Пакт

Из телевизора, который Джоэл притащил ко мне в квартиру, лился бесконечный поток репортажей о происходящем в городе. Массовые отключения электричества, пожары, уличные беспорядки, переполненные больницы. Глядя на всё это со стороны, несведущий человек мог бы решить, что перед ним самая обычная вечерняя программа криминальной хроники. Возможно, несколько более насыщенная, чем обычно, но ведь так оно и происходит — то прилив, то отлив, верно? Иной раз на одну ночь выпадает больше событий, чем на две предыдущие недели. Необычно, но не повод для беспокойства. Ничего такого, что могло бы вывести типичного обывателя из зоны комфорта. Но мне-то было известно гораздо больше. Я понимал причину многих событий и был способен догадаться о том, чего не знал наверняка. И Глаза, и призраков спустили с поводка, и это косвенно влияло на обычных горожан. Возможно, с теми, кто был и так предрасположен к сердечному приступу, происходило то же самое, что со мной и с Алексис. А сколько призраков сейчас бродило по улицам, и в какой степени их активность провоцировала преждевременные обострения болезней, всплески негативных эмоций и другие проблемы? Магия имеет цену, но не всегда эту цену уплачивает сам практик. Я откинулся на спинку дивана. Гуш оставалась у себя дома. А вот Джоэл, которому мы в общих чертах пересказали последние события, заметно переживал из-за того, что Алексис, Тифф и Тай не с нами. Фелл обходил комнату по кругу, проверяя построение для защиты периметра, выполненное из малярной ленты. — Какой кошмар, — пробормотал я. — Согласен, — кивнул Фелл. — Это с трудом можно назвать защитным периметром. — Я про ситуацию в целом. — Ты об этом? А чего ты ожидал, Торбёрн? — Я надеялся, что он выполнит свою часть уговора с Верховным Пьяницей и оставит город в покое. — Он так и поступает, — заметил Фелл. — Атаковать город самому и смотреть сквозь пальцы на то, как это делают его подчинённые — совсем не одно и то же. Даже если подобная непрямая ложь и нанесёт ему некоторый ущерб, приток дополнительных сил из-за постигших город бедствий вполне это компенсирует. — Вот же гадство! — И ещё не забывай о том, что это ему принадлежит город. Существует немало причин, по которым практики и Иные стремятся стать Лордами городов. Некоторые из них вполне прозаические — например, защита личных интересов или желание спровадить из города всякую шпану, одновременно предоставив преимущества определённого вида Иным или практикам, специализирующимся на тех или иных дисциплинах. — Если бы ты собирался стать Лордом, — сказала мне Роуз, — то смог бы выпроводить куда подальше таких, как Лейрд, и обеспечить продвижение своим друзьям. — Вот уж чего я не собираюсь, так это становиться Лордом, — отмахнулся я. — Нафиг надо. За мной и так уже куча людей охотится. — Но если они и так за тобой охотятся, то хуже уже не станет, верно? — заметила Мэгги. — Ты это, надеюсь, не всерьёз? — Ни в малейшей степени, — призналась Мэгги. — Потому что тебя, считай, сразу прикончат. — Да и особых преимуществ я не вижу, — добавил я. — То есть, в целом-то я понимаю, чем эта идея привлекательна. Когда объявляешь притязания на владение, то бросаешь вызов. А чем меньше желающих оспорить этот вызов... — …тем более дерзкими могут быть твои притязания, — закончила за меня Роуз. — Больше власти получишь и ты сам, и те, кто тебе подчиняется. — В этом и заключается ещё одна причина, — кивнул Фелл. — Уважение — один из видов власти. Нечто, что можно использовать как топливо или средство обмена. Немногие вещи вызывают такое же уважение, как титул Лорда города. — Но за это, как и за всё остальное, приходится расплачиваться, — вставила Роуз. — Потому и нужен Завоеватель в роли номинального главы. — Да уж, — согласился я. — Не знаешь, с какой стороны ожидать удара. — Возвращаясь к исходной теме, — продолжил Фелл, — не стоит забывать, что кроме очевидных и вполне мирских преимуществ положения Лорда есть ещё кое-что. Город твой. А когда ты чем-то владеешь, то обмен силой происходит неравномерно, поскольку сами отношения владения однонаправленны. Тем или иным образом ты влияешь на то, чем владеешь. Если ты становишься Лордом, твоя сущность начинает пронизывать весь город. Это происходит не по твоей воле, а как бы само собой. Когда Завоеватель пассивно накапливает ресурсы, выжидая время, в городе всё спокойно. Если же он начинает войну, то же самое происходит и с городом. «А война в городе — это пожары, переполненные больницы и разлитый в воздухе ужас». — Жаль, что я не знал обо всём этом, когда ввязывался в это состязание. — Я тоже сожалею, что ты не знал. Думал, что ты имеешь хоть какое-то представление на этот счёт и осознаёшь, что пока мы выжидаем в стороне, город