***
Их секреты — их главная ценность, поэтому сейчас их дело висит на волоске как никогда, зато в случае успеха риск окупится сторицей. Если «Вейланд-Ютани» освоит технологии охотников, они станут монополистами! Каждая колония, каждый корабль, каждая единица оружия будут произведены ими и проданы ими. Но у корпорации есть и попутная, не менее важная цель. Кроме посягательств на святыни культуры охотников они, как и сами охотники, разводят ксеноморфов, однако в отличие от последних не для схватки — для изучения: они хотят обуздать их вид, подчинить своей воле. Получить над ними хотя бы частичный контроль, чтобы использовать как универсальное оружие. Но как они собираются это сделать? Лишь единожды глядя на этих существ, понимаешь, что мы даже близко не представляем, что такое жестокость. Жалость, милосердие, так называемый гуманизм подрезают крылья человечеству, как некоторые думают. Ксеноморфам неведома подобная слабость. А ведь суть этих неукротимых тварей сводиться к одной простой и совершенной истине: выживание любым способом — раскаяние для них чуждо. Несгибаемость и упорство — вот лучшие черты их вида, и цель «Вейланд-Ютани» изменить именно их. Но, опять же, как они собираются это сделать? Приручить чудовище, предназначенное исключительно для убийства… Невозможно. Но люди, в своем неуемном желании освоить весь космос и познать все тайны Вселенной, готовы перешагнуть тонкую грань между своим миром и чужим миром Чужих.***
Принцип «Вейланд-Ютани» — время: планирование, координация, соблюдение сроков. Это ключевой фактор успеха. А группа доктора Гроувза, почти целиком состоящая из энтузиастов, в самом деле готовых отдать пол жизни на нужды науки, работает сверхурочно, даже немного опережая все графики. Тем более, что за этот труд в области ксенобиологии каждому её сотруднику причитается внушительная премия. Спешить им некуда, да и сами они спокойны и неторопливы, однако, сколько бы не платили работягам, некоторым из них неизбежно приходиться сидеть без дела. Иногда. Как-никак созревание личинки ксеноморфа требует несколько часов терпеливого ожидания. К тому же процесс получения живых образцов излишне затягивается из соображений о соблюдении элементарных правил безопасности: за один раз не более двух. На этот раз всё по прежнему без изменений. Оба носителя помещены в обходную галерею и закреплены в ложах. Простые колонисты, люди, выполняющие роль исключительно расходного материала для науки, погружены в кому, из которой им предстоит выйти лишь в самые предсмертные мгновенья. Однако вдруг один из обречённых сморщился лицом. Немолодой лысый мужчина спросонья чвакнул губами и приоткрыл глаза. Широкий стеклянный цилиндр, намертво зафиксированный точно над грудью, первым попал во взор. И бешеное ощущение голода, абсолютной пустоты в желудке… Будто что-то живое дёргается под рёбрами, шевелиться… Что такое? З-зачем?.. Будучи скованным в движениях, пациент начал вертеть головой, меча взглядом вокруг. Эта металлически-серая стерильная комната, обставленная высокотехнологичным оборудованием, пустыми койками — вовсе не больничная палата, как может показаться с виду. Здесь не лечат — здесь убивают. Без сострадания жертвуют людьми. Ради науки. Шесть лож, освещённых мягким светом пары белых ламп, расположены кольцом в центре комнаты. Заняты две. В конце концов, нервозно оглядываясь, проснувшийся заметил соседа. Спящего. Так же закованного, с такой же стекляшкой над грудью. «Эй, кто-нибудь!» — разнёсся безответный крик, — «Что происходит?». С краю хор появился человек, облачённый в белый костюм, в респираторе и защитных очках. Служитель науки склонился через перила, сквозь маску всматриваясь в подопытного, который продолжал требовать немедленных объяснений. Наблюдатель молча глядел сверху, бросая своим коллегам короткие комментарии, неслышимые снизу, и вскоре отошёл. Учёные