Паноптикум

— Хаск… — Энджел замирает на полуслове. Демон поднимает голову и выжидающе всматривается в бледное лицо, ожидая продолжения вопроса. — А как ты стал барменом? — Я всегда им был, — кот пожимает плечами, неохотно доливая мартини в бокал на высокой ножке, — здесь, в аду. — А когда был человеком? — Смутно помню, умер от пьянства. Теперь вот не просыхаю, — он хрипло кашляет в кулак. — Мы в аду, здесь все взаимосвязано. Энджел ведёт плечом, отпивая из бокала. Лижет нижнюю губу, собирая горьковатый вкус, косится себе за спину, будто невзначай. Короткие шерстинки на его шее вновь становятся дыбом, из-за чего демон касается там рукой, облачённой в чёрную шелковую перчатку. Писк Чарли сегодня бьет по вискам и кажется оглушительно громким. Она снова что-то рассказывает Аластору, жестикулирует, носится вокруг, словно гребаная сломанная юла. — Ты помнишь свою смерть? — Возвращается к разговору с Хаском, подпирая ладонью подбородок. — Нет, — тот неопределенно машет рукой. — Мне Ал рассказал. Брови Даста ползут вверх. Вот ведь, успел везде. Он вновь невзначай оборачивается, встречаясь с алым маревом глаз Радио-демона. Он стоит, скрестив руки на груди, прижавшись спиной к стене. Когда Аластор видит, как на него смотрит паук, то склоняет голову в насмешливом молчаливом приветствии, растягивая свой оскал ещё шире. От этого взгляда у Энджела начинают дрожать колени. Демон одним глотком вливает в себя оставшийся алкоголь и кидает оливку в острозубый рот. — У тебя деньги-то есть? — ворчит Хаск, протирая барную стойку от капель жуткой на вид тряпкой. Энджел картинно вздыхает и потягивается, прогибаясь в спине. Его широкий нежно-розовый свитер оголяет шёлк перчаток. — Ты же знаешь, я в отпуске, дорогуша, но могу… — Да, да, иди спать уже, Энджи. Паук улыбается и посылает Хаску воздушный поцелуй, ловко спрыгивает с высокого барного стула. — Ноги переломаешь. — Раздаётся прямо возле нежного уха. Энджел натягивает дежурную улыбку, впиваясь коготками в перчатках в ладони. — Я на таких шпильках и бегать могу. Аластор думает, что такие тонкие запястья можно удержать одной рукой. — Ну так начинай уже убегать. Энджел закатывает глаза и фыркает, разворачиваясь к лестнице. — Спокойной ночи, — он показывает средний палец, — сильно без меня не шалите, мальчики. У Хаска шерсть тоже встаёт дыбом, а голова начинает болеть из-за нарастающего в черепной коробке белого шума. — Ебётесь? — Аластор скалится. Пушистые брови бармена изгибаются в недоумении. — Нет. А должны? Радио-демон не отвечает на вопрос, он разворачивается и уходит. Хаск щурится ему в след.

***

Энджел только из душа. Его зеркало в полный рост блестит от чистоты, отражая бледную кожу, розовые вены просвечивают сквозь нее. Паук легко зажимает между зубов длинную сигарету и чиркает зажигалкой. По комнате расплывается сладковатая завеса, занимая собой прозрачный воздух. Демон приспускает белый шелковый халатик с плеч, слегка подаваясь ими вперёд, чтобы ключицы стали отчетливо видны. Он поднимает подбородок выше и распахивает свои глаза. Интересно, каким он был до смерти? Энджел не помнит. Он всего лишь мертвая шлюха. У него тонкие руки, длинные стройные ноги, просто идеальные пропорции. Нежная кожа, розовые губы и сладкая кровь. Энджел здесь для того, чтобы его использовали. У него низкий болевой порог, значит будет особенно интересно его бить, резать, колоть стеклом, обжигать и трахать — все равно заживет. А какое шоу… Энджел не может отказать. Он в своём аду. И вечеринка будет продолжаться, пока он не попадёт под зачистку. У шлюхи не может быть своих желаний, своего мнения и права слова. Есть то, что он хранит здесь — за тяжелой дубовой дверью и никому не показывает. Его руки начинают трястись, когда он чувствует на себе колючий взгляд алых глаз. Энджел воровато оборачивается, слегка царапает загривок, накидывает на плечи тонкий шёлк. Но здесь ожидаемо никого нет, только Энджел и его тень. Паук усмехается и смотрит на ровные дорожки порошка на стеклянном столике. — Идиот. Тень сползает со стены, растворяясь. Все начинается внезапно. Неожиданностью выбивает из фантомных легких грязный воздух, потеют