Ох, уж этот, конфликт.

Предвкушая конец рабочего дня Робеспьер засел на стол своего убранного рабочего места, устало вздыхая и посматривая на дверь в желание поскорее в неё выйти, прийти домой и залечь в кровать. Свесив ножки и, перебирая ими лениво в воздухе, он задумался о том, мимо какого места с едой он будет сегодня проходить и что ему больше хочется поесть после работы: пиццу или же, картошечку фри с чесночным соусом. Облизав губы, он слабо усмехнулся остановив свой выбор всё же на чудесных бургерах из доставки, про которые он внезапно вспомнил. До окончания смены оставалось пятнадцать минут. Вновь страдальчески вздохнув Роб сфокусировал свой взгляд на коллеге Бальзаке, который зашевелился на своем рабочем месте, а вскоре быстро собрался и вышел, чем вызвал небольшую грусть в лице парня. — Ещё десять минут, — невесело усмехнулся Аналитик, посмотрев на часы. Робеспьер немного завидовал коллеге Критику, потому что у него сложились достаточно хорошие отношения с их начальником Наполеоном, а вот ему не повезло. Между ними с самого начала пошла взаимная неприязнь, которая переросла в то, что теперь Политик специально штрафует Роба за все его косяки, в частности за то, если Аналитик уйдёт с работы раньше окончания смены, даже если тот всё сделал по своей работе. Робеспьер же в свою очередь одаривал агрессора колкими замечаниями, постоянными исправлениями в речи, орфографии. Посмеивался над его интеллектуальными способностями. Наполеон отвечал на это штрафами, рычанием и дополнительной работой. Аналитика бесило, что Критик по сути делал тоже самое, что и он, однако тому сотруднику были все похвалы и блага от Политика, а ему только штрафы, сплетни за спиной и выговоры. Однако, стоит отметить, что результаты по показателям работы их офиса поднимались в большинстве случаев из-за совместной работы этих двоих враждующих, хоть они этого и не замечали, по большей части, считая вклад друг друга не таким уж и значительным вовсе. Из мыслей Робеспьера вывела открывающаяся дверь кабинета начальника, который, заметив конфликтёра быстро зашагал в сторону его стола чуть ли не вплотную вставая к нему лицом напротив, заглядывая в глаза. — Я же говорил, не сидеть на столе. — сощурив глаза, посмотрел на инфантила. — Он пустой, я убрал все документы уже давно с него в шкаф, сразу как закончил свою работу. Теперь, вот, вынужден ждать тебя, потому что иначе ты влепишь мне снова штраф, если я уйду раньше. — неожиданно спокойно даже для себя выпалил Аналитик, всё же собираясь уже встать на ноги, близость с агрессором пугала, вызывала какой-то страх, будто его сейчас ударят. Вдруг в кабинете резко погас свет. Аналитик дёрнулся от неожиданности, шире раздвинув свои ноги, через пару секунд осознавая, что Политик вцепился в него, обнимая руками спину и тяжело задышал. Через пару минут пришло осознание, что скорее всего Наполеон боится темноты или что-то подобное, в глазах Аналитика будто чертята промелькнули, он уже во всю перебирал варианты в голове, чего бы сейчас такого сказать, чтобы прямо сильно задеть агрессора, прямо так, чтобы унизить, но при этом не получить. Коварно ухмыляясь в темноте, Аналитик уже было открыл свой рот, и какого же было его удивление, когда вместо речи, что он прокрутил у себя в голове с его губ слетел стон. Парень резко прикрыл рот инстинктивно после, положив свои руки начальнику на плечи, который всё так же тяжело дышал, но уже менее прерывисто. Робеспьер не поверил своим ощущениям внизу живота, он возбудился, чёрт возьми, абсурдней и быть не может. Инфантил сразу постарался высвободиться из этих внеплановых агрессорских объятий, пока тот не заметил ничего, но рыжий вцепился намертво. А, трение своего паха о чужой, только ещё больше возбудило бедного Робеспьера. Темноволосый вдруг затих, обильно покрывшись румянцем, чувствуя как постепенно Политик отходит от того состояния, что было. Инфантил испугался ещё сильнее, не заметить его появившийся стояк было невозможно, учитывая, что Наполеон прижался пах к паху. Сердце стучало будто он живёт последний день, страх и возбуждение смешались выделяя крышесностный адреналин. — Н.