поняли, что разбудило пациента: личинка активизировалась, вылупиться с минуты на минуту. Ох, не повезло же бедняге. Проснуться в такой момент… Как его назвали, бедняга задёргался, пытаясь разорвать металлическую крышку, будто не понимая тщетность своих жалких попыток. И причина для паники несомненно есть: время от времени в колонии пропадали жители. Начальство утверждало, что их переводили на новую должность, но они никогда не возвращались, а исчезновения стали слишком частыми, даже регулярными, так что многие подозревали причастность «Вейланд-Ютани». Зато теперь совершенно ясно куда деваются люди! Их похищают для экспериментов, после которых не выживают. Ну и дела тут творятся! Внезапно сосед звучно хмыкнул. Что там? — Не проснулся. Но вдруг застонал, выпучив глаза, закричал и задёргался как кипятком ошпаренный. Его трепало так, как будто его связанного и голышом бросили в крапиву. Грудь тотчас рванула вверх и взорвалась кровавыми брызгами, — извиваясь и визжа, оттуда вылез громадный червь и щёлкнул клыками. Труп откинулся, а безликое, телесного цвета, существо сквозь прогрызенную в груди дыру попало в колбу. Не унимаясь ни на миг, оно билось о толстые запачканные кровью стеклянные стенки, сверх крепкие для того, чтобы разбить… Кхм… Ай! Тут и у меня в груди кольнуло. Будто иглу проглотил… И прямо в пищеводе тонкий шип начал раздуваться, так и не дойдя до желудка. Лицо человека исказилось в неподдельном испуге, боль стала резче, но кричать он не смог — задыхался. Умоляюще он пытался сделать вдох, только что-то не позволяло изнутри, оно ощутимо вертелось в груди… Вдруг дыхание вернулось, и мужчина тут же жадно набрал воздуха, затем закричал, моля о помощи, шумно дыша и спотыкаясь о слова, но через несколько коротких фраз он затрясся как от озноба, хотя вокруг было тепло. Из его побелевших губ вырвался мучительный стон, в муках он вопил так, что, если б не был закован, согнулся бы пополам от собственного крика. Его тело сотрясала дрожь, и на его бледно-синей рубашке появилось багряное пятно, которое расплывалось по ткани одежды. Спустя секунду за воплем послышался треск костей и разрываемой сорочки, и срывавшийся доселе голос стих — из зияющей в груди у человека дыры высунулась небольшая, не больше кулака взрослого мужчины, голова. Она вытянулась по-змеиному на толстой шее. Первое, что бросалось в глаза: на ней нет ни одного видимого органа чувств, только зубастая пасть, полная свежо заточенных клыков. Клыков, которыми она прогрызла рёбра, вырываясь наружу. Облитое кровью противное чудище, конвульсивно извиваясь, продолжало выбираться из огромной раны, за шеей не последовало ничего нового, то есть тело существа оказалось таким же, как у предыдущего: как у чересчур крупного червя-паразита. Волоча за собой куски плоти изнутри организма носителя, оно, в конце концов, выбралось в колбу. — Это последний. — отчитался один из научных сотрудников, который следил за процессом с мониторов. — Начинаю извлечение особей. — Хорошо. Заходите, забирайте, — отдал команду руководитель, не отвлекаясь от работы в компьютере. Видимо, уже начал писать отчёт. Красный свет лампочки на двери сменился зелёным — теперь она не заперта, и учёные могут войти в клуатр. Створки разошлись, и пара коллег зашагали внутрь, один из них катил тележку, подготовленную для тех стеклянных цилиндров. На шее у них висели противогазы, покачиваясь в такт шагов. Когда они прошли дверной проём, он вновь закрылся, и яркий зелёный цвет лампочки сменился красным: как-никак технику безопасности нужно соблюдать. Тем временем сотрудники принялись ответственно выполнять свою работу. Пока один извлекал колбу с образцом из фиксаторов, второй следил за тем, чтобы тот ненароком не выронил его. Первая колба успешно извлечена и закреплена на тележке — наблюдатель кивнул, подтверждая увиденное и уже собирался приступать к