Только не говори, что любишь меня

      Месяц… прошёл уже месяц, с того момента, как я вернулась домой. Я больше не живу. Просто существую. Каждую ночь я вижу сгорающих заживо детей, подлетающие на воздух дистрикты. Кричу от боли и бессилия, просыпаюсь и больше не могу уснуть. От кошмаров ничего не спасает, поэтому выгляжу я паршиво, о чём беспрестанно напоминает Хеймитч. Надо признаться, что Хеймитч изменился. Нет, он не стал меньше пить, не начал убираться в доме. Просто… он стал хорошим другом. Хеймитч единственный, с кем я общаюсь просто так. На удивление, с ним даже становится легче, немного, но легче.       Недавно, после очередной кошмарной ночи, я как обычно не могла уснуть. Я вспомнила Пита, его руки, как они спасали меня от кошмаров и прижимали к себе. Пита мне правда не хватает. Казалось бы, в чём проблема, ведь Пит живёт в доме напротив, и мы каждый день видимся. Но не разговариваем. Я не могу сказать ему ни слова, будто язык проглотила. После Капитолия, между нами образовалась пропасть. Нет, я не боюсь его, я знаю, что он справляется с остатками охмора, но я не могу ничего сказать. Просто не знаю что.       Стою, сосредоточенно вглядываясь вдаль. Больше нет нужды охотиться, денег у меня хоть лопатой греби. Но я продолжаю ходить в лес, здесь проще дышать и думать. А о чём я, собственно говоря, думаю? О Пите — отвечаю сама себе.       Резкий хруст за спиной, я уже в боевой готовности. Тетива натянута до предела, стрела нацелена прямо в лоб врагу. Запоздало понимаю, что собираюсь убить того, кто мне больше всего нужен. Передо мной стоит испуганный Пит, с металлической чашкой, полной ягод. Я выдыхаю и опускаю лук. Видимо разговора не избежать. Разве что, я могу прямо сейчас рвануть с места и вернуться домой, пока Пит поймёт, что произошло, я буду уже далеко. Улыбаюсь своим мыслям, но остатки здравого смысла во мне заставляют остаться и ждать, пока кто-нибудь начнёт разговор.       -Убить меня решила? — с насмешкой спрашивает Пит.       -Я улыбаюсь ему и он тоже. Как же давно я не видела его улыбку. От неё сразу становится теплее на душе. Интересно, а Пит может нарисовать её и подарить эту картину мне? Я бы повесила её на самое видное место, и любовалась бы каждый день.       -Прости, я думала, я не знаю, что я думала. Это реакция понимаешь? — Я пытаюсь придумать отговорку своему нелепому поступку. Но Пит, похоже, и вправду понимает. Он коротко кивает и подходит ближе.       -Я вот ягоды для пирогов собираю. Хочешь? — Пит протягивает мне миску с ягодами. Я беру парочку и закидываю в рот.       -Вкусные.       -Ага.       Снова повисает неловкая тишина. Но Пит решает её нарушить, за что я ему безмерно благодарна:       -Зачем ты охотишься, Китнисс? — Заинтересованно спрашивает он.       -Это привычка. К тому же, помогает расслабиться, подумать.       -И о чём же ты думаешь? — Уже лукаво интересуется Пит, зная, что я буду запинаться.       -Я думаю, о…о...обо всём вообщем.- Наконец выдавливаю я из себя.       -Это хорошо. Ты пойдёшь со мной, или тут останешься? Я пойду домой, думаю, что достаточно ягод.       Я начинаю собираться, вещей вообще-то немного. Я не успела никого пристрелить, поэтому просто забираю куртку и присоединяюсь к Питу.       Всю дорогу до дома, Пит рассказывает новости из Капитолия. У Финника и Энни родился сын, очень на него похожий. Похоже, что у Пита в отличие от меня с мозгами всё хорошо. Он продолжает жить и радоваться жизни. В то время как я нахожусь в глубокой и непролазной депрессии. Пит, увлечённо рассказывая что-то про нового президента, проходит к себе в дом. А я мнусь у порога, я не уверена, что мне можно. Это ведь дом Пита, и всё-таки как же у него уютно. Это совсем не похоже на мой дом. У меня в доме всё серо и холодно, а у Пита по-другому. Как-то по-домашнему, по-семейному.       -Китнисс, проходи. Я тебя не съем не бойся.- Пит подаёт мне пушистые тапочки и уходит на кухню.       Я переобуваюсь, и замечаю, что у меня дома тапочек нет вообще. А пол надо сказать, холодный. В гостиной весело потрескивает камин, на стенах развешены картины. Наверняка Пит сам нарисовал их, нужно все-таки попросить у него подарить мне что-нибудь из своего.       Прохожу на кухню и вижу, сколько всего у Пита. Он и, правда, настоящий пекарь. <      -Пиииит, — тот смотрит на меня непонимающим взглядом, — А ты испечёшь для меня сырные булочки?       Пит улыбается и уходит куда-то за печи. А возвращается с противнем, полным моими любимыми сырными булочками.       -Прошу вас, леди, угощайтесь.- Он наливает нам по кружке горячего чая, и мы усаживаем за стол. Говорим о сущей ерунде и не замечаем, сколько времени прошло.       Я и не думала, что говорить с Питом будет так просто. Месяц я избегала его, месяц не слышала его весёлого смеха, не видела его улыбки. Кажется с ним я пусть и не полностью, но забываю об ужасном прошлом. Пожалуй, только рядом с Питом я могу продолжать жить дальше. А если бы это был Гейл? Что если бы вместо Пита был Гейл? Смогла бы я жить дальше с Гейлом? Ох, не о том ты думаешь, Китнисс, ох не о том. Но все же, если бы Гейл вернулся. Даже не знаю, наверное, нет. Он выбрал карьеру вместо меня, к тому же это он виноват, Гейл виноват во всём, что случилось с Прим. Это он убил её. Нет, точно не смогла бы. Да я бы просто убила его, попадись он мне сейчас на глаза.       -Китнисс? Ты меня слышишь? — я поднимаю глаза на, улыбающегося Пита. — Что, опять задумалась? — коротко киваю и смущённо улыбаюсь.- Я говорю, ты не замерзла?       Вообще, в доме и вправду похолодало. Я и не замечала, ещё бы, слишком уж была увлечена своими мыслями.- Проносится в голове.       -Да, пожалуй, стало прохладно.- Пит встаёт со стула и идёт в гостиную, я остаюсь сидеть и смотреть ему вслед. Он выглядывает из-за угла:       -Ну что, долго мерзнуть будешь? — В голосе слышится еле сдерживаемый смех.       Я встаю и медленно плетусь за Питом. В гостиной всё ещё горит камин, а над камином висит искусно нарисованная девушка. Я пытаюсь разглядеть её и с ужасом осознаю, что это я. Ну точно, с картины на меня смотрят серые глаза, не такие как в жизни. У меня они холодные и неприветливые, а Пит нарисовал их тёплыми, счастливыми. «И где только он меня такую видел?» — проносится в голове. На губах лёгкая полуулыбка, в одной руке я держу лук, а в другой… розу. Белую розу. Зачем? Зачем он это сделал? Зачем нарисовал розу, он ведь знает, как я их ненавижу. Я подхожу ближе, чтобы рассмотреть её и с облегчением понимаю, что это не роза, это подснежник. Символ чистоты и света. Ну конечно, как я могла подумать, что Пит, станет рисовать такую мерзость.       -Нравится? — Пит стоит рядом и изучает свою же картину.       -Очень, — выдыхаю я, — очень похожа.       -Спасибо, я старался. По памяти рисовал, даже и не думал, что так хорошо получится.- Пит искренне, улыбается и смотрит на меня.       Я не выдерживаю, и начинаю плакать. Слёзы катятся одна за другой по щекам. Он это замечает и без раздумий прижимает меня к себе. Как же я соскучилась по его объятиям, по его тёплым и родным рукам. Пит шепчет что-то успокаивающее на ухо и прижимает ещё сильнее. Да, нервы у меня очевидно не к чёрту. Это, наверное, нужно как-то лечить. Но сейчас я даже думать об этом не хочу. Я просто хочу быть здесь, с ним, с Питом. Прижиматься к нему сильнее, пытаясь слиться в единое целое.        