Дегустация, или как довести демона до нервного срыва

— Сегодня я приготовлю новое блюдо, — гордо заявил Се Лянь. — Мясные булочки на пару с картофелем и сельдереем! — Замечательно, Геге! — воскликнул Сань Лан. Се Лянь с радостью поведал новый рецепт Сань Лану. Они оба были крайне воодушевлены, чего нельзя было сказать о Ци Жуне. Лазурный демон застыл, как вкопанный, с осознанием приближающейся катастрофы. Еда, которую в последний раз готовил Се Лянь, чуть не отправила его на тот свет для встречи с праотцами. Вкус рыбной ухи до сих пор не исчез с кончика языка, напоминая, что еда тоже может быть своеобразным орудием пытки. — Эй! Я не буду жрать это дерьмо! — крикнул Ци Жун, топая ногами и выпучив наполнившиеся кровью глаза. — Вы опять пытаетесь меня убить?! Даже не надейтесь! Я тут все переверну! Обещаю, эта жалкая лачуга не простоит до следующего дня! Вы меня поняли, душегубы?! На разразившуюся браваду никто не обратил внимания, тем самым заставив Лазурного демона пуще прежнего орать и биться в истерике. — Обратите на меня внимание! Вы, две твари! — истошно завопил Ци Жун. В следующую секунду в лицо верещащему демону прилетела сковородка. К счастью, не раскалённая. Зелёный фонарь, испустив жалостный писк, сполз по стенке, попутно снося все глиняные горшки с засолом. Соленая жидкость с огурцами растеклась по полу. От этого вида Се Ляня кольнуло в грудь. Столько еды — и коту под хвост. — Сань Лан, — Се Лянь потёр переносицу. — Будь так добр, в следующий раз перед тем, как метать что-либо в моего кузена, убедись, что рядом нет продовольствия. Ты же знаешь, с каким трудом оно мне достаётся? — Прости, Геге. — Сань Лан принял вид нашкодившего котёнка, которого отругал хозяин. Но он не сожалел о содеянном, по крайней мере, не о нанесении ущерба лицу нерадивого демона. В глубине глаз проскальзывал ехидный огонёк, танцующий, как пламя маленькой свечки на ветру. — Ну вот, это есть нельзя. — Се Лянь с озадаченным видом переступил через обездвиженное тело, так некстати распластавшееся в зеленой лужице с кусочками базилика и укропа, и начал понемногу сгребать овощи. Перевернув Ци Жуна вверх брюхом, Се Лянь с трудом достал застрявший в ноздре кусок огурца и кинул в общую кучку. Сань Лан неторопливо выудил из-под стола тазик и поднёс к Се Ляню, чтобы помочь с уборкой. Только вот обходить или переступать через Ци Жуна он не собирался и, проходя мимо, с силой наступил на несчастную жертву. Ци Жун тихо простонал, но с места не двинулся. Похоже, Сань Лан перестарался. Но кого, извините, это волнует? Уж точно не могучего Градоначальника призрачного города и не Падшего бога, продолжавшего стенать над своей утратой. Наконец-то погром был устранён. Се Лянь, напевая песенку, которую ему доводилось исполнять в роли странствующего артиста, месил тесто для будущих мясных пирожков с фасолью. Рядом в кастрюльке кипела вода для сельдерея и молодого картофеля. Когда тесто было готово, Се Лянь взялся за создание начинки, скидывая в один огромный ком нужные ингредиенты. От этого вида Ци Жун, только отошедший от покушения на свою жизнь, побелел, как известь. Его зрачки сузились, превратившись в крохотные точки. Хоть его и обуревал вихрь отрицательных эмоций, высказаться по этому поводу он не решался. Переведя взгляд с готовящихся на пару Маньтоу на возлежавшего на соломенной подстилке Собирателя цветов, Ци Жуна пробрало до костей. Сань Лан, расслабленно закинув ногу на ногу, что-то замышлял и смотрел на дрожащего демона. Может, Ци Жун и был неадекватным засранцем, но круглым дураком уж точно не был. Покрывшись потом, он напрягся в ожидании агонии от стряпни своего царственного братца. Хотя надежды на спасение он не утратил. Может, удастся отказаться