может пострадать. Однако сейчас у меня двойственные чувства. — Двойственные? — Я рад, что ты не бессердечен, Торбёрн. Так мне проще работать в одной команде с тобой. Но в то же самое время… очевидно, что тебя серьёзно выбивает из колеи то, что показывают в новостях, и то, как ваше состязание влияет на горожан. Ты весь на нервах, даже руки не знаешь куда девать… Я машинально посмотрел на свои ладони. Оказалось, что я как заведённый перебираю цепочку медальона, наматывая её на пальцы. Я заставил себя положить руки на колени. — …и, видимо, это единственное, что мешает тебе начать шевелить мозгами. То, что ты беспокоишься о людях, само по себе неплохо, но если вспомнить о наших целях, если взглянуть на вещи предельно рационально, станет ясно, что быть бессердечным эффективнее. — В меру бессердечным— вмешалась Мэгги. — Потому что иначе встанет вопрос о демонах, а я не думаю, что кто-то хотел, чтобы дело дошло до демонов. — Верно, — сказал Фелл. — Но немного бессердечности не повредит. Признай, что если тебе удастся сместить Завоевателя, твои действия в конечном счёте пойдут на пользу всем. Смирись с тем, что какие-то люди могут при этом случайно пострадать. И берись за дело. — Это вроде как противоречит моему личному мировоззрению, — ответил я. — Я хочу оставить этот мир в лучшем виде, чем он был до того, как я появился. — И это говорит дьяволист, — покачал головой Фелл. — Ну да, — абсолютно серьёзно ответил я, — это говорит дьяволист. Он кивнул. — Что ж, тогда тебе самому решать, что делать дальше. А я пойду подлатаю здешнюю защиту. — А как именно? Просто любопытно, — спросила Роуз. — На его стороне сражаются Сёстры, Астролог, хрономанты, Глаз и Пастырь. Весьма разносторонний набор талантов, но если нам удастся обособить эту квартиру от её версии в мире духов, мы, вероятно, сможем превратить её в убежище. Я могу воспользоваться человеческими слабостями, чтобы отвлечь внимание от этого места, а против призраков использую построения. И останется только молиться, чтобы сюда не явился Глаз. Мои способности не из тех, что помогут против такого, как он. — Спасибо, — кивнул я. — Значит, будем молиться, фигурально выражаясь. — Считаю нужным подчеркнуть, что эта защита долго не протянет. Будет лучше, если мы станем постоянно перемещаться. — Хорошо, я понял. Прежде чем мы решили обосноваться в моей квартире, я успел перемолвиться парой слов с остальными. Решающее слово осталось за Роуз — в квартире находились книги, а она не хотела отправляться туда в одиночку, опасаясь, что кто-нибудь или что-нибудь будет нас там дожидаться. Я же поддержал её выбор, поскольку, как бы глупо это ни звучало, предпочитал спать в своей собственной кровати. Выкручиваясь из очередной передряги, я всё лучше и лучше понимал, каким образом моя личная сила, возможности и уязвимости определяются сущностью Блэйка Торбёрна. Присутствие друзей питало меня на духовном уровне. А после поездки на байке я словно заново родился. Но, может быть, тот же принцип работал и в обратную сторону? Ослаблял ли я себя, попадая в непривычные мне ситуации? Уменьшалась ли моя сила из-за того, что здесь, в моей квартире, оказалась Мэгги, рядом с которой я определённо ощущал себя не в своей тарелке? Мэгги не спеша рассмотрела меч Гиены, потом обошла все уголки квартиры. Я и раньше испытывал сомнения на её счёт, а такое пристальное внимание лишь усилило подозрения. В моей квартире было немало предметов искусства, доставшихся мне по случаю. Обточенный водой кусок дерева, выловленный из-какого-то озера, который затем был высушен, раскрашен и покрыт лаком. Маленькая статуэтка, белый пёсик, слегка абстрактной формы, но достаточно узнаваемый. Серия чёрно-белых фотографий татуированных женщин топлесс, прикрывающих грудь руками или повернувшихся спиной к камере. Внимание Мэгги привлёк мой книжный шкаф, занятый книгами лишь наполовину. Остальное место было отведено под всякие безделушки, да ещё две полки были целиком завалены всяким мусором вроде шурупов, ненужных чеков и мелких монет — я кидал их туда, потому что лень было подыскивать более подходящее место. Я был не единственным, кто наблюдал за Мэгги. Джоэл тоже её разглядывал. Он заметил, что я обратил на это внимание. — Где она будет спать? — спросил Джоэл. — Или ты сегодня спать не собираешься? — Прошлую ночь я провёл в тюремной камере, так что сегодня уж точно намерен выспаться, — ответил я. — Мэгги, у тебя есть какие-нибудь пожелания? Тебе вообще надо вернуться домой к какому-то определённому сроку? Она немного поразмыслила. — Если меня не будет достаточно долго для того, чтобы кто-нибудь это заметил, могут возникнуть сложности. — А с отцами ты как договаривалась? Она пожала плечами. — Мы с