал кому-то успокоиться, и тот сразу успокоился? — Я не знаю, — сказала Роуз. — Но мне кажется, с учётом того, что это дом Блэйка, и он может в любой момент попросить тебя уйти, и мы всё-таки хотим с тобой работать, нам всем будет лучше, если этот разговор не превратится в склоку. Мэгги смолкла. — Блин. — Хорошо сказано, — заметил я. — Сделаешь мне одолжение? Давай мы минутку посидим спокойно, и если я не вырублюсь, мы приведём мысли в порядок и начнём заново? — Мне вроде как в школу нужно идти всего через несколько минут, — заметила Мэгги. — У меня мало времени. — Пожалуйста, — сказал я. — Я вообще-то не из терпеливых, но ладно. — Спасибо, — пробормотала Роуз. Мэгги взгромоздилась в кресло. Я забрал тарелку, помыл её и поставил в шкаф. Подумал, не заварить ли кофе. Проверил банку. Как раз достаточно, чтобы подарить ложную надежду, но слишком мало, чтобы сварить по-настоящему крепкий кофе. Ощущая себя обманутым, я решил ограничиться стаканом воды. Один стакан я поставил перед Мэгги, затем уселся на диване. — Остыла? — спросил я. — Я в норме. — Хорошо, — сказал я. — Ты понимаешь, что нам нужно быть осторожными? — Ага. И… я использовала минуту тишины, чтобы подумать. И в качестве извинения за мою вспышку, и возможно в качестве стимула к дальнейшему сотрудничеству… Она потянулась за спину, вытащила и положила на стол хитроумно сложенный кусочек бумаги. Затем щелчком пальца отправила его ко мне. — Что это? — я не стал касаться предмета. — Это один лакомый кусочек практики, который я сумела раздобыть за последние несколько месяцев. В восточном стиле. Индия, частично Япония. Они там не заморачиваются по поводу фамильяров, инструментов или владений. Ну, разве что кроме тех, кому нравится западный стиль. Короче, они предпочитают не связывать себе руки, и крайне серьёзно себя ограничивают. Их выбор — это запечатать, связать, посадить на цепь. — Ясно, — сказал я. — Мы используем что-то вроде метафорического эквивалента собаки-поводыря. Они работают с нами, они помогают нам охотиться, они берут у нас еду, получают удобства смертной жизни, а мы можем использовать их умения. На Востоке, в тех местах, о которых я говорю, предпочитают подчинять существ. Они садят своих собак на цепь. Или держат их за забором. Понимаете, что я имею в виду? — Думаю, да, — сказал я. — Эта штука — это офуда. Метафорическая собака в клетке. Небольшая собака, но всё равно собака. Она лает и она кусает. — Гоблин. — Маленький комочек злобы. Когда он выйдет наружу, он начнёт рвать и кусать, так что его нужно направить в сторону от себя на того, кому ты хочешь навредить. Я поднял бумажку. — Мой набор побрякушек заметно подрос за сегодня. Топорик с призраком, прядь волос фейри, а теперь вот это. — Да? Рукоять топорика впилась мне в ребро. Чтобы его вытащить его, мне пришлось встать и приподнять свитер. Нужно придумать другой способ держать его рядом с собой. Я положил топорик на стол рядом с бумажкой. Продолжая стоять, я вытащил прядь волос из заднего кармана джинсов. Только когда она оказалась на столе я осознал, что мне удалось и засунуть её в карман и вытащить, не потеряв ни одного волоса. Если бы это была моя собственная прядь волос, мне пришлось бы неделями очищать от неё карман. — Можно взглянуть на твою секиру? — спросила Мэгги. — Смотри, но не трогай, — сказал я. — И это никакая не секира, а просто топорик. — Семантика. — Ты же живёшь в этом мире, — заметила Роуз. — Семантика очень важна. Эта фраза заставила меня вспомнить о Пейдж. Чёрт. До чего отчаянно захотелось увидеть хоть одно знакомое лицо. Блин. Да пусть даже незнакомое лицо. Это просто жизненно необходимо, чтобы снова ощутить себя нормальным. Впитать немного ощущения реальности и здравого смысла. — Это безусловно верно, — сказала Мэгги. — Она действительно важна. Но люди, которые спорят из-за вопросов семантики, всё равно те ещё занозы. — Ты должна