Зорин, не размахиваясь, бросил ржавую гайку с привязанным к ней грязным обрывком бинта перед собой. Та, очертив «хвостом», к которому уже налипли мелкие комки грязи и полусгнившие листья, кривую дугу, шлёпнулась промеж двух неприметных колей. Последние практически потерялись под покровом мокрой листвы, вылупившись в осеннее небо белёсыми следами недавних дождей.
— Мне кажется, это бесполезно, — голос из-за спины подал человек в горчичного цвета анораке, подпоясанный широким ремнём, — Здесь нам не пройти.
Нагнувшись за гайкой, Зорин прикоснулся к холодной влажной земле, замерев.
Впереди дорога и вправду обрывалась, два неказистых тополька гнулись под незримой тяжестью, перекрывая путь, а далее шёл иссохший камыш, убегающий сплошным русым маревом до самого горизонта.
По левую сторону воды болотца облюбовала ряска, неестественно зелёная на фоне серого поникшего небосвода. Из камышовой чащи к нему тянулись чёрные ветви одного дерева, вполне обыкновенного, а рядом под углами торчали, будто колья, обугленные стволы со срезанными верхушками, точно кто-то специально поиздевался над ними смеху ради.
Стороной огибал болотные проплешины лес, невзрачной неравномерной стеною скрывающий малейшие намёки на варианты обхода.
— Это Лютов… хш-ш… У лодочной видели выводок кабанов, есть кто рядом? Ш-ш… — выплюнула сквозь помехи рация в нагрудном кармане, являющая наружу лишь гибкую антенну.
Вздохнув, Зорин поднялся, обернувшись. Бинт намотал, сунув комок в гаечное кольцо.
— Ты сам-то веришь, что спокойно сейчас сможешь повернуть назад? — поправив ремешок ружья-горизонталки, ведущий вздохнул после своих слов. На него смотрел такой же человек, измотанный, по колено в грязи, с онемевшими от холода ладонями, бледными, как у вампира. Смотрел через стёкла испачканных очков, устало, но спокойно. И молча.
Недалёкий треск заставил обоих обернуться.
— Мужики, эх… Чтоб тебя… Мужики, посмею возникнуть, я нашёл, — из буреломчика неподалёку вылезла довольная бородатая физиономия третьего.
Что нашёл и где — безо всяких уточнений остальные вскоре увязались за низеньким толстячком в серой фуфайке. То и дело закидывая назад перекинутую через плечо сумку и щупая пространство вокруг подвернувшейся под руку корягой, тот чапал через примятые камыши в одном ему известном направлении.
— Блин, Жек, все кочки растоптал, — идущий след в след Зорин, только и успевал переставлять ноги, как следы уже с чавканьем заполняло водой. Где-то позади сопел очкарик, которого близкое окружение звало НЧ, но вот отчего, от сокращения фамилии или от инициалов, знал не каждый.
Выйдя на твёрдую поверхность, тройка перевалилась через пару сгнивших, а потому мягких и замшелых стволов, оказавшись перед небольшим ручьём, одним концом теряющимся в камышовой глуши.
— Лютов… ш-кш-ш… тебя… Сам-то где? — вновь ожила, закашлявшись, рация.
Вякнула какая-то птица. Округа снова погрузилась в тишину.
Зорин остановил группу с целью занести данные в ПДА и на бумагу, присев у почерневшего пня и невольно прислушавшись. Товарищи, отойдя в сторонку, но не переходя ручей, тихо что-то обсуждали. Женя, которого в народе прозвали Профессор, жестикулируя, показывал какие-то направления, НЧ кивал, уперев руки в бока.
Болота молчали. Молчали и утром, как только он с напарниками выбрался с базы, так и сейчас. Не гудели, разнося уныние от Гагарино на самом севере до Отрадного на юге. Не перекликались одиночными выстрелами. И это затишье лишь настораживало.
«Тихая нынче выдалась осень, — вспомнил сталкер слова Каланчи, когда брал у того кое-какой запас медикаментов на группу, — Тихая и ничем не примечательная. Чувствуется мне, такие моменты нам будут сниться…».
