Социализация — дело тонкое

      Мицури Канроджи съела пять тарелок рамена за один присест. И еще столько же час назад, только с двойной порцией. Кошелек Томиоки опустошался с космической скоростью, а от свидания, больше напоминавшего выживание, даже полдня не прошло. Будь на его месте кто-то другой, тот давно бы нашел повод убежать от банкротства, но стальные нервы Томиоки, к счастью, такими «мелочами» было не сломать. Больше всего его беспокоили кусты, медленно ползущие за парочкой, так как Обанай Игуро, сидящий за ними, в конце дня должен был решить его участь.       «Только попробуй всё испортить», — слышалась одна и та же фраза, когда кусты подходили ближе к Томиоке, и тот откровенно нервничал, сильнее сжимая руку Канроджи. Впрочем, девушка была не против, думая, что коллега просто волнуется рядом с ней. Хотя её удивляло, что внешне всегда холодный и невозмутимый учитель начал меняться прямо на глазах. Это было действительно потрясающим открытием.       Они приехали в Киото. Остановившись в горячих источниках на одни сутки, Мицури погрузилась в атмосферу города, надела цветастую юкату и отправилась с Томиокой путешествовать по древним улицам. Эти места как нельзя лучше подходили для свидания с учительницей по истории — она любила свою работу, и Томиоке не пришлось прилагать усилий, чтобы развеселить её. Игуро хорошо знал о предпочтениях своей подруги, что здорово помогало не ломать голову в попытке продумать дальнейший план действий.       «И продлить мою жизнь», — мысленно добавил Гию, в то время как Мицури вела его к очередной древней постройке, увлеченно рассказывая всю её подноготную. Что ж, полдня — это не месяц и не год, можно потерпеть. Ему всего лишь нужно следовать указаниям Игуро — и всё будет хорошо. Точно. Обязательно. Осталось всего лишь полдня.       Как Томиока оказался в такой ситуации? Всё очень просто: он хотел подружиться с Игуро. С тех пор, как Шинобу поведала ему об истинном отношении коллег к Томиоке, тот долго не мог понять, что сделал не так. Он никогда не высказывал недовольство, был учтивым со всеми и, следовательно, не мог вызвать повод для ненависти, но слова Кочо поразили его до глубины души.       После долгого и упорного самокопания Томиока пришел к выводу, что он не был достаточно близок с коллегами, чтобы они узнали его получше. Он решил завести с ними дружеские отношения, а начать стоило с тяжелой артиллерии, то бишь с тех, кто больше всего его ненавидит. И Обанай Игуро был первым в списке. Если удастся поладить с ним, то с остальными будет проще. Так рассудил Томиока, но на деле всё оказалось гораздо сложнее.       — Подумать только, Томиока хочет поладить с людьми, — с усмешкой сказал Игуро, выслушав самозабвенную речь коллеги о том, каких высот они смогут достичь, будучи приятелями. — Ты не понравился мне с первого взгляда, и с тех пор мое мнение не изменилось. Сожалею, но мы никогда не будем друзьями.       — У меня нет шансов? — с удивлением спросил Томиока. Он не ожидал, что ему так быстро откажут. Он целую неделю готовил речь, подбирал, с каким лицом рассказать данную строчку. Всё прошло как по маслу. А теперь Обанай говорит, что ничего не выйдет. Нет, это невозможно.       — Шанс, говоришь, — Игуро задумчиво пробежался взглядом по Томиоке. — Что ж, дружбу я заводить с тобой не собираюсь, даже не пытайся. Но, если поможешь мне решить одну проблему, я буду относиться к тебе чуточку лучше.       Конечно, Томиока согласился.       Суть помощи заключалась в том, что учитель по физкультуре должен был влюбить в себя Мицури, пригласив её на свидание. В конце дня он признается, что ничего к ней не почувствовал, сердце Мицури разобьется, на сцену выйдет Игуро, утешит и скажет, как сильно её любит. Под влиянием момента девушка поймет, что ей никто не нужен, кроме лучшего друга, и они будут жить счастливо до конца дней своих.       О том, что жестоко завоевывать девушку подобным образом, Томиока решил промолчать. Он не разбирался в человеческих чувствах и не мог вмешиваться. Тем более, Обанай лучше знал Мицури. Возможно, всё выйдет так, как он планировал, и она не будет долго обижаться на его слова. Если бы Томиока хотел кому-то признаться, он бы не устраивал сложных сцен, но… на кон поставлены хорошие отношения с Игуро, поэтому он должен сделать всё, что в его силах.       