***
Несмотря на то, что Джинни пережила ужасное потрясение, её не стали держать в больничном крыле. Дабы умерить пыл Молли Уизли, Альбус Дамблдор разрешил семейству Уизли забрать девочку домой, ещё раз порекомендовав Артуру обратиться в Мунго. Пусть Дамблдор и повторял всё за целительницей, но его словам Уизли обычно следовали. Артур решил отправиться в Мунго сразу же на следующий день, и пусть он опоздает на работу, и, может, получит выговор, но здоровье дочери важнее. Поблагодарив Дамблдора за всё, Артур, Молли, Чарли, Билл и Джинни покинули Хогвартс. Рон останется на ночь в палате, а Перси отправился досыпать в кровати остаток ночи. — Поппи… Я хотел спросить у тебя, как Гарри? — очнулся Герой Магической Британии как раз вовремя, чтобы услышать разговор о себе. — Альбус, — в больничном крыле повисло напряжение такой силы, что даже Гарри захотелось куда-нибудь спрятаться, хотя уж он-то ни в чём не виноват. Недовольство в голосе мадам Помфри было таким же просматриваемым, как части тел на нудистском пляже. — Я требую от тебя обращения в органы опеки, а также личной беседы с его опекунами. Насколько я знаю, они ведь его родственники? Как можно так относиться к ребёнку? Да ведь даже при уходе за животными люди не настолько жестоки. Мистер Поттер отстаёт в развитии от своих сверстников, он слаб физически, ему нужно много есть, заниматься спортом. Похоже, я впервые рада тому, что в этой школе существует квиддич, иначе мальчик мог бы совсем ослабнуть. И это не какая-то ерунда, он мог бы потерять способность ходить, его могло парализовать, да так, что ни один лекарь бы ему не помог. А ведь он ещё и был укушен василиском – и при этом выжил. Не знаю как, но выжил! Похоже, мальчик действительно особенный, раз ему так везёт. Пока я не буду уверена, что с мальчиком всё хорошо, я не выпущу его отсюда. Не меньше недели, Альбус, вот мой вердикт. — Может быть, зелья, Поппи? — голос Дамблдора казался настолько приторно добрым, что если бы голос измерялся в цветовой гамме, он бы был на пятьдесят оттенков светлее белого. — Мы могли бы попросить Северуса… — Конечно, Альбус. Неделю в больничном крыле с полным комплектом зелий для лечения и восстановления, и, может быть, тогда я выпущу мистера Поттера. Но вы так и не ответили мне, как вы только допустили, чтобы мальчик рос в таких условиях? Я уже не говорю о том, что вы наложили блок на развитие мистера Поттера. — Поппи, я не понимаю о чём ты? Блоки? — от внимания Мадам Помфри не ушло выражение лица Дамблдора в тот момент, когда он говорил ей это. — Альбус, мальчик мог бы стать сквибом, уж я-то думала, что такой человек, как вы, об этом знает. Помимо прочего, он мог стать психически неуравновешенным, или кем-то пострашнее самого ужасного обскура. Представьте себе обскура, но только более сильного, чем обычно, раз в двадцать. — Глаза Дамблдора на миг очень нехорошо сверкнули, лишь на миг, но за это мгновение директор вспомнил о том, что никогда бы не хотел помнить. Семью… и его, Геллерта. Грин-Де-Вальд тоже был частью семьи Дамблдора. По крайней мере, их тяга друг к другу была точно чем-то большим, нежели просто сотрудничество. — Поппи, а блоки? — странный блеск в глазах Альбуса удивил колдомедика. Уж никак не должен был Дамблдор сейчас волноваться о сохранности блоков. Он должен переживать за жизнь мальчика, за его здоровье, и, даже несмотря на её слова про родственников, директор задаёт такие вопросы. — Целы, Альбус. Я подправила их, потому что они были на грани. Если бы мальчик резко стал использовать всю свою силу, если бы его ядро заработало, он бы точно умер. Сердце бы не