— Ш-ш-ш… А-а, у стоянки, рядом с развилкой… Ш-ч… Тх-хч… Что? — вновь пойманный приёмником и пережёванный помехами сигнал вывел Зорина из раздумья. Он быстро запечатлел последний отрезок пути, занёс координаты в электронный журнал и поднялся, рассовав карту и прибор по карманам куртки.
— Жень, ты лазал дальше? — подойдя к товарищам, сталкер обратил внимание на себя.
— Не-е, как выбрался к реке, так сразу назад повернул. Где мы сейчас?
— Судя по геоданным, у одного из притоков. Далеко зашли.
— Ну что, привал?
— Найдём сухое место.
Перебравшись по очереди за ручей через не внушающее доверия дерево, под тяжестью одного человека жалостливо скрипящее и провисающее, группа принялась форсировать топкий камышовый берег. Изрядно почерпав воду ботинками, Зорин догадался-таки перекантовать на возвышенность.
Гейгер, всю дорогу перебирая значения от 16 до 45 мкР/ч, выдал нечто среднее и успокоился.
Постоянно теребя бинт последней оставшейся гайки, ведущий скомандовал привал у раздвоенного дерева, одним концом склонившимся к берегу. «Как бы ни пришлось перейти на патроны, — думал он, отряхивая мокрую грязную повязку от очередной проверки аномальной активности, — Так ведь и погибнуть можно. Был такой у нас, Сашин, кажется. Бросил патрон, тот — раз, прихлопнуло, а дробиной прямо в глаз…».
НЧ раскинул брезент и свалился на него, откинувшись спиной на древесный ствол. Снял очки, растерев глаза.
— Отчего не спишь, а, НЧ? — ткнул того носком ботинка Женя, привалившись рядом, — Молодой вроде, бессонница не должна мучить.
— Кошмары, — очкарик, поморгав раскрасневшимися глазами, снова вооружился стёклами.
Зорин уже не слушал их, уставившись в поглощённый туманной дымкой горизонт. Проигнорировал и очередную фразу из канала группировки.
Впереди белело проглядывающее в пространстве меж болотной растительностью речное русло. Спрятав замёрзшие кисти под курткой, сталкер направился ближе к берегу, проминая мягкий ковёр из подгнивших стеблей.
Ветер, лёгкий, но промозглый, заунывно завывал о чём-то своём, посвистывая в зарослях и донося обрывки слов тихо переговаривающихся напарников. Зорин вдруг очнулся, нечто приметив.
Вернувшись к оставленным вещам, вытащил из рюкзака прибор с намотанными проводами, закрепил блок питания на поясе.
— Жек, подстрахуй.
Названный нехотя поднялся, захватив с собой полюбившуюся корягу и приняв из рук Зорина ПДА.
— Запишешь значения.
— Аномалия?
— Похоже, но не уверен.
Сталкеры, оставив НЧ доедать зачерствевшую булку, приблизились к воде. Пискнув кнопкой включения, Зорин, проваливаясь в мягкую подстилку камыша с гнилой листвой, начал измерения.
— Там разводы перламутровые на воде, — пояснил ожидающему в стороне указаний Евгению сталкер, — Следы «Жарок», никак не иначе.
— Что детектор?
— Молчит.
Подобные громоздкие приборы для измерения аномальной активности изготавливались кустарным образом из растащенных с заводов и мастерских материалов техниками группировки. Отчасти каждый третий её представитель являлся и техником, и по совместительству учёным, так как вести полевые испытания приходилось тут же, на месте. Ввиду нехватки сырья под руку шло буквально всё подряд, что сказывалось как на качестве измерений, так и на затраченном на них времени.
Прогнав все диапазоны, Зорин продвинулся по мелководью дальше, наклонился, что-то подобрав. Постояв немного, повернул назад.
— Что писать?
— Под вопросом. Может, когда-то здесь и были «Жарки»…
— Что-то мне кажется, неблагодарным делом мы занимаемся. Если взять понятие суперпозиции и провести аналогии с Зоной, получается, что она существует сама по себе отдельно и такой, какой мы её видим, так же отдельно.
— Не умничай, — Зорин, свернув электронику, убрал ту в рюкзак, ПДА сунул в карман.