своей части, как вдруг… — Э-э, где экземпляр номер шесть? — слегка недоумевая, он осматривал вторую колбу. Она была пуста. — Что? — воскликнул второй, но быстро связался с соседней комнатой через интерком. — Доктор Гроувз, номер шесть исчез! Его нет! — Как это нет? — Не знаю. Просто нет! Пропал. — В любом случае он не мог сбежать из комнаты. Надевайте противогазы — идём на крайние меры! В колбе нет ничего кроме размытых пятен крови. Человек, с зияющей в груди дырой, лежал с откинутой головой и раскрытым в немом крике ртом, а паразита, убившего хозяина, не видно. Но этот грудолом хитёр. Когда учёные занимались сородичем, он, точно разгадав процедуру извлечения, зарылся обратно в дыру груди и теперь смог вырваться из носителя, минуя склянку: через горло он прогрыз себе дорогу и вылез изо рта. Вытянувшись, он поднял свою безликую голову вверх и гордо завизжал, выставив вперёд вторую маленькую пасть, и затем продолжил выбираться. Доктор Гроувз, даже находясь в другой комнате за прочным стеклом, запаниковал, отчего ударил по большой красной кнопке ещё быстрей. Грудолом снова завизжал, но уже от боли: аварийно-охлаждающая жидкость заполоняла клуатр, а доктор давил на кнопку, надеясь убить сбежавший образец. Тем временем учёные отпрянули назад, но ни это ни противогазы не помогли им, ведь их костюмы не были герметичны, потому они начали биться о стекло, моля Гроувза остановить процесс подачи газа. Но это сделал кое-кто другой. — Нет, доктор Гроувз. — кто-то схватил доктора за запястье, крепко сдавив руку пальцами, и отдёрнул от кнопки. Карл Бишоп Вейланд подтащил учёного поближе к себе, сблизившись с ним лицом к лицу. — Взять живим. — приказал он, — Мне нравиться этот. — Глава корпорации отпустил учёного, продолжив давать распоряжения. — Пускайте боевых андроидов. С уточнением в программе. — подметил он и тотчас удалился, не сказав ничего лишнего. Гроувз остался наедине с новым заданием, поглаживая чересчур сильно сдавленное запястье, а те двое, что остались за стеклом облегчённо выдохнули, хоть и понимали, что Вейланд спас вовсе не их. Между тем новорождённый ксеноморф уже не представлял сиюминутной смертельной опасности, так как был оглушен, и белокожим синтетикам, вошедшими за добычей, досталась самая лёгкая задача, однако несмотря на простоту операции один из андроидов остался рядом с доктором, чтобы контролировать ситуацию в случае чего-нибудь непредвиденного.***
Многие недели Вейланд наблюдал за тем, как она растёт. День за днём, час за часом, но даже теперь она вызывает у него волну трепетного восторга и ужаса. Она — настоящее сокровище для биотехнолога: каждая последовательность генов, каждый фермент и белок — это ключ к великой власти и богатству. Она особенная. Номер шесть, ей нет равных. Природа создаёт множество форм красоты, а она, номер шесть, прекраснее всех. Учёные, имея возможность наблюдать за ней неделями, не устали восторгаться при виде её почти детского любопытства. Им нисколько не наскучило любоваться, как скрупулёзно звериная громада изучает цветные лампочки на двери, пытаясь познать их суть, как она по несколько раз обходит комнату снизу доверху, старательно ища лазейку и терпя неудачу за неудачей, как осматривает станок с оковами, где её держат неподвижной… Этим она не только веселит постоянных зрителей, но и заставляет их быть гораздо осмотрительней, ведь она, как и все, была создана для хладнокровных убийств, ни для чего кроме них, поэтому потешаться без конца, значит ждать очевидного исхода: гибели от когтистых лап биомеханической машины. Но меры безопасности и без того соблюдены, в усилении не нуждаются, так что сотрудникам оставалось только наблюдать и исправно составлять отчёты. Вейланд, читая подробные доклады, всё меньше сомневался в своём выборе, ничуть не жалея о принятом решении. Он редко навещал Шестую, а её предшественников и