объяснить, как ты лишилась способности ругаться, — сказала Роуз. — Я ничего не должна, — заметила Мэгги. — Разве что мы организуем сделку, и вы согласитесь получить этот лакомый кусочек информации в обмен на возможность одолжить книгу. Я следил за разговором, но не чувствовал в себе сил присоединиться. Я посмотрел на кусочек сложенной бумаги выведенными на нём буквами, затем засунул его в мини-карман с правой стороны джинсов. — Я сейчас вернусь, — сказал я. — Поняла, — сказала Роуз и снова повернулась к Мэгги. — Это создаст нежелательный прецедент. Так ты будешь предпочитать скрывать детали, чтобы позднее их нам продать. Я не слушал ответа, поскольку направился вверх по лестнице. Я вошёл в комнату бабушки и остановился, оценивая обстановку. Со времён нашего последнего разговора ничего не изменилось. Постель была заправлена, хотя и покрылась пылью. Всё стояло на своих местах, будто она только вчера ушла. Я ощущал её присутствие. Не в смысле как призрака, а в общем смысле. Я проверил содержимое одного из комодов, где обнаружилась старые украшения бабушки, разложенные по коробочкам и подставкам. Скромные, не слишком вычурные. Да и было их, если подумать, совсем немного. Я хотел найти как минимум надёжную цепочку. Что-то покрепче, чем нитка или верёвочка. Ничего подходящего не нашлось. С одной из подставок свисал медальон. Простой, не украшенный. Прямоугольный с закруглёнными краями. Я отодвинул в сторону остальные украшения и взял его. Внутри обнаружилась какая-то трава, давным-давно засохшая. Я понюхал. Лаванда? Вполне можно было вообразить, как бабушка носит его в качестве защиты против какого-либо враждебного Иного. Но можно было и представить, что бабушке просто нравился этот запах. Очень осторожно, стараясь не прикасаться к содержимому, я перевернул медальон и постучал им об комод. У меня не было желания отравиться какой-нибудь мерзостью, которую я принял за что-то безобидное. Я спустился вниз с открытым медальоном в руке. Классическое вместилище для пряди волос. Когда я подошёл к двери в гостинную, то обнаружил, что обе девушки смотрят в одном и том же направлении. В сторону входной двери. Я подошёл ближе и взглянул за окно. Через секунду я открыл дверь. Это был Лейрд в гражданской одежде. — Доброе утро, офицер Бехайм. — Полагаете, я бы не понял, что это были вы? — Подумал, что могли бы понять. — Это объявление войны, мистер Торбёрн? — Называйте как хотите. Возмездие? Он вздохнул. Морщины на лице проступили глубже. Скрывает какие-то чувства? Ярость? Печаль? Или просто он не любит так рано вставать? — Я разочарован, — произнёс он. — Мой отец постоянно это повторял. — Я надеялся, что вы примете моё предложение о временном перемирии. Мы не обязательно должны были стать врагами в узком смысле слова. — А должен ли я был стать недалёким полудурком, отправленным на растерзание Иным после обещания гарантии безопасности? — спросил я. — Должны ли были вы плести против меня заговоры на собрании? Видимо, именно после этого мне следовало принять вашу скудную доброту и предложения мира? — Это было бы дальновиднее, — заметил он. — Это всё равно что предлагать дружбу и жать мне руку, одновременно сжимая другую в кулак, чтобы в любой момент врезать мне по яйцам. — Очень живописно, мистер Торбёрн. Должен заметить, я не в настроении шутить. — Неужели, — спросил я. — Возможно, я причинил вам какие-то неудобства? — Незначительные. Куда больше меня беспокоит то, в каком направлении идёт наш разговор. — Не обязательно его продолжать, — заметил я. — Вы наебали меня — я наебал вас. Оставим всё как есть. — Если оставить всё как есть, конфликт не будет исчерпан. Ты опасен. Чем дольше ты существуешь, тем больше рискует моя семья. Я больше не могу рассчитывать, что ты удержишься от использования тёмных знаний, которыми с таким легкомыслием занималась твоя бабушка. У меня нет причин полагать, что ты будешь