Пакт

— Страшно? — спросила Роуз. — Ну да, — согласился я, осматривая венок со всех сторон. Одна ветка торчала в сторону, и я достал из кармана малярную ленту, чтобы её закрепить. В диаметре венок получился чуть больше метра. Я так и не придумал, как воплотить в нём какой-нибудь геометрический принцип, поэтому просто повторял одну и ту же схему по кругу. Внутри было кольцо из веток меньшего размера, снаружи кольцо побольше, а пространство между ними заполняли перевязанные между собой ветки с развилкой. — Мне тоже. Эван спорхнул вниз и сел на моё плечо. — Этот дом старый, — сказал он. — Ага, — согласился я, продолжая толкать венок вперёд. — И на крыше деревья растут. — Ага. Ты что-нибудь заметил? — Не-а, — ответил Эван. — Я заглядывал в окна, но ты велел не подходить к ним слишком близко. — Не хотел, чтобы что-нибудь выскочило из окна и сожрало тебя, — сказал я. — Во многих окнах ничего нет. Ни людей, ни вещей, ни пола, ни стен. — Ого, — сказала Роуз, — одна пустота? — Вот теперь мне стало чуток страшнее, — признался я. — Это хорошо, — заметила Роуз. — Страх помогает нам оставаться в живых. Только паниковать не нужно. Есть правила, которых ты должен придерживаться. Не забывай, он абстрактный… — Не смотреть прямо на него, — кивнул я. — Не смотреть. И тебе придётся спрятать подальше все мои зеркала. — Точно, — согласился я. У меня до сих пор оставалась пара отражателей на подставках. Я принялся убирать их обратно в дорожный набор. — Мы почти готовы, — сказала Роуз. — Давай собираться. Ты знаешь, какая задача номер один? — Остаться в живых, — подтвердил я. — Вы с Эваном разведчики, и ты ещё и голос. А я уязвимый ходячий кусок мяса, к которому вы двое привязаны. Говоря всё это, я продолжал работать. Рук всего две, а вещей, которые я собирался взять в здание, было четыре. Канистра, дорожный набор, факел и венок. Факел, изготовленный из вымоченного в бензине бинта, я засунул в крепление для Джун, предварительно надев на него сверху полиэтиленовый пакет. — Эван, что бы ни произошло, ты не должен глядеть прямо на чудовище, понятно? — Хорошо. — Возможно, он попробует тебя перехитрить. Просто смотри в сторону и держись подальше, ладно? Может, будет даже лучше, если ты будешь оставаться снаружи здания, разве что возникнет крайняя необходимость войти. — Ладно. Продолжая подготовку, я поставил дорожный набор на край венка и принялся вытаскивать то, что могло пригодится. Ещё один рулон ленты запихал в правый карман. Провода с зажимами обмотал вокруг пояса, а сами зажимы сунул в левый карман. Стоит ли брать монтажный нож? Я с сомнением поглядел на блестящую поверхность лезвия. — Ты слышал, о чём мы говорили в машине? — уточнил я. — Знаешь, какие инструменты мы собираемся использовать? — Свет, огонь и рост? — Точно. Если увидишь что-нибудь, дай нам знать. Я вытащил лезвие, побрызгал на него герметиком из баллончика, потом провёл по дну баллончика, чтобы очистить режущую кромку. Поставил лезвие на место и убрал нож в карман. — А давайте у нас будут сигналы? — предложил Эван. — На случай, если мы разойдёмся далеко или что-то случится? — Сигналы — это отличная идея, — согласился я. — Сигнал номер один — вопли ужаса. Если слышишь вопли ужаса, значит, происходит что-то плохое. — Не валяй дурака, Блэйк, — одёрнула Роуз. — Я и не валяю, — ответил я, и одновременно Эван сказал: — Он не валяет. — О боже, — пробормотала Роуз. Я прикинул на руке вес баллончика с герметиком. Он был не тяжелее обычного аэрозольного баллончика, вот только сил у меня в руках почти не оставалось. Примерно те же ощущения, как когда-то утром после первого рабочего дня, после девяти часов непрерывной физической активности. — Ты умеешь петь? — спросила Роуз. — Нет, — ответил Эван. — А щебетать? Чирикать? — Не знаю как. Может быть. — Мне кажется, ты певчая овсянка, — сказал я, запихивая баллончик поглубже в карман штанов. — Ты недостаточно бурый, чтобы быть болотной овсянкой, и не отливаешь красным, как пестрогрудая овсянка. Может, ты овсянка-барсучок или саванная овсянка? — Ого, ты разбираешься в птицах! — отметила Роуз. — Было время, когда моя жизнь была отстойной. Потом стала неплохой. Даже хорошей. Когда я вспоминаю, что было между первым и вторым, на ум приходят два момента: когда мне помогла Алексис и когда я впервые снял себе квартиру. Там не было никакой мебели, только нескольких вещей, которые мне одолжили. Так вот. Когда живёшь на улице, приходится как-то справляться со скукой. И ты начинаешь рассматривать людей. Ты ведь всё время рядом с ними, пусть даже ни с кем и не общаешься. Они просто ходят мимо. А в квартире у меня не было ни телика, ни компьютера, и нужно было хоть чем-то себя занять, чтобы просто не слететь с катушек, не скатиться обратно на дно и не упустить полученный шанс. — И ты наблюдал за птицами? — спросила Роуз. Я кивнул. Даже продолжая говорить, я не прекращал приготовлений. Спасательное одеяло — почему бы и нет, оно же крошечное. В задний карман. В рабочий карман, ближе к колену — фонарик вместе с двумя запасными батарейками. — Сейчас я задним числом пытаюсь придать этому какую-то логику, но не уверен, что она там была. Мне просто хотелось немного побыть подальше от людей. И я просто рассматривал птиц возле своего окна, и даже подкармливал их, пока Джоэл не взбесился. Хозяин квартиры. — Я в курсе, кто такой Джоэл, — напомнила Роуз. — Эван-то не в курсе. Я ведь и ему тоже объясняю. В общем, я потому и сделал татуировки, что мне хотелось, чтобы то, что я обрёл, осталось со мной