выдержало, да и… Тело тоже. Альбус, я ещё раз настаиваю на обращение в органы опеки. Ни один ребёнок в мире не должен жить в таких адских условиях, вы ведь это понимаете? Разве нам нужен кто-то пострашнее, чем сам Тёмный Лорд? — впервые в жизни Поппи Помфри солгала без какого-либо сомнения. То, что блоки исчезли именно из-за василиска, колдомедик не сомневалась. Конечно, то, что они исчезли в один миг, было не очень хорошо, но не смертельно вредно. Если Альбус Дамблдор, великий светлый волшебник, считает, что может контролировать чью-то жизнь, то пусть считает так и дальше. Но миссия Мадам Помфри — заботиться о своих пациентах, даже если это означает лгать собственному начальнику. Сам начальник, впрочем, тоже часто любит приврать, или же сказать правду выборочно. А это даже хуже лжи, порой. — Конечно, Поппи, я поговорю с мистером и миссис Дурсль, и объясню им, что так нельзя. Поверь, я и сам не знал, что они способны на такое. Ведь миссис Дурсль, в конце концов, является для Гарри тётушкой… — Альбус, я искренне надеюсь на это. А теперь, мне нужно заняться подготовкой зелий… — Хорошо, Поппи. Я попрошу Северуса… — Не нужно. Я провожу вас, директор, а заодно и навещу Северуса сама. Только я смогу в полной мере сообщить Северусу, что мне нужно. В конце концов, у нас с ним много общих тем для обсуждения. Двери больничного крыла закрылись, Гарри хотел было пошевелиться, но обнаружил себя связанным. Видимо, мадам Помфри предусмотрела возможное проявление активности с его стороны, и связала его чарами. Удалось лишь пошевелить пальцами рук и ног, также он по-прежнему мог открывать и закрывать глаза. Неизвестно, сколько времени он пролежал так, размышляя об услышанном от Волан-Де-Морта, об увиденном, и о том, что произошло в Тайной Комнате, пока он вдруг не вспомнил о том, что в больничном крыле лежит ещё и Гермиона. Его лучшая подруга! И как только он мог забыть об этом! Задёргавшись с новыми силами, Гарри вскоре осознал, что любая его попытка вырваться будет тщетной, посему смирение быстро настигло его. Закрыв глаза, он стал размышлять вновь о словах того, кто убил его родителей и вот уже второй год угрожает его жизни. Том Марволо Реддл. Тёмный Лорд. Волан-Де-Морт. И всё это один и тот же человек. Слова Волан-Де-Морта о детстве Гарри болью отзывались до сих пор. И ведь действительно, почему он рос как животное? А разговор мадам Помфри и Дамблдора. На нём были блоки? Что это такое, Гарри не знал, но значение слова блок ему известно. Блоки — блокируют. И, похоже, директору прекрасно известно о наличии этих блоков. Но сейчас, после укуса Василиска, несмотря на лёгкую слабость и головокружение, Гарри чувствовал себя так хорошо, как никогда. И всё же, стоило подумать о многом. Об отношении Дурслей к нему, в конце концов. Гарри собирался серьёзно перетереть с Дурслями по поводу отношения к нему. Если что, пустит в ход магию. И плевать он хотел на запреты министерства. Правила существуют для того, чтобы их нарушать. Он, Гарри Поттер — герой Магического Мира, которого многие так восхваляют. А к нему относятся, словно он сын какого-нибудь террориста. От обиды Гарри даже заплакал, но, дверь вдруг неожиданно открылась, и, помотав головой, в надежде смахнуть слёзы, мальчик закрыл глаза. Одинокий стук каблуков словно приглушался, когда мадам Помфри шла. Может, это какое-то заклинание, может быть, дело в акустике – Гарри до этого не было дела. Мадам Помфри шла именно к нему. Остановившись возле койко-места своего пациента, мадам Помфри наклонилась над ним, у Гарри вдруг появилось неприятное ощущение, что на него смотрят. В то же