вовсе обделил даже мимолётным визитом, но, когда приходил, не смел оторвать от неё пристального взгляда, восхищаясь каждым её грациозным передвижением, она заворожила его чем-то неведомым остальным. И всё же странно, что он уделял ей так много внимания, она ведь ничем не отличается от своих сородичей внешне — только сообразительностью, и то не заметно чтоб намного. Скорее всего, она поразила его необыкновенной хитростью, когда вылупилась из носителя, обойдя колбу. Конечно, ей бы не позволили сбежать, однако попытка достойная, хоть и неудачная. Прошло немало времени, но все подготовления завершены, и вот, наконец, она готова — настал день первого полноценного научного эксперимента. Чёрная зубастая красавица заключена в оковах, надёжно удерживающих её движения, и только длинная изогнутая голова, покрытая хитиновыми ребристыми наростами, относительно свободна, ведь даже смертоносный позвонковый хвост с острейшим лезвием-копьём обязательно фиксируется, закрепляясь где-то над спиной подопытной. И прекрасно видное клеймо, большая шестёрка, выжжено прямо на лбу такой особенной Шестой. Она висит в спокойном ожидании в комнате предназначенной специально для жертвенных экспериментов. Но даже проснувшись в новой неизученной комнате, она не пыталась капризно вертеться и разглядывать окружение — только неторопливо разминает пальцы: она понимала, что скоро её выпустят, и появиться отличный шанс ощупать каждый миллиметр помещения. Но сейчас она может знать наверняка лишь то, что не первая здесь, потому что вокруг полно запёкшейся крови, но не повсюду: её тем больше, чем ближе к выходу в коридор, последним входом сюда для тех, кого вздумается пустить на смерть беспринципным учёным лаборатории; даже не вериться, что до Шестой, экспериментов было всего пять, если это действительно так. Было бы неплохо смыть застывшую жидкость с полов и стен, да только уборщики, похоже, не заходят сюда, или их попросту не пускают, а ведь тут для них работы, хоть отбавляй. Между тем в комнате управления, напротив взгляда Шестой, появился доктор Гроувз вместе со своим ассистентом. Тот самый, который хотел прикончить её несколько недель назад. Помощник, в отличие от далеко не молодого Гроувза, носил маску и защитные очки, полностью закрывающие лицо. Возможно, он чего-то опасался или же просто не хотел выдавать свою личность. Впрочем, многие здесь придерживались того же. Не тратя время впустую, Гроувз вошёл в испытательную камеру в очередной раз: — Номер шесть? — заговорил он с помощником, оставшимся у компьютеров, — Его я хорошо помню. Мистер Вейланд считает его особенным. Посмотрим, так ли это. Итак, — на сей раз он обратился к любимице начальника, — начнём с самых простых реакций. Просто поворачивай голову в указанном направлении. — Так говорите, будто она вас понимает. — голос удивлённого ассистента раздался из динамика. — Тише! — почти ласково огрызнулся Гроувз, не оборачиваясь, и мигом вернулся к подопечной. Стоя перед ней, учёный, как и сказал, начал указывать в разные стороны одной рукой: вправо, влево и вверх, а Шестая внимательно следила точно за его указательным пальцем, словно в самом деле поняла его команду. — Видишь? Она следит за моей рукой, — обратился он к помощнику, занятым настройками компьютера, но вновь вернулся к Шестой, — Послушная. Очень хорошо. Говоря последние слова, Гроувз гордо выпятил грудь и сложил руки за спиной, но, недолго постояв, быстрым шагом переместился в комнату управления, из которой можно безпрепятственно наблюдать за Шестой через широкое окно, в то время как ассистент запер за вошедшим автоматическую дверь и, убедившись в этом, отключил оковы — металлические клешни синхронно разомкнулись, и Шестая, откинув хвост назад, выползла из них с характерным шипением, видимо, от радости свободы. Да, именно свободы, но никак не воли. — Чудо ксенобиологии. Прекрасно. — с