навсегда. Я хотел как-то воплотить тот момент, когда мне помогла Алексис, но так и не придумал, как это изобразить. А птицы… кроме всего прочего, мне нравится, как они выглядят, и привлекает сама идея противопоставления детальной прорисовки с размытым фоном… Ну вот, меня понесло, и вам теперь придётся меня останавливать. — Ничего страшного, — помолчав, ответила Роуз. — Это ведь ведь помогает тебе чувствовать себя увереннее? Мне показалось, что пауза была куда более содержательной, чем её последующий ответ. — Ну да. Думаю, что помогает. — Как твоё физическое самочувствие? — Как будто меня нежно переехало несколько автомобилей, — признался я. — Звучит как-то бредово. — Думаю, только не для меня, — ответил я, проверяя, всё ли в порядке в карманах. Вряд ли я смогу бегать со всем этим барахлом, но в моём состоянии не стоило и рассчитывать на бег. Я оставил дорожный набор у дерева и подошёл к ограде, окружающей здание, держа в руках только канистру и венок. На воротах висел знак «Проход запрещён». Человечек в круге, перечёркнутый наискосок. По верху ограды тянулась колючая проволока. В каком-то смысле картинка с зачёркнутым человечком выглядела иронично. А может быть, как мрачное предзнаменование, смотря как поглядеть. — Эван? — позвал я. Он вспорхнул и пролетел вперёд. Ворота ограды распахнулись. Я пинком открыл их пошире и вошёл внутрь. За воротами обнаружились какие-то инструменты, брошенные там настолько давно, что они успели проржаветь. Быть может, какая-то бригада однажды приехала сюда для восстановительных работ, да так и сгинула? Лопата. Не понадобится. Ножницы для обрезки, аналогично. И то и другое было настолько ржавым, что вряд ли уже могло использоваться по назначению. Здание нависало надо мной. Граффити покрывали все поверхности, до которых можно было дотянуться без помощи лестницы. Краска уже начинала отслаиваться от красного кирпича. В окнах было темно. Даже граффити тут так себе, отметил я. Большие буквы, неровно написанные. Люди хотели оставить отметку на этом мире, знак того, что они когда-то здесь побывали. В этом тоже была определённая ирония. Облажаться здесь означало быть забытым, стёртым из реальности. После тебя не останется ничего. Даже надписей. Моё существование, если не считать последних событий, было тихим. Я не слишком изменил жизнь своих родителей. Я не совершил ничего настолько значительного, чтобы моё исчезновение заметно изменило чей-нибудь мир. Ни один ангел не заработает крыльев, показав мне мир без Блэйка. Даже если забыть обо всей этой магической хренотени, я не мог вообразить, что когда-либо завёл бы детей. Мне так и не удалось встретить достойный подражания пример хорошей семьи, а рисковать стать плохим родителем я не хотел. Сейчас со мной был Эван, но когда уйду я, уйдёт и он. Меня будут оплакивать друзья — по крайней мере, хотелось бы на это надеяться — хотя обвинение в убийстве ребёнка могло в этом смысле сильно навредить. Но любое горе проходит, и душевные раны заживают. А мне хотелось оставить след. И раз уж вселенная так печётся о своём равновесии, значит, мне стоило сделать так, чтобы с моим уходом баланс нарушился, чтобы мир хоть немного потерял от моего ухода. Одной рукой я стиснул ручку канистры, другой — одну из крупных веток венка. Родителям Эвана было не всё равно. Это сложно было не заметить. — Как думаешь, твои мама и папа станут по тебе скучать, Роуз? — Несуществующие мама и папа из ложных воспоминаний? — Ну да. — Конечно, станут. А что? — Да так, ничего, — ответил я. Правило номер один — не умирать. От меня зависели и Эван, и Роуз. Я был чем-то вроде опоры, удерживающей их в этом мире. И если продолжить мою предыдущую мысль… чёрта с два я уйду безвольно и покорно. И уж тем более не в забвение, как этого хотел бы демон. Эта мысль придала достаточно сил и злости, чтобы наскрести ещё чуток энергии со дна своих резервов, и, собрав волю в кулак, я поднялся по металлическим ступенькам к основному входу. Размалёванная граффити дверь была приоткрыта — кто-то оставил в проёме толстый деревянный брусок. Перед дверью намело порядочный сугроб, часть снега надуло внутрь. Я потянул на себя дверь и вошёл в здание, ощущая под ногами лёгкий, пушистый снег. Гнетущая темнота. Я торопливо кинул венок на землю и неловко шагнул в него. Затем достал фонарик и, не поднимая взгляда от пола, нажал кнопку. Внутри фабрика выглядела примерно так же, как и снаружи, разве что граффити были поинтереснее, поскольку внутри сталкеры могли уделить своим творениям больше времени. Мне всегда казалось, что у уличных художников есть свой кодекс чести, и никто не станет рисовать поверх чужой работы, но тут они наслаивались друг на друга. Многие граффити были нарисованы так, чтобы казаться объёмными, а отдельные работы и в самом деле были объёмными, поскольку использовали элементы конструкции здания. Я не мог поднимать глаз и оценивал окружающее лишь боковым зрением, а оттого в размытых, нечётких контурах и контрастных цветах мне постоянно мерещился притаившийся демон. Свет фонарика наверняка выглядел аппетитно. Я прямо-таки ощущал присутствие демона. Не было заметно ни каких-либо связей, ни других явных признаков, которые говорили об этом явно. Но когда я переводил луч на удалённые предметы, мне казалось, что демон стоит прямо за моей спиной или сбоку. Настолько близко, что мог бы погладить меня по щеке. А когда я освещал место поблизости, он оказывался вдалеке, прячась, наблюдая. Взгляд упорно стремился последовать за пятном света. Этого