время, ощущения, что ему хотят причинить вред, не было, и это было своего рода успокоением. — Бедный мальчик… — выдохнула мадам Помфри. — Как Альбус мог запустить твоё развитие? Неужели он сделал это нарочно? И блокировка ядра. Это ведь ужасно несправедливо. Но ты ведь не тёмный маг, ты ведь обычный ребёнок, кто бы что ни говорил. А тебя уже нарекли народным героем… Бедный, бедный мальчик, — повторила Мадам Помфри. — Не хотела бы я кому-либо такой же судьбы, как твоя. Надеюсь, что мне не придётся часто тебя лечить. Ах, — мадам Помфри вздохнула, после чего удалилась, видимо, отправившись к Гермионе. Повернув голову, Гарри увидел у себя на простыне несколько мокрых капель, свидетельствовавших о том, что, вероятно Мадам Помфри беспокоится о нём сильнее, чем кто-либо… Закрыв глаза и открыв их вновь, он тяжело вздохнул. Дамблдор поставил на него блоки. Директор наверняка также был осведомлён и о его жизни у Дурслей. Из этого следует лишь один вывод. Дамблдор — не тот, кому он, Гарри, может доверять. А если он не может доверять Дамблдору, директору Хогвартса и Великому Светлому Волшебнику, то это значит, что доверять он может лишь себе. Никому нельзя верить. Задумавшись над этим, Гарри вновь фыркнул. Если он не сможет никому верить, то зачем вообще тогда жить? Может ли он доверять кому-то из близких? Рон? За два года жизни в Хогвартсе Гарри несколько разочаровался в Роне. Он и Рон… Они разные. Так сказать лучше всего. Квиддич был интересен Гарри, но не настолько, чтобы говорить об этом всё время. Он любил ничего не делать, но и заниматься этим постоянно тоже было слишком. Для Рона любая деятельность, не связанная с едой и отдыхом была в тягость. Гарри же нравилось учиться. Господи, слышала бы его Гермиона. Кстати, о ней. Гермиона… Возможно, ей можно доверять. Она всегда капает на мозги, когда они с Роном забывают о заданном задании, всегда, как говорит Рон «достаёт их», но если бы не Гермиона, то Уизли бы, да и он сам, непременно бы отупели. Пока что у Гарри не было поводов не верить Гермионе, но над этим он ещё подумает. Даже если он и может доверять ей, это не значит, что она поддержит его во всех его мыслях и переживаниях. Тем более, что после происшествия с василиском, мыслей стало очень много.***
— О, Гарри, наконец-то! — его возвращение из больничного крыла было радостно воспринято Роном, хотя было немного странно, что за эту неделю тот так и не навестил его ни разу. — Мы все за тебя так волновались! — сказал рыжеволосый, и его братья, Фред и Джордж тут же оказались позади Поттера, опустив руки тому на плечи. — Да, злой и всемогущий. — Спасибо, кстати. — За то, что вытащил нашу сестрёнку. — А то ведь непутёвый братец своей волшебной палочкой не вытащит даже свет. — Не то, что бы братец был настолько глуп. — Но он всё же глуп, раз поломал палочку. — Ещё раз спасибо, Гарри. — Не за что, Фред, — улыбнулся Гарри. Близнецы нравились ему, как и, наверное, каждому, к кому они не испытывали неприязни. Близнецы могли устроить безобидный розыгрыш над любым учеником, но, в конце концов, обе стороны всегда понимали, что это шутка. Редко когда близнецы переходили грань дозволенного, даже в случае, когда те разыгрывали слизеринцев. — Вообще-то я Джордж! — воскликнул рыжий, недовольно нахмурив брови, но, не выдержав и пяти секунд во встрече взглядов, близнец рассмеялся, и ещё раз похлопал по плечу Гарри. — Скажи нам, Всемогущий! — Как тебе удаётся нас различать? — закончил за Фреда Джордж. Действительно, Гарри никогда не ошибался, сам не понимая, как ему это удаётся. Гермиона, вот, наверняка бы могла рассказать, какими чертами