Мы стоим так, кажется целую вечность, и я уже давно не плачу. Но Пит не спешит меня отпускать, а я и не хочу, чтобы он отпускал. Я поднимаю глаза к его лицу, и взгляд падает на губы. По необъяснимым причинам, мне захотелось его поцеловать так, как никогда не хотелось. Я приподнимаюсь на носочки и прижимаюсь к мягким и столь желанным губам. Но Пит не отвечает, и мне становится не по себе, что же это такое. Он ведь всегда говорил, что любит меня. Тогда что ж он стоит. Будто силясь понять, не кажется ли ему, Пит несколько раз моргает и наконец, отвечает на мой поцелуй. Фух, как камень с плеч свалился. Я зарываюсь тоненькими пальчиками в его светлые волосы, а он прижимает меня за талию. И мне уже не хочу просто поцелуем. Я хочу чего-то большего и засовываю руку ему под футболку. Но Пит резко останавливает меня и отходит на безопасное расстояние.       -Прости, Китнисс, — он переводит дыхание и продолжает говорить, — я хочу, но не могу. Ты… ты для меня всегда была такой недоступной, а теперь… теперь, когда ты здесь, совсем рядом. Я боюсь, боюсь тебе навредить, обидеть, спугнуть. Я не хочу снова потерять тебя. Я месяц не говорил с тобой, Китнисс, думал, что больше не заговорю. И сегодня… я сегодня специально за тобой шёл. Я скучал по тебе, мне тебя не хватает. Я, правда, люблю тебя и поэтому не хочу все испортить. Прости.- Пит сел на диван и закрыл голову руками       Ого, а со стороны и не скажешь, что у Пита, сколько всего на душе. Он столько времени ставил мои чувства выше всего. Он ведь даже в поезде смирился с тем, что я не люблю его. Не стал что-то менять, подумал, что я выберу Гейла.        «А разве я не люблю Пита?» — Возник очередной вопрос в моей голове.       А как понять, люблю я его или нет. Я ведь никого и любила так. Что вообще значит любить кого-то?       -Пит, можно я задам глупый вопрос? — Пит посмотрел на меня и кивнул, — Что значит любить? Что ты чувствуешь, когда любишь?       -Любить? — Пит был явно ошарашен и потрясён таким вопросом, — Ну понимаешь, я готов все сделать ради тебя. Защищать, спасать, оберегать, заботится. Ты самое главное, что есть у меня, — он взял мои руки в свои, и его голубые глаза встретились с моими серыми, — даже если ты не сможешь меня полюбить, я не буду тебя заставлять, Китнисс. Просто знай, что я всегда рядом.- Он замолчал, и в гостиной повисла пауза.       Защищать любой ценой? В памяти услужливо всплыли картинки, где я от бессилия была готова наложить на себя руки, когда узнала, что Пит в руках у Капитолия. Заботиться, говоришь? И снова я вспоминаю, как душа прыгала от радости, когда я узнала, что могу спасти Пита на первых голодных играх.       И что же это получается, что я люблю Пита? Даже если это так, то это не только нужно принять, но и сказать об этом ему самому. Он то — ведь думает, что я глубоко влюблена в Гейла, и жду, пока тот вернется из четвёртого. Да, придётся попотеть. Говорить я никогда не умела.       -Пит, я… я понимаю тебя, — тот лишь усмехнулся, — нет, правда, понимаю. Ты ведь мне тоже не… не безразличен.       -Что, скажешь, что любишь меня? — И как он это делает.- Это ведь не правда, Китнисс. Ты никогда меня не любила и не полюбишь. Нас заставили, это было лишь для камер. Голодные игры кончились, Китнисс. И больше не нужно играть, ты…- я не даю ему договорить и перебиваю.       -Я тоже так думала, Пит. Думала, что ты просто мой хороший друг. Мы месяц не разговаривали и не виделись, и я поняла, что мне тебя не хватает. Я не знаю, что это, Пит, и я не могу сказать, что влюблена в тебя. Но что-то я точно чувствую. Прошу, пожалуйста, давай мы просто попробуем, — уже тише я добавляю, — когда ты был у Сноу, я думала, что ты погиб. Что я тебя больше никогда не увижу. Я собиралась умереть, Пит. Потому что не хотела жить без тебя. Но когда мы узнали, что ты жив, я стала Сойкой, чтобы спасти тебя. Но страшнее всего мне было, когда ты чуть не убил меня. Я не боялась умереть, я боялась, что ты ко мне больше не вернешься.