требовала природа человека, здравый смысл, стремление к безопасности. Видеть — означает знать, а знание обычно даёт преимущества. Впрочем, ни вблизи, ни вдали никаких признаков моего демонического противника не проявлялось. Я продолжал осматривать фабрику. В отдельных местах были видны пробивающиеся кустики какой-то растительности, вроде травы, что обычно прорастает в трещинах асфальта или щелях между тротуарными плитками. Только тут они были чахлыми, скудными, будто бы чем-то отравленными. Места, открытые непогоде, были усыпаны мусором, но все прочие выглядели настолько чистыми, будто фабрика была открыта всего несколько дней назад. Помещение, в котором я оказался, было просторным и совершенно пустым. В дальнем конце виднелась лестница, ведущая на галерею, поднятую высоко над полом. Над одним из углов крыша была разрушена. Пол вокруг пролома устилали снег и мусор, и было ясно, что пройти там не так просто. Боковым зрением я уловил какое-то движение. Не демона. Это был Эван, который порхал снаружи, заглядывая внутрь. Там и сям в полу зияли проломы, достаточно глубокие, чтобы можно было сломать ногу. Я опустился одним коленом на холодный пол и поставил рядом с собой канистру с бензином. Вытащил факел и снял с него пластиковый пакет, который не давал бензину пропитать мою одежду. Концом факела я начертил на полу круг, потом снова пропитал его бензином и продолжил рисовать. Мне требовалась довольно сложная диаграмма, наподобие той, в которую был заключён Барбаторум на чердаке бабушкиного дома, но побольше размером, чтобы внутри оставалось место для венка. Я ещё не закончил, когда освещение внутри едва заметно изменилось. Это Роуз принялась за дело на своей стороне окна, заклеивая его кусочками малярной ленты так, чтобы частично преградить путь свету. Он… надо признать, он был тусклым и не особо заметным. Когда я это придумал, в моём воображении всё выглядело лучше. И всё же теперь меня окружал еле видимый овал лунного света. Сбоку что-то шевельнулось. Не Эван. Не Роуз. Нечто другое. — Поторопись, — сказала Роуз. Голос доносился издалека и был едва слышен. Ничего другого мне и не оставалось. Миг, и построение вспыхнуло. Теперь всё, что находилось поблизости, было освещено и окрашено в неяркие оттенки оранжевого и жёлтого. На стенах заплясали тени, отбрасываемые язычками пламени. Я увидел его слева. При свете пламени он на секунду проявился среди теней, и тут же отступил глубже в темноту. Краем глаза, не смотря на него прямо, я рассмотрел лишь смутный, нечёткий контур. Перемещался он примерно тем же способом, которым могла бы перемещаться отделённая от тела рука — перебирая по полу пальцами. Массивное несимметричное тело, под которым невероятно быстро мельтешили множество конечностей. Матово-чёрный. Чем-то похожий на паука, переболевшего раз десять какой-то агрессивной формой рака. А может, на гигантского горбуна с дюжиной длинных-предлинных и перепутанных между собой рук, состоящего к тому же из старых, отсохших конечностей тварей всех мыслимых и немыслимых видов. Вот только на самом деле это был демон из хора тьмы, тварь, порождённая силами, противоположными творению. Он почти не издавал звуков. Лишь едва уловимое шуршание тела, касающегося пола. Передняя часть тела исчезла, а следом за ней волочилась нижняя — нечто среднее между внутренностями, тянущимися за разрубленным пополам человеком, лишённым плоти позвоночником и голым хвостом змеи. В некоторых местах этот хвост был необычным образом изогнут, будто кости в нём были переломаны, а потом неправильно срослись. Неестественные детали притягивали к себе внимание, заставляли присматриваться, намекали, будто в них могла содержаться какая-то полезная подсказка. Но посмотреть означало попасть в ловушку. Тварь ни на секунду не оставалась в покое. Хвост ещё продолжал волочиться слева, а движение большей части тела уже угадывалось справа. Когда я переводил взгляд с пламени на пол, в глазах ещё некоторое время плясали блики, которые перемещались вместе с линией взгляда. Воображение пыталось меня убедить, что просветы между ними являются частью демона. Ему не было конца. Вот он начал было становиться всё тоньше, и я стал ожидать, что мимо вот-вот проскользит кончик хвоста, но, как выяснилось, следом за хвостом тянулось что-то вроде мясистой версии муравьиного брюшка в форме слезы, достаточно влажное для того, чтобы оставить на полу мокрый склизкий след. Настолько зловонный, что во рту появился привкус желчи. За ним опять тащились какие-то обрывки. Теперь уже с трёх сторон от меня непрерывно скользили огромные змееподобные массы. Формы демона, что я видел справа, не совпадали с теми, что я минутой раньше наблюдал слева. Со всех сторон доносилось шуршание. Поодаль что-то рухнуло, а через мгновение оно, в свою очередь, уронило что-то ещё. — Демон! — голос Роуз прокатился эхом под сводами здания. — Я Роуз Торбёрн из рода Торбёрнов. Всем хорам известно, кто мы такие. Не советую с нами шутить. Я услышал позади себя тяжелые удары капель какой-то жидкости. Я не мог посмотреть, что там происходит, не поднимая взгляда от пола внутри кругов. Оставалось лишь гадать по виду чёрных клякс, расплывающихся по полу. Некоторые капли упали рядом с огненным кругом, и брызги попали прямо в огонь. Он сразу стал менее ярким. Если демон подобрался настолько близко, это означало, что круг из лунного света не действует. То ли лунный свет не работал в принципе, то ли круг оказался недостаточно чётким для диаграммы. — Демон, я требую, чтобы