— Нет, ну посмотри. Мы уже полгода не можем с нашими скудными силёнками выяснить, по какому принципу работают здешние законы: появляются аномалии, со старых мест уходят мутанты, на их место приходят новые… А что, если и не существует никакого принципа? А? Теория Вернадского-Лебедева? Зона, как живое существо, развивается и…
— Для этого мы здесь, понимаешь? — бросил через плечо Зорин и обратился к НЧ, со стеклянным взглядом наблюдавшим до этого за разговором. — У тебя контейнер?
— Ого, «Перламутровый выверт», давно таких не видел, — очкарик взял из рук сталкера диковинку, рассмотрел, затем полез в свой рюкзак.
— Я думал, мы просто прокладываем тропы, — пожал плечами Профессор, — Одна за одной, одна за одной… Исследуем местность.
— Это входит в наши исследования. Забыл, чем занимается «Чистое небо»?
— Сидит на своём хуторе и делает вид, что знает Зону лучше, чем кто-либо другой, — вставил свои пять копеек НЧ, на что Евгений подмигнул, выставив указательный палец и закивав.
— Так, хватит. Сворачиваемся. Пройдём по берегу немного, если задержимся часов до трёх, повернём назад, тогда успеем к вечеру обернуться. — командир группы закинул за спину рюкзак, подхватил за ремень прислонённый к стволу дерева дробовик.
На пути повстречался ещё один ручей, но более полноводный, чем предыдущий. Через него пришлось перебираться по неудобно упавшему дереву, по очереди используя в качестве опоры корягу Евгения.
Рация, треща, выдавала обрывки радиопереговоров, но ничего интересного среди них не было.
Как через голый кустарник начали проглядывать неизвестные кирпичные строения, счётчик Гейгера нервно засигналил, предупреждая о радиационном загрязнении.
— Чего ругаешься? — Зорин остановил группу, взяв прибор в руку для наглядности.
По остаткам листвы и переплетениям ветвей зарядил дождь, заполонив округу мерным постукиванием и шипением.
— Одевайте защиту.
— Нам ещё назад переть. — НЧ отцепил с ремня респиратор.
— Посмотрим, что впереди, и назад. На этот раз уж точно. — ведущий оглядел напарников, мокрых, измазанных грязью вперемешку с налипшей листвой, наверняка голодных и окоченевших. — У меня у самого пальцы на ногах онемели.
— Зорин, я больше с тобой никуда не пойду…
Профессор на данное заявление очкарика глухо хохотнул, хлопнув того по плечу. На нём уже был старый ГП.
Первое, с чем столкнулся Зорин в Зоне — это то, как чувство постоянной опасности и непредсказуемости аномальной среды само собой сближает людей. Ещё два дня назад никто из троих не был знаком друг с другом. А за какие-то часы они могли обсудить многое: от жизни каждого до известных клану фактов о Зоне.
Под ногами всё чаще встречались раскисшие под слоем слякоти паллеты и дощатые настилы, торчащие из-под опавших веток арматуры, обломки бетонных цилиндров, россыпи кирпичей, разбитых в крошку… Меж стволами маячили замшелые стены не то подстанций, не то водоподъёмников. Приближаться к ним Зорин не планировал — группе необходимо было как можно скорее преодолеть небезопасный отрезок пути.
Когда значения прибора сравнялись в районе 30 мкР/ч, Зорин вывел группу на открытый пролесок, стянул противогаз. От влажной почвы тянуло сыростью и гнилью.
Дождь стрекотал в кустарнике, плескался где-то в руинах ближайшей кирпичной постройки, что отсюда проглядывалась как коробка со срезанным углом.
Лес уныло прогудел. Эхо прошлось несколько раз до реки, скрывшейся за камышовой стеной, и обратно. Затем воздух завибрировал от далёких автоматных очередей и разрывов гранат. Через секунду всё стихло.
— Опять эти твари… — прошептал НЧ, закрепив респиратор на поясе. — Ночью спать не дают, а днём нападают на таких, как мы.
— Это далеко, — протянул Женя, сам уставившись на открытую местность впереди, которую украшала опрокинутая опора ЛЭП, торча из выцветших зарослей одним своим «рогом» и боковыми креплениями.
— Шх-ш… Это мутанты! Несём потери! Группы… — выплюнула рация, прежде чем выдать море помех.
