Любовь моя всегда выходила мне боком

любовь моя всегда выходила мне боком занозой под ноготь жить мешает да больно вытащить я жду когда загорится красный на пешеходном и никогда не шагаю жалко водителей       Никто не верит, никто не знает, но Адам Хьюз, когда наступает ночь, остается один на один со своей одержимостью и болью. У него под подушкой чужой портрет, маленькое мятое фото. На нем король Сагара Ричард улыбается во все тридцать два, обнимая свою жену, и глаза его светятся, блестят, прямо таки сочатся счастьем. А Адам сочится кровью вперемешку с ядом, который отравляет всё его существование. Этот яд – запах Ричарда, снюханный с его рубашек и брюк. Это его вкус, вкус чужой слизанной крови с собственных пальцев. Это его фантомные прикосновения, замершие на коже, его голос, заставший комом в горле.       Адам Хьюз – лучший друг и личный телохранитель короля и королевы. Он прячется в шкафу, слушая глухие стоны супругов, уединившихся в своей спальне. Так думают они, пока посторонний мужчина расстегивает ширинку своих джинс и ныряет дрожащей рукой за пояс трусов. сколько раз клялся себе и стенам не быть тяжестью, якорем не цепляться за руки людей но начинаю гулять по кругу и кричать не в первый раз сквозь тьму прожитых дней       Мысль бьется, как муха, загнанная в банку. Мысль: «Схватить, связать, овладеть». Такая неправильная и страшная мысль, возникшая, когда Адам стоит над спящим королем и смотрит, как дрожат его ресницы. Мягкая кожа, бархатная ткань шелковой пижамы, и грубые руки телохранителя, замершие у чужой шеи. Стоит только представить, каким послушный вдруг станет Ричард, когда ствол пистолета будет у него во рту. Или у его жены, прямо между глаз. Щелкнет курок, оглушающий выстрел, всего-то одна мертвая девчонка и король покорно опустится на колени. врачи напишут мне в карточке неврастеник лечение: медикаменты и физический труд а я тонущий в иле молча смотрел вокруг просто хотел чтоб меня любили       Опасно, опасно играть в такие игры! Слишком велик риск попасться, облажаться, сорваться. Но такой удобный случай может больше не представиться. Они с Ричардом вдвоем, в лесу, вокруг больше никого, кроме двух лошадей и деревьев. Королю нужно было развеяться, отдохнуть от дворцовой суеты, а чтобы не тащить с собой всю королевскую рать, он берет лучшего друга, которому доверяет. Зря, наверное. Ричард так беззащитен, когда стоит спиной, любуется закатом над озером, зажмуривает глаза. Он улыбается от того, как ему здесь сейчас спокойно и хорошо, пока Адам сжимает в руке пистолет, отчаянно решая: сейчас или никогда? любовь моя всегда выходила мне боком ножом подставленным к горлу еще не больно но страшно выдохнуть это беспомощность новорожденного это табличка "нет выхода"       Если сейчас – то пути назад не будет. Короткий момент наедине с желаемым, а после – неизвестность. Хотя, наверное, все и так ясно. Короля придется или убить, или оставить таким: сломленным, разбитым, использованным. Сможет ли Адам вытерпеть взгляд, полный ненависти и боли? Или король сдастся и всё расскажет. Тогда Хьюза посадят, если не убьют. Но это всё в лучшем случае, а в худшем – Ричарда просто больше не будет. Пережить отсутствие кого-то, кто на протяжении почти всей твоей жизни был рядом, был в твоей голове и у тебя под кожей – возможно?       А если никогда? Никогда-никогда не трогать его красивое лицо, крепкое тело, ранимую душу? Оставить все как есть, оставить эту преисподнюю, полыхающую в груди, эти жуткие мысли и кошмарные сны, грязные ночи с украденными рубашками. Возможно? Невыносимо. любовь моя всегда выходила мне боком сто шагов по болоту необходима осторожность линий но оступаюсь и падаю в воду       Ричард оборачивается, чтобы сказать, как же он рад быть сейчас здесь со своим лучшим другом. На его лице легкая улыбка, а в глазах спокойствие и восторг, пока у Адама – ствол во рту и слезы на щеках. я всего лишь хотел чтоб меня любили       Король не успевает ничего предпринять.