Часть 1
21 января 2020 г. в 18:29
Над Элдией всегда сияло яркое солнце, даря жителям империи спокойствие и веру в завтрашний день. Было ли в этом свете что-то магическое? Наверняка.
Многие имперцы были верны своему пантеону богов, и когда новый император захотел пресечь «оккультные» обряды и устранить негодные верования в каких-то мнимых богов, народ взбунтовался. Идея о введении новой религии в общество рухнула карточным домиком.
Верил человек или нет, но над ним всегда были Боги.
Где-то вдалеке от защищённых человеческих земель были непроходимые леса. За ними, грозно сгущая вокруг своих снежных вершин облака, возвышались горы. И легенды, переходившие из уст в уста в городах и деревнях, гласили о том, что где-то там, среди неприступных и отвесных склонов был величественный дворец. Самый красивый и самый прекрасный во всём мире дворец!
То был дворец, где жили Боги. Жили и вершили судьбы людей, помогали и наставляли их на истинный путь, а порой жестоко наказывали за неповиновение и неуважение к ним.
Попасть в тот дворец никто не мог. Даже в горы немногие доходили. Зато счастливчики, что могли узреть на расстоянии вытянутых рук каменных громадин, замечали средь серого камня блеск и яркий перелив. Не иначе, как это сиял дворец.
Не раз путники, что заплутали в буране, видели сквозь белую стену снежных хлопьев некую девушку, укутанную в мягкий и лёгкий плащ. Её глаза цвета молодого каштана мягко светились в белой мгле, переливаясь янтарным отблеском. Ветер колыхал её вороные волосы, разметая их по хрупким и остреньким плечам. Когда незнакомка подходила ближе, то ласково касалась покоящегося на груди амулета из аметиста, гладила тёмный камень и путник вдруг проваливался в глубокий сон. А просыпался уже в деревеньке недалеко от оживленной столицы.
Амалия – Богиня любви и плодородия. Именно эта черноволосая покровительница и защитница женщин являлась потерявшимся элдийцам в снежном буране, магическим образом возвращала их в безопасные места, оставляя обычно на плечах счастливчиков красивые отметины из хны.
Она была невероятно красивой. Самой красивой из всех богинь во Дворце, самой мягкой и доброй. Никто больше не стремился почём зря помогать людям – потерявшиеся во время метели сами виноваты, раз зашли не туда, куда нужно. Но Амалия не могла оставить бедного человека в холодных объятиях сугробов.
Каждый раз, когда человек попадал в беду или умирал, душу его встречал самый мрачный из всех богов – Ривай. Это Бог теней и подземного тёмного царства, где покоились души всех умерших.
Выбраться из царства Ривая было невозможно. Переступишь границу один раз – назад дороги уже нет. Правда, только если ты не хочешь представить чью-то душу взамен на свою.
Никто доселе не смел противиться воле мрачного Бога, беспрекословно следуя за ним в глубины его владений. Но в один день, когда Ривай узрел скорую смерть молодой ткачихи, к нему тут же обратился её старший брат. Парень рыдал над хладным трупом рыжеволосой сестры, умолял Тёмного владыку забрать вместо юной души свою. И Ривай согласился, являясь во всей своей мрачной красе юноше.
Никогда до этого дня Ривая не трогали судьбы земных жителей. Каждый был смертен, и каждый в какой-то момент должен был явиться перед ним в бессильном обличии, склонить голову и скрыться в подземных коридорах. Только вот.. Слишком уж горячи были мольбы юноши, слишком слёзно он умолял подземного Бога вернуть милую сестрицу назад, не забирать себе её безгрешную душу.
И ушёл тогда вместо девушки вслед за чёрными воронами молодой паренёк.
Ривай тогда остался на мгновение больше около юницы, преобразив свой внешний вид в подобающий, земной.
Девушка сначала подолгу не могла понять, что с ней случилось. Ей чудились дивные миры, которые потом сменялись жуткими и страшными комнатами. А потом вдруг всё рассеялось, оставляя под глазами жгучие белые искры.
Потрёпанный вид юного девичьего лица заставил доселе холодного Ривая содрогнуться: он и подумать не мог, насколько хрупка жизнь людей. Они не знают, каково жить вечность, не смогут никогда узреть величие божественных сил и познать, каково это: вершить свою же судьбу самому.
С тех пор Ривай часто являлся перед ткачихой в разных обликах. То станет порхать над её домиком в виде могучего филина, то будет следовать за ней в лес в виде большого серого волка. А то вдруг перекинется в мальчонку, совсем молоденького, да напроситься на чай в гости.
Ханджи – так звали ткачиху – была веселой женщиной. Жила бедно, но никогда не печалилась от этого. Она всегда могла найти выход из любой ситуации, спокойно переносила удары судьбы, которых, к слову, стало в разы больше.
Амалия.. Амалия видела и знала, что испытывает к этой земной женщине Ривай. И пусть он не признает это вслух, путь будет отрицать, когда какой-нибудь сатир в шутку бросит ему столь дерзкое заявление, Амалия прекрасно понимала, что человечка небезразлична ему.
В тот миг, когда Богиня поняла, что испытывает Ривай, она подумала, что зря когда-то ей достались божественные силы. Чувствовать, как тот, к кому ты стремилась приластиться, уходил вслед земной женщине, было невыносимо.