Зорин, махнув на своих, взобрался на валун, вытянув вверх приёмник. Профессор утопал куда-то к опоре, очкарик поспешил за ним.
— Группы в радиусе километра, отзовитесь! Штх… Атакованы… Шчш-ш…
— Ш-ш… Это девятый! Как слышно, восьмой?
— Девятый, а, чёрт… шжчш-ш-ш… Мы на развилке у Марьино, Аномалия «Гремучая Ива»! Ш-ш…
Свободной рукой сталкер выудил КПК, намереваясь открыть карту.
— Чтоб тебя… — надпись на экране омрачила и без того бледное лицо Зорина.
«Ошибка сети. Код 200/014ht»
— А… Шчх… Передаю координаты…
Далее последовала серия цифр, которые командир группы запомнил, а затем после небольшой возни занёс на уголок бумажной карты.
Громкие возгласы заставили сталкера собраться и выйти на открытую местность. У края небольшой поляны, посередине которой лежала заваленная набок опора ЛЭП, торчало двое человек. В них он узнал НЧ и Профессора.
— Зорин! Не подходи! — заорал, что есть силы очкарик, выставив в направлении приблизившегося сталкера ладонь. Сам он находился вполоборота к своим товарищам.
— Что случилось? — ведущий замер.
— Кажется, я попал… — донеслись до ушей того слова Евгения, стоявшего как вкопанный на клочке голой земли.
— Молчи! Вообще не двигайся!
— Да что, чёрт побери, происходит?!
— Профессор… Он… В общем, в «Электру» залез. — НЧ повернул мраморное лицо к командиру.
— Не совсем, я…
— Молчи! Там что-то вроде рассеянного заряда, если двинется — сработает.
— Идеи? — Зорин принялся осматриваться, стянув с себя рюкзак и двустволку. Стараться выглядеть спокойным было сверх его сил: было видно, как руки ведущего ходят ходуном.
— А-а…
— Предлагаю оставить меня здесь… — выдал неуверенно Евгений, повернув лишь голову.
— Ты придурок?
— НЧ! Успокойся. Э, Жень, брось корягу, которую держишь, как можно ближе к НЧ, так… — Зорин, оглядевшись, рванул к деревьям поблизости, отодрал сухую ветку, через мгновение оказавшись рядом с товарищами.
— Женя, НЧ, беритесь с разных концов, а ты второй рукой за мою ветку. — адресовал он напарникам.
— Ты что задумал? Не сработает! Его убьёт!
— Мы разрядим её ровно в тот момент, когда вытянем Жеку, понял?
— О, чёрт…
— У тебя есть другие идеи?
— Не стоит, мужики… Эх, не стать мне проводником «Чистого неба»… Оставьте меня, не стоит рисковать…
— Заткнись! НЧ! Берись!
Лес снова с унынием прогудел. Дождь, заметно ослабнув, почти неслышно накрапывал сверху.
То ли от озноба, то ли от волнения Зорина колотило, как он ни старался держать себя в руках.
— Всё будет хорошо, слышишь? Слышишь меня, Жек? Ты станешь проводником «Чистого неба», ясно? Все будут ходить по твоим тропам. Твоим именем назовут аномалии, слышишь меня?
Взяв с разных концов по ветке через человека, сталкеры растянулись как можно дальше друг от друга. Свободной рукой Зорин достал из кармана гайку. Холод металла прожёг онемевшую и подрагивающую ладонь насквозь. Сердце отдавалось в груди так, будто намеревалось выпрыгнуть.
НЧ переводил взгляд, в котором читались нотки паники, то на командира, то на Профессора.
— По моей команде, — ведущий, сглотнув, размотал мокрый лоскут бинта, взяв гайку за «хвост». — Тяни на себя, НЧ.
Уняв дрожь в озябших кистях, Зорин задержал дыхание, размахнувшись. Мир точно потерял краски, слух на секунду вовсе пропал. В голове лишь стучала кровь.
Коротким движением швырнув гайку за Профессора, Зорин сжался весь изнутри, словно готовясь к прыжку. За секунду до того, как белёсый шлейф бинта скрылся в пожелтевшей растительности, Зорин крикнул, что есть мочи, потянув ветку на себя:
— Давай!