и не получить под дых от Собирателя цветов под кровавым дождем? Сань Лан поднялся, отряхнул бока и, легкой походкой подойдя к Се Ляню, наблюдал за его работой. Голова Ци Жуна трещала по швам — встреча с чугунной сковородкой не прошла даром. Он облокотился на стенку и отдался полудреме, не замечая манипуляций, кипевших у кухонного столика. Зловоние, заполнившее все пространство комнаты, гадко щекотало ноздри. К горлу подкатила тошнота, во рту пересохло. Даже глаза волшебным образом защипало, отчего выступили слезы. Ци Жун съежился, как усохший стручок фасоли, и чуть не заскулил, как подбитая дворовая собачонка. — Что это проклятье императорского рода добавило в чертовы пироги?! Как можно было запороть элементарное блюдо?! — Ци Жуна начало потряхивать, когда он представил, как мерзкая субстанция касается языка. Через некоторое время Ци Жун на пару с Сань Ланем сидел за столом, насилуя взглядом поднесенное блюдо. Удушающее амбре заставило его покрыться мурашками, а тонкие волоски — встать дыбом. Если возможно описать этот запах одним словом — помои. Что ни на есть отборные свиные помои. Ци Жун разломил ложечкой тонкое тесто. Темная жижа вперемешку с кусками мяса произвела неизгладимое впечатление на давно пошатнувшееся душевное равновесие Лазурного демона. Живот предательски урчал, но разум кричал отказом на подобное предложение. — Потрясающе. — Сань Лань ел один Маньтоу за другим, не обращая внимания на Ци Жуна, который воротил нос от своей порции. — Наебывает... Он меня наебывает! Это не может быть съедобно! — Ци Жун стрельнул гневным взглядом на своего соседа, поглощающего пищу с огромным удовольствием. С улицы послышался детский смех, когда маленький мальчик влетел в храм, громко топая ножками. И, подлетев к столу, кинулся к ногам Ци Жуна. — Папа! Я вернулся! — весело пролепетал Гу Цзы. — Я играл с ребятами, нам было очень весело! Ребенок обвил руками икры Ци Жуна и следом потерся своей румяной щечкой. «Опять эта заноза в заднице! Нужно было ещё тогда его съесть. Из него вышло бы отличное рагу!» — подумал Ци Жун, на этот раз уставившись на тарелку с мясными булочками. Мерзкий запах не исчез даже после того, как блюдо остыло. — Гу Цзы, — произнес Сань Лан, подзывая к себе ребенка. — Старший братец приготовил отменные пироги. Хочешь попробовать? Глаза Ци Жуна стали размером с блюдца и полезли на лоб. Он дернулся, открыв рот, и чуть не опрокинулся вместе со стулом. — Ты… ты! Смерд! Монстр! Сатана во плоти! И после этого они называют меня чудовищем?! Как он может предлагать эту отраву мелкому шкеду?! Ци Жун не тронулся с места, продолжая наблюдать, как Сань Лан направился к емкостям со свежевыпеченными пирогами. — Гу Цзы лю-ю-ю-ю-бит пироги! — отозвался малыш и последовал за парнем. — Вот, держи. — Сань Лан протянул паровую булочку мальчику. — Фу! Странно пахнет, но Гу Дзы попробует! — Он откусил кусочек пирожка. Мальчик просиял, как утреннее солнышко. Задрав руки кверху, держа в одной из них недоеденную булочку, он начал вертеться вокруг Сань Лана. — Ва-а-а! Очень вкусно! Я не ел ничего вкуснее в своей жизни! Братишка даст Гу Дзы еще?! — ЧТО БЛЯДЬ?! — не поверил своим ушам Ци Жун. — Серьёзно?! Два пиздабола! Смотря, как мальчик уплетает за обе щеки очередной пирог, у Ци Жуна потекли слюни. Он с сомнением оглядел тарелку. — Мелкий… не сдох. Неужто съедобно? — Ци Жун еще раз посмотрел на довольного паренька. И вот последний рубеж был преодолен. Ци Жун схватил холодный пирог. — Странно. Мои слеплены иначе, чем те, что поглощает сопляк. — Ци Жун отодвинул на задний план мелькнувшую мысль, уж больно сильно голод терзал его. — Ха! Неудивительно! Косой кретин даже слепить все в одинаковой манере не в состоянии! Ци Жун