нне, ув.во.льняй, п.п.п.ожалуйста, — пропищал Аналитик, заикаясь, боясь даже двинуться. Наверное, если сейчас включится свет он просто умрёт от стыда и неловкости, которая приключилась с ним в этой ситуации, а ведь он просто хотел прийти домой и заказать себе бургер. Машинально уткнувшись в пропитанный дорогим парфюмом пиджак Наполеона, Робеспьер дрожал, кусая свою губу. Мысли перемешались, он не знал, что делать дальше. Не знал как выкрутиться из этой неловкой ситуации, возможно, что близость тела играла здесь большую роль, ещё больше путая все мысли и вообще не давая нормально думать. — Черт, — рыкнул Политик, от чего инфантил вздрогнул, испугавшись, прикрыл и прищурил свои голубые глаза. — Я же по-нормальному просил не сидеть на столе.- губы агрессора метнулись к чужой шеи, прикусывая кожу. Аналитик запищал от страха сжавшись, а затем, вновь неожиданно для себя, простонал, подавшись бёдрами вперёд.Он был сейчас несказанно рад тому, что свет всё ещё был отключен. Прикусив вновь свою губу зубами, он попытался снова отпихнуть от себя рыжеволосого, положив дрожащие руки на его грудь, но вместо этого, пальцами вцепился в его воротник, вновь застонав, когда чужой язык и мягкие губы прошлись по его особо чувствительным местам: шеи и ключицам. Инфантил сейчас чувствовал себя распутным и ему это чертовски нравилось. Немного привыкнув и осмелев Робеспьер запустил пальцы под пиджак агрессора, трогая пальцами его тело, что было скрыто рубашкой - талию, спину, грудь. Наполеон тем временем засасывал и прикусывал всё его тело, где только мог достать. Вскоре брюки аналитика были спущены с него вместе с трусами, а затем он, развёрнутый задом к своему конфликтёру упирался ладонями в стол, на котором некогда ранее сидел, и ждал окончания своей рабочей смены. Услышав звук расстегивающейся ширинки, темноволосый прогнулся в спине, вильнув ягодицами. Когда неожиданно его дырочки коснулась горячая головка члена, а чужая ладонь ударила по жопке, инфантил вздрогнул. — С.стой. Я.я дав.но не занимался э.этим. Рас.стяни. — Блядь, — выругавшись, зеленоглазый смачно плюнул себе на пальцы, после вставляя их в сжатое колечко мышц. — Расслабься. — мягко погладил парня по спине. Аналитик сделал то, что его просили и вскоре пальцы уже во всю входили в его тело, а Робеспьер не заметил, как сам стал подаваться им на встречу. Наполеону уже не терпелось вставить, поэтому достаточно быстро свои пальцы он заменил на что-то более вкусное — свой стоящий член, проходя внутрь и раздвигая им стенки анального отверстия работника. — Ааах, — простонал Роб, было больно и, одновременно, приятно. Чувство заполненности отразилось мурашками на его теле. Агрессор стал двигаться внутри тела своего конфликтёра, сладко постанывая, особенно когда узкая дырочка сжимала его возбужденный горячий орган изнутри. Инфантил постанывал в такт толчкам, уже вовсе ложась животом на свой рабочий стол, сильнее оттопырив задницу. Не выдержав такого давления первым кончил темноволосый, расслабленно кладя голову на стол, пачкая своими слюнями поверхность, закрывая глаза. После кончил и Наполеон, заполняя конфликтёра изнутри горячей спермой, далее вынимая свой член, садясь на стул своего работника. — Мда, ушёл называется с работы, — усмехнулся, посматривая на часы, а затем на блаженно убитое лицо Роба, который ещё был в той же позе. — Горячая. — ответил в пространство инфантил, чувствуя как по бёдрам стекает чужая сперма, а затем резко поднялся на ноги, осматриваясь. Сколько времени прошло? Свет уже был включен, а Нап вовсю дремал рядом с его столом. — Блядь, — Робеспьер тихонько достал салфетки из своего рюкзака, вытирая задницу, оделся, а затем так же тихонько смотался домой есть бургеры, ну, а хули. Секс сексом, а бургеры по расписанию.