ладони. Энджел сжимает губы в тонкую полоску, когда Чарли просит его привести Аластора. Она задумала устроить какой-то бал. Смешно представить, кто захочет сюда на него прийти. Тем не менее, стены украшены, Хаск в смокинге натирает бокалы, Вегги сверлит взглядом и хмурится. — Ну, Энджел, — дуется Чарли, — у меня ещё много дел. Вон, плакат отклеивается, сходи за ним, а? Паук неопределённо фыркает и медленно идёт наверх. Он прекрасно знает, где находится комната Радио-демона. Перед тем, как постучать, Энджел понимает, что она приоткрыта, и входит внутрь. Его сердце пропускает удар. Демон замирает и недоверчиво смотрит напротив себя. Аластор сидит в кресле с книгой на коленях, его голова опустилась к плечу. Демон спит. На его лице нет улыбки, и Энджел замечает, что он красивый, когда спокоен. — Ал? — шепчет паук, останавливая свою руку на полпути. Глаза Радио-демона распахиваются. На его лице отражается удивление, он растерянно озирается вокруг и убирает книгу с колен. — Тебя Чарли ищет. Аластор делает вид, что не слышит. Он медленно поднимается, надевает смирно покоившийся на спинке кресла пиджак. Не улыбается. Энджел прикрывает рот ладонью и тихо смеётся, отворачиваясь. — Что? — Аластор смотрит недоуменно. — У тебя тут… Твоё ухо, оно… — Энджел неопределённо показывает пальцем что-то на своей голове. Аластор проводит ладонью по волосам, приглаживая их после сна, и задевает пальцами завернувшееся ухо, которое тут же распрямляется. Он улыбается Энджелу в ответ, и демон перестаёт дышать. Спустя доли секунды Радио-демон растягивает рот в своей «фирменной» улыбке, обнажая частокол острых зубов, и уходит. Энджел идёт к себе, остановившись на мгновение, чтобы прижать ладонь к груди, не понимая, что происходит. Он слегка скребёт свою грудную клетку кончиками пальцев, пытаясь прекратить этот треск. Белый шум внутри него. От него не становится легче, наоборот. Внезапно приходит понимание того, куда он напоследок попал. Это место — последняя остановка, дальше только небытие. Но Энджел не знает, хочет ли он продолжать. А всего-то требуется выйти на улицу во время очередной зачистки. Все начинается в этот день, и стремительно несётся по накатанной. Энджел желает переломать Чарли пальцы, когда она, забывшись, вдруг берет Радио-демона за руку и ведёт к бару. Энджела тошнит чёрной кровью на очередной съемке, Вел даёт ему отпуск. Энджел напивается с Хаском каждый вечер, бездумно шатаясь по отелю. Мертвая шлюха влюбляется в Аластора. Который, к слову, не спускает с его оголенных плеч и шеи своих окровавленных глаз. Смотрит. Смотрит. Замечает, как мальчишка ёжится под его взглядом, как подрагивают его пальцы, затянутые в шёлк. Демон идёт по коридору, когда Энджел зовёт его. — Ал?.. Останавливается Аластор так же резко, как и поворачивает голову. Выжидающе улыбается, наслаждаясь тем, как отшатывается паук от его широкой фигуры. — Что-то хотел, мой женственный приятель? На лице Энджела мелькает неуверенность. Это забавляет. — Хаск говорил, что ты знаешь, как он умер. — Так… — Я хочу спросить о себе. Аластор поворачивается всем корпусом. Энджела от чего-то бьет сладкая дрожь. Ворсинки на спине поднимаются вверх, словно от статического электричества. Где-то рядом сломалось радио и теперь шумит. — Уверен? Ха! А мне с этого что? — Ну… — Поцелуешь меня? — Аластор его перебивает, наблюдая, как щеки паука покрываются румянцем и как ошарашено распахиваются и без того большие глаза. Отель спит во мраке, омываемый кровавым дождем. Он шумит за стенами, сливаясь в багровые реки, заливая собой Пентаграмм-сити. Энджел красивый. На нем короткие пижамные шорты и большая футболка, спадающая на плечо, пушистые розовые тапки-зайцы. Он, наверное, шёл взять что-нибудь попить или фруктовый лёд. Аластор шёл убивать. Паук без своих шпилек почти одного роста с Радио-демоном, но он поднимается на носочки, потому что мужчинам это нравится. На нем нет перчаток, и тонкая холодная рука ложится на щеку Аластора, а мягкие губы прижимаются к его губам. Раскатами гремит гром, и Энджел вздрагивает, когда его настойчиво прижимают к стене с обшарпанными обоями. Пространство искажается помехами. Глаза