- Слёзы опять брызнули фонтаном. Пит, все это время пристально смотревший мне в глаза, приблизился так близко, что я чувствовала его сбивчивое дыхание на своих губах. Я ждала, но Пит не целовал. Он просто замер, как статуя и казалось, даже не дышал. Я не выдерживаю и сама прижимаюсь к нему всем телом.        И опять, то странное чувство разливается по всему телу. Я снова хочу больше, чем просто поцеловать Пита. Хочется дотронуться до него везде. Приблизится так, чтобы между нами не было ничего. Я на удивление ловко, залажу к нему на колени. И на этот раз Пит не убегает, мои руки уже исследуют его тело под футболкой, я дотрагиваюсь до его накаченного пресса, и Пита пробирает дрожь. Он целует меня с такой страстью, и в тоже время осторожностью, будто я хрустальная ваза, которая может в один момент разбиться. Я стягиваю с него футболку, и моему взору открывается прекрасное тело, в отличной форме, вот только покрыто оно шрамами и рубцами. Невольно вспоминаю, как Сноу издевался над ним, и тут же отгоняю эти мысли прочь, сейчас не время. Пит осторожно, трясущимися руками, будто спрашивая разрешения, расстёгивает одну пуговицу на рубашке, и не двигается. Я убираю его руки от пуговиц и расстёгиваю их сама. Он заворожено наблюдает за моими действиями, и сглатывает комок, когда рубашка летит на пол. Пит нащупывает застежку на лифчике, и отправляет его к остальной одежде. Он берёт в рот один сосок, и из моего рта вырывается громкий стон, второй он ловко перебирает пальцами. Другая рука пытается что-то найти, и до меня запоздало доходит, что Пит, нащупал ширинку и уже стягивает с меня штаны.       Первое, что мне приходит в голову-это сбежать и закрыться его от него, подальше, подальше от Пита. Отпихнуть, спрятаться, если я этого не сделаю, то произойдёт что-то непоправимое. Но стоп, я ведь сама поцеловала Пита, значит, я этого хотела, а Пит не сделает мне ничего плохого. Я доверяю моему мальчику с хлебом, и пусть делает, всё, что посчитает нужным.       А Пит и вправду делал всё, что хотел. Он кинул штаны в общую кучу и прильнул к внутренней стороне бедра, оставляя влажные поцелуи. Пит всё ближе и ближе приближался к «заветному» месту. И остановился тогда, когда я больше всего не хотела, чтобы он останавливался. Он стянул с себя штаны и боксеры и остался без ничего. Надо признаться, что это напрягало, моё лицо залилось краской, и Пит неспешно поцеловал меня. Он стянул с меня последний предмет одежды, и я покраснела ещё больше, под внимательным взглядом Пита:       -Прости, сейчас будет неприятно.- Предупредил Пит, на что я коротко кивнула, уже готовая на всё, лишь бы он перестал так на меня смотреть.       Он целовал там, докуда мог дотянуться, я даже получила поцелуй в ухо, от которого всё вокруг зазвенело. Покрывал шею и ключицы поцелуями и шептал что-то неразборчивое. В один момент, Пит стал серьезным и всматривался в моё лицо:       -Прости.- Прошептал он, и меня пронзила острая боль внизу живота. Пит был явно обеспокоен, он бегал взглядом по лицу, силясь понять, всё ли в порядке.       -Всё хорошо, не останавливайся.- Наконец сказала я, когда боль стала утихать, и появилось желание, и Пит сразу расслабился.       Он двигался плавно и постепенно ускорял темп. Мы подстраивались друг под друга, становясь единым целым, и не думая ни о чём. Я бы хотела, чтобы это никогда не заканчивалось, но, увы, у всего хорошего всегда есть конец. Пит сделал последний толчок, задрожал всем телом, и меня накрыла волна наслаждения.       -Я тебя люблю, Китнисс.- Он прошептал, уткнувшись мне в ключицу.       -Я тебя тоже.- Я не совсем понимала, что говорила, но Пит резко вскочил и посмотрел мне в глаза.       -Правда или ложь? — Недоверчиво спросил он       -Правда.- Я потянулась за новым поцелуем.