обладает каждый близнец, обосновать всё это более разумно. — Это моя суперсила, так же, как и побеждать тёмных Лордов. — Суперсила? — Ну, как у героев в комиксах, — пояснил близнецам Гарри. — Комиксах? — всё так же удивлённо спросили близнецы. — Позже я вам покажу или пришлю парочку, — у самого Гарри не было ни одного комикса, но он видел несколько на полке у Дадли, даже читал. Его они привлекли не слишком сильно, в конце концов, он даже не мечтал быть кем-то вроде Супермена, и уж точно знал, что кем-то вроде Человека-Паука ему не быть никогда. Возможно, позже Гарри пожалеет о своём решении показать близнецам комиксы, но сейчас им двигали лишь добрые побуждения…***
Странности Гарри начал замечать только на следующий день после того, как его выписали. В его присутствии многие стали чувствовать себя некомфортно. К примеру, Рон, если Гарри смотрел на друга больше тридцати секунд, начинал испытывать чувство холода и беспричинного страха. Рона уже почти захлестнула паника, но Гарри перевёл взгляд, отвлёкшись на грохот грома за окном, и Уизли сразу же стало легче. Стоило только Малфою, когда они встретились возле столовой, пошутить про грязнокровок и предателей крови, Гарри сразу же одарил блондина таким взглядом, полным ненависти, что фраза, которую Драко так и не произнёс, костью застряла в горле юного аристократа. Гарри стоило лишь сказать: — Лучше замолкни, Малфой, пока твоё лицо не оказалось в чьей-нибудь заднице. — Круто ты его, Гарри, — Рон похлопал Поттера по плечу, брюнета передёрнуло. Слишком уж странная реакция на прикосновение лучшего друга. От того как-то странно пахло. Смотреть на Уизли и самому Поттеру было некомфортно, Гарри ощущал что-то тягучее, противное, будто бы «тухлый запах», но ведь люди не чувствуют запахи глазами. Погружённый в свои мысли, к еде Гарри так и не притронулся. Закрыв глаза, он почувствовал за спиной чьё-то присутствие. Словно что-то большое стоит за ним, огромное, какой-то зверь. Два больших глаза… Василиск? Встряхнув головой от такой безумной догадки, Гарри встал из-за стола. — Ты куда, Гарри? — Что-то мне совсем есть не хочется. Я пойду в Башню, Рон. — А во мне вот проснулся зверский аппетит, — хохотнул Уизли. — После того, как мы спасли Джинни, аж камень с плеч. Ну, ты понимаешь, да? — «Понимаю? Мы?» — Гарри мысленно усмехнулся. — «Ты ведь ничего не сделал, кроме того, что сунулся вниз и подставился, дав этому слюнтяю Локхарту завладеть палочкой, Рон. Ты ничего не знаешь о том, что произошло. Может, оно и к лучшему» — Мысль о том, что думать так о том, кого ты считаешь лучшим другом — нехорошо, посетила голову Мальчика-Который-Выжил, но ненадолго. Он направился в больничное крыло. Пока его не выписали, он долгое время сидел у кровати своей подруги, и, глядя на неё, не испытывал ничего, кроме сожаления. Сожалел, что это вообще произошло, сожалел, потому что Гермиона не заслуживает такого к ней отношения. Родителям Рона дали сразу же увидеться с Джинни, с Роном, а её родителям? Да и сообщил ли им кто-нибудь о том, что случилось с их дочерью? Вряд ли. Дамблдор наверняка посчитал это просто ненужным пустяком. Но Гермиона не пустяк! — Привет, Гермиона, — тихо сказал Гарри, сев на стул рядом с койкой. Девочка по-прежнему лежала, застыв в том же положении, в котором её встретил василиск. — Это Гарри. Знаешь, сегодня я сорвался на Малфоя, приказав ему молчать. А Малфой в итоге и слова не сказал. Похоже, не стоит реагировать на все его слова, лучше ответить ему такой же гадостью. И до меня это дошло только сейчас. Если бы ты могла говорить, то, наверное, сказала бы, что до такого гада, как