some things you leave behind

— знаешь, что от моего дома до твоего две улицы, один поворот, 2000 шагов и всего три песни? — улыбка у джемина прощальная, с грустью — послевкусием. он улыбается: — я считал. улыбается: — помнишь тот вечер, когда мы поругались, и я выбежал под дождь без куртки? я оставил в ней ключи от квартиры, но не мог вернуться и упрямо стоял под козырьком подъезда, там же, внизу. я, если честно, ждал, что ты пойдешь за мной. — я не знал про куртку. — донхёк не оправдывается, потому что в ту ночь ни только джемину было плохо из-за их ссоры. донхек помнит, как сейчас, как джемин сорвался и не мог остановиться, перечисляя все, что ему в них надоело, как задевал за живое, потому что прекрасно знал, что больше всего болит. и как он, донхёк, понял, что бесконечный поток джеминовой речи может иметь и обратную сторону. донхёку нравилось, что из них двоих джемин более разговорчивый, но тогда хотелось говорить самому, да только джемина не перебить. помнит и как джемин оттолкнул его, когда он попытался его успокоить, и как хлопнул дверью в квартиру, будто хотел, чтобы все вокруг обрушилось. не помнит только из-за чего началось: из-за поздних смен донхёка или из-за джено. донхёк помнит, как джемин выпалил: «тебя никогда нет рядом. а ты, знаешь ли, бываешь нужен». это «бываешь» донхёку не понравилось. может, если бы он не ответил, все обошлось, но он тогда так устал на работе, день был скверный, и получилось само собой. — ты так и не спустился. я простоял пол ночи, а потом поехал к джисону. глупо, но донхёк усмехается: почему не к джено? но ничего не говорит. только извиняется, кажется, во второй или в третий раз. он всегда перед джемином извиняется, даже когда виноват джемин. — прости. джемина его извинения давно уже не трогают, и он продолжает. донхек не знает, куда ведут его слова. они звучат как прощание, так, как если бы джемин проводил черту. донхёку это не нравится. у донхёка из хорошего в мире только джемин. а он говорит: — знаешь, сколько раз я проходил этот маршрут? счастливым, расстроенным, смеясь или не сдерживая слезы. сколько раз я останавливался на полпути, замирая от волнения. и сколько раз я проходил его с тобой и без тебя. джемин говорит длинными фразами, всегда сложно, но так, что по-другому не скажешь. у него все получается иначе, чем у других. он и заметил джемина по манере речи. в их первую встречу они стояли неподалеку в очереди за билетами, донхек был один, джемин с другом и звучал он по-инопланетному. донхёк вслушивался и смеялся про себя. а потом за двадцать минут до конца фильма они столкнулись в коридоре. донхёк выходил покурить, джемин за колой. джемин окликнул его первым: — настолько скучно, что уже уходишь? улыбка у джемина косилась куда-то в сторону, донхёк проигнорировал предостережение собственного разума: «свяжешься — пропадешь», и ответил, пытаясь скопировать этот странный способ улыбаться. — скучно да, но я не ухожу. донхёк не жалел, что познакомился с ним тогда. джемин привязался за ним со своей колой и инопланетной речью, и они вышли на улицу. джемин рассказывал про фильм, досматривать который, видимо, не собирался, и они проговорили до самого конца сеанса, потом повалил народ, и друг джемина выхватил его из толпы. джемин успел только добавиться к нему в католк и написал тоже первым. в пользу донхёка — это он поцеловал его, не джемин. джемин не ожидал и растерялся, и долго не мог собраться. донхёк подумал, что поспешил, и извинялся. так часто, что джемину пришлось его успокаивать. правда, и это джемин делал по-своему: «я просто не люблю неожиданности. но мне понравилось». а потом предложил повторить, и целовались они долго. сначала там же на улице, потом донхёк позвал к себе, и целовались они на его кровати. джемин упирался лопатками в тетради и учебники, в его домашние штаны и футболку, в старенький плеер, а когда наткнулся на тарелку, то наконец выпутался из рук, откинул голову и красноречиво посмотрел, вынуждая донхёка прибраться — раскидать все с кровати на пол. донхёка преследовало ощущение, что джемин — ненадолго. что он из тех, кто не остается, не задерживается, кто кочует с места на места. донхёк боялся, что окажется с разбитым сердцем. казалось, что у джемина все временное: он переключался с предмета на предмет, когда говорил о чем-то, когда смотрел один фильм, вспоминал другой, когда выбирал, что съесть, в итоге смешивал. он даже злился и радовался попеременно. джемин был словно ветер, а донхек — он стабильно стоял на месте, ничем особо не интересовался и никуда не спешил. он привыкал к определенному типу вещей и их держался. донхек знал, что джемина не удержать, и от этого болело сердце. — почему у нас не сложилось? — слова вырываются без ведома донхёка, донхёк слышит себя со стороны и боится поднимать взгляд на джемина. тот впервые за время замолкает. у него в кармане джинс вибрирует телефон. джемин кому-то нужен. джемин всегда кому-то нужен. как быстро он забудет его? — это ты мне скажи, донхёк. — джемин (донхёк видит только его руки) резко сбрасывает входящий, что-то пишет. кажется, искренне злится. чуть-чуть дрожит. донхёк не смотрит выше плеч, а потому не видит, что джемин борется с собой, чтобы не зарыдать. джемин ненавидит слезы. если только те не вызваны смехом, но в последнее время смеяться не получается, а плакать напротив. — почему ты не вышел за мной тогда? руки у него дрожат, донхёк смотрит на длинные пальцы и тянется, чтобы