так же осторожен или скрытен, как она. И наконец, нам необходимо разрешить все вопросы до того, как изменится общая парадигма. Возможно, помогло то, насколько я устал. Я был настолько отрешён, что со стороны должно было казаться, что мне насрать. Я заметил как изменилось выражение его лица. Морщины проступили ещё глубже. — Я вынужден приступить к действиям. — К действиям? — спросил я, всё ещё находясь под воздействием сверх-апатичного все-наплевательского настроения. — Вы ставите себя в неловкое положение. Вы с первой нашей встречи объявили, что мне придётся умереть. Теперь вам этого мало, и мы, видимо, переходим к участи хуже смерти. Но что будет дальше? Похоже, будет трудно угрожать судьбой хуже чем смерть и при этом не выглядеть как невменяемый придурок. — Ты не понимаешь, о чём говоришь. — Я устал, — сказал я. — Устал не в том смысле, что дрался не на жизнь, а на смерть. Устал в том смысле, что хочу спать. Мне нужно было отнести письмо. Я поднялся очень рано и потратил много сил на дорогу. Я чуть было не упомянул о сражении с фамильяром девчонки Дюшан, но решил умолчать об этом, чтобы эта информация не вышла ей боком — а потом и мне, через кармическое воздаяние. — Что ж, — сказал он. — Я далёк от того, чтобы мешать вашему сну. — Благодарю, — ответил я. — На этом всё? — Ещё два момента, если не затруднит. Во-первых, будь готов к тому, что я отвечу. Это должно случиться завтра, и ты об этом узнаешь, даже если не сразу поймёшь. Я совершенно уверен, что ты пожалеешь о том, что решил со мной связаться. Ну вот пожалуйста. — Что ж, очень жаль, — сказал я. — Второе. Я вижу, у тебя гости. Это, судя по всему… хм, — он наклонил голову и заговорил достаточно громко, чтобы его было слышно в гостиной: — Мэгги Холт. Я услышал шум шагов, и рядом со мной появилась Мэгги, которая засунула руки в карманы, чтобы защитить их от холодного уличного воздуха. — Не знаю, было ли это сказано достаточно конкретно, — произнёс Лейрд. — Однако когда мои племянники встречались с тобой, они должны были намекнуть, что тебе следовало бы воздержаться от любых контактов с мистером Торбёрном и его отпечатком. — Они намекали. Можно сказать, я не поняла. — Ты играешь в опасные игры, Мэгги Холт. — Кажется, да, — ответила она. Он замолчал и задумался, словно услышал какое-то невероятно глубокое откровение. Затем он встретился со мной взглядом. — Мистер Торбёрн? — Можем мы как-то уже закруглиться? Или, может быть, ваш грандиозный план по моему устранению сводится к тому, чтобы разорить меня счетами на отопление? — Я скажу это без каких-либо ожиданий. Я не хочу и не требую ничего из того, что вы предложили на собрании, я поклялся не принимать подобных предложений. Слова несли достаточный вес, чтобы я ощутил, как усталость отступила. — И? — спросил я. — Именно Мэгги Холт организовала нападение на вашу кузину, Молли Уокер. Ей подчинялись несколько гоблинов, и она приказала им напасть на неё, а затем бросить живой. Она сделала это по нашей просьбе в обмен на небольшие услуги, предметы силы и знания. Я был рад, что оказался так измотан. Только поэтому я сумел удержаться и ничего не сделать. Мэгги широко раскрыла глаза и замерла совершенно неподвижно. — Понятно, — сказал я. — Вы поклялись, что никому не скажете, — пробормотала Мэгги. — Все поклялись. — Мы поклялись, что не примем его условий, и что не дадим ему подобной власти над нами. Я держу своё слово, — ответил он и повернулся ко мне. — Мы были недовольны тем, насколько плохо всё обернулось. О нападении стало известно жителям города, и они сообщили властям. Мы соблюли букву соглашения, однако предоставили мисс Холт самый минимум из оговоренного. — В том числе и урок о том, как использовать… как же это… бумажные печати? Японское название. — Офуда лежит в сфере познаний, которой занимается Сандра Дюшан, — сказал Лейрд. — Думаю, она предложила эту информацию Мэгги в обмен