День приближался к концу. Солнце заходило за горизонт. Канроджи выглядела уставшей, и Томиока предложил ей вернуться в номер. Она с восхищением вспоминала самые лучшие места Киото. Томиока слушал, поджидая момент для признания. Фраза, не очень обидная, была подготовлена. Осталось дождаться, когда она закончит говорить, и он будет действовать.       — Прости, но мы не сможем быть вместе, — сказала Мицури, остановившись. Томиока замер и шокировано уставился на коллегу. Именно эту фразу он собирался ей сказать. Она прочитала его мысли? Нет, абсурд, человек не способен на такое. Или она поняла, что Томиока ничего к ней не чувствует, и решила бросить его сама? Но он так искусно подыгрывал ей, поддерживал разговор, улыбался чаще, чем за всю жизнь, изображая влюбленного идиота. Что пошло не так?       — Нет, не подумай, это не твоя вина, — продолжила Мицури в своей торопливой манере. — Просто ты так настаивал на свидании, что я не могла отказать! Знаю, это эгоистично с моей стороны, но я не люблю тебя. Я думала, что почувствую к тебе что-то сегодня, но… прости. Ты старался, как мог, а я говорю такие ужасные вещи. Но лучше прояснить всё сейчас, чем потом жалеть. Не грусти, ты обязательно найдешь того, кто ответит тебе взаимностью, вот увидишь!       Томиока стоял ни жив ни мертв. Всё это время он думал, что Канроджи в него влюбилась, поэтому весело проводила с ним время. А теперь выясняется, что любовью здесь не пахло. Весь тщательно проработанный план летел коту под хвост. Канроджи не испытывает к нему чувств, он не сможет разбить ей сердце, Игуро останется с носом, и они никогда не подружатся.       Нужно было срочно придумать, как выкрутиться. Самым логичным поступком было бы сказать «ничего страшного» и разойтись, попробовать потом, но больше шансов Томиоке не светит, судя по злобной ауре, исходящей из кустов. Игуро наверняка тоже паникует и ждет, что Томиока решит его проблему. А Томиока не разбирается в человеческих чувствах. Поэтому он сделал то, что сделал.       — Т-Томиока-сан, ты чего? — смущенно пролепетала Мицури, когда коллега обнял её за плечи и притянул к себе.       — Прости, но я с этим не согласен, — сказал Томиока с ноткой недовольства и уткнулся щекой в розовую макушку. — Если ты меня не любишь, это не означает, что мы не сможем быть вместе. Ты обязательно меня полюбишь, только, пожалуйста, дай мне шанс. Я люблю тебя и не хочу потерять.       — Томиока-сан…       Тем временем Игуро сидел в кустах и кусал локти. Томиока слишком близко прижимал к себе Мицури. Он понимал, что тот просто пытается выкрутиться таким неординарным способом, но не ревновать у него не получалось. Игуро сам виноват во всей ситуации, но если он сейчас выйдет, всё может стать только хуже. Он слишком нервничал из-за сорванного плана. Мицури просто не поверит рассказам о его неожиданном визите, поймет, что всё подстроено, и отвергнет так же, как Томиоку, чего ему не хотелось больше всего в жизни. Оставалось отсиживаться в кустах и полностью полагаться на недодруга. Он же учитель, в конце концов, был и не в такой кутерьме, верно?       Пока Игуро терзали сомнения, он не заметил, как кто-то подошел со спины. И только когда его ощутимо ткнули в плечо, он вздрогнул и резко повернулся.       — Ты чего в кустах торчишь? — рыкнул беловолосый парень в лице Шинадзугавы Санеми. — Ах да, забыл, гадюки ведут ночной образ жизни.       — Тише! — шикнул на него Обанай. Встретить коллегу, тем более в Киото (что он здесь забыл?!), не входило в его планы. — Сядь и не шевелись, иначе меня раскроют.       — Кто раскроет? — Санеми заозирался по сторонам и, наконец, увидел обнимающуюся парочку. Томиока как раз признавался в любви Мицури. — Не понял.       — Я потом всё объясню, — сказал Игуро, внимательно наблюдая за развитием сюжета. — Это не то, чем кажется на самом деле. Всё пошло не по плану, но Томиока отлично справляется. И сядь уже, мешаешь… Шинадзугава!       