сжать в своих. джемин позволяет. ладони у него ледяные. — я устал тогда, а мы и без того каждый день ругались. я больше не мог. — ты не тогда устал, ты все время был уставший. а я тебя целый день прождал, планы отменил. неужели ты не помнишь? донхёк не помнит. — мы хотели пойти в кино, я купил билеты, но ты захотел остаться. предложил мне пойти с джено. не помнишь? донхёк помнит, что день был бесконечно долгий, что на работе ему пришлось дважды начинать один и тот же отчет, и что телефон звонил, не переставая. а джемин говорил и говорил про фильм, а донхёк даже не мог запомнить название, слова джемина стучались и отлетали от сознания. как в их разговоре промелькнуло имя джено донхёк уже не вспомнит, но оно подействовало, как красный плащ на быка, и донхёка замкнуло. джемин нашелся чем ответить. слов у джемина всегда было больше, а потом хлопнула дверь. оказывается, донхёку просто нужно было пойти за ним. — прости. если бы я мог исправить это, я бы заметил твою куртку на крючке и пошел бы тебя искать. я бы долго-долго извинялся за все. мы бы пропустили фильм, но я взял бы выходной, и мы бы на него сходили. у джемина холодные руки и на указательном пальце цветастый пластырь с мультяшками скрывает небольшой порез. джемин долго молчит. донхёк думает, что он представляет, как все могло бы быть. так оно, наверное, и есть, потому что джемин наконец говорит: — это было бы хорошо, и я бы тебя простил. не сразу и не за все. ты, как я уже сказал, все время был уставший, а я на тебя злился. потому что мне сильно тебя не хватало. тебя днями не было рядом, а по вечерам ты где-то витал или спал на ходу. или не обращал на меня внимания. а еще мне казалось, что я тебе разонравился, ты перестал меня слушать. — это не так, джемин. смотреть в глаза джемину страшно, но донхёк смотрит. сбивает с ног, ощущается как падение в пустоту. донхёк летит, как алиса из книги, в черную дыру. падать не страшно. страшно, что джемина не окажется рядом, когда он приземлится. джемин не дает ему закончить мысль. — ты знаешь, что я не люблю концовки, а потому часто выхожу из зала за двадцать минут до конца фильма? — выходишь под предлогом взять колы. я знаю, мы так познакомились, помнишь? джемин смеется, мягко. — конечно, я помню. донхек не понимает, как можно смеяться и плакать одновременно, но слеза скатывается по щеке джемина, падая куда-то на грудь. — это наши двадцать минут до конца? — он вытирает лицо и все продолжает улыбаться, словно улыбкой может вытравить слезы. донхёк летит и не боится, что расшибется насмерть. падать не страшно, страшно, что джемина не окажется рядом. — а если уходя раньше ты пропускаешь хорошую концовку? бывает, что конец в корне меняет фильм и без концовки никуда. — ты не понимаешь, донхёк. дело не в том, как они сняты, дело в том, что я не люблю с чем-то прощаться. даже с глупым кино. дрожь с рук переходит на плечи, и донхёк тянет джемина на себя. крепко прижимает, зная, что не сможет успокоить, но пробует. старается. видеть, что джемину больно — испытывать боль вдвойне. донхёк говорит куда-то ему в шею, куда-то в волосы, куда-то в тишину, пытаясь достучаться до сердца: — тогда не прощайся со мной. повторяет, боясь, что джемин не услышит: — просто со мной не прощайся. и добавляет, боясь, что не услышит сам: — я без тебя пропаду. он держит его так, прижимая к себе, долго-долго, пока джемин не пробует выбраться и отступает на шаг. у джемина в глазах та дыра, в которую донхек падал. упал когда-то и пропал. — помнишь, как однажды мы гуляли всю ночь, было лето, и мы ушли подальше от центра, и наконец стало видно звезды? или так казалось. не суть. помнишь, что ты мне тогда сказал? донхёк помнит. помнит, что на джемине была тонкая рубашка, а на нем одна только футболка, что ночью было прохладно, но это не заботило, потому что они были безгранично счастливы и казалось, что впереди не меньше, чем вечность. донхёк обнимал джемина, целовал джемина. джемин смеялся, о чем-то рассказывал и уводил все дальше от дома, от города, от мира. вел за собой. донхёк пропадал. помнит, что они прятались за углом встречного дома и целовались так жадно, что казалось мир бы обрушился, стоило им остановиться. у донхёка кружило голову, он путался пальцами в волосах джемина, в дыхании джемина, целовал шею, губы, зацеловывал лицо. и все было так прекрасно, что хотелось, чтобы время остановилось, чтобы все исчезло и остались только они. они тогда были такими живыми, молодыми и счастливыми. а теперь. — я помню, — тихо говорит донхёк. — я сказал, что когда-нибудь ты меня бросишь, потому что ты — ветер, и вся жизнь, и тебе не сидится на месте. у джемина опять слезы в глазах. он кивает и не может улыбнуться, хотя очень старается. — еще ты сказал, что когда я тебя брошу, ты вернешь меня назад. — джемин стирает слезу с щеки рукавом кофты и заглядывает, кажется, в самую душу, пытаясь вернуть донхёку все воспоминание целиком. — а ты спросил — джемин посмотрел на него, словно спрашивая: «ты сейчас всерьез?», потому что секунду назад они целовались, а сейчас донхёк говорит о расставании, и это какое-то безумие. джемин хочет вернуться к делу, впервые забыть о словах. но слова донхёка цепляются, и он спрашивает: — а что если случится наоборот? донхёк ловит руку джемина, когда тот тянется вытереть слезы. донхёк повторяет те свои слова: — я ответил, что тогда вернусь сам. у улыбки джемина вкус слез. — кажется, пора, донхёк. пора возвращаться.