Тысяча писем из Гусу

Вэй Ин. В Облачных Глубинах снова весна, всё в цвету. Говорят, в Цайи опять устраивают празднество по случаю победы тогда в Буетяне*. Услышал об этом впервые, решил тебе сказать. Думаю, тебе бы понравилось — там будет много веселья и вина, особенно, «Улыбки Императора». Хотел бы посетить его, чтобы потом рассказать тебе, но не могу спуститься с горы даже туда. Не спрашивай, почему. За это время столько всего случилось, Вэй Ин. Ты бы удивился, услышь ты обо всех новостях. А ещё глава Цзян прекрасно справляется со своими обязанностями, Пристань Лотоса снова такая, как, должно быть, была до разорения в твоих воспоминаниях: вся в цвету, жители счастливы и живут в мире и покое. Рядом с цзинши в Облачных Глубинах есть небольшой пруд**. Я попросил брата раздобыть мне семян лотоса, потому что хотел посадить их там. Но не ожидал, что он привезёт мне семена прямиком из самого Юньмэна. Теперь и в Гусу есть частица Пристани Лотоса. Я покажу её тебе, когда смогу, наконец, покинуть Облачные Глубины и отыщу тебя. Лань Ван… Чжань *** Вэй Ин Когда ты… ушёл, я нашёл и взял на воспитание Вэнь Юаня, дал ему имя Сычжуй, и фамилию Лань. Я нашёл его в дупле дерева, истощённого почти до предела, спешно забрал с собой. Наши лекари выходили его — мальчик оказался очень сильным. Прямо как ты. А ещё таким же умным и талантливым. Все учителя хвалят его, даже дядя отмечает его успехи в постижении знаний. Если бы ты увидел его, то непременно обрадовался бы. Правда, порой мне приходится залечивать его ссадины — А-Юань никак не может усидеть на месте. Но таиться в нарушении правил умеет не хуже тебя. Только я и брат знаем, на скольких деревьях он побывал и сколько раз сбивал коленки. Правил в Гусу стало больше. Я попросил дядю добавить в них ещё и то, что в Облачных Глубинах нельзя находиться собакам. Если ты вернёшься, то можешь не бояться, здесь будет совершенно безопасно. Кролики, которых ты мне подарил, выросли, в Облачных Глубинах их теперь много. Я думаю, если бы ты их увидел, то непременно полюбил бы. Я помню, как ты нарисовал кролика на фонарике, там, на скале, когда мы приносили клятвы. Я был там вчера, впервые за эти несколько лет. Знаешь, кажется, ветер запомнил твои слова. Я слышал твой голос, обещающий всегда уничтожать предателей и спасать нуждающихся… Наверное, мне показалось, Вэй Ин. Или ветру они так понравились, что он все эти годы носил их с собой. Тело почти восстановилось, срок наказания подходит к концу, пора готовиться к путешествию. Лань Чжань *** Вэй Ин Сегодня сказал А-Юаню, что ухожу из Гусу. Наверное, впервые с тех пор, как я забрал его сюда, я увидел в его глазах слёзы. Он не плакал, даже когда не так давно немного повредил руку. Успокоился, только когда узнал, что я ухожу не навсегда и обязательно буду возвращаться домой. Даже не пришлось врать — после твоего ухода он стал мне очень дорог, Вэй Ин. Он очень любит сказки на ночь, ты знал? Я рассказываю их для него, или, если не я — то уже уснувшего А-Юаня приносит ко мне брат. А ещё он до сих пор совсем немного помнит «братика в чёрном», и во сне иногда шепчет «Сянь-гэ». После этого мне долго не спится. Я купил «Улыбку Императора» — как ты и хотел, целую дюжину, и спрятал в цзинши. Если тебе захочется выпить, больше не нужно будет сбегать с горы, я сам принесу тебе алкоголь. Отбываю уже завтра утром. Где бы ты сейчас ни был, обязательно дождись меня, хорошо? Лань Чжань *** Вэй Ин Вчера я закончил обходить вдоль и поперёк земли клана Цзинь. Третьего из крупных за эти пять лет. Я уже говорил, что первым же делом снова обследовал Цишань Вэнь, могильный курган и закрытый для простых людей и заклинателей Безночный город. Потом направился в Юньмэн, а затем — в земли Цзинь, по пути заглядывая в каждый из попадавшихся мелких кланов. В Цзиньлинтай Ляньфан-цзюнь позволил мне пройти в клановую библиотеку, но там не было ничего из того, что мне было нужно. И я… Я проник в их запретный зал под покровом ночи, как уже делал дома. Но и там не обнаружилось ничего из того, что могло бы вернуть тебя. Впрочем, мир велик, способ должен где-то быть. Снова возвращаюсь в Облачные Глубины. Брат писал, что Сычжуй успешно осваивает игру на цине. И всё чаще спрашивает, когда я опять прибуду домой. Передохну немного, научу А-Юаня тому, что знаю, и снова отправлюсь в путь. Сын твоей старшей сестры растёт грациозным и прекрасным молодым господином. Но характером очень похож на твоего брата и тебя. Если ты вернёшься, он не будет на тебя в обиде. Лань Чжань *** Вэй Ин Только что я снова порвал на своём цине несколько струн. Не сосчитать, сколько раз за эти годы уже приходилось их заменять. Где ты, Вэй Ин? В какие уголки мира тебя занесло? Неужели ты не слышишь, как я зову тебя? Неужели не слышишь, как я в столько-то тысячный раз играю расспрос для тебя до самого часа