Санеми его не послушался. Перешагнув через кусты, он остановился напротив парочки. Громкий кашель заставил их оторваться друг от друга.       — Извините, что прервал такую трогательную сцену, — с сарказмом начал Санеми, — но у меня к вам появилась куча вопросов.       — Шинадзугава, — удивился Томиока. — Что ты тут делаешь?       — Гуляю. И вы, как вижу, тоже. Эй, Канроджи, что ты нашла в этом чурбане? Ни лица, ни ума, как с бревном болтаешь. Выбрала бы кого получше. Меня, например.       — Шинадзугава! — выкрикнул Игуро, сорвавшись с места. — А кишка не тонка заявлять подобное?! Убирайся отсюда, Мицури моя!       — О, гадюка вылезла, — ухмыльнулся Санеми. — Раз уж встрял — разбирайся со своей девчушкой сам. А этого, — он повернулся к Томиоке, — я беру на себя.       Шинадзугава одним мощным ударом вырубил Томиоку и водрузил себе на плечо.       — Игуро, — обернулся он перед тем, как уйти, — еще раз используешь Томиоку в своих грязных целях — я не посмотрю, что мы приятели.       — Ага, — кивнул тот, в шоке наблюдая за тем, как Томиоку уносят прочь.       — Игуро-сан, что здесь происходит? — спросила Мицури, наконец выйдя из ступора.       — Сам бы хотел знать…

***

      Томиока открыл глаза и увидел незнакомый потолок. Оглянувшись, он понял, что находится в комнате, сделанной в традиционном японском стиле. Сам он лежал на футоне, а рядом, повернувшись к нему спиной, сидел беловолосый парень и что-то строчил в телефоне. Он сразу узнал Санеми.       В его голове пронеслись события прошедшего дня. Вот он приглашает Мицури на свидание, вот они приехали в Киото, сняли номер (не тот, в котором он находился), пошли гулять, а потом…       Томиока резко вскочил, чем обратил на себя внимание Шинадзугавы. Тот повернулся и недоуменно уставился в хмурое лицо напротив.       — Ты испортил наш план, — мрачно сказал Томиока, скрестив руки на груди.       — Поправочка: невъебенно хуевый план, — Санеми пожал плечами и снова взял телефон в руки. Томиока почувствовал нарастающую злость. Мало того, что он вырубил его не за что, ещё и стал причиной несостоявшегося разговора Игуро с Мицури. Он искренне переживал за их отношения, потому что знал, как сложно такому человеку, как Обанай, открываться другим. Томиока чувствовал, что стал для него своеобразной поддержкой, благодаря которой он смог бы решиться и наконец сделать первый шаг. А Санеми, появившийся черт знает откуда, всё разрушил.       — Ты не знаешь ситуацию и решил, что вправе вмешиваться?       — О, я понял всё с первого взгляда, — шрамованный закатил глаза. — Не в обиду, но вы с Игуро как два сапога пара, оба не видите дальше своего носа.       — В каком плане?       — Канроджи давно влюблена в Игуро, придурок.       Вот это было неожиданно.       Санеми хочет сказать, что Томиока с Игуро корчились над планом, чтобы в итоге получить то, что и так получилось? Стоп-стоп, чтобы вышло то, что вышло давно? Нет, это то же самое… Томиока удивленно смотрел на Санеми, который ухмылялся всё шире, и, кажется, запутался окончательно.       — В общем-то, вас понять можно. Ты никогда прежде не общался с Канроджи, а Игуро был занят собственными переживаниями, поэтому никто из вас не обратил внимание, что Канроджи смотрит на него не так, как на других.       — Предположим, что ты прав. Тогда почему она пошла со мной, если влюблена в другого?       — Потому что она сама не лучше Игуро. Признаться боится, от дружбы устала и решила переключиться на другого. А ты как раз под руку подвернулся.       Кажется, Томиока действительно не разбирался в человеческих чувствах. В отличие от Санеми, который всё понимал без слов. Может, именно поэтому его недолюбливают? За все годы, что он проработал учителем, он мог много раз напортачить, задеть других и не заметить этого. Как результат: его начали ненавидеть.       — Что за кислая мина? Хочу снова дать тебе по роже, — недовольно процедил Шинадзугава. О том, что лицо Томиоки и так украшал здоровенный синяк, он решил не говорить. — Я же сказал, ты не виноват, хватит загоняться.       — Как ты узнал о Канроджи?       — Что она втюрилась?       — Нет, что у неё на уме. Не знал, что ты разбираешься в людях.       — Пф, кто сказал, что я разбираюсь?       — Тогда как?       Санеми отвернулся и смущённо почесал затылок. Он не любил разговаривать на подобные темы, но видеть загоны Томиоки о своём «тупизме» тоже не хотел. От них тот становился угрюмым и ещё более отстраненным, чем обычно.       — Ну, это… Ты был таким же пару лет назад.       — Что?       — Как Канроджи, имею ввиду.       — Но я не уходил к другим.       — Неужели? — Санеми недовольно фыркнул, вспоминая прошедшие дни. — А кто хотел уйти от меня к Тенгену?       — Я не уходил, мы с тобой не встречались. Тенген просто меня поддерживал.       — А тот недопоцелуй в коридоре?       — Когда ты устроил драку? Да, мы хотели попробовать, но я тогда не понимал себя и чего я хочу. И вообще, ты сам виноват, ты так остро на меня реагировал, я думал, ты меня ненавидишь.       — Ну и дурак, — усмехнулся шрамованный. Нет, что вы, он не боялся признаться ему сам, просто у него были другие заботы. На самом деле, он был не лучше той парочки.  — В любом случае, я снял нам номер, завтра здесь гуляем, вечером уезжаем. Об Игуро не беспокойся, он уже выкрикнул в кустах всё, что нужно, пусть теперь сами разбираются.       Ах да, их план.       — В итоге я ничем ему не помог…       — Ты вдвойне дурак или как? Если бы не ты, он бы так и сидел на жопе ровно до старости лет.       Томиока скрыл улыбку за рукавом юкаты.       — Хоть и вышло не так, как мы планировали.       — Я позабочусь, чтобы он поблагодарил тебя на работе. И вернул деньги.       — Только без кулаков, пожалуйста.       — Я и не собирался. Почти.       На дворе уже была ночь. Они приготовились ко сну. Шинадзугава бесцеремонно влез в футон к Томиоке и закрыл глаза.       — Санеми, я хотел спросить.       — Валяй.       — Как ты здесь оказался?       От места, где они жили и работали, до Киото час езды на автобусе. Санеми ненавидит общественный транспорт и никогда бы сюда не заехал просто погулять.       — Ваша троица резко изъявила желание поехать в Киото «по делам». Согласись, звучит крайне подозрительно.       — Ты злишься, что я ничего тебе не рассказал?       — Мне пофиг, я ж не тупой, логично, что я бы тебя не пустил. Но вот кое-что меня всё-таки бесит, — Санеми развернулся и навис над Гию. — Ты считаешь, что тебя ненавидят.       Томиока отвернулся, устыдившись его догадке.       — Потому что меня и вправду ненавидят.       — Кто тебе сказал?       — Кочо.       — Ну и пусть катится к черту. Смотри, — Санеми разблокировал телефон и показал ему переписку. — Ренгоку отправил.       Томиока, прищурившись от резкого света, взял в руки телефон. Кеджуро Ренгоку А ты точно ему не скажешь? О_о вы ж встречаетесь, не? А, лан, что думаю о Томиоке..... Ну я б не сказал, что мы ладим, да и не общались особо, так, один раз, он сказал, где кофе продают. И где 1-А прячется от физры XD Помню, он заполнил за меня журнал, когда мне надо было домой, у меня братиш болел. Кстати, спасибо ещё раз, Томиока ;D (если читаешь, конешн). Он ответственный, в меру строгий, я его уважаю. Игуро говорит: что ему ни дай — всё сделает в лучшем виде (Игуро, чувак, Игуро!!!) А Шинобу до сих пор ворчит, что он упомянул её рост :_D смелый парень! Танджиро вообще ему в ноги кланяется, столько эпитетов от него слышал, как будто он восьмое чудо света, а не учитель. Я бы хотел узнать его получше, вот только его необщительность..... Но ничего, алкоголь кому угодно развяжет язык! Томиокааа, давай выпьем?)))       Гию перечитал сообщение, кажется, раз двадцать. Экран погас, но он ещё долго не мог убрать глупую улыбку с лица. Когда он всё же пересилил себя (нет, не пересилил, сердце до сих пор гулко стучало и грозило лопнуть от ударов по ребрам), он повернулся к Санеми, успевшему задремать, и накрыл его губы своими.       — Да ебана, дай поспать, — Шинадзугава слабо отмахивался от коротких поцелуев в челюсть, нос, лоб, но, в конце концов, сдался. Он притянул Томиоку к себе, зарылся рукой в волосы и, оттянув, впился укусами в шею. Нечего было его будить. И устраивать сцены с Канроджи.       — Ты не заснешь сегодня, — твёрдо сказал Томиока.       — Это мои слова, придурок.       — … спасибо.