жадно затолкал целую булку в свой рот, отчего тот еле закрылся. Позеленев, демон замер. Внутри похолодело, как в сырой землянке накануне Дахань*. Неимоверно склизкая и одновременно липкая начинка слепила челюсти, запечатав подкатившую к горлу тошноту. Вкус царской стряпни походил на рыбью требуху, начавшую подгнивать пару дней назад. Вдобавок к основному вкусу, присутствовал привкус соплей вперемешку со столетним яйцом**. Пока Ци Жун пытался разлепить зубы, содержимое пирога скользило из глотки в пищевод и обратно. Демон в беспамятстве схватился за горло и замотал ногами. От резких телодвижений он не удержался на месте и, откинувшись назад, вместе со стулом обрушился на деревянный пол. Начинка перестала путешествовать из пункта А в пункт Б и победоносно завершила свой путь в желудке. Глаза закатились, хлынули слезы. Последним, что ему довелось разглядеть, был Сань Лан, держащий два подноса с разным содержимым. На одной были булочки, слепленные в виде шарика, на другой — в виде прямоугольника с округлыми уголками. — Этот… ублюдок, — вспомнил Ци Жун. — Вертелся у стола, когда Се Лянь готовил! Сука! Он сделал другие пироги, пока я спал! Прокряхтев и крякнув напоследок, Ци Жун потерял связь с реальностью. Когда Лазурному демону удалось разлепить глаза, был вечер. С ощущением дикого сушняка Ци Жун облокотился на локти, еле подняв отекшие веки. Колики в животе утихать не спешили, впрочем, как и рвотные позывы. Так плохо себя Ци Жун не чувствовал даже после ужина у богатенького отпрыска одного знатного рода, который, в свою очередь, оказался ярым пьяницей и распутником с парочкой венерических болезней. Пережив тот злосчастный ужин, Ци Жун думал, что после такой трапезы в мире не существует ничего, что могло бы вызвать у него несварение. Заметив очнувшегося отца, Гу Дзы отвлекся от «Кунчжу»*** и подбежал, схватив со стола глиняную кружку. Радостный ребенок погладил по волосам еле живого Ци Жуна, чем вызвал его недовольный прищур. Малыш протянул кружку с бурым содержимым Ци Жуну, которого бил озноб. — Вот, папа, это лекарство! — Дай сюда! Я сейчас сдохну! — оскалился Ци Жун и вырвал сосуд из детских ладошек. Он молниеносно пригубил чашку, жадно всасывая ее содержимое. — Тебе станет лучше, так братик в красном сказал! — улыбнулся паренёк. Когда Лазурный демон услышал эту фразу, было уже поздно. Захлебываясь отвратной жижей, Ци Жун чуть не задохнулся и дух не испустил. Корчась и испуская пену изо рта, Ци Жун катался по полу в попытках отхаркнуть поглощенное снадобье. Малыш, приложив палец к губам, с интересом наблюдал за безуспешными потугами своего батюшки. — Сань Лан, — поинтересовался Се Лянь, вернувшись в скромную обитель и оглядев большую кастрюлю. — Почему уменьшилось количество компота? Ты что, его пил? Я же его не закончил. — Прости, Геге, я не удержался, — сдерживая вырывающийся смешок, сказал Сань Лан. — В следующий раз дождись, когда я закончу. — Се Лянь надул щеки и упёр руки в бока. — Я хочу, чтобы все было приготовлено, как надо. Хотя я рад, что ты с таким воодушевлением ешь мою готовку. — Геге — прекрасный повар. Иначе и быть не может, — констатировал парень, закинув копну черных волос за спину. — Спасибо, но ты мне льстишь, Сань Лан. Я не профессионал, в конце концов, — сообщил Се Лянь. — А? Почему Ци Жун без сознания посередине комнаты, он же в углу лежал? Он стал выглядеть еще хуже… — Геге, думаю, ему нужен свежий воздух. Наверно, надышался плесенью, — сказал Сань Лан, потерев подбородок. — Да, возможно, ты прав. Я его перенесу. — О, нет, Геге. Не утруждай себя. Я сам справлюсь. — Сань Лан схватил уже в который раз бездыханное тело за шкирку. — Спасибо. Ты всегда помогаешь мне, Сань Лан. Ты такой заботливый, — просиял