родителями не всегда обсуждаем подобные дела напрямую. А с тех пор, как мы переехали в Якобс-Бэлл, стало только хуже. — Пожалуйста, скажи мне, что ты хотя бы сообщила им, куда направляешься. Не хватало ещё, чтобы меня арестовали за похищение несовершеннолетней. Да я же только вышел из тюрьмы, и меня обвиняли в убийстве ребёнка! — В убийстве меня! — с умным видом уточнил Эван. — Я приняла меры. Проблем быть не должно, — сказала Мэгги. — Если и возникнут проблемы, лично тебе это, вероятно, неудобств не доставит. Но неудобства точно будут, если я расскажу все подробности. — Это как это? — не понял я. Она снова пожала плечами. — Могу рассказать, если хочешь. Но, может, будет лучше, если мы сосредоточимся на других вещах? — Может и лучше, — сказал я, глядя ей в глаза. — Но ты же понимаешь, что меня, знаешь ли, немножечко напрягает то, как ты уходишь от вопроса? В недомолвках нет ничего хорошего. — Если бы я не приняла меры для того, чтобы выбраться из Якобс-Бэлл, то я бы тут не стояла. И ты бы не смог воспользоваться моими особыми навыками. Вариантов было немного, и тот, которым я воспользовалась, был жесть какой ненадёжный. Так что скажи спасибо, что я вообще сюда добралась, и всё ради того, чтобы помочь… — Вообще-то это я тебя подкупил, пообещав доступ к книгам по магии. — Ты же это ещё раньше обещал. Я не жалуюсь, просто говорю как есть. — Ты здесь, и ты помогаешь, и это… это здорово. Честное слово. Но, по-моему, было бы весьма глупо терять бдительность, поэтому я должен задать вопрос. Не замышляешь ли ты здесь какую-нибудь подлость? — В моём сердце нет никакой враждебности или злобы, честное слово. Я тут только потому, что это способ поправить личные дела, и ещё потому, что мне не нравятся такие, как этот Лорд города, или даже сама по себе идея Лордов. Ну и потом, это же гораздо интереснее, чем просто ходить в школу в этой захолустной дыре. — Люди уже пострадали, ты сама рискуешь жизнью — и ты считаешь это «интересным»? — повернулся к ней Джоэл. — Ещё как! Поверьте мне, я такое видела, по сравнению с чем всё это пустяки, — сказала Мэгги. — Мне представился случай узнать что-то новое. И это круто. — Пустяки, значит? — Джоэла явно задело её заявление. — Не уверен, что хочу знать подробности. — Точняк, мало кто захочет. Но вам ведь хочется знать, почему я, не в пример многим, готова поддержать вашего приятеля? Да потому, что я видала такое, что по шкале вселенских неприятностей тянет аж на восемь баллов. — Возможно, ты преувеличиваешь, — заметил Фелл. — Ничего подобного, — отрезала Мэгги. — А я бы согласился с Феллом, — поддержал его я. — Мы с Роуз и Эваном недавно схлестнулись с малым демоном. С учётом моих знаний и всего прочего я бы оценил его всего баллов на шесть, и это при том, что мы едва-едва спаслись. — Я видела восемь, — возразила Мэгги, немного твёрже. — Я много чего видела, уж поверьте. И пострадавших там было куда больше, и тех, что не выбрался — тоже. Она так спокойно об этом говорила! Мне же стоило лишь подумать о демоне с фабрики, как меня начинало малость мутить, а воображение принималось рисовать в тёмных углах квартиры невесть что. Неужели она была способна вспоминать «восемь баллов», не испытывая вообще никаких эмоций? — Что ж, — вздохнул я, — придётся поверить на слово. Она кивнула. — Это займёт ещё немного времени, — сказал Фелл. Он рассыпал порошок по полу, потом использовал один из моих шпателей, чтобы с его помощью сформировать линии и узоры рядом с нашим рисунком из малярной ленты и поверх него. — Через пару минут я пройдусь по остальным комнатам, а потом убегаю. Если мы хотим решить, что собираемся делать завтра, стоит заняться этим сейчас. Я кивнул, соглашаясь. — Когда закончу, — добавил Фелл, — мне нужно будет оставить вас, чтобы позаботиться о своей семье. — Я и не знала, что у тебя семья, — заметила Роуз. — Он, кажется, говорил, что у него есть братья и сёстры, а ещё упоминал, что родители и дядя участвовали во всех этих делах, ведь так? — припомнил я. — Семья у меня есть, — ответил Фелл, обращаясь к Роуз. — И через них Завоеватель может попытаться надавить на меня. Семья. Означает ли это новых союзников? — Могу я спросить, кто они такие, или это слишком личный вопрос? — Вопрос допустимый. Моя племянница ещё не пробуждена. Она пользуется преимуществами несведущих и находится под надёжным присмотром, но, думаю, всё равно стоит проверить, всё ли с ней в порядке. Нет, племянница никак не может стать ещё одним союзником. Жаль. — Не стану тебя задерживать, — сказал я. — Ты помог мне защитить моих близких, и было бы лицемерием с моей стороны препятствовать тебе сделать то же самое для себя самого. — Спасибо, — сказал Фелл. — Хотя, честно говоря, твоего разрешения