Да будет этот мир поглощенный во тьму. Война.

      «Отец. Ты видишь, что стало с миром, который ты так желал? Ты видишь, что происходит? Куда мы катимся, что мы ищем и зачем? Услышь меня, Рагнар, дай знак, что мы на верном пути. Дай же его.»       Он вглядывается в даль, обхватывая, дрожащими, руками борт своего дракара. Такой потерянный усталый, словно бремя всего мира, тяжесть которого легла на плечи конунга, что остался без дома. На челе Бьёрна всё ещё была кровь, которая уже давно спеклась, будто бы ни его, но в тоже время...он был сломлен. Лишь 10 дракаров смогли покинуть Каттегат, когда его младший брат, Ивар Бескостный, сопровождаемый князем Олегом, что восседает в Киеве, напал на город, круша и завоевывая его. Как глупо он все потерял, неправда ли? Ждал коварного нападения конунга Харальда, а в итоге упустил из виду поганца мальчишку, что счёл себя равным богам: — Прекрати себя карить. Железнобокий поднимает глаза на фигуру, что своей статью закрыла солнце от него. На лице его супруги, его Гуннхильды, читалась печаль, скорбь и боль одновременно: — Мы были не готовы и мы... — Потеряли все, — заканчивает сын Рагнара за возлюбленную. — А ведь я обещал защитить наш народ и что в итоге? Воительница присаживается на колени перед мужем, аккуратно обхватывая лицо того своими тёплыми ладонями: — Бьёрн, оглянись же. Эти люди, эти суда, что плывут с нами, они всё ещё верят в тебя. Они всё ещё любят тебя и идут за тобой, куда бы ты их не позвал. Да, сейчас мы в бегах, но придёт день, когда мы возвратим себе Каттегат и ты станешь конунгом всей Норвегии. Ты заслуживаешь этого! Он смотрит в её глаза. Он слышит её, но он больше не верит. Осторожно убирая её ладони со своего лица, Железнобокий поднимается, отходя на карму, чтобы вновь погрузиться в воспоминания, вновь прокрутить тот момент, когда Ивар так бесцеремонно ворвался в их мирную жизнь...он прикрывает глаза.       Это была ночь, что плавно переходила в рассвет, уступая место новому дню с его новыми делами и заботами. Конунг и его жена мирно спали, возлежа на супружеской постели, когда раздался оглушительный вопль горна, предвещающий опасность: — Бьёрн, что такое? — спросонья говорит Гуннхильда, когда голубоглазый подскакивает с ложа. — Нападение. Вот он уже вылетает из бражного зала, вытаскивая с пояса свой боевой топор, когда битва была в самом разгаре, когда неведомые силачи, что так резво скакали на своих лошадях, рубя любого на своём пути, приближались: — Стена щитов! — завопил конунг, надеясь на то, что это сможет сдержать армаду. Конница налетела на них так, словно бы и приграды вовсе не было, топча, под своими копытами, людей, что стенали от неимоверной боли. Бьёрн отшатывается в сторону, слыша лишь как ломаются людские кости. Ещё секунда и если бы не его инстинкты, то лежать бы ему сейчас с прорубленным черепом, если бы он не заметил топор, что летел к нему, одаривая лицо мужчины новой, глубокой раной. Это подстегивает его, с диким ревом, броситься в бой, начиная, беспощадно рубить врагов. Эрик подскакивает к нему, убивая недруга, что со спины замахнулся на война: — Ты снова мне должен, Железнобокий, — усмехается светловолосый викинг, рука об руку сражаясь с последним. — Мы проигрываем! — восклицает Бьёрн, вновь рубя по горлу неприятеля из вражеского войска. — Мы не готовы к такому! — Верно, — вторит ему мужчина. — Стоит отступить. — О чем ты говоришь?! — возмущается голубоглазый, подходя вплотную к союзнику.- Ты говоришь о моей родине, о моем доме. Как я могу его оставить?! — Если не оставишь сейчас, то погибнешь. И по мне, так зря. А бежать, не значит проиграть. Сын Рагнара тяжело дышит. Он оглядывается по сторонам. Дети, женщины, мужчины и их сыновья, дочери...