ты назвал себя! Скажи своё имя, или я потребую права дать тебе имя самой! Я повторю своё требование трижды по три раза. Покажи свою слабость, отказавшись дать ответ, и я покажу свою силу, назвав тебя! Про такой фокус она ничего заранее не говорила. Демон остановился. Все его извивы и панцири, сегменты и ножки разом застыли на месте. Единственным, что продолжало меняться, было искажение на краю моего поля зрения, там, где глаза привыкли к постоянному движению. Темнота продолжала двигаться, пусть сам демон и обрёл неподвижность. Стояла тишина, настолько полная, что я мог слышать биение собственного сердца, поскрипывание колыхавшейся на ветру входной двери и звук капель, падающих время от времени с изогнувшегося куда-то наверх тела демона. Он снова начал двигаться. Куда быстрее, чем раньше. Разогнавшись от ноля до ста меньше чем за секунду. Даже если бы я успел это осознать, даже если бы был в идеальной форме, мне всё равно не хватило бы времени увернуться. Он прыгнул. Возможно, мне отчасти повезло, что я не успел отреагировать. Я остался там же, где и был, внутри круга, не свалился в огонь, не вышел за пределы той слабой защиты, которую он обеспечивал. К тому же, застыв в парализующем ужасе, я даже не посмотрел на массивную тушу, которая неслась ко мне по воздуху. Он изогнулся дугой над входной дверью, развернулся, ринулся назад и приземлился в паре метров от меня. От удара с его тела сорвались угольно-чёрные брызги, скособоченная пасть широко разверзлась, потом захлопнулась, будто нож гильотины. Кровь брызнула во все стороны, демон замотал головой, словно собака, вцепившаяся в добычу. Его черты исказились ещё сильнее. Половина огненного круга оказалась залитой потоками крови, и за мгновение до того, как непроницаемая чернота скрыла его целиком, я успел увидеть конечности демона, жадно подбирающие какие-то кусочки. Там, где на демона попадал свет, плоть отваливалась, обнажая криво связанные между собой мышцы и кости. Он отпрянул назад, убрав большую часть основного тела подальше от остатков пламени, но отдельные капли теперь превратились в ливень. Плоть отваливалась с демона огромными влажными пластами, до того зловонная, что я, наверно, задохнулся бы, если бы не набрал в грудь воздуха заранее. Я же до сих пор был невредим. Мне казалось, что время замерло на месте. Поскольку тварь подступила ближе к огню, в догорающих всполохах я даже непрямым взглядом мог разглядеть новые детали. Теперь я понял, что у неё есть глаза, которые больше походили на щели, прорези в темноте. Они сияли, но не испускали света. Я уже разворачивался, чтобы пуститься в бегство, осознавая при этом, насколько плохо меня слушается тело. Насколько я медлителен. Конечности схватили меня. Толстые, грубые, напоминающие пальцы, способные изгибаться во всех возможных направлениях и при этом непропорционально длинные, что не мешало им оставаться грубыми и толстыми. Они перехватили меня между ног и поперёк живота, прижав одну руку к туловищу. Стиснув моё тело. Ноги повисли в нескольких сантиметрах от пола. Раздался шум крыльев. Эван пронёсся прямо между мною и демоном. Как и тогда, в морге, его воздействие оказалось неожиданно сильным. Достаточно сильным, чтобы разжать пальцы, на мгновение подарив мне свободу. Я отчаянно сопротивлялся, но побороть навалившуюся на меня массу было нереально. Я мог только бить по нему рукой — довольно слабо, учитывая моё состояние. Впрочем, этого оказалось достаточно, чтобы высвободить голову, однако сразу после этого я не устоял на ногах и шмякнулся на пол, едва не угодив лицом прямо в горящий бензин. Я перевернулся и схватил канистру. На венок я больше не обращал внимания. Лапы и туловище монстра уже крушили его, разрывая на множество частей. Зря только потратил время на вязание. Конечности демона одна за одной сжимались, пытаясь дотянуться до Эвана, но не попасть при этом под воздействие света и пламени. Они выписывали зигзаги вдоль огненной черты, сгибаясь в таких местах, которые сгибаться не должны были, как будто он ломал собственные руки, чтобы эти руки могли пробраться через барьер. Я отвёл взгляд в сторону. Ещё совсем чуть-чуть, и я мог бы на него посмотреть, поскольку ему ничего не стоило, изогнувшись, оказаться у меня прямо перед глазами. Когда стало ясно, что Эван находится вне досягаемости конечностей, извивы тела демона рухнули со стен, за которые он цеплялся. Это было похоже на падающий занавес, на опускающиеся шторы. Эван проскочил в щели между кольцами, сегментами и недоразвитыми конечностями, на миг прекратив махать крыльями и пролетев часть пути по инерции, чтобы стать в этот момент как можно меньше. Я уже двигался, пусть и вяло в сравнении с демоном и Эваном. Перескочив через ослабевшее пламя, я споткнулся и свалился на пол. Демон нависал сбоку, и я резко отвернул голову, чтобы не глядеть в его сторону, судорожно взмахнув руками, сжимающими канистру. Её содержимое выплеснулось наружу, коснувшись сохранившегося пятачка открытого пламени. Огонь вспыхнул сильно и ярко. Демон обугливался так, будто пламя охватило его самого. Он отпрянул и, будто змея, завился кольцами. Его силуэт стал сильно напоминать кобру — массивный верх, опирающийся на слишком маленькую нижнюю часть. Тьма поглотила его. Не теряя ни секунды, я стал сооружать новый круг. Ещё больше бензина… Он снова бросился на меня. С потолка, пытаясь проскользнуть мимо полосы огня. Снова отпрянул, откинувшись назад и размахивая конечностями, словно вставший на дыбы конь. Я не мог, не