Завалившись на спину, он успел заметить, как воздух сотрясло от громового разряда, а округу озарило яркой голубоватой вспышкой.
Лежал он долго, восстанавливая слух. А может, надеялся, что кто-то из товарищей подойдёт к нему, чтобы помочь. Но Зона молчала. Щекотала лицо холодными каплями изморось.
Зорин знал, что рано или поздно он должен поднять голову. Но не делал этого. В глубине души он догадывался об исходе, хотя всячески представлял себе разные картины поверх той, которая предстала… Сейчас.
Два тела в расслабленных позах. От НЧ и Профессора валил пар. Сырость постепенно вытесняли запахи горелого.
Усевшись, Зорин закрылся ладонью. Сидел так долго, пока не почувствовал, как немеют ноги.
— Кхрх… Ш-шх… Это восьмой. Замеры сделаны, потерь нет, возвращаемся на базу.
Безразлично убрав руку с лица, сталкер вдруг напрягся. Привстал, достал рацию.
— Восьмой, это Зорин. Восьмой, это Зорин, как слышно?
Сердце, недавно успокоившееся, вновь заколотилось, заполнив мягкую тишину гулким стуком.
— Чшх… Зорин, слышу тебя.
— Восьмой, где вы сейчас?
Ждать ответа долго не пришлось.
— Э-эм, ш-ш… Марьино подходим.
Облизнув в секунду пересохшие губы, бывший командир поднёс рацию ко рту, замерев.
— Вы собираетесь идти через Аномалию «Гремучая Ива»? Приём.
— Э, Да, так точно… Штх…
— Чтоб тебя… — прошептал Зорин, а в эфир молвил, — Идите в обход, повторяю, идите в обход. Эту тропу заняли мутанты. Как слышно?
Через непродолжительную паузу с того конца отозвались:
— Ш… Зорин, принял. Спасибо.
Выдохнув, сталкер убрал рацию в карман. Резкая слабость навалилась на него. Лишь факт того, что придётся тащиться по болоту несколько километров обратно, заставлял держаться.
Его напарники лежали, точно спящие, на мокрой земле, уставившись в небо. Над ними всё ещё висела лёгкая дымка. Подходить к ним Зорин не решился — аномалия могла уже зарядиться. Отметив место на бумажной карте, он достал ПДА. Перезагрузил. Тот вновь работал как прежде. Воспользоваться той же дорогой было его единственным шансом вернуться живым и невредимым.
***
Старший молча выслушал Зорина.
Из окна тянуло сыростью и запахами только что приготовленных на костре харчей. За стенами обустроенного на скорую руку бревенчатого строения, что здешние с чувством гордости называли штабом, негромко переговаривались обитатели хуторка, лишь изредка раздавались окрики, смех. Так было всегда с наступлением темноты: немногочисленный состав исследовательских групп «Чистого неба» собирался у огня, дабы обсудить последние наблюдения, рассказать очередные истории и просто расслабиться в хорошей компании после вылазок.
— Говоришь, где это произошло?
Зорин указал место на бумажной карте, разложенной на столе. Лампа мигнула, на миг погрузив скудный интерьер комнаты лидера группировки в темноту: пару тумбочек, полных различной электроники и снаряжения, камин, украшенный охотничьим ружьём, диванчик.
— Да-а, это уже интересно… — Лебедев поднял на сталкера чуть усталый, но при этом всё ещё сосредоточенный взгляд. Его усы слегка шевельнулись, прежде чем он выдал:
— Если всё так, как ты говоришь, то твоё сообщение спасло группу из шести человек. Все эти ребята вернулись.
— Какое это имеет значение, когда НЧ и Профессор погибли… — Зорин вздохнул, опустив глаза, в которых мимолётной тенью пронеслось произошедшее.
Помедлив, глава клана встал из-за стола, подошёл к тумбочке, вытащив какой-то целлофановый свёрток.
— Я… Это нормально, что я виню себя? — сталкер уставился на собеседника, вновь занявшего место напротив.