Малфой, и опускаться не стоит, что с ним даже говорить не нужно. Я не могу так, — Гарри улыбнулся. — На уроках ничего особенного не произошло. Профессор Бинс всё такой же скучный, но сегодня я даже не уснул. Возможно, я выспался за то время, что находился здесь. Завтра выходной, и, думаю, я приду с Роном и с кем-нибудь ещё. Возможно… — Гарри замолчал. Он коснулся её руки со сжатыми пальцами. Провёл ладонью по ней, ощущая лишь холод. Остановив свою руку, он легонько сжал руку подруги, закрыв глаза. — Мне так жаль, что это произошло именно с тобой, Гермиона. Я надеюсь, что всё будет хорошо, правда. Мадам Помфри сказала, что примерно через неделю зелье будет готово, и ты снова будешь жить. Я очень на это надеюсь… — Гарри убрал руку от девушки, и, сцепив обе своих в замок, просто замолчал, смотря на подругу. Гермиона была очень худой, а лицо у неё было очень красивым. Лёгкий испуг, застывший на её лице, не уродовал. Наоборот, она казалась живой, будто бы её напугали только что, и сейчас она начнёт обвинять кого-нибудь в своём испуге. Но девушка находится в состоянии стазиса. Она не заговорит, а Гарри очень бы хотелось поговорить с кем-нибудь. — Кхм-кхм, — Мадам Помфри вышла из своего кабинета, и, обратив внимание Гарри на себя, подозвала его к себе. Когда мальчик нехотя подошёл, колдомедик попросила его зайти внутрь. — Вы что-то хотели, миссис Помфри? — Да, мистер Поттер. Я хотела с вами поговорить. Больничное крыло мне как дом, посему я пользуюсь здесь некоторыми преимуществами. Я даже знаю, что ты слышал мой разговор с директором, — казалось, даже кровь в жилах застыла. Гарри уставился на Мадам Помфри, ожидая, что же она будет делать… — Я рада, что вы знаете всё. Гарри, послушайте, никто, я ещё раз повторюсь, никто не заслуживает такого отношения, как к вам относятся родственники. И, что-то мне подсказывает, что Альбус не станет решать эту проблему. Я советую вам обратиться в органы опеки, или же пригрозить своим родственникам. Не бойтесь ничего, вы сделали для магического мира и так уже слишком много. И продолжаете делать. Не знаю, как вам удаётся выходить сухим из воды, но поверьте мне, не каждый взрослый волшебник сохранит своё самообладание при встрече со взрослым троллем один на один. И уж тем более при встрече с Василиском. Я очень надеюсь, что вы проживёте спокойную жизнь. У вас и без того произошло уже много плохого, но помните, есть люди, которые желают вам только добра, и, если вам когда-нибудь потребуется от меня помощь или совет, я всегда буду готова вам помочь, если смогу, — поддавшись порыву, колдомедик обняла мальчика, прижав его к себе. — Ступайте, мистер Поттер, — сказала Мадам Помфри, разъединив объятия. — Я позабочусь о мисс Грейнджер, можете не беспокоиться. Вам тоже нужен отдых. По пути из больничного крыла в башню, Гарри удивился ещё одной детали. Дамблдора ведь отстранили от кресла директора, но как только произошла эта ситуация с василиском, как только она закончилась, даже раньше, он уже был в своём кабинете. Как такое вообще возможно? Может, его туда переместил Фоукс? Или, может, он имеет быстрый доступ к этому кабинету? В любом случае, у Гарри нет шансов против Дамблдора, уж слишком умён старый и мудрый волшебник. Одного только опыта, чего уж говорить о силах, у Дамблдора наверняка раз в десять больше. Да и, в конце концов, директор когда-то сражался с Грин-Де-Вальдом, а тот, по слухам, был тоже не таким уж и слабым Тёмным Лордом. В одиночку ему не справиться, Гарри это понимал. Вот только к кому пойти за помощью? К кому? Кто как не родственники смогут помочь. А родственники? Ну, есть