отрывая взгляда от пола, как следует разглядеть или подготовиться к тому, что он затевает. Демон прыгнул ещё раз. На этот раз он просто врезался в стену огня. Урон, нанесённый пламенем, оказался гораздо больше, чем можно было ожидать. Горы плоти обратились в пепел, скрюченные конечности и пальцы превратились в факелы. Даже в предсмертных конвульсиях они пытались схватить меня. Одна лапа вслепую пронеслась в полуметре над моей головой, мгновением позже рассыпавшись в прах. Другая «рука» потянулась куда-то в сторону, затем с силой рванула в раскрытую пасть чудовища. Зубы-лезвия отрезали лапу напрочь. Во все стороны брызнула кровь. И эта кровь не принадлежала демону. В этот раз я успел принять меры и восстановить круг, подливая из канистры бензин. На землю упала наполовину обглоданная нижняя челюсть с жёлтыми неровными клыками. Между ними ещё виднелись остатки десны. Я не понимал что происходит, и оттого соображал ещё хуже. Руки так тряслись от страха и усталости, что я уронил канистру. У меня под ногами образовалась лужа бензина. Расточительно и небезопасно. Демон разрушал сам себя, отправляя в огонь всё новые части тела. Если что-то в поведении твари и могло дать объяснение происходящему, я был не в силах этого понять. Я подхватил канистру и вернул её в вертикальное положение, потом размазал бензин концом факела, превратив лужу в подобие линии. Дважды плеснув бензина, замкнул контур и поджёг его. Огня надолго не хватит. Я поглядел на обломки крыши, длинные куски чего-то похожего на сырую прогнившую древесину. По крайней мере это было дерево. Но оно было вне круга. За массивными грудами плоти демона, которые ещё предстояло отправить в огонь. — Блэйк! — завопила Роуз. Я повернулся, но не смог понять, откуда доносился голос и где находится Роуз, поскольку огромное тело демона блокировало любые попытки посмотреть хоть куда-нибудь. — Роуз! Осторожные и выверенные взгляды позволили мне определить, что демон разрезал себя пополам. Та часть, которую он скармливал огню, была мертва. Подобно разрезанному пополам червяку, он отрастил себе новую голову. Эта новая голова вытянулась в сторону одного из окон, высоко вверх. В соседних окнах признаков демона не появлялось, и по всему выходило, что демон вошёл в окно, но не вышел оттуда. Получается, он был в мире Роуз. Чтобы не рисковать, опуская взгляд, я закрыл глаза и открыл их только когда уставился прямо на пол. — Блэйк! Пожалуйста! Я потерял равновесие, закачался и едва не свалился в огонь. Или, хуже того, за пределы круга. Коварный трюк демона? Не похоже. Я бросил на землю факел и канистру, сунул руку в карман и вытащил зеркальце. Прикрывая рукой отражающую поверхность, поднял его над головой и направил точно вниз. — Сюда! — крикнул я. Я провёл взгляд по единственной безопасной территории — по своему телу, потом вверх вдоль руки, и наконец посмотрел в зеркало. В нём была видна Роуз, свернувшаяся на полу калачиком внутри безопасного круга так, чтобы целиком оставаться в отражении. Демон изменил и форму, и стратегию, хотя по-прежнему оставался змееподобной тварью с чертами паука и сороконожки, со множеством хватательных конечностей в верхней части и чрезвычайно длинным хвостом, состоящим из переразвитых внутренностей, позвоночника и сегментов, как у насекомого. Раздутая, пухнущая масса втрое шире оконного проёма ударилась в стену с такой силой, что по стене побежали струйки жидкости. Ручейки приблизились к моему огненному кольцу, лишь немного не достигнув его. Отражение демона являлось такой же полноценной его частью, как и всё остальное. Он входил в окна и неокрашенные металлические части и выходил из них, не преодолевая пространства между ними. Он продолжал расширяться и распространяться, поглощая всё новые области тьмы. Становясь самою тьмой. Он выбирал только те окна, которые были настолько погружены в тень, что я не мог определить, есть там стекло или нет. Или металл, если тот находился в полумраке. Иногда, прежде чем просочиться в новую область, он надувался пузырём. Из некоторых окон он просто выпрыгивал. Если из-за движения облаков на какое-либо окно попадал лунный свет, демон просто отторгал эту часть себя, позволяя ей вздуваться, вскипать и умирать. Я мог лишь надеяться, что он не найдёт подходящего ракурса или другого способа проникнуть в то зеркало, которое я держу. Я услышал вопль и первым делом подумал об Эване. Нет, Эван в был порядке. Ловушка? Тоже нет. Кровь брызнула на стекло, и тварь воспользовалась темнотой, чтобы отвоевать побольше пространства. Свет, пробивавшийся сквозь заляпанные стёкла, окрасился красным. Вокруг меня были только свет от горящего круга, слабый отсвет луны, проникающий через отдельные окна и разрушенную часть крыши, и тьма. На сей раз, когда я заметил в темноте точки и пятна, движущиеся на периферии зрения, они были реальными. Я не мог посмотреть во тьму, не взглянув на демона. На его связки и сочленения, трущиеся друг об друга, колонны плоти, скользящие вдоль конечностей. Он закончил пожирать то, что поймал. Того, чья кровь окрасила стёкла алым. — До меня тут дошло, — прошептал я, ощущая странное онемение, — что нам стоило охотиться на этого демона днём. — Да, это не наш уровень, — отозвалась Роуз. Демон продолжал двигаться. Мне подумалось, что примерно так удав стягивает кольца. Части демона тёрлись друг о друга, смыкали промежутки. Сдавливали со всех сторон наш маленький огненный пятачок. Я поглядел в окно, и то, что казалось переплётом рам между окнами, внезапно развернулось