множество людей, что были убиты, ранены, они, буквально, заполонили улицы Каттегата. Битва проигранна. Он, опять, сплоховал. Неужели и впрям боги отвернулись от него? Неужели они больше не верят в него и Норны перестали вплетать в его судьбу нити удачи? — Бьёрн! — кричит Гуннхильда, уводимая Эриком в сторону дракаров. — Бьёрн, скорее! Он вырывается из забытья и, срубая с плеч голову неприятеля, бежит вслед за теми кто спасся, кто ещё мог быть спасенным, кто всё ещё верил в него: — Беги, Бьёрн! Спасай свою жалкую жизнь! — раздаётся голос, что покрывал всё безумство. Это заставляет Железнобокого остановиться у трапа и оглянуться. Среди толпы стоял его брат, который улыбался тому своей безумной дерзкой ухмылкой: — А я говорил, что вернусь и теперь ты, дорогой братец, бежишь, поджав хвост, как последний дранный пёс! Беги, братец, беги, но знай, где бы ты не был, я всегда тебя найду. Лицо голубоглазого поддергивается и, не раздумывая вовсе, он кидает в сторону Ивара свой топор, который пролетает мимо, слегка задевая тому левое ухо, что даже не заставило младшего сына Рагнара хоть как-то отреагировать. Последняя секунда и его, кричащего, уволакивают в дракар, чтобы тот смог отплыть от берегов Каттегата, который они потеряли.       Вот уже несколько дней как они плыли по морю. Запасы пресной воды подходили к концу. Люди были итощены, многих подкосили болезни и слабость. Они, вполне, могли винить своего конунга, который допустил всё это, но это было ни так. Железнобокий много чего для них сделал, он всегда был за народ и защищал его и, на их месте, было бы последним предательством бросить человека, что дал им свободу, в пользу тирана, у которого изощренное представление о том, каким должен быть мир и его порядки. Бьёрн и сам понимал, что мир, каков он был, теперь перестал существовать. Теперь им будут править такие существа, как его младший брат и ему подобные. Эрик присел рядом с Гуннхильдой, смотря на то, как некогда великий человек, первенец Рагнара, был разбит, оскорблен и унижен: — Он опустил руки, — вдруг говорит молодая воительница. — Это нападение подкосило его. Викинг кивает головой на слова своей госпожи: — Но он сильный духом. Один благоволит ему, — замечает он. — Нет, это ни так. Боги отвернули удачу от моего супруга. Они дают ему это испытание, чтобы проверить его, как он справиться, что он сделает для того, чтобы вновь подняться с колен, — она говорит тихо, но каждое слово, будто чеканная монета, слетают с уст королевы Каттегата. — Он потерял опору. Лагерта ушла и мир для него потускнел. Светловолосый войн, смотрит в сторону Железнобокого. Тот, будто бы стал стариком, преждевременно. Он заворачивался в свой плащ, обрамленный мехом, желая скрыться от мира, чувствуя непомерный груз ответственности, с которой он не справился. Ближе к вечеру великий викинг, наконец, пришёл в себя, если это возможно так назвать. Он покинул карму и подошёл к своей супруге, присаживаясь к ней, спящей, рядом, ласково, непривычно лссково касаясь её бледной щеки. Женщина открыла глаза, тут же присев: — Что такое? — она смотрит на него. — Франкия или же Англия? — вдруг спрашивает он. Гуннхильда долго всматривается в лицо своего мужа, коее освещал тусклый свет луны, что пряталась за облаками: — Нет доверия к твоему дяде. Возможно, что Ивар настроил его против тебя, а то и присоединил его войско к своему. — Значит Англия, — тихо говорит он, прикрывая глаза и прижимаясь спиной к мачте. Дракары мерно покачивались на воде. Их весла спокойно загребали и выгребали, продолжая свой путь. Без цели, без умысла, просто чтобы пристать к берегу и начать новую жизнь, которая принесёт им свои плоды, или же навсегда