Мы едины

      Дезмонд.       Альтаир.       Эцио.       Радунхагейду.       Он — не они.       Он — они все и не только.       И двойственное существование, вызванное Эффектом Просачивания, которое связывает память предка с его потомком, спасло его в глубинах Великого Храма. Машина, что должна была лишить его жизни, запуталась и вместо этого лишь подпортила ему жизнь, оставив с сильными ожогами и парализованной рукой — нестираемыми следами тяжелого испытания. Это также слило воедино разрушенные слои его разума, связывая прошлое с настоящим.       Идиоты из Абстерго, которые пришли, чтобы попытаться соскоблить его останки с пола, наверняка удивились, когда Объект 17 вскочил и вонзил одному из них в горло острый обломок своего скрытого клинка. Они сбежали, спасаясь, а у него не было больше сил преследовать их. Так даже лучше — они наверняка будут нести весть о том, что он выжил, своим собратьям.       После своего выздоровления Дезмонд, конечно же, начал свою долгую миссию — сражение с Юноной. Он выискивал любую информацию, которую мог получить в Храме, прежде чем рискнул выйти. К тому моменту он узнал, что Ассасины и Тамплиеры сформировали временный альянс, чтобы противостоять большему злу, одновременно пытаясь изучить слабости друг друга и впоследствии использовать это знание с умом. Дезмонд насмехался над этим «альянсом», зная, что ни одна из сторон не придет к желаемому — у него было доказательство этого в его собственной голове.       Знания Хейтема Кенуэя о Тамплиерах оказались незаменимы, поскольку даже с годами их организация по большому счету оставалась неизменной. Он использовал это, все больше выведывая с течением времени, хладнокровно проникая в ряды Тамплиеров, — что было поразительно легко, учитывая узнаваемость его лица, — и очень тонко и хитро закладывая основу для их гибели, окончательной и бесповоротной. Это был четкий, продуманный план, и даже Хэйтем был впечатлен, несмотря на то, что он своими - не совсем - руками разрушил все, что так долго выстраивал.       Ему удавалось избегать Ребекку, Шона и своего отца, просто не показываясь среди Ассасинов. О, он помогал им в их начинаниях и иногда отправлял им таинственные письма с жизненно важной информацией, но никогда не пересекался с ними. Это было слишком опасно, не столько для него самого, сколько для них.       В итоге страшные потери с обеих сторон обеспечили поражение Юноны. Благодаря замыслам Объекта 17 Тамплиеры уничтожили сами себя, а те остатки, что сумели выжить, рассыпались по всему земному шару.       После всех этих дней он отправил письмо Уильяму Майлсу с просьбой о встрече, пообещав ценную информацию о судьбе его сына.       Откинувшись на спинку скамьи, он вытянул ноги и небрежно скрестил их в лодыжках. Дезмонд осматривал парк, оценивая прохожих Орлиным Зрением, что несколько облегчало задачу в поисках отца. Внезапно вспыхнула голубая искорка среди серого пятна, переливающаяся вдалеке и стремительно приближающаяся. Он оглядел местность еще раз в поисках каких-либо цветных пятнышек, но ни одного так и не заметил. Дав Зрению угаснуть, он подождал пока старик приблизится, затем вскинул голову вверх. Большинство его черт показалось из-под капюшона, и потрясенный вздох Уильяма эхом прозвучал в голове Дезмонда.       — Сын?       — Да, — грустно ответил он, — и нет.       Встав, Объект 17 спокойно оглядел человека, который был его отцом и в то же время не был.       — Машина решила поиздеваться, вместо того чтобы просто убить меня. К счастью, это также помогло моему разуму не развалиться на куски.       — Но…ты…       — Больше не я? — Он засмеялся, прежде чем продолжить, — Гораздо лучше, чем сойти с ума.       Уильям смотрел на него остекленевшими глазами, прежде чем слабо кивнул. Зарывшись пятерней в волосы, он спросил:       — Почему сейчас? Почему не встретился со мной раньше?       — Потому что мы знали, что пусть хуже и некуда, но делать еще плоше не собирались. Мы все потеряли.       — Жену, — сказал он голосом Альтаира.       — Отца, — сказал он голосом Эцио.       — Сына, — сказал он голосом Хэйтема.       — Мать, — сказал он голосом Радунхагейду.       — Все, — закончил он своим настоящим голосом, голосом Дезмонда. Уильяма пробрала дрожь, и он медленно осел на скамейку, своими собственными глазами видя то, что случилось с его единственным ребенком. Дезмонд медленно опустился на колени рядом со стариком и тихо сказал:       — Мне жаль.       В ответ он услышал лишь странный смешок, больше похожий на всхлип, затем его окутали руки Уильяма, борода мужчины оцарапала его щеки. Дезмонд колебался лишь мгновение, а потом закрыл глаза и ответил на объятие, крепко обвив отца.       — Ты жив, — выдохнул Уильям ему в шею. — Это самое главное.       И это, в конце концов, было действительно самым главным. Он жив.       Они живы.       Остальное подождет.