кольцами. Взгляд рефлекторно сместился, и я осознал, что смотрю на демона. Я поспешно отвёл взгляд, но всё равно продолжал видеть его изогнутый, ломаный хвост — или, может быть, конечность — вползающий в моё поле зрения. Я судорожно схватил фонарик и поднёс его к лицу. Направил луч в глаз, почти ослепив себя. Это помогло, но не до конца. Я не мог зажечь факел, не уронив Роуз. Я бросил фонарик и потянулся к заднему карману. Одеяло... Я открыл пакетик, точнее, разодрал его пальцами. Глаз уже переставал видеть. Я развернул одеяло, провёл им по луже бензина под ногами, а потом сунул в огонь. Потянулся, едва не погрузив руку в пламя, и пихнул одеяло себе в лицо. Вернее, не совсем в лицо, а так, чтобы всю область, видимую этим глазом, занимали свет и огонь. Огонь расползался по одеялу, и мне приходилось его всё время перехватывать. Как только пламя лизало руку, я отдёргивал пальцы, и это создавало дополнительное пространство для щупалец, которые я продолжал видеть поражённым глазом. Я снова перехватил одеяло, и, поворачивая горящий край одеяла, выжег оставшиеся части щупалец. Одеяло я швырнул в океан тьмы, где оно продолжало догорать. Хватило ли этого? В конце концов, это лишь крохотная часть демона. Может быть, даже не сам демон, а его отросток, неразумный, ограниченный… Нет. Подобные рассуждения никогда не смогут убедить меня окончательно. Сомнения остались бы даже после того, как меня осмотрел кто-то понимающий в подобных делах. И всё же этот отросток не показался мне таким уж разумным и коварным. Если бы он мог, он захватил бы меня целиком, и он всерьёз попытался. Но попытка не повторялась. Так что этого должно быть достаточно. Будь поражены оба глаза, я бы не смог провернуть то, что сейчас сделал. Я нервно хихикнул от облегчения, так как слишком хорошо понимал, с какого рода тварью мы имеем дело. — Ты в порядке? — спросила Роза. — Нет, — ответил я. — Но всё-таки хорошо, что эта сволочь оказалась такой слабой. — Твои остроты делу не помогают, Блэйк. — Да, ты права, — ответил я серьёзно. — Ммм… мне кажется, только что погибли три наших союзника. — Что? — Трое Иных. Может их было и больше, но я видел только троих. По меньшей мере один был гоблином. — Но с нами никого не было! — Мы просто не помним, что привели кого-то с собой, — возразил я. — Если мы не помним, что с нами вообще кто-то был, значит, никого не осталось, так что не знаю, важно ли это в итоге. Вопрос скорее риторический. — Риторический вопрос всё равно остаётся вопросом. — Однако попытка ответить на риторический вопрос не помогает достичь практических целей, — сказал я. — Чисто для сведения, у меня рука отваливается. Выносливость на нуле, Роуз. У меня не получится вечно держать зеркало над головой. — Если мне не хватит места в этом круге, меня вышвырнет. — Знаю, — сказал я. — Ты сможешь перепрыгнуть в дом бабушки? — Думаю, что не получится без того, чтобы пересечь то, что между. А там поджидает она. — Она? Я думал, это он. Или оно. — Я не знаю, Блэйк, — устало произнесла Роуз. — Может ещё разок испробовать то связывание? — предложил я. — Да, — пробормотала Роза. Шли секунды. Ей явно было нужно время, чтобы собраться с силами. Моя рука так дрожала, что я боялся выронить зеркало. Я чувствовал себя скорее опустошённым, чем напуганным, но тело всё равно действовало так, будто было охвачено страхом. — Демон! Вторично я требую, чтобы ты назвал себя! Скажи своё имя, или я потребую права дать тебе имя самой! Я повторю свои слова трижды по три раза. Назовёшь ли ты своё имя, или позволишь ему лежать под спудом, позволишь ему слабеть от того, что им не пользуются? — Звучит офигенно, — признал я. — Это сработает? — Должно, — пробормотала Роуз. — Но она может обставить меня в состязании, которое выберет сама, и тем самым сохранит право держать имя в тайне. Так что это у нас что-то типа последнего козыря. — А что если она не владеет речью? — Думаю, такого быть не может. — А почему не повторить всё снова, сразу семь раз подряд? — Театральность. Иначе это из демонстрации силы превратится в уловку. Мне нужно выглядеть уверенно. — Вот только мы ни фига ни в чём не уверены, — пробормотал я. — Всё равно надо её демонстрировать, — ответила Роуз. — Демон! Ты дважды не ответил на мои притязания! Притязания. Отличное слово. Будь я демоном, я был бы впечатлён. Я потянулся вверх и очень осторожно переложил зеркало в левую руку, давая возможность отдохнуть правой. — Назови себя, или потеряешь это право! Девятикратно я повторю это, и сейчас уже третий раз! Именую трусом тебя, отказывающего мне в этой учтивости! Наш мир был сжат до размеров круга не более полутора метров в поперечнике. Для любых практических целей можно было считать, что вне круга нет ничего, кроме демона, который свивал и разворачивал свои кольца, с шуршанием переплетаясь с самим собой, создавая жуткую мешанину из тянущихся, шарящих, размахивающих из стороны в сторону конечностей в колеблющемся смоляном море сегментов. Пламя неуклонно слабело. Бензин мог гореть лишь ограниченное время, а ручейки демоничесих жидкостей подползали всё ближе. Я плеснул немного бензина взамен прогоревшего. — В четвёртый раз я спрашиваю тебя, демон! В четвёртый раз уходишь ты от ответа! — голос Роуз звучал громко в относительной тишине фабрики. — Неужели ты всего лишь животное? Не более чем бессмысленный дух? Кольца сжимались плотнее. Доступное пространство уменьшалось. По одному из окон скользнула тень. Пространство перед окном сразу же оказалось оккупировано демоном. Если