Дочь Моргота

— Полуорков? — растеряно переспросила Силмэриэль, запоздало вспомнив пугающую суть отцовской задумки. Скрестить орка и человека, чтобы… Он же не хочет сказать, что… Недавно вступивший в свои права вечер, затопивший долину неумолимо темнеющими тенями и расцветивший бледно-розовым снежные шапки, окончательно утратил очарование, опьяняюще свежий ветер вдруг заставил задрожать всем телом от промозглого холода. — Разумеется, нет, Силмэ, — на этот раз гораздо менее неприятно, или ей так показалось от нахлынувшего несказанного облегчения, рассмеялся Саруман. — Ну как можно было подумать? Все-таки ты на самом деле… Глупая. Пропущенное слово совсем не задело. Использовать для такого ее и правда… неразумно и слишком расточительно, здоровая деревенская девушка прекрасно подойдет. Тем более она и не человек, действительно глупо было забыть об этом. Но Силмэ ни на миг не усомнилась, что отец руководствовался исключительно доводами разума и целесообразности. Заставить ее родить дитя от орка — глупо и бессмысленно, вот и все. Но если вдруг потребуется именно она, или чтобы особенно жестоко наказать, то… Отец вполне способен и на такое, и на что похуже. — Папа… — Силмэриэль осторожно подбирала слова, стараясь говорить спокойно и уверенно. От того, что отец в кои-то веки обсуждает с ней серьезные вопросы, приятно закружилась голова, и чуть похолодевший воздух вновь стал свежим и приятным, а постепенно тающие на фоне темнеющего неба вершины величественно-спокойными. — Ты правда хочешь, чтобы человеческие женщины нарожали тебе армию орков? Это же… Слишком долго, сложно и похоже на кошмар. Не то чтобы ей жалко смертных, но это как-то слишком. Смотреть, как орки насилуют женщин, совсем не хочется, ее стошнит от такого. Слишком похоже… на наболевшее. Она не уверена, что не сломается и не убежит отсюда, если подобное затянется на годы. — Это… не очень хорошая идея, папа. Ощущение, что она сказала нечто умное и способное направить мысли отца в верное русло, согрело душу лишь на одно коварно ускользнувшее мгновение, пока отец не взял ее за подбородок, насмешливо заглядывая в глаза. — Силмэ… — Когда он в последний раз был столь весел, вспомнить не удалось. — Ты всерьез собралась учить меня? То, что отец продолжал удерживать ее за подбородок, как маленькую девочку, снисходительно посмеиваясь, унижало и… радовало. Это гораздо лучше, чем когда он… Почему бы ему не найти красивых смертных рабынь, а не смотреть на нее так… и не трогать. Это… неправильно и неестественно, и… он ей не нравится. Совсем. — А ты верно догадалась, молодец. Признаться, не ожидал. Мне требуется лишь один рожденный смертной женщиной полуорк… самый первый. Дать его мне — твоя задача, и постарайся, чтобы мне не пришлось долго ждать. Остальных я получу… — Как? — огромным усилием воли подавив желание что-нибудь сломать или надерзить отцу (стоять на стене Ортханка ей совсем не понравилось), поинтересовалась Силмэриэль. Не так быстро… и не так просто. И он хотя бы отвлекся и больше не гладит ее по… бедрам холодными руками. Пока. Неужели никак нельзя… не делать так больше, и чуть лучше относиться к ней, разве она многого хочет, чтобы взамен служить ему и уважать? И… и любить… Она бы могла, и сейчас пытается любить, но иногда — не может не ненавидеть. — Выращу из его крови и глины. Увидишь… может быть. Если справишься с тем, что я тебе поручу. — А как мне… — Глупый вопрос, ей просто нужна была поддержка, хотя рассчитывать на нее от отца бессмысленно, пора бы уже привыкнуть за столько лет, не одно человеческое поколение сменилось, а он не меняется. — Можешь родить его сама, если хочешь. Даже интересно посмотреть, что получится, — ухмыльнулся в сгустившейся темноте Саруман, на этот раз почти по-отечески приобняв ее сзади. — Орки охотно тебе помогут, только попроси. Ну или придумай что-то другое, и побыстрее.

