***
Я смотрю вслед своей дочери, которая явно расстроена вопросами Хирама. Ну вот нужно было ему спрашивать её про Арчи Эндрюса? Он молча смотрит Веронике вслед, так же молча переводит взгляд на меня: — Хирам, вот зачем ты начал спрашивать её про этого Эндрюса? — недовольно начинаю я. — А что такого? — вопросительно смотрит, сжимая кулаки — Что вы скрываете? — Хирам, мы ничего не скрывает! А вот то, что ты обидел дочь, это уж слишком! — чувство обиды за Веронику заставляет меня повысить голос на своего мужа — Она и так целый год ждала тебя из тюрьмы! Каждый день спрашивая что с тобой. Этот твой бизнес ни к чему хорошему не способен привести! — кровь в венах начинает закипать, но холодный взгляд моего мужа слегка отрезвляет меня — Что ты смотришь? — Гермиона, ты знаешь прекрасно, что я не потерплю подобного тона в свой адрес! — поднимаясь на ноги, говорит мужчина, а его черные глаза будто прожигают во мне дыру — В конце концов, если ты забыла, то я хозяин не только этого дома, но и твоей жизни! — Даже не думай втягивать Веронику в эту грязь! — резко отвечаю я, чем удивляю его — Хирам, даже не думай об этом! Мерзавец! — вновь повторяю я, наблюдая за тем, как мужчина медленно подходит ко мне всё ближе — Ей всего 17. — Ей уже 17! И ты это знаешь. — холодный спокойный тон, будто сталь проходится по моему телу, заставляя вздрогнуть — Да и к тому же, я не собираюсь втягивать её в основной бизнес, я дам ей управление кафе. Пускай приобщается к этому делу. — его рука ложится на мою талию, слегка сжав её — И мы ведь оба знаем, что тебе всегда нравилось это. Мерзавец? Гермиона, ты серьезно? — Представь себе, Хирам! Ты мерзавец! — всё так же резко отвечаю я, но уже чувствую, как страх медленно начинает заполнять всю меня, стоит только посмотреть в эти чёрные глаза. — И ты всё равно меня любишь! — самодовольно отвечает мужчина, прижимая меня к себе ещё сильнее, наклоняясь и шепча мне на самое ухо — Ты ведь тоже далека от "ангельского". Я даже не успеваю подумать, как ощущаю на своих губах привкус недавно выпитого им рома. Слегка шершавые губы прошлись по моим, лёгкий привкус алкоголя. Укус. Его руки быстро пробегают по моему телу, быстро поднимаясь к плечам. Вспоминаю о том, что ему всегда нравилось, когда моя рука оказывалась у него в волосах. Быстро пробегаюсь по его волосам рукой, вырывая из его губ лёгкий стон, меня всегда удивляла его слабость. Такой холодный и жестокий в жизни, но такой нежный в постели. Или уж не такой и нежный. От неожиданности, когда его рука легла на мою шею, слегка сдавив её, я вскрикнула. Мне кажется, что воздух начал накаляться. Поцелуй требовательный, страстный и такой желанный. Каким бы мерзавцем он не был, я безумно любила его и хотела. Он знал это и часто пользовался этим. Шаг назад, его рука отпускает мою шею и я могу спокойно вдохнуть воздух, пропитанный желанием и алкоголем: — Не боишься, что Вероника зайдёт? — негромко произношу я, вызывая у него смех — Что? — Это так глупо, Гермиона, бояться дочери! — тихо, его баритон кажется обволакивает меня — В конце концов, она уже взрослая девочка и должна понимать, что родители тоже люди. В свете настольной лампы он кажется ещё сексуальнее. Футболка отлетела в сторону, предоставив мне возможность лицезреть его идеальное тело. В полумраке каждый мускул, каждый изгиб казались ещё выразительнее. Чувствую легкое прикосновение его пальцев в районе шеи, дыхание вновь перехватывает и я прикрываю глаза. Легкий поцелуй, которого мне мало. Сильные руки опускаются на мою талию, очень умело он поворачивает меня спиной к себе, заставляя вздрогнуть, вспомнить моменты, когда он мог ударить меня в порыве страсти или гнева. Влажные губы проходятся по моей шеи к плечу, пальцы помогают лямкам ночнушки покинуть привычные места. Лёгкая ткань быстро падает на пол, оставляя меня перед ним абсолютно незащищённой. Против его воли я спешу повернуться, чтобы не услышать его недовольства, кладу руку ему на затылок и быстро перебираю в руке чёрные короткие волосы. Стон срывается с его губ, плавно растворяясь в