напротив — кроваво-чёрные, озлобленные, в них плещется безумие. — Точно хочешь знать? — Почти неразличимо среди нарастающего шипения. Энджел молчит, испуганно хлопает длиннющими ресницами, смотрит в глаза напротив. Он дергается как от удара, толкает каменное тело демона ладонями, Аластор сжимает оба запястья рукой и фиксирует их над головой паука. — Это ты меня убил. — Шепчет Энджел, рот Аластора рвётся в оскале. — Убил, изнасиловал, съел. — Шепчет прямо на ухо Радио-демон. — А ты и не запомнил. Острые зубы резко вонзаются в мягкие губы паука, он вскидывается, весь дергается от боли, от неожиданности и страха захлебывается собственной кровью. Ему не дают вырваться железные тиски рук Аластора. — Такой же вкусный, как и тогда. — Демон слизывает струйку крови, стекающую по бледному подбородку. Энджел смотрит в сторону, замечая, что отель исчез, и теперь вокруг них только бесконечное марево алого хаоса. Тень Аластора зубасто облизывается, приближаясь. Энджел предпринимает ещё одну попытку выбраться, но Аластор снова кусает его. — Будь послушным, Энджел. Ты ведь был послушным с ними со всеми? Колено вклинивается между намертво сжатых стройных бёдер, разводя их. — Я знаю, что это твое наказание. Ты не можешь сказать «нет», так же не получая никакого удовольствия от процесса, я прав? — Хватит, Ал, отпусти меня. — Шепчет Энджел, удивленно отмечая, как его тело начинает реагировать. — Так вот и я тоже ничего не чувствую. Меня это и не заботило бы, если бы не ты здесь. — Почти рычит Радио-демон. — Шутник, сделавший с нами это решил, что будет забавно. Но он не учёл одну вещь — что мы можем встретиться и в аду. Энджел закрывает глаза, он не хочет смотреть на исполинские рога и странные зрачки озлобленного Аластора. — Я просто хочу сделать это снова с тобой. Поглотить тебя. Чтобы ты не достался никому. В отчаянии Энджел вспоминает, что он все-таки паук. Он выпускает вторую пару рук и впивается когтями в шею Аластора, пуская яд в его кровь. Демон шипит и сжимает руки Энджела так сильно, что тот слышит, как ломаются его кости. Он вскрикивает и толкает Радио-демона от себя. Тот отшатывается, как от призрака. Вокруг все те же стены отеля с темно-зелёными обоями, грохочет гром, лампа мигает, то и дело погружая коридор во тьму. Энджел разворачивается и быстро уходит, прижимая к груди сломанную лапку. За закрытой дверью он пытается отдышаться. Это все не укладывается в голове. Аластор — его убийца. Ну, конечно. Он помнит его безумные глаза, налитые кровью, когда тот пытался бросить его. Это было даже забавно — такой хороший мальчик, таких у Энджела ещё не было, оказался сумасшедшим садистом. Ад изменил Энджела. Ад меняет всех, кто попадает сюда. Радио-демон скребется в дверь, дергает ручку, пытаясь открыть. Паук отходит ближе к окну, понимая, что против Аластора это всего лишь дверь. Он резко выдыхает, когда она почти слетает с петель. Аластор долго смотрит на растерявшегося Энджела, на его израненные губы, которые он часто облизывает, на сломанную тонкую руку. Он подходит ближе, и вопреки самому себе и своим желаниям, аккуратно скользит ладонями по чужим холодным плечам, притягивает к себе. Паук облегченно тихо и глубоко выдыхает, прикрывает глаза, доверчиво утыкается щекой в изгиб чужой чудовищно горячей шеи. — Что теперь будет? — Тихо спрашивает Энджел. — Я не знаю. Дождь заливает огромные оконные рамы переспелой вишней. Ниффти будет в ярости. Энджел чувствует, как каменеет тело Радио-демона, как дрожат его руки, затянутые кожей. Он хочет узнать, все ли в порядке, но боится поднять голову. Кто он против него? У него ни сил нет, ни физической подготовки. Паук с сожалением смотрит на стоящий в углу ярко-розовый автомат. Им он мог хотя бы отвлечь Радио-демона. Аластор ведёт носом по щеке паука, «подкапывает» под подбородок, призывая поднять голову, а когда тот встречается с алыми глазами, вовлекает в поцелуй. Более осторожный, он помнит о ранах на губах Энджела. И Даст изумленно стонет, открывая для себя давно затерянные и забытые чувства. Здесь, в аду, он не испытывал возбуждения, желания, и даже сам себе не мог доставить удовольствие, но сейчас, когда