мне не нужно. Если бы я решил уйти, ты бы и так не смог меня удержать. — Тоже верно. — Ну так какие у нас планы? — спросил Фелл. — Завтра нужно будет собраться в каком-то другом месте. — Планы такие, — сказал я. — Мы отоспимся, позавтракаем, а потом мне нужно показаться в полицейском участке. Если этого не сделать, они снова решат, что я в чём-то виновен. И кроме того, мне нужно забрать Джун. — Кого-кого? — переспросил Джоэл. — Призрака в топорике. Я её там оставил. Он кивнул. — Это тот участок, где ты напоролся на Бехайма? — спросил Фелл. — Ну да. — Прогулка может выйти боком. Бехаймы в курсе, что ты собираешься прийти? — Они хрономанты, но отчасти и прорицатели, — ответил я. — Предсказывают будущее. Так что я не удивлюсь, если они будут знать. — А ты можешь туда не ходить? — спросил он. — Могу, — ответил я. — Но думаю, что так делать не стоит. По причинам, не связанным с обвинениями и с возвратом топорика. — Что ты имеешь в виду? — Я думаю, может, имеет смысл ударить по Лейрду. Я победил его трижды, и хотя я точно не знаю, какое место эти победы занимают в общей картине, но не могу удержаться от мысли, что мы получили преимущество, которым стоит попытаться воспользоваться. — Он будет не один, — предостерегла Мэгги. — Да, — согласился я. — Наверняка. Но мне кажется, вряд ли с ним будут тяжеловесы. Точно не Глаз и скорее всего не Пастырь. — Астролог, — предположил Фелл. — Тоже серьёзный калибр. — Да, вполне возможно. Или Сёстры, — согласился я. — Значит, собрался прямиком в логово льва? — уточнила Мэгги. — Собрался, — подтвердил я, — и раз так, то мне стоит получше подготовиться к встрече с этим злоебучим львом, если можно так выразиться. Она улыбнулась в ответ. — Чтобы помочь тебе, мне нужно знать побольше об этих Бехаймах, — сказал Фелл. — Хорошо. Ну, они заносчивые, но своё дело знают, — начал я. — Предпочитают действовать с размахом, наверняка. Тот, кто в данный момент ведёт игру, пользуется поддержкой всего их круга. Когда Лейрд проводил в Якобс-Бэлл свой ритуал, ему предоставляли силу практически все члены круга. И ещё у Дункана есть кое-какие безделушки, наполненные силой. Я достал маленький амулет со Стоунхенджем и поднял его повыше, чтобы все смогли рассмотреть. — За эту штуку стоит сказать спасибо Эвану. — Ты украл его? — спросил Фелл. — Эван украл. Так что, получается, мы оба, да? — Это портит твою карму, — ответил Фелл. — Больше или меньше в зависимости от обстоятельств. Но явно больше, если украденное обладает силой. — Но мы с ним дрались, — возразил я. — Один на один. — Даже если и так, некоторые предметы должны оставаться в определённых руках. Вселенная не одобряет подобных нарушений. — Как я погляжу, Вселенная бывает чертовски разборчива именно в тех случаях, когда такая разборчивость может мне навредить, — заметил я. Фелл пожал плечами и вернулся к работе над построением из порошка. Рисунок выглядел так, словно сильный порыв ветра не оставил бы от него и следа, но пока что он оставался на месте. — Слушай. Если всё так, как ты говоришь, то почему же тогда Дункану не прилетело негативной кармы, когда он забрал Джун в моём топорике? — А, тогда да, — ответил Фелл, — раз он сам так поступил, то и забрать что-то у него в ответ было вполне справедливо. Хм. Ну что ж, в таком случае жаловаться было не на что. Я наклонился вперёд и продолжил: — А ещё Бехаймы пытаются захватить власть. И для этого им требуется убрать меня из общей картины. Они всем кругом передают силу Лейрду и Дункану, видимо, рассчитывая на то, что она потом вернётся к ним сторицей, когда Лейрд станет Лордом Якобс-Бэлл. — Жаль, что они в другом городе, — протянул Фелл. — При такой структуре перераспределения силы удар по нижней ступени мог бы принести хорошие результаты. Выбил бы из равновесия тех ребят, что находятся на вершине пирамиды. — Жаль, — согласился я. — В этом-то всё и дело. И я не представляю, что ещё они попробуют выкинуть. Но думаю, что присутствие Эвана поблизости может мне помочь выскользнуть из их ловушки. — Мы составим тебе компанию, — предложила Роуз. — Если и у меня, и у Лейрда будут союзники, то в лучшем случае они нейтрализуют друг друга. А у него, скорее всего, их будет больше, и они точно будут сильнее. — Тут ты прав, — признала она. Я вызвал Завоевателя на своего рода поединок. На дуэль. У каждого из нас была группа союзников, и каждый из нас отказался от использования своих личных магических способностей. Условия состязания предполагали проявление лидерских качеств, и мне, пожалуй, стоило в этом попрактиковаться. Я постучал пальцами по кофейному столику, стоящему перед диваном. — Обдумайте все значимые факторы, соберитесь с мыслями, подготовьтесь и предлагайте идеи. Нам не нужно