— А! Погоди, Рюсей! — Таки орёт в трубку так, что я чуть не падаю, споткнувшись на ровном месте, но верный Мория вовремя подхватывает. — Купи, пожалуйста, имбирный «Спрайт»!
— Чего? — теперь настаёт моя очередь орать в трубку, и я даже торможу от изумления посреди пешеходного перехода, но Мория хватает меня за руку и тащит за собой. — Ты когда начал эту дрянь пить?
— Это не мне, — шепчет Таки. — А для Маю. Она уж очень такое любит.
Я мычу.
Маю — новая подружаня Таки. Вот бы никогда не подумал, что эта тихоня огненную водицу пьёт.
— Лады, поищу я твой «Спрайт», — говорю в трубку, оглядываясь в поисках какого-нибудь магазина.
От точки перекрёстка широкие улицы разбегаются в четыре стороны, мигают, заманивают яркими вывесками. Кофейня, бар, парикмахерская, а вот и нужный магазинчик. Второй такой же магазин я замечаю на противоположной стороне через два перехода. В каком-нибудь да отыщется это огненное пойло.
— Бывай, — кидаю я напоследок и отключаюсь.
— Вы собираетесь идти на вечеринку, Рюсей-сама? — спрашивает Мория, а голос у него, как сухой лёд — шкряб-шкряб по нервам.
— Ну да, — дёргаю плечом. — Собираюсь. Таки там народ позвал. Меня ждут. А что?
С вызовом поворачиваюсь к Мории и… Ох. Лучше б я не поворачивался.
Мория. Этот идеальный, в безупречном костюме, совершенно непрошибаемый Мория смотрит на меня, как удав на кролика. Гипнотизирует. И в его серых глазах явственно читается: «Никуда вы не пойдёте».
А вот и фиг тебе! Пойду!
— Рюсей-сама, вы сегодня много работали, сильно устали, уже даже спотыкаетесь. Я настоятельно советую вам отдохнуть вечером дома, — спокойно и размеренно говорит Мория.
И… вообще-то, он прав. Я реально перетрудился. Таки, напарничек мой, отгул на сегодня брал, своей матушке помогал переезжать. Так что я за двоих упахивался. И мне б и правда отдохнуть, полежать. Но я теперь из принципа на вечеринку пойду. Нефига меня тут гипнотизировать и советы давать!
— Я в норме, — кидаю Мории через плечо и направляюсь к магазину. — А ты, если не хочешь, можешь не ходить.
— Ну уж нет, — слышу за спиной. — Одного я вас точно не оставлю.
— Опять будешь сидеть, молчать и на всех зыркать? — усмехаюсь я.
— Я лишь следую за вами, Рюсей-сама, и слежу, чтобы с вами ничего не случилось.
Ну да. Так оно и есть. Следует и следит. Бдит.
Эх… Вот он, мой ками-сама — волшебное существо, созданное магом-шутником для того, чтобы исцелять таких, как я. Забываю я об этом как-то постоянно, о его ками-самости. Ну выглядит он, как человек, ведёт себя, как человек — вот и забываю. Хоть и живём вместе бок о бок уже сколько!
— Окей! Пойдём, значит, вместе. Таки к тебе уже привык, — машу я рукой и лезу в карман за ключами. — Я в магазин, а ты за машиной… Упс!
Вырывается у меня, потому что ключей в кармане я не нахожу.
Обшариваю куртку. Тоже нет.
— Блин. Кажись, я их в рабочих штанах оставил…
Я стону, понимая, что это ж мне почти полквартала обратно пилить, а потом опять сюда. Не-е-ет!
— Мория, — с надеждой смотрю на него, — может, сгоняешь за ключами? А я пока в магазинчик сбегаю.
И глядя на его недовольное лицо, предлагаю ещё вариант:
— Ну или я сгоняю за ключами, а ты в магазинчик.
Мория несколько секунд сверлит меня взглядом, что-то прикидывая.
— Хорошо, я схожу за ключами, — наконец, выдаёт он. — Но вы ни шагу из этого магазина.
Он разворачивается и быстро идёт прочь. Я же закатываю глаза к небу, мысленно вопрошая, за что мне достался такой двинутый на опеке ками. Я не маленький. Я в состоянии ничего не натворить в этом разнесчастном магазине. И уж за пятнадцать минут со мной ну ничегошеньки не случится! Что вообще со мной случиться может? Кому я нафиг сдался?
Решительно распахиваю дверь магазина и под мелодичное диндилейканье колокольчика вхожу внутрь. Небольшой продуктовый, народу ать-два и обчёлся. Надеюсь, я найду здесь огненную воду, а то очень не хочется переться в соседний магазин. Мория ж опять ворчать будет, что не дождался его, что, видишь ли, дорогу без него перешёл, а ведь меня — ах ты ж, боже мой — могла сбить машина! Как будто бы меня каждый день машины сбивают. Гр-р-р!
