Змеиный язык

Извращенный. Первое слово, которое всплывает в голове Сэма, когда Люцифер показывает язык, раздвоенный, как у змеи. Он, конечно, и есть Змея, так его назвали в Откровении, но это не было так очевидно, как становится каждый раз, когда он видит этот язык. Никакие галлюцинации или сдвиг в восприятии не могут изменить язык Люцифера. Сэм помнит этот язык, как он скользил по его шее. Он был пойман и прикован, пока Михаил и Адам были в другом месте. Потому что когда Михаил и Люцифер были равны по силе, Люцифер провел земное тысячелетие (а это гораздо дольше, чем тысячелетие в Аду) в Клетке и узнал, и знает каждый уголок, каждую хитрость, чтобы выиграть. Он отворачивается. Позже, Дин спит, и Люцифер смеется. Огонь бушует вокруг них, а он может только наблюдать. Он знает, что все это ложь, что Люцифера здесь нет, что архангел все еще в Клетке, но это не помогает. Никакая реальная боль не может сейчас спасти его, никакой спусковой крючок не изгонит это. - Сэмми,- шипит Люцифер, как только он прекращает смеяться. – Сэмми, я так рад, что ты вернулся. По спине пробегает холодок, когда Люцифер наклоняется ближе. Он знает, что последует дальше, знает, что не может бороться с этим, потому что не может бороться с галлюцинацией, со своим собственным разумом. Ангел проводит языком по его ушной раковине, и кровать исчезает из виду, так как Сэм закрывает глаза. - Ты не настоящий,- шепчет он, радуясь, что Дин иногда спит как убитый. Он может позволить себе так рисковать, шипя, потому что Дин не услышит, что творится в его голове, когда он сидит в одиночестве на соседней кровати, разговаривая с дьяволом, которого не существует. – Это все в моей голове. - Конечно в твоей голове, Сэм – но почему же это должно означать, что это не реально? Холодное дыхание шевелит волосы напротив шеи. Глаза все еще закрыты, а тело напряжено. Он чувствует жар от огня и холод пустоты, исходящий от Люцифера. Он не поддастся этому, потому что это нереально, и это не повторится. Он никогда не забудет Ад, но не позволит контролировать себя. - Это уже второй раз, когда ты так радушно приглашаешь,- говорит Люцифер. Он проводит языком по челюсти, и Сэму приходится подавить приступ дрожи. Люцифер мрачно усмехается, его разветвленный язык одновременно касается обеих сторон челюсти Сэма. Ангел немного отстраняется, когда говорит, его губы легко касаются влажного следа на коже, который он оставил своим языком. - Будет невежливо отклонить приглашение. - Убирайся. Прочь. Рука скользит сзади по плечу Сэма, прижимая его ближе к невыносимому холоду. - Сэм, - шепчет Люцифер, упрекая и слегка причиняя боль,- не важно, что ты мне скажешь делать, то есть, я выиграл, выиграл уже тогда, когда оказался внутри тебя. Есть что-то пошлое в звучании последних двух слов, и Сэм знает, что они были сказаны преднамеренно. - Перестань отрицать это, Сэмми. Ты же знаешь: пребывание в Аду было не так уж и плохо, я мог сделать его лучше, когда ты мне позволял. Там же была не только дыба, не так ли? – Голос Люцифера был подобен сладкому яду, и черт бы его побрал, Сэм помнит все слишком хорошо. Он помнит их постель и годы, проведенные в ней, когда они повторили на практике всю чертову Камасутру, помнит ощущения, когда этот язык скользит по челюсти вниз в провал ключицы или по впадине между мышцами груди. Он помнит слишком много об Аде, потому что годы, проведенные на дыбе, смешались с годами в постели, и он не знает, что хуже вспоминать – что дьявол порвал тебя на куски и взял, поимел каждую часть тебя. …Или что порой тебе это нравилось. - Черт,- выдыхает он, поворачиваясь к этому лицу и языку, знакомым и пугающим, и открывает глаза. Люцифер наклоняется, чтобы поцеловать его, и вокруг них бушует пламень.