Anytime, anywhere, anyplace.

Несмотря на то, что Том всегда говорил о желании держать свою личную жизнь в тайне? о том, что Роберт является его любовником, хотелось кричать на весь интернет. Мой! Моё! И останавливало его: не договоренность с самим Робертом, не ожидание тонны говна, которое на них выльет общественность, не загубленная карьера, не разрушенная семейная жизнь Роберта. Останавливало, как ни странно, желание сохранить это только для себя. Никогда больше не впускать в их маленький мирок, наполненный словами и жестами, понятными только им двоим. Вот такие странные противоречащие друг другу желания. Они, как два пса, грызлись между собой, разрывая Тома пополам. И Холланд то впадал в тоску из-за того, что у него «не так, как у всех», то летал на крыльях любви от простого «Доброе утро» от Роберта. Потому что тот прислал это сообщение, подсчитав разницу во времени. Иногда необходимость прятаться давила плитой на плечи, а иногда обнимала мягким одеялом, согревая Тома осознанием: все это только для него. И не надо ему «как у всех». А еще его невероятно веселило то, как Роберт реагировал на его невинные знаки, которые он посылал, в сущности, в никуда. Точнее, посылал конкретно ему. Роберт то сам вел себя беспечно, нарушая собственные правила, то устраивал выволочку за невинный комментарий, на который никто не обратил внимания. Том знает: однажды все закончится. Возможно, он сам перерастет эти отношения и смело пойдет дальше, иногда предаваясь ностальгии, улыбаясь на особо приятных моментах. Или же Роберт решит (и не в первый раз) закончить то, у чего «нет будущего». Да, будущего у них нет, есть только настоящее. И Том цеплялся за него, как мог. Сейчас, пожалуй, лучшее время. Даже лучше, чем когда они работали вместе. Когда Том еще не чувствовал себя достаточно уверенно рядом с Робертом. Это сейчас он, как выразился сам Роберт: «Отрастил зубки», начал показывать характер, зная, что Роберт простит ему многое, а еще больше даже не заметит. Это в начале Том боялся сделать что-то не то, сказать лишнее, смотрел преданным щенком в глаза, в душе умирая от невероятности происходящего. А сейчас, если ему что-то не нравилось, он вполне мог сбросить вызов, в невыразительным, но все равно услышанным: «Пошел ты!». Да, его бесила излишняя осторожность Роберта, его нервные монологи, в которых он пытался донести до Тома одну простую вещь: надо быть осторожнее. Том же считал, никому до них нет дела. Ну, кроме тех моментов, когда Роберт включал наставника. Дауни, словно родитель, пытался выстроить идеальную карьеру для Тома. Не только непосредственным вмешательством, сколько советами и поддержкой. Том, делился с ним присланными сценариями или своими мыслями о той или иной предложенной работе. И Том довольно часто ловил себя на мысли, что все это не особо ему и нужно. Ему вполне было бы комфортно сниматься раз в два года, примеряя на себя ставшей уютной и родной красно-синюю шкурку, а остальное время, пропав с радаров, проводить под теплым и любимым боком Роберта. Тот на такое только смеялся, а Том завидовал его свободе. Смешно, учитывая, что Дауни женат. Но Тому все равно казалось, что он сильнее связан обязательствами перед киностудиями, чем Дауни браком. И в это неспокойное время, Том даже не может просто сорваться с места, прилететь туда, где находится все время его сердце и мысли, совершить многочасовой перелет, ради нескольких дней или даже часов вместе. Он бы мог. Когда еще совершать такие безумные вещи, как не в молодости? Имея за плечами не слишком богатый опыт в постели с девушками (на самом деле была всего одна девушка и несколько попыток начать делать это правильно), Том никогда не думал, что сможет лечь под мужчину. У него просто не возникало в жизни таких ситуаций, в которых что-то подобное мелькнуло бы в голове. Но с Робертом получилось как-то само собой. Естественно, если так можно сказать. Том опасался, что нижняя позиция как-то затронет его мужское достоинство, но такого не случилось. То ли достоинство оказалось бракованное, то ли это из-за Роберта. Том не чувствовал себя уязвимым, хотя был открыт. Во всех смыслах. Роберт скорее, склонившийся над ним, прижимающийся грудью к спине, дарил чувство защищенности. И правильности. Открывая для себя прелести однополой любви, Тому хотелось всего и сразу. Да, он стеснялся, зажимался, но Дауни терпеливо вел его вперед, дальше, держал за руку в особо сложных и чувствительных моментах. Ругал, когда Том молчал, испытывая боль. «Мы в постели, чтобы получить удовольствие. Оба. Не только я. Ты не должен молчать, если тебе что-то не нравится или тебе больно. Ты понял?» Том только кивал головой. Он идиот. Ничего не поделаешь. И если в постели с девушкой, Том вряд ли бы чувствовал себя уверенно, с Робертом он больше не стеснялся. Он знал все потайные кнопочки на чужом сильном теле. И при желании мог заставить стонать Роберта в любой тональности. «Я знаю все твои эрогенные зоны и не постыжусь этим воспользоваться», — шутил Том, когда Роберт опять увлекался воспитательными речами. Том может без проблем заткнуть его, заставить потерять нить повествования, только сев на колени и начав вылизывать шею, линию челюсти, оглаживать руками грудь, ерзать, пока у Дауни не встанет член. Широкие ладони Роберта тут же начнут мять задницу Тома, прижимать ближе к себе. Если они в постели, то Том начинает изучать тело Роберта не спеша, продвигаясь вниз медленно, вслушиваясь в глубокое частое дыхание. Том всегда отдает должное соскам, прикусывая их и посасывая. Если потратить на это занятие достаточное количество времени, то Роберт начнет стонать и выгибаться, запрокидывать голову и шептать что-то неразборчивое. И, когда Том спускается к низу живота, там все очень крепко. Поначалу они долго привыкали к разнице в физиологии. Том быстро заводился и так же быстро кончал, иногда Роберт едва ли успевал дотронуться до его члена. Сам же Роберт мог держаться долго, но для второго захода требовалось время. И возбуждался он не так быстро. А Тому же хотелось всегда и везде. Он буквально на стенку лез от желания. А потом как-то все сложилось, сошлось, стало идеально. По-прежнему мало, но чаще Тому просто нравилось лежать на развороченной постели, остывать после потрясающего секса и быть просто рядом. Вместе. Тому нравилось дразнить Роберта. Доводить до такого состояния, когда Дауни просто нагибал над любой доступной поверхностью, и драл. Быстро, резко, как хотят оба. Просто выпустить пар, получить быстро и без заморочек свою дозу наслаждения. От боли и наслаждения Том выл в кулак, подмахивая мужчине. В их отношениях есть нежность и понимание. Несмотря на разницу в возрасте. Роберт как-то сказал: «Мы там, где и должны быть. В том времени и в том возрасте. Именно сейчас мы можем многое дать друг другу». Тому пришлось согласиться. Вряд ли бы тот Роберт, потерявшийся в своей жизни, мог бы обратить на Холланда свое внимание. Как и наоборот. Встреться они, и не было ни искры, ничего, что могло бы зацепить. А так… Том дарит юность и непосредственность. Роберт — заботу и мудрость. Да, однажды это закончится. Но Том не будет жалеть, что это было. Ни секунды. Все это он успевает подумать, садясь на стул перед ноутбуком. Пошел вызов видеосвязи.