удалит их из мировой истории и они умрут в безвестности на чужих берегах чужой страны. Единственного ворона решено было выпустить, чтобы тот разведал, есть ли в ближайших милях хоть какая-то суша. Бьёрн проводил птицу взглядом, усаживаясь обратно на свое место: — Если так и дальше пойдёт, то мы явно потеряемся на просторах моря, — замечает Эрик, устраиваясь рядом с конунгом. — Всё возможно, друг мой, — устало отзывается мужчина, открывая глаза. — Возможно, что эта наша судьба, которую нам уготовили боги. — Слышу в твоём голосе иронию. Голубоглазый лишь усмехается: — Земля! — раздаётся крик с первого ряда дракаров. Это заставляет обоих мужчин повскакивать со своих мест и в действительности. Перед ними, будто бы на протянутой ладони, показывается земля, покрытая зеленью, испещренная холмами и не высокими, но горами. Путникам показалось это таким заманчивым, гостеприимным, что Бьёрн скомандовал держать курс именно туда. Спустя некоторое количество времени их дракары протаранили песок берега своими носами, показывая их мореплавателям, что те могут смело вступать на землю. Первыми спрыгнули не многочисленные войны, приготовившие свое оружие, в случаи атаки. Следом спустились конунг со своей супругой и те женщины с детьми, что смогли с ними сбежать: — Кажется, всё тихо, мой господин, — проговорил викинг, который вернулся с разведки. Железнобокий коснулся плеча война своей ладонью: — Тогда вперёд. Небольшой отряд, численностью около сотни человек, двинулся вглубь острова, проходя лес, что был некой завесой, стеной от внешнего мира, который грозился здесь всё уничтожить. Вскоре они устроились на отдых. Мужчины занялись оборудованием ночлега, а женщины и дети приготовлением пищи. Сам Бьёрн, негнушаясь грязной работы, наровне со своими людьми, работал топором и руками, делая укрытия и навес для сна. Гуннхильда вместе с простыми женщинами готовила еду, которую смогли им принести охотники. Казалось, что вот оно, то место, где можно поселиться и не думать о том, что там, за морем их, утерянный, дом. Железнобокий отошёл к окраине леса, где тропинка выходила на песок, по которому они забрели сюда, он облокачивается о ствол дуба плечом, потирая ладони, вглядываясь в синеву вод, что лёгкими всплесками волн набегала на берег, одаривая его своей влагой. Перед глазами мелькнули картинки прошлого. Вот он и его младшая сестра Гида, кажется, они ожидают отца из первого путешествия за море. Лагерта улыбается, оглядывая своих детей, пока сама была поглощена домашними заботами. И точно так же, как и сейчас, он вглядывался в море, всё надеясь встретить Рагнара живым: — Что за мысли тебя одолевают? — женские ладони охватывают могучие плечи супруга, коее покрывают парочкой поцелуев губы возлюбленной. — О том, что раньше всё было проще, когда я был ребёнком. Тогда всё было по другому. И тогда я думал, что и Рагнар, и Лагерта будут всегда, что они не покинут меня, а дальше наш путь продолжится в Вальхалле, в зале Одина и всех богов. Гуннхильда выдыхает, оглаживая руки Бьёрна: — Это случится. Но не нужно торопить это время. Время вашей встречи. Он оборачивается к ней и, захватывая в медвежьи объятия, прижимает свою королеву к груди: — Они подождут. У меня есть неоконченные дела, которые я намерен завершить и только тогда, спустя время, смогу покинуть мир с очищенной, перед самим собой и богами, совестью, — говорит мужчина, чуть крепче прижимая Гуннхильду к себе. На следующее утро они, викинги без родины, продолжили свой путь. Им нужно было добраться до населённых пунктов и попросить помощи, так как многие из них были больны и слабы. Их путь пролегал через лес, что позже сменился чередой полей и дорог. Они то и привели отряд Бьёрна