восхищением доктор наблюдал за тем, как существо изучает комнату, которое заранее знает, что ничего полезного для себя не нейдёт. — Они… могут перемещаться по любой поверхности, да и прыгают далеко. Уверен, длинны этой комнаты для одного прыжка не хватит. Что ж, раньше начнём, раньше узнаем действительно ли ты особенная, Шестая. — через интерком доктора слышно и в камере. — Впускайте первого подопытного. Доктор Гроувз главный в лаборатории после Вейланда, и эта должность вполне устраивает его. А безпокоят его боевые андроиды. Это нелепо и смешно, но они нервируют гораздо больше любого ксеноморфа: они так похожи на людей, но при этом по сути бездушные куклы, которые прибыли сюда на правах оборудования, но с продвижением работы и ростом риска Вейланд расширяет область их применения. Они уже стоят выше многих подчинённых Гроувза, потому он вынужден с ними работать. Один из андроидов привёл сюда и первого подопытного. Идя по коридору вдоль окна и видя чудовище, к которому его собираются затолкать без права выбора, гражданский хотел уже развернуться и убежать: всё-таки умереть от пули в голову или быть разорванным в клочья… Если смерть неизбежна, то выбор очевиден. Но дроид и этого не допустил, когда гражданский отказался идти, он, угрожающе крикнув: «Продолжайте выполнение работы!», швырнул его за дверь, ведущую в переход, являющийся своего рода шлюзом между внешним коридором и испытательной камерой. — Друг мой, вы участвуете в очень важном эксперименте. — слова Гроувза, пытающегося как-то успокоить ходячего покойника, разнеслись по комнате мимолётным эхом. — Доктор Гроувз, что это? — мужчина уже смирился с неизбежным для него исходом, и, трясясь от раздирающего страха, вошел в комнату, успев увидеть лишь очертания чудовища влетевшего в него. — Это и есть… — хотел сказать что-то Гроувз… Не успел подопытный и рот открыть, чтоб закричать, и едва переступил через порог, как уже оказался лежа на полу. Одним метким прыжком Шестая врезалась в него и без труда повалила дрожащего бедолагу, затем единственным молниеносным движением руки чиркнула когтями по человеческой глотке, хлёстко рыкнув напоследок, — выжить невозможно. — Быстрая смерть, — не прекращал восхищаться Гроувз, — Агрессивность зашкаливает, и никакого сожаления… Не позволив закончить фразу, Шестая без разбегу, но не слабо оттолкнувшись, врезалась в стекло, за которым мирно стояли учёные. Оно, хоть и рассчитано на подобные выходки, вовсю растрескалось, чем весьма напугало двоих коллег. Оба отступились, однако больше от неожиданности, чем от страха перед тем, что стекло не выдержит и разобьётся, ведь они понимали, что в безопасности. — «Агрессивность зашкаливает», это вы верно подметили, док, — всё же слегка дрожащим голосом сказал помощник. — Не безпокойся, это ненадолго. Стекло надёжно. Но чтоб лишний раз не рисковать, люди постарались не выдать страха, надеясь, что так умный монстр догадается: биться безсмысленно. Но из-за многих трещин на стекле стало труднее наблюдать за Шестой, так что учёным пришлось сделать шаг в сторону друг от друга, чтобы видеть ксеноморфа лучше. Между тем она лишь шикнула на них, словно ругаясь за то, что не может даже припугнуть, и больше не стала бить голову о стекло. Но ей не нравилось мечется без дела и к тому же на виду, потому она нашла другое занятие: она разбила все лампы в комнате так быстро, как только смогла, погрузившись в почти непроглядную тьму, только освещение соседней комнаты немного портило её задумку. — Потрясающе! Она знает где нужно прятаться. — продолжал Гроувз в своём непоколебимом духе. — Я едва вижу тебя, Шестая. Если бы я не знал, что ты там… Нам нужен ещё один подопытный! Через мгновенье в коридоре уже послышались шаги двух пар ног: ничего не подозревающего подопытного, и андроида, исправно ведущего его как на эшафот. На этот раз машине не пришлось силой