принимать решение сию же минуту, но мне кажется, что нам нужна стратегия. Уверен, что общими усилиями мы сможем что-нибудь придумать. Все молча согласились со мной, некоторые кивнули, хотя скорее машинально. Завоеватель добывал силу, попирая других своим каблуком. Физически, умственно и эмоционально. Поэтому нам не следовало терять присутствия духа. — Фелл, — попросил я, — мне нужно побольше сведений об Астрологе. Я знаю, что она была ученицей, а потом вся ответственность свалилась на неё. Она явно симпатизировала нашей стороне, но Завоеватель выбрал её в качестве бойца. Как я понял, она занимается призывами, но больше я о ней ничего не знаю. — Призывами она занимается, верно. Хотя скорее не призывает, а создаёт. Собирает по окрестностям духов, а потом конструирует из них оттиск. Обычные призраки — это отпечатки душ на ткани мироздания, а Астролог создаёт такие отпечатки с нуля и затем наполняет их тем, что есть под рукой. — То есть она что, сама изготавливает призраков? — переспросил я. — Свеча, что горит вдвое ярче, сгорает в два раза быстрее. Те, кого она призывает, пылают ярко, но живут не особенно долго. Я кивнул. — Сила имеет цену. Она и её предшественники в самом буквальном смысле заплатили за свою силу. Свои оттиски она изготавливает с помощью оборудования, размещённого на окраинах города. У неё в собственности прожектора, лазеры, а также земельные участки по всему Торонто. Не настолько упорядоченная система, как можно было бы подумать. Словно точки света на чёрном холсте, с помощью которых она создаёт картины. — Наподобие созвездий? — предположила Роуз. — По сути да. Но никто из местных не понимает до конца, на каких правилах это основано. Те из нас, у кого есть книги по астрологии, работают с концепциями, многим из которых уже лет сто, если не больше. То, что делает она, гораздо масштабнее, чем описанное в книгах. Но оно в то же время связано с ограничениями — определённые создания могут появляться лишь в определённых местах, и только после того как сделаны необходимые приготовления. Я нахмурился. — Хотелось бы мне сказать, что тогда нам о ней можно не беспокоиться, только у нас нет никаких гарантий, что она не заманит нас в такое «определённое место», верно? Мы и сами вполне можем случайно забрести в идеальную для её целей точку. — А ещё она может выяснить, где мы находимся, с помощью компьютера включить нужные источники света и расположить свои, так сказать, звёзды таким образом, чтобы скинуть прямо на нас какую-нибудь мелюзгу, — добавил Фелл. — Как практик она не способна угрожать Завоевателю. Нужно соблюдать слишком много условий. А вот в качестве стратегического ресурса она может представлять собой проблему. — Вот же гадство, — выругался я. — Но я так понял, что её учитель принёс себя в жертву, чтобы обеспечить ей защиту от наездов Завоевателя? — Именно так, — подтвердил Фелл. — С условием, что она не станет выступать против него. А она выступила, и защита обратилась в ничто. Не знаю, что ещё предпринял Завоеватель, чтобы подчинить её. Я медленно кивнул. — Хочешь ещё о чём-то спросить? — Да, о нескольких вещах, — сказал я. — Но это мелочи. Могут и подождать до утра. — Хорошо. Тогда я пойду закончу с остальными комнатами, — подытожил Фелл. — Никто не сможет силой проникнуть в твою реальную квартиру из мира духов. И я думаю, что защита достаточно незаметна, чтобы выдержать беглый осмотр. — Отлично, — поблагодарил я. — Спасибо ещё раз. — Если хочешь оказать мне ответную любезность, постарайся не превращать это ваше состязание в настоящее бедствие. Подбери сопли, выключи телевизор и подумай как следует над планом действий, которые необходимы для того, чтобы выиграть состязание и остановить Завоевателя. — Думаю, это я смогу, — согласился я. — Хорошо, — сказал он. — Потому что в правилах вашего состязания есть одна лазейка. Нигде не говорится, что я должен быть верным или послушным. А раз так, то, насколько я могу судить, лучший способ не дать Завоевателю убить тебя лично или руками своих бойцов, а заодно не дать тебе капитулировать — это убить тебя самому. — Какого хрена? — возмутился Джоэл. — Ничего, — успокоил я его, — всё в порядке. — Точно в порядке, малыш? — переспросил Джоэл. — Может, в самый разгар всего этого безумства кто-то просто поменял значение слова «в порядке»? — Нет, всё в порядке, правда, — ответил я. — Так значит, ты согласен? — спросил Фелл. — Да. Ты сумеешь сохранить мою душу, или что там ещё, так, чтобы он не смог до неё добраться? Просто убить моё смертное тело будет недостаточно. — Могу попробовать. Возможно, придётся изготовить контейнер. — Хорошо, — сказал я. — Ну, я тогда пойду заканчивать. Я кивнул и повернулся к Мэгги. — Диван устроит? * * * Руки