Железнобокого до врат одного из городов, где они смогли слиться с толпой. Они разделились, дабы лучше соорентироваться и понять где они находятся. Сам конунг с Эриком и Гуннхильдой оказался на торговой площади, где шумной оравой гудели купцы, торговцы и обычные горожане, покупающие те или иные вещи для себя и дома: — Никогда не видел такого оживления, — замечает, поражённый, Железнобокий, оглядываясь по сторонам. — Удивительное место. Через какое-то время к ним подошла молодая девушка, предлагая, с подноса, стаканы воды: — Смотрю вы новоприбывшее торговцы. Что привезли? — улыбается брюнетка. — Смотря, что это за город, — отвечает викинг. — Это Лондиниум, — растерянно замечает девушка. — Владения короля Артура, что восседает в Камелоте. — А как попасть туда? — продолжает Эрик, разглядывая кухарку. — Как попасть в замок? Вам нужно несколько дней туда добираться и лучше на лошадях, путь тернист туда. Получив местного парнишку в проводники, Бьёрн и Эрик отправились в путь, получив благословение от Гуннхильды, которая осталась с войнами и женщинами в городе.       Это утро Камелот встретил лязганьем мечей, покуда на тренировачной площадке, в поту и рвение, сражались двое мужчин, стараясь не уступать друг другу, пока один из них не шлепнулся в пыль у ног другого: — Ты сдаёшь позиции, друг мой, — усмехается блондин, оболокачиваясь о свой меч. — Просто с тобой бесполезно вести бой, Артур и ты это знаешь, — бубнит молодой воин, оттирая пот со лба. — И поддаться лучший вариант, чтобы не быть убитым. — Тристан, ты бурчишь словно я тут упражняюсь с Бедивером, который вечно крехтит и недоволен. Он поднимает из пыли своего друга, хлопая того по плечу. В дверях появляется молодая женщина в изысканном зелёном платье, в пшеничных волосах которой была вплетена изящная корона: — Так вот вы где, — говорит она, оглядывая обоих мужчин. — Снова устроили себе хорошее утро? Мужчины переглядываются, как бы пожимая плечами и тупя взгляд: — Вы как дети, — её голос смягчается и она качает головой, улыбаясь. — Моя королева, — Артур берет девечью ладонь в свою, касаясь губами тыльной её стороны. — Ты прекрасно выглядишь, Гиневра. Тристан откланившись, покинул молодую чету королевских кровей, дабы те смогли насладиться обществом друг друга: — А тебе не помешает привести себя в порядок, — отвечает она на слова царственного супруга. — Не забывай, что сегодня должны послы явиться. Гиневра проводит ладонями по груди Артура, поправляя на том тонкую хлопчатую рубашку: — Ты король большей части Англии, а значит не можешь вести себя как мальчишка. Блондин выдыхает, убирая свой меч в ножны, разглядывая красивые глаза той, что полюбил так сильно, когда она, будучи ещё вовсе незнакомой ему, покорила сердце знаменитого воителя, забрав его себе: — Ты права. Он, ухмыляясь ей, подхватывает, перекидывая через плечо: — Артур! — с возмущением, но смехом, восклицает Гиневра, пытаясь вырваться из цепкого плена супруга. — Ничего не знаю, — с улыбкой отвечает тот, унося её, таким образом, в сторону замка. Остаток дня был в текущих делах королевства. Послы, послы и еще раз послы. Все они хотели увидеть молодого короля, своими глазами убедиться в том, что слухи вполне себе правдивы и он истинный сын своего отца. Пока Артур решал торговые дела, его королева была на площади перед самым замком, выслушивая прошения и просьбы простого люда, которые прибыли в Камелот, дабы получить покровительство и помощь от правищего монарха, который по праву правит их страной. Многие приходили с тем, что во время правления короля Вортигена были лишены своих земель, своих домов, мест для работы в поле или на торговых местах в Лондиниуме. Молодая королева пообещала им то, что