Тигра? Откликнись, прошу тебя… Брат говорит, так нельзя. Должно быть, он видит изодранные о цинь пальцы и кровавые мозоли. Или, если не он, то Сычжуй. В путешествиях мне удаётся скрывать раны, но дома это практически невозможно. Я не могу не звать тебя. Иногда приходят чьи-то души, но даже они не знают, где ты. Скоро снова пора будет в дорогу. Листья в Облачных Глубинах уже такие же красные, как кровь с моих пальцев на дереве писчей кисти. Сменю струны и утром ещё раз сыграю расспрос. Быть может, именно в этот раз ты меня услышишь, Вэй Ин… Лань Чжань *** Вэй Ин Годы идут, неизученных мной земель уже почти не осталось. Те места, где я уже бывал, я раз за разом прохожу тоже. Не хочу пропустить что-нибудь важное. Или тебя, если ты вдруг вернёшься. На сей раз весна застала меня в Юньмэне. Озёра твоего родного края удивительно красивы. Не удивлён, что ты рассказывал о родине с таким мечтательным взглядом. Когда-нибудь я возьму с собой А-Юаня и покажу ему Пристань Лотоса, которую ты так любил. Он уже совсем вырос, да ещё и в очень хорошего заклинателя, и обещает стать ещё лучше. Привык к моим долгим отлучкам за все эти годы, хотя в этот раз всё же просил взять его в путешествие. Быть может, когда-нибудь… Старые шрамы ноют. Значит, придётся задержаться здесь ещё на несколько дней — обязательно будет дождь. Лань Чжань *** Вэй Ин В этот год я, наконец-то, застал тот самый праздник в Цайи. Десятки фонариков по всему городку, песни и музыка отовсюду, вино и угощения на улицах. Действительно красиво. Я так хотел бы, чтобы и ты это увидел. Тебе бы точно понравилось. А после мы бы вернулись в цзинши и я бы смотрел, как ты пьёшь вино, рассуждая о чём-нибудь, пока я играл бы тебе на цине. Ты очень хороший, я люблю тебя. Возвращайся, Вэй Ин. Я бы всё отдал, чтобы снова стоять рядом с тобой. Так сожалею, что тогда не сделал даже невозможное для этого. Иногда мне кажется, что я схожу с ума. Пишу тебе раз за разом, исписывая сотни листов. А ещё часто слышу вдалеке звук флейты. Твоей Чэньцин. Но она ведь наверняка уничтожена. А флейта всё равно порой преследует меня. Даже вот прямо сейчас… Опустевший кувшин «Улыбки Императора» выпал из руки Вэй Ина на пол, заставив вздрогнуть и помотать головой. Шея тут же отозвалась лёгкой болью, и Усянь задался вопросом, сколько же он просидел вот так. В другой руке, на коленях и у ног лежали раскрытые тетради, исписанные от начала до конца. Их он нашёл в укромном месте в цзинши, где хранились кувшины с вином. В прошлый раз Вэй Ин так удивился наличию в Облачных глубинах алкоголя, да ещё и где — в личных покоях самого Ханьгуан-цзюня! — что не стал трогать записи. А сегодня они едва вернулись в Гусу, совсем ненадолго, и Лань Чжань ушёл к дяде, но до сих пор не пришёл. Вэй Ин не стал лишний раз показываться на глаза главе клана Лань, пообещав, что дождётся Лань Чжаня в цзиньши. И первым же делом полез проверить заначку с вином, где и обнаружил тетради. Любопытство перевесило, он открыл первую… И едва не выпустил из рук, когда понял, что это личные записи Лань Чжаня за всё время его, Вэй Ина, пребывания в небытие. Но оторваться не смог, пока не перелистал все. Черты иероглифов были в основном ровные, отточенные; однако, местами попадались не очень аккуратные строки, написанные будто торопливо или в не совсем спокойном состоянии. Местами было видно, что где-то контуры чуть расплывчатые, а бумага там, где поплыло, словно бы покоробилась и взялась шероховатостями. Строки нескольких писем перемежались потемневшими бурыми капельками, буроватой же на краях некоторых иероглифов казалась и чёрная тушь. На последнем письме подписи не было, только небольшая клякса от туши, отпечатавшаяся на соседнем листе. Неужели оно было написано в тот год его возвращения?.. Сердце невыносимо тянуло от нежности, когда взгляд выхватывал его собственное имя в каждом письме, где-то и не по одному разу. Вэй Ин кое-как взял себя в руки, спрятал вино и тетради — все, кроме последней. Поднялся, чуть пошатнувшись — ноги немного затекли от почти неподвижного сидения. Найти в домике писчий набор не составило труда, и уже через несколько минут Вэй Ин взялся за кисть… Когда Ванцзи вернулся, наконец, в цзинши, Вэй Ин уже спал, расслабленно раскинувшись на постели. Неудивительно — дорога в Облачные Глубины в этот раз выпала нелёгкая. Лань Чжань улыбнулся, поправил сбившееся покрывало и отошёл погасить свет. Ему самому спать хотелось неимоверно, уже наступил час поздней Крысы***. Но, подойдя к столику, чтобы задуть свечу на нём, второй нефрит заметил раскрытую, очень знакомую тетрадь, и обернулся на мирно сопящего Вэй Ина. Неужели он нашел и прочёл их?.. Ванцзи обогнул столик и увидел на чистой странице рядом с его последней записью знаки более свежей тушью и не его рукой. «Теперь я здесь. И всегда буду рядом с тобой, Лань Чжань. Вэй Ин»