впихивать человека куда нужно, потому что тот не знал, что ждёт его за дверью, вернее, кто его там ждёт. Он спокойно вошёл в камеру смерти, ожидая очередного рабочего поручения, но ему не вручили ни инструментов, ни даже фонарика. И осматривая комнату он ворчал и ворчал, пока не заметил, сквозь потресканное стекло знакомое лицо: — Ну пришёл я, и что теперь? Главное, чтоб платили деньги, да? А фонарика жалко! Эй, доктор Гроувз, как предлагаете чинить освещение без инструментов, а? — Успокойтесь. Вы здесь не за этим. — Да? А за чем же тогда? — Просто постойте и подождите. Прежде чем мужчина успел критично засомневаться в необходимости своего присутствия здесь, какая-то плётка вылетела из темноты и ударила его по колену. Тотчас же он заорал в голос от адской боли и упал на пол, схватившись за ногу, — колено оказалось пробито насквозь вместе с костью. Из уст его, кроме крика, посыпались и неразборчивые обрывки ругательств, тщетные попытки обвинения доктора, но всё-таки крика было больше всего, ведь пробитое колено — нестерпимая боль, даже её ощущение более смертельно, чем само ранение. — Похоже, она просто играет со своей жертвой. — озвучил доктор мысли вслух. Где-то во тьме, совсем рядом, послышался глухой стук о пол — существо, кажется, спрыгнуло с потолка. И спустя совсем немного времени двоим учёным представился редчайший шанс: лицезреть завершение охоты ксеноморфа. Из черноты Шестая показалась полностью, как кошка, игриво загнавшая мышку в глубокий угол. Она, уверенная в себе, медленно вышла из тьмы и приоткрыла пасть, хвастаясь своими блестящими точно отполированными резцами и клыками, издевательски позволяя наблюдать за собой. Обречённый человек был таком шоке, что замолк, увидев тварь, и в последний раз подняв отчаянный взгляд на бесчувственных учёных, он попрощался с жизнью, издав последний вопль. Шестая накинулась на него, вонзив два длинных пальца в глаза и третий в рот; второй рукой он разодрала жертве грудь и обхватила ключицу, после чего вырвала голову вместе с куском плечевого сустава и швырнула это кусок мяса в труп, яростно крикнув на него, будто это он пытался её убить, а не наоборот. Пол под окном залился свежей кровью, и струя алой жидкости запятнала стекло, затмив учёным обзор ещё сильнее. — Жестоко… Но долго, — как бы разочарованно прокомментировал Гроувз. — Выходит, она действительно всего лишь играет, — с ужасом осознал ассистент. — Быстро же она ломает игрушки… В таком случае сделаем её игру интересней, — первый раз за день доктор довольно улыбнулся, а его коллега не успел спросить, что тот имеет в виду, как узнал ответ, — Впустите следующего подопытного. С оружием, — строго приказал Гроувз, — Посмотрим как ты справишься с этим, Шестая. — А если сдохнет? — забезпокоился второй. — Значит она ничем не примечательна. — последовал безразличный ответ. — Но я уверен, что это не будет проблемой. Надеюсь, она покажет что-нибудь новое, чего мы ещё не видели. Наука ведь требует экспериментов, помнишь? Подопытным оказался один из сотрудников охраны, без андроида в сопровождении. Очевидно, он не первый день на службе, умеет правильно держать пистолет и, главное, метко стрелять. В рабочей кепке он шел уверенной походкой по коридору и держал оружие в кобуре, а в руки его взял, войдя в переход. — Охрану вызывали? — тишина в ответ. — Эй! На этот раз Шестая не спешила с расправой, но явно не из-за того, что ей хотелось поиграть — каким-то неведомым образом она почуяла опасность, ни разу в жизни не видя оружия. Совсем как опытный охотник, она решила не рисковать и приманить жертву внутрь комнаты собственным голосом: длинным и отчётливо слышным шипением, которое издалека напоминало звук какого-то газа, вырывающегося через щель в трубе. И охранник купился на уловку, он проследовал к источнику шума, затихшему к тому моменту, когда он подошёл вплотную, и… Он умер