на убийство Молли Уокер. — Спасибо, за то что прояснили этот момент, — я засунул руку в карман и вытащил сложенную бумажку. — Со всем уважением, Мэгги, я вынужден вернуть это. — Это подарок. Отданный свободно, — пробормотала она, не поднимая взгляда. — Это подарок, заляпанный кровью моей двоюродной сестры. Возможно изнутри, если именно этот гоблин участвовал в нападении. Она не ответила, и этого было достаточно. — Возьми его, или я его освобожу. И к чёрту гостеприимство! Она заколебалась, однако быстро поняла, что я сделал обещание. Никаких «может быть», никаких «я думаю». Без увиливания. Я так и собирался поступить. Она взяла бумажку. — Всё не так просто, — воскликнула Мэгги. — Если бы у меня была минута, чтобы объяснить… — Я могу дать тебе пять минут, — сказал я. — Десять, если понадобится. Я… Я ощутил что не могу говорить. Чувства прорывались через усталость сковывающую моё тело. Я коротко вздохнул, совладал с собой и продолжил. — Мне не терпится это услышать. Она стояла, молча таращась на меня снизу вверх. — Ладно, — сказала она. — Я подумала, что скажу это, а ты скажешь нет, и тогда я смогу обо всём подумать, и позже составить что-то убедительное. Но я не могу объяснить. Не могу так сразу. Как я и сказала. Всё не так просто. Происходили и другие вещи. Я… — Мэгги, — прервал её я. — Тебе пора идти в школу. — Я обещала, что я туда пойду, но я не обещала, что буду там целый день. Я могу остаться, мы можем всё обсудить, перетереть. Ты мне нравишься. Я ведь серьёзно сказала, что не таю в сердце зла. — А стыда? — спросил я. — Вины? — В тот момент нет, — сказала она. — Теперь да, когда я вас узнала. — Ты лгала мне в лицо, — сказал я. — Я не могу лгать, я практик. — Недомолвка — это тоже ложь. — Это не считается, иначе мы лгали бы каждую секунду. Блэйк, я её даже не знала. Они оговорили её. Большая страшная дьяволистка, которая не ведает, что творит. Я впервые поговорила с ней только после того как отдала приказ о нападении. Я увидела, что она не делает ничего, кроме как пытается защитить себя, и я осознала, что я наделала. Я пыталась всё отменить, но у меня не получилось. Я вспомнил, как меня били. Как люди пинали меня ногами, молотили кастетами и дубинками… а то, что произошло с Молли, сделало воспоминания вдвойне более яркими. В этот момент Мэгги попыталась поправить волосы, но я схватил её ладонь и сжал в своей, достаточно сильно, чтобы ей стало больно. Я видел, как реакция охватила всё её тело. Боль. Страх. — Прости, — сказала она, не поддаваясь охватившей её панике. — В тот момент я поняла, что больше не буду с ними работать. Я вроде как хотела быть вашим союзником. Как-то исправить то, что сделала вашей семье. Я перехватил руку так, чтобы держать только её пальцы. Карма, гостеприимство… Я поднёс её ладонь ко рту и поцеловал костяшки. — Спасибо за визит, Мэгги, — сказал я. — Мне было приятно, даже если прямо сейчас я этого не испытываю. Спасибо за информацию, которой ты поделилась и за подарок, который предложила. — Я хочу всё исправить, — тихо сказала Мэгги. — Дайте мне шанс. Может быть не сейчас, потом. — Я приму это во внимание, — сказал я. — Однако вначале, я хотел бы, чтобы ты взглянула мне в глаза и рассказала, что ты пришла сюда в большей степени ради того, чтобы исправить то, что ты сделала, а не ради знаний и силы. Она посмотрела мне в глаза, затем отвела взгляд. — Может быть, пятьдесят на пятьдесят? И это чудовищно много для такой жадной до силы идиотки как я? — Я так не думаю, Мэгги. Этого не достаточно. — Ё… ё… — она начала заикаться, — ёкарный бабай! — Ёкарный бабай, — согласился я. — А сейчас, пожалуйста, уходи, пока я не сделал чего-нибудь, о чём пожалею. — Хорошо, — пробормотала она. Я подождал, пока она натянула и застегнула ботинки, вышла на крыльцо. — Хорошего дня вам обоим, — монотонно произнёс я. — Вам тоже, — слегка улыбнулся Лейрд. Я захлопнул дверь.