Амалия сделалась сама не своя. Сначала её терзала злость и жгучая обида на Ханджи, отчего Богиня решила во что бы то ни стало изничтожить человечку. То вдруг загорится ткацкий дом, то вдруг упадёт Ханджи весной в ледяную воду и запутается в водорослях, то выпрыгнет на неё в лесу дикий вепрь – отовсюду Ханджи уходила живой.
А после, когда увидела в зеркале, что отражало жизнь на земле, как Ривай теснится с Ханджи на одном ложе, терпеть внутреннюю боль стало вовсе невозможно.
Год с самого начала не задался. Погибли многочисленные стада скота, опали яблоки и сливы, поникла пшеница и увяли виноградники. И сразу люди стали винить плохую погоду, неплодородную почву и хищников.
А стоило бы обратить злой взор на Дворец, где денно и нощно в самых дальних светлых покоях горевала Амалия: Богиня, что обязана была зорко следить за урожаем и животными во владениях людей.
И продолжалось бы так долго-долго, без сытного ужина у людей и с мрачным настроением во дворце богов. Только вот однажды вестник Амалии, звонкоголосый скворец, принёс отнюдь не светлую для Богини весть: Ханджи ждёт дитя.
Тоска и печаль вновь сменились огненным гневом, который неумолимым пламенем сиял в ярких глазах. Амалия сжала в руке маленький камень, с помощью которого могла блюсти жизнь ткачихи, и разбила его о каменную дворцовую стену. На темных осколках, блестящих в свете свечей, беснующаяся Богиня могла видеть, как счастливо улыбается молодая Ханджи, держа сложенные руки на пухлом животе.
Теперь над людскими владениями нависла другая угроза: от грозного настроения Амалии сгущались тучи, начинали волноваться реки и моря, пенными волнами поедая берега. Разбушевался ветер, срывая с деревьев ветви и зеленеющие листья, поднимал в небо пыльные вихри и обломки камней.
Никто не мог утихомирить Амалию. Даже её советники-птицы, бывшие во дворце людьми в ярких одеяниях, не могли успокоить свою Госпожу. За дверьми её покоев раздавались раскаты грома и треск молний, гул ветра и порой сквозь гущу звуков доносились хриплые рыдания.
Ведь как он, могущественный Бог подземного царства, мог связаться с простой земной женщиной? Как мог он позволить себе игнорировать яркие и нежные чувства самой красивой и доброй Богини на всём белом свете?
Когда ребенок почти появился на свет, недалеко от берегов Элдии в шторм попал корабль. Он погряз в солёной пучине, разбившись об острые скалы деревянным носом.
А во дворце, где жили Боги, стоял настоящий ужас и мрак. Словно души из мира мертвых вырвались наружу и устроили переполох по случаю освобождения из тёмных чертог. Только вот абсурд: мрачность и гнев навеяла никто иная, как богиня любви!
Каштановые глаза горели. О-о, будь стихия огня подвластна Амалии, она бы уже давным-давно сгорела до самого пепла от собственной ярости. И никто, никто не мог угомонить её: она была похожа со стороны на бешенную кошку, у которой из-под носа украли кусок свежего мяса. Или на дракона, что яро защищал свои драгоценности.
Лишь когда двери в покои с треском открылись, а перед пышущей злобой Амалией предстал преклонённый Ривай, Богиня на миг успокоилась. Гневный блеск глаз утих, а кулаки расслабились. И там, где-то вдалеке, во владениях Элдийцев, затихли молнии и ветра.
Ривай.. молчал. Он не мог проронить и слова рядом с обезумевшей Богиней, что в любой момент могла поразить его сердце яркой молнией.
Он только тихо вынес из-за спины серебряное зеркало, в котором во всех серых и чёрных красках было отражено то, какие бедствия терпит империя сейчас.
И Амалия невольно вздрогнула, с каждой секундой умолкая сильней.
Разве она могла вызвать те ужасные штормы на морях, что унесли жизни тысяч моряков? Разве она могла сжечь поля с пшеницей, оставив голодных детей без еды? Разве?..
Амалия горько усмехнулась: была светлой и доброй девой, что помогала людям и стремилась защитить их. А тут.. стоило только ревности затмить разум, как Амалия превратилась в бестию, уничтожая всё, что попадало на глаза..
Было то давно, и, может, даже не правда. Легенда много раз менялась, как менялась мода или взгляды на жизнь. Каждый ведал историю по своему, стремясь выудить что-то своё. Только вот, говорят, конец везде был одинаков.
Амалия не могла более быть той, кем была когда-то. Она оставила попытки завоевать Ривая, оставила в покое и Ханджи с маленьким сыном. Но оставаться дальше во Дворце не могла.
Говорят, она вышла тогда из каменных палат навстречу холодному ветру, поднялась на самую высокую гору: оттуда открывался прекрасный вид на весь остров и защищённую стенами Элдию, вознесла над собой красивый и богато украшенный кинжал. А после, улыбнувшись в последний раз, проткнула младую грудь лезвием. Кожа её тут же очерствела, становясь древесной корой. Она стала корявым и кривым деревом, которое променяло свою вечную красоту в облике богини на силы в могучих корнях, что теперь питали все земли острова: забыл тогда люд о неурожайных годах и увядании цветов.
Наверное, люди склонны лгать, раз уж часто приукрашивали эту легенду. Верить или нет – дело каждого. Только вот, говорят, что где-то далеко, в самых высоких горах, на отвесном склоне раз в год до сих пор цветёт крепкое дерево Амельхон..