в ближайшее время всё встанет на свои места и пострадавшим вернут все то, что у них отобрали: — Тристан, все записали? Все прошения за сегодня? — Да. Сэр Бедивер этим займётся, — кивает мужчина. Простившись с народом и получив от них восторженные отклики о молодой правительнице, Гиневра удалилась в замок, в сопровождении небольшого отряда охраны. Эту картину застали трое путников на лошадях. Они уже прошли весь путь в несколько дней до главного замка Камелота: — Кто она? — спрашивает Бьёрн, провожая молодую женщину взглядом, когда та поблагодарила простолюдинку, погладив ту по щеке. — Это наша королева. Супруга Артура. Была принцессой знатного вассала, а теперь самая любимая женщина Англии. Ни только красива, но и добра душой. Ещё никто не стался обделенным её благосклонностью, — ответил юноша, что сопровождал двух викингов. — Полагаю, что король сможет уделить вам свое время, Бьёрн Железнобокий. Спешившись, троица направилась, сквозь толпу, к главному входу, где их остановили воины, чтобы узнать, по какому вопросу те так спешат к королю на аудиенцию. Выяснив, что намерения чужестранцев весьма скромны, их пропустили и ввели в небольшой зал, где и оставили под чутким присмотром нескольких стражников: — Надеюсь, что мы не совершаем ошибку, — озвучил свои мысли Эрик, оглядывая великолепное убранство зала, посреди которого стоял огромный круглый стол. — И я на это надеюсь, — отвечает голубоглазый, сурово глядя на охрану у их дверей. Вскоее эти самые двери распахнулись и в них вошёл юноша, что сопровождал гостей в замок: — Прошу за мной. Они направились в тронный зал, что был гораздо больше, нежели чем в Каттегате, а его внутреннее устройство могло потресать своим величием. В самом центре стоял самый главный трон, явно говоривший о своей принадлежности королю и трон немного поменьше, скорее всего, как подумал конунг викингов, должен был быть для королевы. По разные стороны стояли четверо рыцарей, сторонники и друзья Артура. Первым из них заговорил седой темнокожий мужчина: — Король скоро подойдёт, чтобы засвидетельствовать вам свое почтение, а пока что предлагаем вам отведать вина. Мужчина подал знак и гостям внесли два кубка, наполненные алой жидкостью. Оба викинга, переглянувшись, слегка пригубили свои напитки, поморщившись от непривычного вкуса, когда в зал прошёл молодой и статный мужчина. Ничто не говорило, что это и есть король. На нем не было дорогой одежды или же короны, каких-то украшений, присущих знатным особам, напротив, на нем была красная кожаная куртка, что была нараспашку поверх хлопковой рубахи и такие же штаны: — Простите, что заставил ждать. Дела были с другими послами. Артур хлопнул Эрика по плечу и взбежав по небольшим ступенькам, приземлился на свой трон, викинг же проводил грозным взглядом мужчину, ничего не сказав: — Итак, — голубые глаза вождя саксов прошлись по одному лицу и по другому, продолжая речь. — Кто же вы и чем я обязан вам? Бьёрн скрестил руки на груди, внимательно глядя на всех мужчин, что сейчас были напротив него: — Я — Бьёрн Железнобокий, сын Рагнара Лодброка, прибыл сюда не по велению богов, а по своей нужде. — Наслышан о тебе и о подвигах твоего знаменитого отца, который не мало наших поселений разграбил. — Зато я не слышал о тебе, король Артур, — с усмешкой говорит викинг, получая в след одобрительный хмык от своего соотечественника. Повисло неловкое молчание. Мужчины лишь переглядывались, с опаской, ожидая того, что кто-то из них совершит ошибку и они вцепяться в друг друга. Артур медленно поднимается со своего трона, неспешно спускаясь по лестнице, пока Тристан и Скользкий Билл пытались его остановить, но лишь один резкий взмах рукой и они отступили. Он подходит