***

Придумай сама, Силмэ. Покажи, какая ты умная… или нет. Голос отца — Саруман произнес это приторно-ласковым тоном, мягко и негромко — звучал в ушах не смолкая, отдаваясь вызывающим все усиливающуюся головную боль эхом. О том, что будет, если она не покажет себя умной, отец демонстративно умолчал, что было гораздо хуже реальных и осязаемых угроз. И долго ждать он не намерен, полуорк нужен как можно скорее. Что ж… значит, одной роханской девушке — нужна молодая, крепкая и здоровая, главное, чтобы глупые орки это уяснили и не перепутали — сегодня не повезет. Таков их смертный удел — каждый день кому-то не везет, и смерть может враз решить все их проблемы. Впору позавидовать. Жизнерадостно-яркое солнце последних жарких дней лишь неприятно ослепило глаза, совершенно не обрадовав. Силмэ всегда была рада покинуть мертвенную прохладу и сумрак Ортханка, но не в этот раз. Медлить больше было нельзя, она и так потеряла немало времени, бесцельно бродя по комнатам и больше всего на свете не желая столкнуться с отцом. Но, к счастью, он не искал встречи, безвылазно сидя в кабинете наверху. Потом, морщась и чуть не плача, выпила крепкой настойки, непонятно зачем хранимой отцом в кладовой. Она никогда не видела, чтобы он ее брал. От обжегшей горло, желудок и голову одновременно жидкости Силмэ чуть не упала в обморок, но через минуту обманчиво-живительное тепло разлилось по всему телу, но в голове прояснилось, и все вдруг стало легче и проще. Спускаться по шаткой деревянной лестнице к подземным мастерским и орочьим казармам не хотелось до слез. Первые даже издали оглушали грохотом и лязгом, а вторые безошибочно находились по недвусмысленной вони, перебивающей запах металлической окалины. И ей нужно именно туда, в отвратительно воняющее логово орков, и суметь объяснить неотесанным тварям, что от них требуется. Уж она бы первым делом постаралась создать более разумных и приятных слуг… постарается, если ее сокровенные мечты когда-нибудь станут явью. Поймайте девушку, молодую и не слишком тощую, и принесите в Изенгард. Всю деревню не жгите и не режьте. И не вздумайте покалечить ее по дороге. Если съедите или изнасилуете — пожалеете, что родились. Она тогда прикажет порезать их на кусочки… и с удовольствием посмотрит на это. Придется влезать в каждый раз заставляющее содрогаться от омерзения орочье сознание и показывать, как все будет, слова эти болваны могут забыть или не понять. Ну что за жизнь! — Простите… госпожа. — А… ничего! — Силмэриэль и не заметила, что белокурая служанка слегка задела ее. — Подожди… — Госпожа, я… мне надо… я на кухне работаю. Посуду мою, убираюсь, приношу, что нужно. Крепко сбитая жизнерадостная простушка с откровенным любопытством разглядывала ее, заискивающе улыбаясь. «Молодая и здоровая», — несмотря на заставившую давиться горькой настойкой глухую тяжесть в груди, с неожиданным удовлетворением отметила про себя Силмэ, словно наконец нашла требующийся для изготовления эликсира редкий корень. — Как тебя зовут? — Хельга, госпожа! — неловко представилась служанка и потерла глаза, словно сомневаясь в реальности происходящего. Хельга и помыслить не смела когда-либо даже приблизиться к благородным господам, тем более магам. Сарумана Белого она видела всего один раз издали и испугалась до жути, вдруг великий волшебник сочтет ее взгляд дерзостью и обратит в лягушку. А о его дочери, прекрасной молодой колдунье, лишь слышала. Хотя не такая уж она и прекрасная: нос вздернутый, как у деревенских девчонок, и веснушки есть. Не успев подумать, Хельга затряслась, что дерзновенная мысль станет известна дочери хозяина. Они с отцом читают, что у людей в головах, это все знают. Но хозяйка — она все равно очень красивая, только не так, как можно ожидать от чародейки — неожиданно сердечно улыбнулась, протягивая холеную белую руку. Только ее глаза странным образом менялись, вызывая непонятную тревогу. Словно никак не могли решить, какого же им быть цвета. С человеческими глазами точно такого не бывает. — Хельга… пойдем со мной, — ласково произнесла юная волшебница (лет им с отцом уже со счета сбиться сколько, но на вид хозяйка никак не старше нее), нервно крутя толстую прядь чуть отливающих медью темных волос. Прозрачная глубина светло-карих глаз, согревающая теплом тронувшей пухлые губы дружелюбной улыбки, сменялась сплошной чернотой, словно заливаясь тьмой и вновь проясняясь. — Пойдем же со мной, Хельга! — настойчиво повторила окончательно ставшая черноглазой молодая хозяйка и с пугающе натянутой улыбкой кивнула незаметно подошедшим стражникам. — Ты не понадобишься на кухне… больше.

