увидимся, гитарист!

— Ты кто, блять, такой? Убери свои руки. — Успокойся, чувак, давай вставай. Шестеро парней склонились над тушей молодого парня, пытаясь поднять 60 килограмм этого сверхчеловека, пополам состоящего из выкуренной травки и выпитого пива. — Чувак, ты просто свалился посреди четвертого трека, — Хэчан хватается за протянутую ладонь и резко поднимается, что кажется было ошибкой века, потому что в ту же секунду его заносит куда-то за акустику и начинает тошнить, — блять, кто-нибудь, дайте бутылку воды этому придурку. «Сука, как же хуево» — первое, что приходит в голову парню после полного пробуждения. Горло стягивает спазмами и такая нужная бутылка воды, наконец, оказывается в руке, как и чья-то холодная ладонь, поглаживающая потный загривок. — Я же говорил вам следить за тем, сколько он кидает, — слышится шипение за спиной. — Нам что, ему в рот заглядывать? Лично я в няньки не нанимался. — Он же наш друг. Ноги затекли и Хэчан попытался встать самостоятельно, но опять же, чья-то рука, ловко ухватившись за капюшон серого худи, помогла подняться с колен. — Я в порядке и в вашей помощи не нуждаюсь, — парень хмыкает и разворачивается к друзьям, попутно отталкивая назойливую руку помощи от незнакомца, — это еще кто такой? — Совсем все мозги выкурил, — Джемин шумно вздыхает и выходит из комнаты от греха подальше, по пути кидая что-то про нового гитариста. Помещение, где происходила вся вакханалия, которую даже с натяжкой концертом было назвать сложно, уже давно стало пустым: весь народ посчитал немного тухлым тусовку, в которой единственным музыкальным сопровождением была андеграундная группа подростков под травкой со странной музыкой. Так еще и один из солистов грохнулся в обморок, лишив молодежь «активного» слэма. Грустно. — Ты серьезно не помнишь, как мы вчера познакомились? — Хэчану кажется, что незнакомец (незнакомец ли?) стоит слишком близко и запредельно много себе позволяет. — Во-первых — нет, во-вторых — не трогай меня больше. Парень одергивает рукава худи, разыскивает среди тусовочного мусора свой черный канкен и уходит, слишком громко пыхтя, чтобы показать всем присутствующим все свое недовольство сложившейся ситуацией, в которой, по идее, сам был виноват, но никто даже возражать не стал. Это же Хэчан. Все привыкли. Или не все. — Вчера он был дружелюбнее, я определенно в этом уверен. —————————— — Стой! Да погоди же ты! 5:13. На улице уже светает и нет ни единой души. Хэчан останавливается на светофоре и остервенело пытается подкурить сигарету из мятой пачки. — Меня Марк зовут, — брюнет оглядывает нового гитариста с ног до головы, примечая милые круглые очки и длинные пальцы что протягивают, зажигалку к чужому лицу. — Марк? Это твое настоящее имя? Парень выглядит слегка растерянным и озадаченным, но быстро соображает и боясь спугнуть дружелюбный настрой младшего, отвечает: — Нет, это что-то типа сценического имени и все такое, — несмотря на то, что на дворе раннее утро и на дорогах нет ни одной машины, парни все же продолжают стоять на месте, ожидая зеленого сигнала светофора, — настоящее — Минхен. — Минхен, — младший будто пробует на вкус и не может оторвать взгляда от ярко горящих глаз гитариста. Какого хрена после ночной наркоманской тусовки этот придурок выглядит так бодро и воодушевленно? Странный. Хэчан движется в сторону дома и Марк уверенно идет за ним. Хэчан не понимает, чем зацепил парня, а Марк думает, что младший милый. Хэчан хочет спать, а Марк хочет проводить его до дома. — Ты знаешь мое имя, а я твоего нет. — Ты сказал, что мы познакомились вчера, очевидно, ты знаешь его. — Нет, я имею в виду настоящее, — марк нагоняет младшего и пытается идти в ногу с его быстрым шагом, — Хэчан — это же псевдоним, да? — С чего ты взял, что я скажу тебе свое имя? — парень резко останавливается, — и чего ты пристал ко мне? Ни один из них не знает моего имени, с чего ты взял, что его можешь знать ты? Хэчан стойко верил в теорию о том, что чем меньше твой круг общения знает о тебе, тем менее ты уязвим. Он никогда не доверял никому из своих нынешних «друзей» ничего о себе - ни личный адрес, ни учебное заведение, ни даже собственное имя. Все знали его как Хэчана. Импульсивного и заносчивого мудака с прекрасным голосом. Все. Ничего более никому знать не дозволено. Но Марк... Этот чертов гитарист-милая-и -доверительная-улыбка явно хочет разрушить все построенные Хэчаном принципы. То, как он разговаривает с младшим. Кажется, будто Марк знает, что под маской саркастичного похуиста скрывается тонкая душевная организация, как у всех семнадцатилетних подростков. Доходят до дома Хэчана они уже молча. Марк, решая не реагировать на резкие выпады младшего, просто замолкает и идет следом, изредка поглядывая на уставшую (но такую привлекательную) физиономию парня. — Теперь можешь проваливать, — Хэчан метает быстрый взгляд глаза в глаза (и нет, Марку не показалось- смущение явно мелькает в них), разворачивается на пятках и медленно открывает калитку. Старший не глупый, повторять дважды ему не нужно, поэтому он тоже разворачивается и уже мысленно прокладывает маршрут в сторону собственного дома, как слышит сзади: — Донхек, — лицо младшего выглядит совсем детским в лучах восходящего солнца, — меня зовут Донхек. Губ мальчишки касается быстрая ухмылка и он захлопывает за собой дверь, успев кинуть перед этим: «увидимся, гитарист». Донхек думает, что у Минхена проблемы с головой, а Минхен думает, что у Донхека милая улыбка. Донхек думает, что Минхен очень красивый, а Минхен думает, что побывает у этого дома еще не раз.