к викингу, глядя тому прямо в глаза: — Идём. Побеседуем, — говорит он, направляясь прочь из зала. — Зачем ссориться, когда можно быть друзьями. Оба мужчины выходят на небольшую терассу, что вела прямиком в сад: — Зачем же ты прибыл в мои земли, Железнобокий, чтобы продолжить свои и отцовские завоевания? — интересуется король, когда они оказываются вне зоны досягаемости всех ушей замка. Наверно, викинг ожидал всё, что угодно, но только не спокойный разговор, уже довольно давно зижимая в ладони лезвие своего топора: — Я. мне пришлось покинуть родину и довольно быстро, так как на мой дом напали и отобрали трон, — отвечает конунг, следя за движениями Артура, который ходил взад и вперёд, скрестив руки на груди. — Младший брат напал с, доселе невиданным, войском, разбив меня. Несколько дракаров смогли отплыть от Каттегата и мы попали сюда на земли этого королевства. Король Камелота останавливается у куста роз, прикрывая глаза и отвечая негромко: — Значит вам нужен кров. Где твои люди? — Они остались в поселении Лондиниума. Артур выдыхает, оборачиваясь, смотрит на Бьёрна, оценивая в голове риски и взвешивая все «за» и «против» в этой непростой ситуации: — Полагаю, что ты бы попросил и военную помощь. У вас, викингов, отмщение, как один из заветов богов. — У меня нет армии, — тут же пылко отвечает Железнобокий, делая несколько шагов к королю. — У меня есть разбитые люди, которые всё ещё верят в меня и приплыли сюда. Что я ищу? Я не знаю. Оба мужчины замолчали. Кажется, что каждый задумался о своём о том, что будет дальше. Как поступить? Помогать? Или отказаться от помощи? Заработать себе хорошего союзника? Или отказаться от мечты вернуть дом? Молчание нарушили лёгкие шаги, что раздавались по щебню дорожки. Это была молодая супруга Артура, которая нашла их в этом местечке, под кровом листвы дикого винограда: — Я слышала, что у нас гости, — проговорила голубоглазая. — Кто же это? — Это Бьёрн Железнобокий. Сын Рагнара Лодброка и конунг в Норвегии. А это, моя королева. Гиневра — Астрид. Наверно, именно в этот момент, единственный раз, пожалуй, в своей жизни, конунг Каттегата потерял дар речи. Он смотрел на эту прекрасную девушку, спустя какое-то время ловя себя на мысли, что, скорее всего, он сейчас выглядит глупцом, стоящим с открытым ртом, хотя на деле это было ни так. Так вёл себя лишь его внутренний я, который всегда показывал эмоции вместо него самого. Придя в себя, он, немного похлопав глазами, перевёл взгляд на Артура, который взял свою супругу за руку, целуя ее: — Я поразмыслил, мой северный друг. Твои люди могут приехать и остаться в окрестностях замка. Ты же станешь моим союзником, как и я твоим. Твой отец хотел мира для наших народов, стоит воспользоваться той возможностью, которая свела нас в этот период времени, — проговорил король, опуская свою, свободную, ладонь на плечо Бьёрна. — Я рад звать тебя своим названный братом. Не по крови, но того, кто и вправду готов быть на нашей стороне, — ответил викинг, хватая своего нового друга под локоть в знак того, что их союз теперь не будет рушим. Пожалуй пройдёт не один год. Многое изменится и много собитий, как кровавых, так и хороших, прибудут в этот мир. И Бьёрн с Артуром станут, поистине, верными друзьями. Их семьи станут друзьями, скрепленные иными союзами. Их ждут отважные и смелые завоевания, которые прославят двух королей на многие века. И Железнобокий будет всегда любить Гиневры, жену короля Камелота. И эта любовь станет чистой, той, что будут звать платонической, верной. Он будет восхищаться её мужеством, а она будет почитать его, как своего друга. Но все это ждёт нас дальше. И история не станет стоять на месте. Ещё много чего она нам расскажет.