прищуриться и расфокусировать зрение, фабрика приобретала обычный вид. Тёмное старое здание. Если же смотреть как обычно, то всё доступное пространство занимал демон. Длинный, скользкий. Бесконечный. — У тебя есть факел, — напомнила Роуз. — Верно, — согласился я. — А сколько ещё осталось бензина? Я взболтнул канистру. — Мало. — Может, зажжём факел? — Я ждал момента, когда у нас появится план. Факел даёт возможность перемещаться, с ним у нас есть шанс пробить себе путь… — А если плескать перед собой бензином? — Огонь и меня обжигает, Роуз. Да, по мне уж лучше сгореть заживо, чем попасть в лапы этой твари, но я не стану делать ставку на то, что мне удастся идти по огню достаточно быстро и достаточно далеко. Я споткнусь, и всё будет кончено. — Ну ладно, — согласилась она. Я снова переложил зеркало в правую руку. Не только руки начинали отказывать — в ногах тоже ощущалась слабость. Я покачнулся. От зыбких движений демона меня начинало мутить. Ещё один способ воздействия? — Какой у тебя план? — спросила Роуз. — Расскажи свой, а я расскажу свой, — ответил я. — А с чего ты решил, что у меня вообще есть план? — Я не решил. Надеялся. Потому что мой-то план невероятный отстой. — Я думаю о том, что мы видели, пока она не заняла всю фабрику… Она не трогает растительность. И она, как правило, остаётся в тени. В тех местах, куда попадает солнце, трава по большей части в порядке. А в остальных местах с проплешинами. Она остаётся в пределах здания, хотя могла бы отправиться куда пожелает. Значит, ей требуется логово, — заключила Роуз. — Логово? — Место, где прятаться. Думаю, самое тёмное место на всей фабрике. Если бы мы могли определить и проникнуть в это место, думаю, мы обнаружили бы там самого демона. Её сердце, её голову, её исток. Не знаю, почему я так решила. Слышал выражение — нутром чуять? — План хорош, — сказал я. — Лучше, чем мой. — А в чём заключается твой? — Добраться вон туда, где крыша обвалилась. Там есть древесина. Если получится, можно попробовать развести костёр. — И что потом? — Так далеко я не планировал. Но, может, ты могла бы ещё пару раз спросить его имя. Например, даже прямо сейчас. — Верно, — согласилась Роуз. — Демон! Уже в пятый раз я спрашиваю твоё имя. Пятый раз ты выставляешь себя трусом. Назови себя, или… Демон содрогнулся, и раздался звук, похожий на стон. Как будто само здание подалось под тяжестью его веса. — Урррр, — шёпот долетел откуда-то сбоку и словно издалека. Не уверен, но я заподозрил, что именно там находится его «голова». Либо та передняя часть со множеством конечностей, которую я видел раньше, либо настоящее средоточие этой твари. Зубы-лезвия захлопнулись, прерывая длящийся звук. — Назови себя! — выкрикнула Роуз. — Урррр… И снова лязг гильотинных зубов. — Его зовут Ур? — спросил я. — Чересчур короткое имя, — возразила Роуз. И это лязганье зубов… Я снова переложил зеркало из одной руки в другую. Едва не поддался отчаянному порыву утомлённого тела сесть на пол, но вспомнил, что этого делать нельзя, и перенёс вес с ноги на ногу. — Он его пожирает, — сказал я. — Что пожирает? — Он называет нам своё имя и пожирает большую его часть ещё до того, как мы его услышим, — пояснил я. — Формально говоря, он подчинился. Но нам это не поможет. — Похоже, это ставит точку в вопросе о том, чей план выбрать, — сказала Роуз. — Твой план годится только на то, чтобы выиграть время. Мой план может обеспечить победу. — Добраться до сердца демона, — повторил я. — Это в ту сторону, если только он нас не дурачит. — Там были дверь и лестница, ведущая вниз. Может, котельная или что-то вроде того? Я кивнул. — Не думаю, что ты сможешь уберечь это зеркало от демона, когда мы выйдем из круга, — сказала Роуз. — Но если поднесёшь меня поближе к окну, то я сумею проскользнуть наружу. Два лишних шага в сторону, но так мы все будем в большей безопасности. — Похоже на план, — согласился я. До окна было не так уж далеко. Взглянув в сторону окна, я увидел Эвана. Он сидел на внешней створке, растопырив крылья. Я понял, что тень, которая прежде скользила по этому окну, была моим фамильяром. — Похоже на план… но, по-моему, план Эвана лучше. — Что за план? — Отступить. Как ты и говорила, это не наш уровень. Пора дать дёру. — Бежать? — Просто… нам сейчас с ним не справиться. Здесь, на его территории, в его естественной среде, в темноте. — Спалим здание к чертям, — предложила она. — Бетон и кирпич? — спросил я с сомнением. — Навряд ли. Может, он сумеет улизнуть под покровом дыма. Нет, это не сработает. — Похоже, что так, — признала Роуз. Я принялся шарить по карманам в поисках спичек или зажигалки. Меня охватил ужас. — Я забыл принести что-нибудь, чем можно зажечь факел, — произнёс я. — Нет, — возразила Роуз, — такого просто быть не может. — Но у меня ничего нет. — Ты же чем-то поджёг круг. — Я… — Она это сожрала. Я вздохнул. От двери нас отделяло метров десять-двенадцать, и это было слишком большое расстояние. — Я не могу бегать, — сказал я. — Знаю. — Такое чувство… как будто мне никогда в жизни не приходилось даже ходить так далеко. — Я знаю, — повторила Роуз. Я закрыл глаза и повернулся в сторону окна. Махнул Эвану, который оставался на том же месте, расположившись на снежной шапке, скопившейся на оконной раме, и растопырив крылышки вверх и в стороны. Позади него, чуть выше, виднелась луна. Он был не настолько большим, чтобы это имело какое-то значение, но я мысленно похвалил его за идею и старание. Я наклонился и поджёг факел от пламени у себя за спиной. И заковылял