быстро. И тихо. Не смог даже гикнуть. Лезвие хвоста пронзило его череп как клубок ваты, и Шестая аккуратно уложила его на пол, почему-то стараясь не шуметь. — Тишина… — терпеливо протянул Гроувз. — Эй, вы ещё живы? Видимо, нет. — И долго же мы стоим ждём вот так? — иронично подметил ассистент. — И это прекрасно. Умница, Шестая! Осторожность — явный признак разумности. Но как ты узнала об опасности? …Становиться очевидным, что мистер Вейланд не зря обратил на тебя внимание. — эта фраза прозвучала как похвала, но Шестой она и даром не нужна. Учёные уже давно знают, что ксеноморфы обладают рудиментарным зрением широкого спектра, что они могут слышать мельчайшие шорохи и чуять едва уловимые запахи. Но как Шестая догадалась о намерениях охранника, вернее, об угрозе с его стороны… Невероятное чутьё, которого, кстати, не фиксировалось ещё ни у одного её сородича. — Что ж, на сегодня с тебя хватит. Учёные, отойдя от потресканного стекла, начали обсуждать прошедший опыт и готовить отчёт. А матка тем временем не дремлет. Она ждала удобного момента и всё-таки выждала его, коллективный разум улья направил Шестую осмотреть тот тесный переход, дверь в который осталась открытой то ли по рассеянности учёных, то ли по коварному умыслу. Не в силах противостоять воле Королевы она подчинилась, хотя и сама хотела сбежать. К счастью для неё, в этом переходе имелся вход в шахту вентиляции и, не теряя шанса, Шестая впрыгнула в него, тотчас метнувшись по трубе. Но первый же затвор закрылся прямо перед ней. — Куда это ты полезла? Пытаешься сбежать? — ехидничал Гроувз. — Ну конечно же, мы услышали зов Королевы. — затем он наклонился к помощнику и тихо проговорил, — План тот же: подавай газ. Через сетку пошёл усыпляющий быстродействующий газ, не заставлявший долго ждать. Меньше, чем за минуту Шестая уснула крепчайшим сном, хоть по голове бей — не разбудишь. А вот проблем своей выходкой она доставила: достать её из шахты было нелегко, но учёные справились, ведь это их работа.***
Очнулась Шестая вновь висящей в знакомых оковах. Вися в одиночестве, она разочаровалась в себе, но какой бы чуткой она ни была, предвидеть даже столь очевидную ловушку нельзя, когда тебе всего несколько недель отроду. Ей ещё многому предстоит научиться, следя за людьми. Трупы уже вынесли, свежую кровь так и не смыли, а стекло до сих пор не заменили. Похоже, спала Шестая недолго. И Если сказать точнее, вовсе не в одиночестве: тот самый помощник, который участвовал в опыте, работал в комнате напротив, а когда, наконец, заметил, что Шестая проснулась, не торопясь и даже как-то лениво вызвал руководителя. Тот появился как джин из лампы, и уже стоял перед провинившейся Шестой, ругая её, словно ребёнка, хотя это почти верно. И с чего ему заниматься подобной ерундой? Но, по случайной случайности, как раз в тот момент, когда Гроувз и его помощник стояли рядом с оковами и беседовали о случившемся, оковы ни с того ни сего дали слабину. Шестая в первый момент не поверила, но секунду помыслив, осознала, что её острейшие чувства не могут обмануть. Она начала проворачивать запястья. Медленно, чтоб, отвлечённо беседующие рядом люди ничего не заподозрили, но оковы, понемногу раскрываясь, стали трещать, как дерево трещит, когда ломается. Со стороны учёных было бы глупо не услышать подобного звука, так что они тотчас обернулись и онемели, увидев, что Шестая, не скрывая тяги к воле, вырывается. Доктор Гроувз оказался более дальновидным, чем его остолбеневший ассистент, и, скромно и незаметно извинившись, он убежал прочь отсюда, оставив коллегу на растерзание. Чтобы окончательно разорвать замки, Шестой потребовалось изрядно поднапрячься. Тем не менее она вырвалась, по очереди освобождая конечности. А туповатый учёный слишком много думал: Гроувз запер за собой дверь, а он не поспел за ним. Оставшись наедине с монстром, он ударил по