***

Проклятые смертные… и орки. И особенно ты, папа! Морщась от резко и совершенно неожиданно подступившей головной боли, Силмэриэль отвернулась к еле пропускающему свет окну. Почти всегда это угнетало и заставляло мечтать об уединении на продуваемой всеми ветрами вершине Ортханка, но теперь оказалось целительным бальзамом для глаз и души. Обжигающе горькая настойка могла вновь помочь, но от одной мысли о ее вкусе подкатывала тошнота и сжималось горло. Спасибо, Силмэ… зачем же так грубо? Отец опять… читает ее мысли без спроса и предупреждения. Обычно ей удается закрыться от него, если все время помнить об этом, но сейчас оказалось не до того, и… Все же когда-нибудь она много чего ему припомнит. В один прекрасный день… Ты можешь отпустить эту девчонку, если очень хочется, и найти другую. Но… Знает она, что но. Глупая смертная, Хельга, потеряла последние мозги от испуга и лишь жалобно просила отпустить ее. Как ни пыталась Силмэ соблазнить роханскую девку щедрым вознаграждением и убедить, что ничего такого уж страшного не будет. Собирается же она нарожать кучу детишек любимому… когда он вернется со службы в войске Теодена и они смогут пожениться. Ну родит на одного больше, какая разница, никто же ничего не узнает. Зато сможет дом купить… большой и красивый, не придется работать за жалкие медяки много лет и тихо надеяться, что не сразит ненаглядного шальная стрела. И на жизнь безбедную останется. Неправда все это, конечно, нельзя ее потом отпускать, да и в живых оставлять не стоит. Если сама не помрет. Это Силмэриэль и без отцовской подсказки поняла. Ну почему папа не поможет? Он же кого угодно в чем угодно убедит, если захочет. А из нее искусительницы, увы, не вышло. А может, правда попробовать еще раз? Другая девушка может оказаться менее… вызывающей странное томительное чувство в груди. Или согласится на ее посулы, и все окажется проще. Не придется рассматривать наивные бесхитростные картинки в мыслях девчонки, еще не осознавшей, что все вот-вот рассыплется прахом. Отпустить ее… в простой и светлый смертный мир, к незамысловатому счастью с… Статный голубоглазый юноша в шлеме, кольчуге и украшенном гербом Рохана — белым скакуном на зеленом фоне — плаще улыбнулся почти точь-в-точь так же, как осмелившийся подойти к ней много лет назад дерзкий конник Тенгела. И будет каждый день улыбаться любимой жене, целовать чуть обветренными красиво очерченными губами, прижимать крепкими горячими руками к мускулистому молодому телу, ласково гладить по волосам, глядя с искренней нежностью… Проклятье! Почему я так и не узнала, что это такое, и не узнаю, а ты… Нет уж, не он будет тебя любить, а орк, мерзкий, страшный и вонючий, поняла?! Нет никакого смысла искать другую девчонку, все они одинаковы, чем та хуже этой? — Пойдем! Хельга поспешно встала, подчиняясь не терпящему возражений приказу хозяйки. — Подожди… немного. Девушка замерла, не решаясь сесть обратно, зачарованно глядя на чародейку. Недавно совсем обычные и даже сочувственно смотревшие на нее светло-карие глаза хозяйки вновь залил мрак. Как она так умеет? Госпожа прищурилась, беззвучно шевеля губами, мысленно разговаривая с кем-то (маги точно это могут, она теперь сама видела), и, плеснув из большой бутыли зеленоватой жидкости в стакан, быстро выпила ее, кривясь от отвращения.