Се Лянь, одарив Собирателя цветов лучезарной улыбкой. Сань Лан поволок бледного, как моль, Ци Жуна из храма, задевая им все доступные препятствия на своем пути. — Ах, какая досада. Немного ожив, Ци Жун заверещал, как дикая кошка, которую режут на части: — Блядина небесная, что б ты провалился со своей стряпней! И тебя туда же, мразь одноглазая! Ор Ци Жуна был слышен даже за пределами храма, что не на шутку перепугало проходящих мимо односельчан. — Что за крики?! Словно кого-то четвертуют! — Купец, впервые прибывший в деревню, подпрыгнул, окинув взглядом постройку, из которой донесся душераздирающий вопль. — Не обращайте внимания, здесь живет достопочтенный монах со своим другом. Они заботятся о мужчине с ребенком и делают это с огромной любовью. К сожалению, после смерти супруги старик совсем из ума выжил, — покачав головой, сообщил Старейшина. — Проявить сострадание к совершенно незнакомым людям. Невероятной доброты поступок! — Потрясающе! Прекрасные люди. Такие в наше время — редкость! — кивнул купец. — Воистину, такой искренней добродетели не найти ни на земле, ни на небесах, — улыбнулся старец. Мужчины продолжили свой путь и скрылись за поворотом на главную улицу. Дверь храма со скрипом распахнулась. Присвистывая, Сань Лан протащил Ци Жуна пузом по мелким камушкам, образовывая длинный след от храма и до широкой дороги. За это время Лазурный демон успел три раза поперхнуться песком, прочесать крупными булыжниками коленки и распрощаться с изношенной одеждой, которую так старательно штопал Гу Дзы. Мальчик выбежал следом, озадаченно наблюдая за тем, как его отца волокут по пыльной тропинке. — Вот так, — умозаключил Сань Лан, швыряя немощного демона на землю. — Поправляйся. — Ну и мразь же ты! — кинул ему вдогонку Ци Жун. — Что б твое очко Пей Мин настиг! Сань Лан и ухом не повел на прозвучавшее оскорбление. Развернувшись, он проследовал обратно в здание, шлепнув кончиком алого одеяния по затылку Лазурному демону. — Папочка! — прокричал Гу Дзы. — Я сейчас принесу тебе одеяло. Надеюсь, ты быстро поправишься. Я люблю тебя! Малыш скрылся в дверном проеме, торопясь как можно быстрее отогреть пыхтящего родственника. — Пошел ты в жопу со своей любовью! — выплюнул Ци Жун, всхлипывая и уткнувшись носом в пыль на дороге. Он вскипал, как раскалённый чайник, готовый рвануть в любую секунду. Вены на лбу вздулись, давление подскочило с такой скоростью, что грозилось пробить насквозь облака и снести Небесные чертоги к чертям собачьим. Послышались шаги. Женщина с маленьким ребенком ускорила шаг при виде развалившегося тюфяка. — Мама, этот дяденька — отброс? — Не говори так, милый. Он может услышать! — встрепенулась женщина, схватив ребенка за руки и потащив за собой. — Но его выкинули, как мусор! — захихикал мальчик, за что получил звонкую оплеуху. Двое поспешили удалиться как можно скорее во избежание проблем. И это было правильным решением. Терпение лопнуло. Бренную землю разразил такой вопль, что не только вся деревня подпрыгнула в одночасье, но и дворец небесного владыки пошел ходуном. Нецензурная брань отдалась эхом в позолоченных покоях. Небожители начали переглядываться между собой, не понимая, что могло вызвать эти аномальные вопли. Голова Цзюнь У соскользнула с руки, а брови удивленно поползли вверх, когда до него донеслись грязные проклятия. — Что это было? — спросил Цзюнь У, вопрошающе осмотрев литератора. — Кто знает… — Лин Вень не обратила внимания на встревоженный вид своего господина и продолжила собирать раскиданные свитки. Ци Жун, брызжа слюной, повалился наземь. Капилляры полопались, и из носа фонтаном хлынула кровь. Он так и остался валяться за пределами старого храма до следующего утра. Какая оказия...