кнопке экстренного назначения у второй двери, чтоб запереть себя в кабинете, но Шестая успела протиснуться меж створок, раздвинув их своими тонкими руками… Человек оступился назад. И замер в ступоре: она встала перед ним, возвысилась над головой. Нежно скалясь, беззвучно глядя на онемевшего, она едва заметно водила задравшимся хвостом, выявляя любопытство. Недвижимый учёный, часто, но тихо дыша, не сводил взгляда с беленьких клыков охотницы, с которых стекала и капала нескончаемая липкая слизь — единственное, что делает Чужого отвратительным. Вдруг она шагнула к центру комнаты. Отвернувшись от пустышки, Шестая сомкнула зубы, спрятав их за губами, и сделала ещё один еле слышимый шаг, оставив человека позади. Она прыгнула в шахту вентиляции — минуты лаборатории сочтены. На сей раз приказ Королевы был так же прост: освободить остальных и, конечно, её саму, то есть организовать массовый побег и резню. Выполнив свою роль, Шестая скоро отыскала виварий и, разбив едва ли не все компьютеры вокруг, выпустила сородичей на волю. И как раз вовремя: дежурная охрана уже подошла к виварию и собиралась войти внутрь, но их ждала неприятная неожиданность. Первый же вошедший стал мгновенно мёртвым, а второй бросился удирать без оглядки. Пока ксеноморфы за его спиной расползались по стенам. В неконтролируемо растущем хаосе незатихающих криков и периодического рыка можно было расслышать обращение главы исследовательского комплекса, слышное по всей лаборатории, он был явно в безопасности и говорил нисколько не волнуясь: «Внимание всему персоналу, это доктор Гроувз. Произошел сбой системы безопасности вивария. Прошу сохранять спокойствие и следовать протоколу. Уверяю вас, проблема будет устранена». Но устранением проблемы и не пахло: животная орава продвигалась по коридорам, оставляя позади кровавое месиво. Никакие стационарные турели не имели шанса остановить их, и охрана быстро кончилась, впрочем, как и большинство прочего персонала. А учёные, утратившие всю смелость, карабкались по полу на четвереньках, пытаясь сделать что-угодно, чтобы выжить, но, конечно, спрятаться от ищеек, будто запрограммированных на беспощадные расправы, — невероятно трудная задача. Верная Шестая, разумеется, была в первых рядах этой мясорубки и стремилась исполнить волю Королевы. Вскоре, как и другие, она проникла в вентиляцию — компьютерная система оповестила персонал об этом — и стала пробираться к камере Королевы, попутно избавляясь от подвернувшихся под длинный хвост людишек. Как и подобает умнице, Шестая вовсю опережала всех своих друзей и в диспетчерскую Королевы проникла первой. Следуя приказу, она разобрала охрану и раскромсала компьютер, единственный в комнате. И оковы Королевы оказались такими же примитивными и разомкнулись сразу после отключения. Она, посеревшая за десятки тысяч лет проведённых в заточении, просто не могла встретить упорного сопротивления и просто топтала персонал насмерть. «В мед-отсеке обнаружен несанкционированный биологический объект — предпринимаются меры по пресечению» — механический голос оповестил, Королева действительно освободилась, и Шестая встретила первого серьёзного противника: боевые андроиды корпорации ворвались в диспетчерскую. Но, к счастью, ей не пришлось сражаться в одиночку, потому что несколько собратьев подоспели на помощь вовремя… и были убиты. Зря они приползли, хотя, пока синтетики отвлеклись на других, Шестая безпрепятственно обошла их сзади и сломала, сделав их непригодными к ремонту. Удивительно, ксеноморфы заполонили лабораторию буквально за пару минут, не оставив в живых никого, кто попадался им под хвост. Ни здание, ни охрана явно не приспособлены к такому массовому побегу. Прорыв удался, и Шестая заставила открыться ворота монорельса, по рельсу которого и зашагала на свободу белая Королева в сопровождении маленькой армии преданных телохранителей.