Невысказанное

      Явная луна едва взошла на горизонте, а Токино уже спешил по делам, нагруженный огромным количеством снадобий и целебных трав в мешках. Хоть он и выглядел хрупким, но нелёгкая жизнь торговца закалила его и сделала очень выносливым. Токино знал: у него совсем немного времени и всё равно не мог равнодушно пройти мимо дома Коноэ – рибика, который был ему так дорог. Сердце чувствовало неладное, словно случилась беда, но наперекор страху внутри жила надежда, что это лишь последствия излишнего беспокойства и недосыпа; работы оказалось много, оттого накатывала усталость, однако он не хотел показывать своё состояние, потому, глубоко вздохнув, натянул идеальную улыбку и приоткрыл дверь старого, но крепкого строения. Коноэ выглядел в конец измученным, даже прекрасный огонёк в его глазах почти погас. Словно в противовес ему в маленькой тарелочке с водой алым блестели благоухающие и не думающие увядать цветы, которые Токино принёс в прошлую встречу. Коноэ едва слышно застонал и приподнялся, его зрачки были сужены, а светлые ушки то и дело дёргались. Токино почувствовал, как его сковывает ужас при мысли, что он может потерять кого-то столь близкого, и потому почти мгновенно кинулся к своему рибика, на ходу пытаясь понять, какие травы могли бы помочь. Коноэ мучали жар и дикая жажда, отчего он в два глотка осушил сосуд с водой, пока на него с беспокойством смотрели голубые глаза. «Должно быть, у него лихорадка.» – Мелькнуло в голове у Токино, когда он прикоснулся к бледному и покрытому испариной лбу. Опасения немедленно были высказаны, а целебные травы против жара всунуты в руку Коноэ, который, постоянно морщась, всё же съел их, чувствуя себя немного лучше. Токино был счастлив, что мог помочь ему, но предпочёл бы никогда больше не видеть боли в любимых янтарных глазах. Странные сны о змеях, о которых рассказал Коноэ, вызывали дурное предчувствие. В голове невольно всплывали толпы поражённых щикку, не щадившей никого. Она набирала силу каждый год, недавняя вспышка была самой мощной. Все рибика, будь они хоть из столицы, хоть из далёких деревень, чувствовали отчаяние. Они не могли сбежать ни от щикку, ни от Пустоты. Токино всегда считал себя оптимистом, но даже так не мог не признать, что рано или поздно беды их настигнут. Всё, чего он хотел, было сохранить остатки прежней жизни и видеть Коноэ, знать, что он в порядке. Желая продлить минуты близости, Токино, ласково улыбнувшись, потёрся своим лбом об его и расслабился. Неважно, что ждёт впереди, пока они живы, пока живы драгоценные воспоминания. Как бы ни хотелось остаться подольше, Токино ждали дела, о которых не следовало забывать. – Держи, это травы и квимы. Я положу здесь, не забудь всё съесть! – Звонкий голос нарушил тишину. Ещё раз ласково улыбнувшись на прощание, чувствуя тоску от того, что они, вероятнее всего, не скоро смогут увидеться вновь, Токино вышел из дома, двери которого проскрипели что-то, отдалённо похожее на «спасибо», хотя наверняка ему лишь показалось. Путь лежал далеко. Как и всегда, после встреч с Коноэ сердце стучало в бешеном ритме, но застывшие на губах слова из самых глубин души никогда не будут произнесены. Он не посмеет нарушить их светлую дружбу, даже если узнает, что этот день станет последним. Лишь засияет улыбка, озарив лучами Солнца, которого они никогда не видели, и наполнятся теплом небесные глаза… А Коноэ в это время смотрел на те алые цветы в тарелочке с водой, и в его голове всплывали только мысли о Токино, чьё лицо он не сумел бы забыть и под страшными пытками, потому что заботливый рыжий торговец – единственный, кто у него остался…