сводило от напряжения. Одной я держал рукоять меча Гиены, и её шипы, пронзившие плоть, торчали из пальцев и с тыльной стороны ладони. Боль не позволяла разжать руку и отбросить оружие. Вторая ладонь была намертво перетянута цепочкой медальона и бечёвкой, связывающей обложку книги с бесом, и пальцы были вывернуты под неестественными углами. Мои движения были судорожными и вялыми из-за боли, тяжести меча и тяжести книги, не дающих мне действовать свободно. Кожа на руках разошлась трещинами, словно конечность разбитой пластиковой куклы. Сквозь трещины проглядывали только сбившиеся комками перья, разноцветные, но потускневшие. Мне не удавалось двигаться достаточно быстро для того, чтобы догнать остальных. Я устал. Я был измождён. Я чувствовал себя стариком в теле юноши, а предметы, сковавшие мне руки, были слишком громоздкими для того, чтобы просто открыть дверь или пройти по улице, ничего при этом не зацепив. Я не мог закрыть глаза, поскольку каждый раз, пытаясь это сделать, я видел нечто тёмное и жуткое, копошащееся прямо под веками. Когда я вдыхал, ощущения были такие, словно у меня вот-вот опять начнётся сердечный приступ. Я чувствовал, что с каждым вдохом в меня попадает всё меньше и меньше воздуха. Я будто сдувался, становился бестелесным. Мне ничего другого не оставалось, кроме как стоять на месте, изнемогая от усталости, разведя руки в стороны, как на кресте или наподобие птицы в полёте, и глядеть на Роуз, стоящую в окружении призванных ею созданий, с Позом, примостившимся на её плече. Каким-то образом я понимал, что любое сказанное слово обернётся тратой жизненной силы, гораздо большей, чем я мог бы себе позволить. И ещё я знал, что слушать меня всё равно никто не станет. Я стоял и смотрел до рези в глазах, поскольку слишком боялся моргнуть… Глаза увлажнились, и скатившаяся из правого глаза слеза оказалась тяжёлой и чёрной. Я ощутил, как из неё вытягиваются крошечные щупальца и когтистые лапки, царапающие мою щёку. Я заворочался, и ощущение прикосновения одеяла к моим ногам оказалось настолько похожим на прикосновение щупалец, что я в ужасе забился в постели. Я хватал ртом воздух, будто только что вынырнул из-под воды или пережил ещё один наведённый призраками сердечный приступ. Господи боже, чёрт, вот же чёрт! За последние годы я видел больше ночных кошмаров, чем мог бы сосчитать. Но ни один из них не продолжал настолько ужасать даже после пробуждения. Я негромко застонал, хватая ртом воздух и пытаясь убедить себя в том, что пространство вне поля моего зрения не стало обиталищем частицы абстрактного демона, проникшей мне в глаз. — Блэйк? От неожиданности я подскочил. — С тобой всё нормально? — спросила Роуз. Здесь и сейчас её негромкий голос прозвучал жутковато. Я представил её себе такой, какой только что увидел во сне. Впервые увидев Крошку, я сразу понял, что Роуз она не подходит. Но дело было не только в этом. Я подозревал, что Роуз выбрала Крошку не просто так. В моём кошмаре она занимала моё место в этом мире, и чудовищем был я, а не она. В нашем тандеме я был тем, кто активно действует, пожалуй, даже воином — хотя скорее по необходимости, чем потому, что был к этому приспособлен. Роуз же была мыслителем, исследователем, изучающим книги. Что касается Крошки… Крошка могла бы стать для Роуз воином вместо меня. Могла заменить меня, чтобы Роуз меньше от меня зависела. Не до такой степени, как привиделось мне в кошмаре, но тем не менее. Эта мысль вызывала беспокойство. — Ты наблюдала за тем, как я сплю? — спросил я, стараясь, чтобы мой тон не выдавал подозрений — хотя вряд ли преуспел в этом. — Эван сказал, что тебе снится кошмар. Я пришла, чтобы удостовериться, что с тобой всё в порядке. Я проследил за взглядом Роуз. Эван сидел на изголовье моей кровати. Я молча поднялся. Мысль о том, чтобы спать дальше, казалась нелепым бредом. Тяжело дыша, я сел на краю кровати в одних пижамных штанах. Судя по освещению за окном, вот-вот должен был начаться рассвет. С улицы доносился шум. Жизнь, суматоха, люди, спешащие по своим делам. — Хочешь обнимашки? — спросил Эван. Эван был одним из очень немногих людей, от прикосновения которых меня не охватывала паника. Только вот… — Мне кажется, ты не сможешь меня обнять, верно? Он перескочил ко мне на плечо, и, ощущая прикосновение его коготков, я изо всех сил старался не думать о других коготках — тех, которые только что во сне царапали мою скулу. Он вытянул крылышки вперёд, стараясь дотронуться до моей шеи спереди и сзади. — Не получается, — немного разочарованно протянул он. — Извини, — пробормотал я. Взмахнув крыльями, он спрыгнул вниз, потом принял призрачную форму и обнял меня руками, которые я всё равно не мог ощутить — просто поместил