Энергично шлёпаю к стеллажу с напитками, нахожу целую колонну «Спрайта», но того, что нужно, не нахожу. Просматриваю ещё раз. Нет такого.
Да чтоб тебя!
Ну я ж и правда не хочу переться во второй магазин.
Оборачиваюсь и вижу пацана, лет восьми, а в руках у него она — оранжевая бутылина.
— Привет, малой! — окликаю его я и указываю на бутылку: — Где нашёл?
— Там, — машет мальчишка в сторону дальних стеллажей. — Только там больше нет.
Печалька.
— А вы такое любите? — спрашивает меня пацан.
— Я? Нет. Я не себе. Девушке одной.
— Я вот тоже не себе. Мама такое любит. У неё сегодня день рождения, вот я и решил купить.
— Ты молодец, — хвалю я, а мальчишка аж сияет от гордости, что маму порадует.
Но потом он смотрит на меня, на бутылку, затем снова на меня и говорит неуверенно:
— Но если вам очень нужно, то я могу уступить…
— Не-не-не! — машу руками. — Маму порадовать нужно обязательно. Мама — это святое. А я уж где-нибудь найду. Может, там завалялась ещё одна бутылка. Ты не переживай.
Мальчишка улыбается, а я и правда иду проверять не завалялась ли под стеллажами ещё одна бутылочка. Обшариваю полки глазами и руками несколько раз, но фиг мне. Только я упорный. Очень не хочется пилить в магазин через дорогу, а потом выслушивать порцию ворчания. Хотя лучше уж ворчание, а то Мория может молча и очень выразительно смотреть. Смотреть и прожигать в тебе дырку. И меня уже заколебало делать вид, что я ничего не замечаю, и притворяться дураком, отчего Мория только сильнее раздражается.
В общем, уповая на счастливый случай я заглядываю за стеллаж и там — о чудо! — вижу закатившуюся бутылку. Ту самую!
С трудом выцарапав её оттуда, выпрямляюсь, и тут магазин накрывает громовой грохот, затем визг, а после, перекрывая всё, звучит:
— Всем лечь на пол! Руки за головы! Убери руки с кнопки, а то прострелю ему башку! Живо!
Я каменею. Тело становится невероятно тяжёлым и горячим. Уши закладывает ватой, через которую едва пробиваются звуки, и в этой тишине я отчётливо слышу собственное сердце. Его гулкие удары сотрясают всё тело, оживляя его, приводя в движение.
Миг — и звуки возвращаются на место, а сам я, сосредоточенно прищурившись, выглядываю из-за стеллажа и вижу здоровенного детину в маске с пистолетом в руке. С пистолетом, который упирается в висок того самого мальчишки.
У его мамы сегодня день рождения. Он пришёл сюда, чтобы порадовать её, чтобы купить подарок.
Подарок…
Это будет катастрофа, а не подарок. А она будет. Я вижу, как трясётся детина. Он не в себе. Он может просто случайно нажать на курок. И всё!
Действовать. Нужно действовать.
Я знаю, как.
Нужно просто сказать слово. Одно единственное слово: УМРИ! И этот подонок упадёт замертво. Я же мастер котодама. Мои проклятья всегда достигают цели. Я уже делал это. Случайно, но делал же! Так чего мне стоит сделать это ещё раз? Сделать, чтобы спасти?
Мама, слышишь? Спасти!
Это не вернёт тебя. Не исправит тот грех, что я совершил, не ведая, что творю, но я спасу! Спасу!..
Но слово, то единственное слово застревает в глотке. Не идёт. Не желает выходить, превращаясь в смертоносное проклятье. Корябает горло, причиняя боль только мне.
Я запретил себе. Я поставил табу. И я не могу перешагнуть через это.
Не мо-гу.
Нужно придумать другой способ. Он должен быть.
Смотрю на бутылку в руке.
Он есть.
Перехватываю бутылку, как биту, облизываю пересохшие губы и делаю первый шаг.
Медленно, аккуратно, осторожно я двигаюсь вдоль полок, подбираюсь ближе к цели. Всё ближе и ближе. Я смотрю на уязвимый затылок, на шею, прицеливаюсь, примеряюсь, куда ударить. До подонка остаётся каких-то несколько метров, когда под ногами что-то хрустит.
Грабитель резко разворачивается, а я прыгаю на него, замахиваясь бутылкой. Она опускается ему прямо на висок, но прежде в меня что-то врезается. Не понимаю, что. Просто толчок, который отбрасывает меня к полкам. За ним тут же идёт второй. И на этот раз я вижу пулю, которая пробивает мне грудь.
Вижу, но не чувствую, не понимаю.
И только когда футболка окрашивается красным, только тогда я, наконец, начинаю чувствовать.
Горю.
Нутро всё горит. Прожигается адским огнём. Не могу дышать. Не могу… Ничего не могу.
Это конец, да? Вот так? Всё?..
Зрение напоследок играет светом, выбеляя пространство до нестерпимого сияния. И в этом сиянии я почему-то вижу лицо Мории. Перекошенное, испуганное лицо…
* * *
Рюсей-сама лежит на кровати, вытянув руки поверх лёгкого одеяла. Он расслаблен, на лице уже появился здоровый румянец. Он спит.