в сторону противоположную от двери. — Блэйк! Не валяй дурака! Я размахивал факелом над самым полом. Лапы схватили меня, но разжались, как только рядом с ними оказался факел. Руки ухватили меня за лодыжки. Я плеснул бензин в сторону круга, пламя вспыхнуло, и они убрались подальше. Почти все. Оставалось ещё совсем чуть-чуть до ближайшего окна. — Она здесь, внутри! — завопила Роуз. И тут же: — Именем Торбёрнов, я приказываю — убирайся прочь! Я не имел ни малейшего представления, поможет ли это. Если боковое зрение меня не обманывало, основная часть тела демона подбиралось всё ближе. Он обходил меня сбоку. Голова и мешанина тянущихся ко мне конечностей вокруг неё. Я схватил баллончик с герметиком и швырнул его в сторону окна. Вышло так слабо, что я решил, что он отскочит. С разбиванием стёкол мне как-то не везло. И всё же стекло разлетелось, и теперь, когда слой грязи больше не заслонял свет снаружи, в помещении стало чуть светлее. Я швырнул в дыру зеркало с Роуз. Надеюсь, она сможет благополучно добраться до бабушкиного дома. Ничто теперь не преграждает ей путь. Передняя часть тела демона бросилась вперёд, и его кольца оплели меня. Я поднял факел и слегка отодвинулся. Ещё немного, и я бы попробовал выпрыгнуть в окно, но вспомнил о щупальцах, которые прятались в промежутках между рамами, откуда они и выскочили прямо на линию моего взгляда. Сами оконные стёкла были квадратными, чуть больше полуметра в поперечнике, но вдруг что-то могло укрываться за их переплётами? Я размахивал своим примитивным факелом налево и направо, во все стороны разлетались обгоревшие куски бинта, и сжимающееся от света тело демона отступило назад. Я обернулся. От двери меня теперь отделяло полных пятнадцать метров. Я рванул к ней, вырываясь из хватки конечностей демона, дотянувшихся до моих ног. Некоторые из них не избегали пламени факела. Я боялся случайно взглянуть на них, потому что в этот раз мог ослепнуть уже насовсем. Эван применил свою задумку — сложив крылья, отодвинулся в сторону. Внутрь устремилось то небольшое количество лунного света, которое он задерживал, и демон как-то чересчур поспешно отпрянул. Однако мгновение спустя пришёл в себя и сократил расстояние между нами, быстрее, чем я успел пошевелить рукой или факелом. Эван влетел в здание сквозь разбитое окно, и в раме за его спиной сплелись щупальца, как будто там была спрятана сеть. Он пронёсся вплотную к демону, и демон кинулся за ним, бездумно преследуя наиболее близкую цель. У меня появилось несколько секунд. Пока демон преследовал моего фамильяра, его сегменты и конечности двигались совершенно не так, как если бы его целью был я. Они по-прежнему преграждали мне путь, но теперь я мог их перешагнуть, обойти или отогнать самые опасные с помощью факела. Я выплеснул на пол остатки бензина и провёл линию от гаснущего круга слева от себя. Щупалец становилось всё больше, они двигались и шарили по сторонам, на сей раз удаляясь от Эвана. Я отбросил пустую канистру, и она упала где-то между узкой полоской пламени и пылающим демоном. Пять метров. Я продолжал ковылять вперёд, едва не валясь с ног. Я с трудом представлял, где находится дверь, ведь мне приходилось закрывать глаза, чтобы не впустить в себя демона в те ужасающие мгновения, когда начинал гаснуть огонь или облако на какой-то миг закрывало луну. Что-то преградило мне дорогу. Словно рука упёрлась мне в грудь. Эван пролетел рядом, отодвинув её достаточно, чтобы я смог пройти. Головная часть демона подкрадывалась всё ближе. Почти беззвучно. Я слышал лишь лёгкое шуршание и тихий лязг зубов. Эван развернулся, явно намереваясь его отвлечь. Я схватил его на лету. — Не вздумай. Выпустил. Он полетел по другой траектории. Что-то подсказывало мне, что в третий раз Эвану уже не увернуться. Пригнувшись, я уклонился от очередной конечности, преградившей мне путь. Из-за усталости и возросшей активности демона, тело которого разрасталось в темноте у дальней стены, каждые следующие несколько шагов давались тяжелее, чем предыдущие. Когда я нагнулся, ближайшие ко мне части демона отпрянули, отреагировав на неожиданное приближение света. Я заметил одну конечность, которая осталась на месте. Мертвая, отрубленная. Он отгрыз её, когда пожирал гоблина. Я схватил её. Но стоило мне выпрямиться, как моя глупость стала очевидной. Мой факел оказался не настолько хорош. Ветка, на которую был накручен пропитанный бензином бинт, перегорела, и верхняя часть упала на пол. До двери оставалось метра три. Я пинком отправил горящую часть факела в полёт. Тело и конечности демона отпрянули в стороны, и я бросился бежать, настолько медленно и неуклюже, что меня, казалось, смог бы обогнать любой расторопный пешеход. Факел отскочил от двери, оставив на ней небольшой пылающий пятачок. Эван вылетел вперёд, сквозь проём немного приоткрытой двери. Когда я достиг двери, Эван уже снова летел внутрь. Инерции его движения хватило, чтобы приоткрыть дверь чуть шире. Я увидел приближающуюся связь, протянул руку, бросил ставшую бесполезной ветку и перехватил его, чтобы не дать залететь в помещение. Мы вывалились на улицу. Дверь лязгнула о брусок, который по-прежнему не давал ей полностью закрыться. Я свалился прямо в снег. Под действием света конечность демона съёживалась прямо на глазах, и я прикопал её поглубже в сугроб. Эван уселся мне на живот. У нас ничего не вышло. Всё, что мы сможем предъявить — оторванная лапа. И мы потеряли троих союзников. Можем ли мы вообще надеяться на то, что справимся с Завоевателем?