их в нужное место. Взглянув на Роуз, я увидел, что она отвернулась. Наверно, со стороны это и впрямь выглядело странновато — маленький мальчик, обнимающий полуодетого мужика. Я слегка улыбнулся, представив эту картину. Такие мысли хоть немного отвлекали меня от спутанных, тяжёлых воспоминаний о сновидении, и это здорово помогало. — Спасибо, Эван, — поблагодарил я его. — Я не знаю, что ещё можно сказать или сделать, — сокрушённо ответил он. — Только это неправильно, когда тебе приснился кошмар, а тебя никто не может обнять или утешить. — Думаю, такая уж у взрослых судьба, — философски заметил я. — Так не должно быть. — Может ты и прав. Но не беспокойся. Я не очень-то люблю обнимашки. — Ну ладно, — проговорил он с сомнением. Я встал и подошёл к окну. Эван, снова принявший форму птицы, уселся ко мне на плечо. — Хорошо, что тебе удалось поспать, — сказала Роуз. — Думаю, я буду меньше напряжена, зная, что ты лучше себя чувствуешь. — Серьёзно? — Да. Типа, меньше надо думать о том, куда потребуется приложить усилия, а где всё получится само. Я кивнул. — Как там твой порез? Она тронула место пореза. Блузку она сменила и теперь была одета во что-то вроде рубашки с воротником, а слева на груди была приколота брошь. — Заживает. Или… даже не заживает, а… заживление — это ведь естественный процесс, а тут нет ничего естественного. Я сочувственно кивнул. Из окна я видел ранних прохожих, спешащих на работу или учёбу. Большинство жителей этого района составляли студенты. — Папа и мама меня почти никогда не обнимали, — сказала Роуз. — Аналогично, — ответил я. — Я вроде как злюсь на них. На воображаемых родителей, если угодно. Они не подготовили нас как следует к жизни в этом мире. — Бывают трудности, которые делают тебя сильнее, а бывают такие, от которых только слабеешь. — Точно, — отозвалась она. — Точно, — повторил я, в основном ради того, чтобы заполнить тишину. — Хорошие вещи тоже бывают такими, — добавил Эван. — От одних ты делаешься сильнее, а от других слабее. — И это правда, — согласился я. — Эммм… Ну тогда, может, вместо того чтобы стоять тут в темноте, мы пойдём делать хорошие вещи, от которых становятся сильнее? — Эвану скучно, — заметила Роуз. — Он будил Мэгги, чтобы она включила ему телевизор. — Оно и неудивительно, — заметил я. — Ну что ж, мы могли бы сделать что-нибудь этакое. Только дайте мне собраться с мыслями. Хорошо, когда тихо, но мне кажется, денёк нам предстоит жуткий. — Ура! — завопил Эван, перескакивая на другое плечо. Через мгновение он запрыгнул мне на макушку. — Эван, — укоризненно сказал я, — на тишину это не похоже. В чём проблема? — Ни в чём. Прости. Он взлетел в воздух и полетел в дверь спальни. Я услышал, как завозилась Мэгги, и на секунду закрыл глаза. — Она проснулась, — сказал я. — Она спала даже меньше, чем ты, если вообще спала. Точно не уверена, но, похоже, что-то её беспокоит. Вот вам и тишина и покой. Соберёшься тут с мыслями, как же! — Роуз… — начал я. — Что? — Ты не замечала ничего необычного насчёт Мэгги? — Необычного? Нет. Ты о чём? — Просто такое чувство… Что-то не так. — Что именно? Ты уделял ей больше внимания, чем я. — Да так, — ответил я, понизив голос, чтобы быть уверенным, что Мэгги не услышит мои слова, даже если войдёт в эту же секунду. — Скажи, какую часть текста призыва Крошки сформулировала Мэгги? — Ты думаешь, она работает против нас? — Не знаю, — сказал я. — Нет ничего конкретного. Только… давай будем начеку, ладно? На всякий случай? — Ладно. — Ладно, — повторил я, но ни о чём другом просить не стал, поскольку так и не придумал, о чём её попросить или на что обратить внимание. Я напялил чёрную футболку и поплёлся в ванную, к разбитому зеркалу. По дороге я мельком увидел Мэгги, сидящую на диване. Она сняла джинсы, оставшись в рубашке и белье, и хотя она была слишком далеко, чтобы я мог что-то разглядеть, она поспешно натянула одеяло на ноги. Роуз продолжала отчёт. — Я всю ночь разбиралась с правилами призыва. Как всё устроено, какие формулировки используются. Как следует всё продумала. Теперь смогу действовать с большей уверенностью. Я глубоко вздохнул, не понимая, что дальше говорить или делать. Ведь если я скажу, что не хочу больше рисковать, то это будет означать, что я лишу её одного из тех немногих ресурсов, которыми она завладела? Какими словами можно было описать увиденное в ночном кошмаре? Я раздумывал над ответом, умываясь гораздо дольше и тщательнее, чем обычно. Намочив ладони, я пригладил ими волосы, чтобы они хоть какое-то время не лезли в глаза. — Хорошо, поговорим об этом чуть позже, — сказал я и направился в гостиную. Пока я умывался, Мэгги успела надеть джинсы. Она сообщила, что Эван выразил желание прокатиться на