тишине, а ведь я всего лишь провела рукой по разгорячённому телу, спустилась всего лишь к его штанам. Мне всегда нравилась эта грубость, которая свойственна ему. Она просто сносит крышу, заставляет разум отключиться. Я чувствую желание, которое разгорается во мне всё сильнее от каждого его прикосновения и вздоха. — Да, Гермиона, ты как всегда. Не изменяешь самой себе. — томно произносит мужчина в самые губы, после чего целует так, будто этот поцелуй последний — И мне это нравится. — звериный рык, заставляющий меня отшатнуться, но тут же я чувствую его руки, которые так спешат меня придержать — Осторожно, любимая, а то ненароком пострадаешь. Как я это объясню Веронике? — Хирам, ты самый последний мерзавец! — выдыхаю я, чем заставляю его улыбнуться. — И тебе это нравится! — заключает он. Остатки разума были застрелены его последней фразой. Каждое движение плавное, с виду нежное и осторожное, но я чувствую этот напор, который он не собирается держать в себе. Он старается не ради себя, а ради нас двоих. И это чертовски подкупает. Каждый следующий толчок требовательнее, чем предыдущий. Я чувствую, как каждая клеточка моего тела начинает медленно ныть, но так же и наполняться чувством удовлетворения. Я всегда знала, что Хирам только мой. И пусть он будет последним мерзавцем, но он будет моим. В постели им просто управлять. Да и в жизни главное найти тот самый момент, когда он способен подпустить к себе. Эта ночь мне показалась вечной. Но вот что-то мне подсказывает, что будет что-то нехорошее.Часть 3
22 января 2020 г. в 14:58
За этим занятием меня застал отец, пока я одевалась, он уже поднялся ко мне и негромко постучал в дверь пару раз:
— Да? — отвлекаясь от своих мыслей, отвечаю я.
— Дочка, можно? — тихо спрашивает папа, приоткрывая дверь.
— Да, папочка. — слабо улыбаюсь я.
Он медленно заходит в комнату, прикрывая за собой дверь. Подходит ко мне ближе и кладёт свои руки на мои плечи, глядит в зеркало на моё отражение и улыбается своим мыслям. Я помню, как когда-то, в детстве, я любила подходить к нему так же, как сейчас это сделал он, и наблюдать за ним. Улыбка сама появляется на моих губах и тяжёлый вздох вырывается наружу. Тогда мне было лет 6, я ещё совсем маленькая, но я так любила приходить к нему во время работы. Класть свои маленькие ручки на его широкие плечи, а он всегда улыбался и накрывал их своими большими руками. Вот и сейчас я смотрю на его руки, которые могут без труда спрятать мои:
— Как ты выросла за последний год. — тихо произносит папа, всё так же глядя на моё отражение с тёплой улыбкой на лице.
— Но ты же не перестал меня любить? — интересуюсь я, пытаясь подняться на ноги. Он делает шаг назад, а меня это начинает настораживать — Пап?
— Нет, доченька. Ты же моя самая любимая и самая родная. Я никогда не перестану любить тебя, чтобы не случилось и где бы я не оказался. — уверенно говорит папа и вновь подходит ближе.
С того дня как его посадили, я часто думала о том, какого ему там, куда меня не хотели пускать без мамы. Каждый день я мечтала просто обнять своего папочку, увидеть его улыбку, которая всегда была такой тёплой и искренней. В тайне от мамы я разузнала, что встретиться с отцом, можно, если у меня будет её письменное разрешение. Именно тогда я в первый раз решилась на обман и подделала её подпись. Должна сказать, что это было непросто, ведь моя подпись очень сильно отличалась от её:
— Вероника, что-то случилось? — слегка напугано спросил папа, а я отрицательно помотала головой — А что тогда?
— Всё хорошо, просто до сих пор не могу поверить, что ты вернулся. — улыбаюсь я и направляюсь уже к двери — Пойдём, я ужасно проголодалась, пока была в школе.
Папа кивнул и мы вместе спустились к маме. Я заметила, что она была слегка взволнована, но не придала этому значения. Ужин проходил абсолютно спокойно, короткая беседа между родителями, редкие вопросы про мою учёбу, друзей, пару вопросов про Арчи от моего папы и я уже чувствую, как напряжение в комнате достигает просто пика. Быстро прощаюсь и ухожу к себе, мне срочно нужно успокоиться.