крёстный отец. Кажется, Волан-Де-Морт называл его Блэком. И, он также говорил, что бабушка была из Блэков. Дорея Блэк, кажется. Что же, нужно узнать, где сейчас прозябает крёстный. Самый лучший способ — расспросить кого-нибудь. Да только вопросы эти не совсем удобны. Они могут породить ответные вопросы у других людей. Это, по правде говоря, смотря кому задавать. Гарри знал одного полувеликана, который был очень болтлив и дружелюбен. Но слишком уж Хагрид восхвалял Дамблдора. Дамблдор то, Дамблдор великий… Вспомнив слова Мадам Помфри, Гарри развернулся на 180 градусов и рванул обратно в Больничное крыло. В конце концов, Хагрида-то и в школе ведь не было!***
— Что вы хотите, чтобы я сделала? — Мадам Помфри, увидев Гарри так скоро, сразу же поняла, что мальчику вдруг понадобилась помощь. Чтобы их, не дай бог, не услышали, не подслушали, она заперлась с ним у себя в кабинете, наложив антиподслушивающий барьер при помощи нескольких заклинаний. — Мне нужно написать письмо моему крёстному, Сириусу Блэку, — уверенно повторил свои слова Гарри. — Я не знаю, где он, но знаю одно, мне нужно связаться с ним. Я чувствую, что он нуждается в письме от меня. — Гарри, вы могли этого не знать… — тихим голосом заговорила колдомедик, боясь ранить мальчика. — Но Сириус Блэк… он в Азкабане. — Азкабане? — Гарри уже знал кое-что об Азкабане. Там содержат самых страшных преступников, мистер Поттер. — Но почему? — Боюсь, вам будет больно это слышать, но Сириус Блэк был тем, кто предал ваших родителей. Именно поэтому вы стали Мальчиком-Который-Выжил. Гарри словно пронзило тысяча игл. Он затрясся, и схватился руками за голову. Его преследовала ярость, идущая откуда-то из глубины души, его разрывало на части, у него было ужасающее чувство неверия. Выпрямившись, он вскочил со стула и выбежал из больничного крыла, не дав Мадам Помфри и шанса на то, чтобы остановить его. За пару минут Гарри вновь оказался в старом закрытом туалете, которым никто не пользуется. Миртл была где-то в другом месте, по своим делам, призрачным. Привидениям вообще было очень тяжело, ведь им нет покоя – ни днём, ни ночью. Они могут спать, но сон их может затянуться на очень долгое время, либо не продлиться и пары часов. — Лестница, появись, — прошипел Гарри, и в этот раз вместо того, чтобы старые умывальники разъезжались в разные стороны, открывая неудобный тоннель вниз, возле одного из зеркал стена отъехала, и открылся проход. Сделав туда один шаг, Гарри оказался уже у входа в Тайную Комнату, которая так и осталась открытой после того, как Фоукс вытащил всех наверх. Два огромных глаза из пустоты с любопытством встречали посетителя. Василиск не казался таким уж устрашающим созданием, скорее, он был чем-то вроде питомца. По крайней мере, Гарри подумал так сейчас, когда увидел, как огромный зверь смотрит за каждым его движением, да ещё и облизывается в наглую. — Здесь побывал волшебник пос-сле вас-с, хос-с-зяин. Понаставил кучу разных с-с-следилок, нев-вкус-сные заклинания, но я их с-с-съел. — Съел? — Гарри удивился. Понятно было, что Василиск их нейтрализовал, но вот как только он вообще мог быть способен на такое? — От Волшебника пахло ф-ф-фениксом. Эт-та мерс-ская птицс-с-а забрала вас в прошлый раз. — Разве маги и создания имеют свой запах? — Ещё как. Феникс ес-с-щё куда ни шло, а вот сс-с-старик пахнет гнилью… Хозс-сяин, какие распоряжения? — Лучше тебе спрятаться, потому что сюда снова кто-то может прийти. Я не хочу, чтобы ты кому-либо навредил, — сказал юный волшебник, проходя мимо зверя. В эту же секунду Василиск снова становится невидимым, растворяясь в воздухе…