мотоцикле. Охохонюшки. Так вот, значит, что он имел в виду, говоря про «хорошие и полезные дела»! — Мы займёмся этим попозже, — сказал я. — Думаю, сегодня мы проведём кучу времени в разъездах. — Ну Блэйк! — Ну Блэйк! — эхом повторила Роуз. — Наверно, в глубине души ты всё-таки бессердечный человек, Блэйк Торбёрн. Я сделал вид, что не расслышал. — Эван, а почему ты так рвёшься покататься, когда ты можешь летать? — Потому что это же мотоцикл! — С такими аргументами трудно спорить, — заметила Роуз. — Вообще-то, имея такие аргументы, спорить легко, — беззлобно ответил я. Обыденность происходящего была для меня как глоток свежего воздуха. — Давай поосторожнее насчёт лжи, не хотелось бы лишиться сил прямо сейчас, в разгар всей этой истории. — Я не лгу. Я говорю не о самих аргументах. Я говорю, что доводы, которые выдвигает маленький мальчик, бывает трудно оспорить. — Ага, — нахально добавил Эван. Вместо ответа я громко, протяжно застонал. Всё-таки время было ещё слишком раннее. — Ты как, придумал что-нибудь умное, пока лежал без сна, или тебе всё-таки удалось вздремнуть? — спросила Мэгги. — Да нет, заснуть проблемы не было, а вот пробуждение вышло отстойным. Ты сама-то хоть поспала? — Нет. Всю ночь размышляла. Предстоит большой день. Я кивнул. — Есть будешь? * * * В итоге нам так и не удалось позавтракать дома. Приехал Фелл, и мы решили, что пора выдвигаться. Все наши силы были в сборе. Мы забрали Тая, Алексис и Тифф из их укрытий в мире духов, и пока Тифф с нашей стороны караулила устроенный в автосервисе портал между мирами, мы закупились кофе, пончиками и сэндвичами и перед тем, как снова разделиться, стали обсуждать планы на день. Мэгги и Фелл собрались ненадолго заскочить на свалку, в надежде разжиться гоблинами. Роуз принялась выверять процедуру новых призывов. Мы решили, что это отличная возможность для обучения новичков. Они рисовали построения и делали всю физическую работу, а на долю Роуз оставался сам призыв. Я занял наблюдательный пост снаружи, на балконе квартиры. На соседний балкон тут же кто-то приземлился. Кто-то настолько огромный, что мог бы обрушить его своим весом, если бы в момент посадки не превратился в человека. Театральность. Я напрягся, но сфинкс не выглядела враждебной. Если бы она хотела сцапать меня, она сделала бы это в первую же секунду. К тому же я был вполне уверен, что в случае чего успею заскочить обратно в квартиру. — Здравствуйте, Исадора, — поздоровался я. — Торбёрн. Выглядишь получше, чем вчера вечером. — Спасибо, — ответил я. — Чем обязан вашему визиту? — Я размышляю о трюках, которые выполняют циркачи. Вроде тех, что крутят тарелки на пальцах и кончиках шестов. — Да, знаю такие. — Удерживать равновесие не так сложно, как кажется. Но если баланс нарушен, последствия могут быть ужасными, даже катастрофическими. — Точно, – подтвердил я. — Насколько я вижу, ты всерьёз вознамерился нарушить равновесие, которое мы так долго старались сохранить. — А может, баланс как раз-таки и стоит нарушить? — поинтересовался я. — Кто ты такой, чтобы судить о том, во что вмешиваться, а во что нет? Я помедлил с ответом. Она не стала дожидаться. — Освобождаю тебя от последствий, которые может повлечь заданная мной загадка. Ты волен отвечать свободно. — Я смертный человек, — сказал я. — Разве не нам свойственно нарушать сложившийся порядок вещей? — И устанавливать новый? — спросила она. — Этот вопрос тоже не считай загадкой, он риторический. Хочу сказать, что в легендах времён моего детства обычно предполагалось, что перемены может приносить только тот, в ком течёт кровь богов. Такие люди были по крайней мере отчасти Иными. — У меня создалось впечатление, что каждый практик — в какой-то степени Иной, — заметил я. — В твоих словах есть доля истины. — Тем не менее мне не нравится мысль о том, что непосвящённые, те, кто не являются практиками, якобы ни на что не способны. — Простые смертные в каком-то смысле обладают наибольшей силой. На эту тему можно рассуждать не один день, но я пришла сюда не за этим. Я пожал плечами. — Зачем же вы пришли? — Я пришла сюда по двум причинам. Ради вражды, которая может невольно оказать тебе помощь, и ради помощи, которая может стать для тебя гибельной. — Ох, — вздохнул я, — чуть было не сказал «просто супер», вложив в это слово весь возможный сарказм. — Что касается вражды. Считаю необходимым сделать официальное объявление войны. Завтра я нападу на тебя. Я медленно выдохнул. — И вы никак не можете это отложить? — По правде говоря, нет. Я кивнул. — Теперь что касается помощи. Тебе стоит знать, что когда ты погибнешь, Роуз станет очередным наследником рода Торбёрнов. — Погодите, что? Вы это серьёзно? — Серьёзно, мистер Торбёрн. Это предрешено судьбой.