— Зона непредсказуема, боец. Сегодня мы могли лишиться восьми человек, но потеряли двух. Новая почва для раздумий, новые малоизученные явления, новые вопросы… — Лебедев развернул упаковку, в которой оказались нашивки небесно-голубого цвета с лучистым солнцем на его фоне и лебедями по разные стороны от него, — Зорин?
Сталкер кивнул.
— Мы часто переживали потери. Настолько часто, что смирились с ними. И с очередными придётся мириться. Я говорю не потому, что мне не важны жизни НЧ и Профессора, не подумай. Я ценю каждого человека, зажжённого идеей понимания и изучения Зоны, каждого, для кого «Чистое небо» не просто красивые слова.
Старший протянул нашивку Зорину.
— Носи с честью, проводник «Чистого неба».
Немного опешив, тот принял атрибутику.
— На левое, правое плечо — без разницы. — видимо, Лебедев по-своему воспринял заминку со стороны сталкера.
— Это понятно, спасибо… — прошептал он, — Можно просьбу?
— Слушаю.
— Вот по этим координатам, — Зорин указал на уголок карты, — Пошлите охотников.
— Разумеется. Иди, отдыхай. Я скажу Суслову, чтобы открыл колодец, если ты хочешь ополоснуться. Завтра утром загляни часов в 11. Будет новое задание.
Встав из-за стола, сталкер кивнул и поспешил удалиться, прихрамывая: на обратном пути набрёл на кабана-одиночку, молодого, но выдержавшего выстрел с двустволки в упор. На последнем издыхании тот успел-таки пропороть голень клыком.
Лебедев же, поразмыслив, занёс в карту новый знак вопроса.
На территории лагеря горело два костра. Первый поближе, где скопилось больше всего галдящего народу и второй, чуть подальше, собравший от силы трёх человек. Зорин направился к нему.
— …И как ты думаешь? Не было там ничего, обчистили.
— А ты думал мы одни шаримся по округе?
Сталкер не стал вмешиваться в разговор двух бойцов, яро что-то обсуждающих в стороне ото всех. Уселся рядом с пареньком, стискивающим в объятиях гитару. Языки пламени плясали отсветами на его лице, вырисовывая наряду с лучом единственного прожектора балки ближайших обветшалых строений, обнесённых сетчатым забором.
— Жаль НЧ.
Зорин обратил внимание на паренька. Кивнул, когда понял, что это были соболезнования.
— Давно был с ним знаком?
— Недавно, — еле слышно отозвался сталкер, вздохнув.
— Помянем?
— Помянем.
Двое чистонебовцев присоединились к ним, закончив разговор мелкой ссорой.
Отозвался глухим волчьим причитанием лес, обступивший с непроглядной темнотою утопший хуторок.
— Сколько ещё времени пройдёт, когда мы полностью изучим Болота… Окраины Зоны, но информации хоть отбавляй!
— И сколько при этом народу ляжет…
— Витёк, давай не будем о грустном. Вон, как тебя? Сидит и без твоих домыслов удручённый. — один из сталкеров ткнул в потерпевшего.
У соседнего костра расхохотались.
— Моя фамилия Зорин. Я проводник «Чистого неба».
— Точно. То-то я тебя слышал. Ты же наших сегодня предупредил? А?
— Точно, он.
— Мутанты, черти… Тропы старые уже далеко небезопасны…
Костёр фыркнул, выплюнув фонтанчик искр.
— Эй, Пересмешник! Дуй сюды, сыграй чего-нибудь! — окликнули музыканта.
Парень с гитарой поднялся, похлопав Зорина по плечу. Сам же отправился к компании побольше, принявшей его с радушием.
После небольшой словесной перепалки, послышался звонкий голос, с каждым новым аккордом становясь всё уверенней и уверенней. Казалось, с ним пела сама Зона, подвывая, стеная и оплакивая каждого пропащего:
Тропами первых,
Тропами смелых,
Зоной забытых,
Ныне забвенных,
В дальние дали
Нас что-то манит
Через туманы
И переправы.
Месяц скитаний.
Месяц стеклянный
Над водной дланью,
Осенью ранней.
Первые слёзы
Скоро замёрзнут,
Снова морозы,
Холод промозглый.
Пусть будет пламя
Вечное с нами,
Отогревая
Вместе с кострами.
Иванов-Ковалёв, январь 2020.