Я сижу над ним сутки, и всё это время молча проклинаю себя. Зачем я только согласился пойти за ключами? Зачем оставил его? Ведь знал, что этот невозможный человек магнитом притягивает к себе все напасти. Знал!
Если бы я тогда не ушёл, то этого бы не случилось.
С трудом помню, как ворвался в тот магазин, как, игнорируя всех приставучих, бестолковых людей, оттаскивал Рюсея-саму в машину, как прямо там срывал с него брюки, снова применяя «близкий контакт». А иначе бы не получилось. Иначе бы я не смог его вылечить. Нет, не вылечить — с того света вытащить.
Две пули. В нём было две пули!
О чём он вообще думал, бросаясь на них?
Сумасшедший человек. Невероятный, несносный, сводящий меня с ума человек.
Теперь у меня в кармане лежат наручники. И в следующий раз я просто скую наши руки. Так, по крайней мере, Рюсей-сама не ускользнёт от меня и ничего страшного с ним не успеет случится.
Абсурдно? Может быть.
Но с этим человеком по-другому невозможно.
Протягиваю руку поправить одеяло и вижу, как глаза Рюсея-самы медленно раскрываются. Он моргает пару раз, привыкая к полутьме, что рассеивает только маленький ночник, и поворачивается ко мне.
— Привет, — шепчет Рюсей-сама и обводит глазами комнату. — А что произошло? Как… как я тут очутился?
— Вы поймали две пули и уже почти умерли, когда я вас нашёл и оттащил в машину, — сухо говорю я. — Там в срочном порядке мне пришлось вас лечить. После этого я отвёз вас домой, и вы проспали сутки.
— Кхе, — кашляет Рюсей-сама, присаживаясь на кровати.
Помогаю ему устроится, а он смотрит на бутылку имбирного «Спрайта», что стоит на тумбочке у кровати. В эту бутылку он вцепился мёртвой хваткой, так что вынуть её у него из рук мне удалось только здесь.
— То есть ты опять меня… того?..
— Да, я применил глубокий и длительный контакт с вашей слизистой, в ином случае мне бы не удалось вытащить вас с того света.
Рюсей-сама шумно выдыхает, пару секунд хмуро разглядывает бутылку, затем тянет к ней руку. Успеваю дотянуться первым и, отвинтив крышку, подаю ему.
— Ну-у… — тянет Рюсей-сама, принимая бутылку, — зато я отдохнул, выспался. И на вечеринку не пошёл, как ты и хотел, — подмечает он.
На это мне остаётся только хмыкнуть. Да уж: зато!
Рюсей-сама подносит бутылку к губам, и я заворожённо смотрю, как его мягкие губы обхватывают горлышко, как он поднимает голову и делает глоток так, что дёргается кадык на точёной шее.
Молча отвожу взгляд.
Лучше мне не смотреть на него.
— А ничё так! — сообщает Рюсей-сама, помахивая бутылкой. — Неплохо даже. Вначале островато чуток, огонёк бодрит, но потом остаётся сладкое послевкусие и тепло. Попробуешь?
— Нет, спасибо. Мне хватает бодрости и огонька благодаря вам, Рюсей-сама.
Он вздёргивает вверх брови и хлопает на меня глазами.
— Когда в следующий раз вы решите броситься на пули, пожалуйста, вспомните, что здесь ещё есть… люди, которым вы дороги.
Несколько секунд Рюсей-сама просто смотрит на меня, потом отводит глаза. Вздыхает насуплено. Со стуком поставив бутылку на тумбочку, снова опускается на подушку головой и бурчит:
— Холодно.
— Подождите, сейчас я принесу тёплое одеяло.
Быстро достав его, я разворачиваю и заботливо укрываю Рюсея-саму. Всё это время он неотрывно следит за мной. Что-то хочет сказать, но молчит. Когда я заканчиваю, он ещё несколько секунд буравит меня взглядом, потом кидает:
— Всё равно холодно.
И отворачивается, придвигаясь к стене.
Он хочет, чтобы… Чтобы… Неужели?
Не раздумывая больше ни секунды, я ныряю под одеяло и прижимаюсь к горячей обнажённой спине Рюсея-самы, бережно обнимаю его, боясь спугнуть момент, боясь, что он передумает и оттолкнёт. Но он не отталкивает. Он обхватывает мою ладонь своей и прижимает к груди. И мы лежим так. Просто лежим. Я слушаю, как бьётся его сердце и впитываю тепло.
— Спасибо, Мория, — едва слышно шепчет Рюсей-сама. — Я дурак. В следующий раз я обязательно вспомню твои слова…
Он замолкает. Я тоже молчу. Утыкаюсь носом ему в шею и, тихо улыбаясь, слушаю ритм его сердцебиения и растворяюсь в его тепле. Нашем тепле…
10. 01. 2020