ладони Аластора медленно ведут по лопаткам, позвоночнику и спускаются на поясницу, колени паука непроизвольно подгибаются. Радио-демон невзначай мягко принуждает Энджела лечь спиной на кровать, сам опускает, гладит бёдра, прежде чем нависнуть сверху, загораживая спиной алое марево комнаты. Энджел почти в полтора раза меньше Аластора, и слабее во все три. Ему немного больно целоваться, но это того стоит, ведь здесь он ни разу не хотел никого поцеловать. Многие просили, но он отшучивался, уходил от разговора, или просто отравлял ядом особенно настойчивых. От поцелуев он мог отказаться, от остального — нет. Аластор несдержанно рычит в поцелуй, попутно расстёгивая пуговицы на своём пиджаке и ослабляет бабочку на шее. Он нетерпелив, и Энджел думает, что демон его все-таки поглотит, не сможет сдержаться. Паук зарывается пальцами здоровой руки в рубиновые волосы демона, кончиками пальцев касается тёплого пушистого уха, которое тут же поджимается в ответ на незатейливую ласку. Демон горячо выдыхает в поцелуй, открывает глаза, смотрит смотрит А потом стягивает перчатки с рук, ухватившись зубами за кончики пальцев. Вот теперь изумленно выдыхает Энджел, когда Радио-демон гладит тыльной стороной ладони его лицо, шею, острые ключицы. На его руках нет когтей, как казалось раньше. Кожа темно-серая, темнее, чем на лице или шее, очень горячая, подушечки пальцев слегка загрубевшие. Энджел захлебывается вздохом, когда видит за спиной Аластора его ухмыляющуюся тень. Его тут же вдавливают в кровать, лишая возможности скинуть с себя мощное тяжелое тело. — Он ничего тебе не сделает, пока я не прикажу. — Говорит демон, дрожь в голосе его предаёт. — А я не собираюсь. Энджелу тяжело с собой совладать. Он жмурится и кивает, пытается не смотреть. — Слезь с меня, Ал, ты чертовски тяжелый, я не могу дышать. — Уйдёшь. — Да куда я, блять, уйду? — Паук смотрит выжидающе и зло. Аластор переносит вес на предплечья, Энджел стягивает с его шеи бабочку, ведёт пальцами по его губам, носу, пытаясь запомнить. Радио-демон снова летит с катушек. Шум заполняет голову паука, и тот успокаивающе гладит, сжимает трясущимися пальцами широкие плечи Аластора, тянет с них грубую ткань пиджака. Он помогает его снять, следом расстегивает неизменно красную рубашку, и неожиданно стягивает с Энджела футболку. Под ней он такой же белый. В пушистый мех зарываются пальцы демона, пробуя и проглаживая. Паук шумно втягивает воздух и сжимает челюсти, ощущая, как Радио-демон прогибает его в спине, горячей ладонью приподнимая его поясницу. Чтобы ещё ближе. Чтобы Даст смог понять насколько все плохо идёт, стремительно летит в пропасть, когда Аластор своим телом сильно вжимается в ягодицы паука, медленно потирается через одежду. Он наклоняется и зарывается носом в пух на груди, горячо выдыхает, и Энджел выгибается сам, запрокидывая голову. Сквозь непрекращающийся белый шум, словно толщу ледяной мутной воды, слышится чей-то короткий крик и лепет. Аластор поднимает ошалелые глаза на испуганную зардевшуюся Чарли, жестом приказывает тени отступить. — Извините… Я позже зайду, просто… Слышала шум. Она обрывает объяснения, когда Радио-демон садится на кровати, принимаясь застегивать пуговицы на рубашке. — Чарли! — Рявкает Энджел. — Вали уже. Принцесса почти выбегает, закрыв рукой глаза. Ноги у Энджела ватные, он тяжело дышит, пытаясь прийти в себя. Паук смотрит как Аластор зачесывает пальцами назад вишнёвые волосы, чтобы хоть как-то привести их в порядок. Он замечает взгляд на себе, смотрит в ответ. Энджел не понимает, что ему нужно искать в этом взгляде, он абсолютно нечитаемый. — А как ты умер? Радио-демон хмурится, смотрит на затянутые багровой коркой окна, потом снова на Энджела. — Я и под ноги себе смотреть не мог, везде мерещилось твоё лицо. И глаза закрыть тоже не помогало. Я возненавидел тот мир, где все напоминало мне о тебе и о том, что я тебя потерял. Демон наклоняется к Энджелу, целует мягкие губы, лижет мелкие ранки от своих же зубов, обхватывает ладонями лицо. смотрит смотрит — Если ты снова попытаешься сбежать от меня, я испепелю этот отель. Паук смеётся, обнажая клыки. — Ну ты точно ебанутый, Ал.