Голубизна Морей

Капитану сегодня плохо. Точнее жарко, невыносимо жарко. Одежда неприятно прилипает к телу, внизу живота ужасно саднит, а в голове каша и неразбериха из-за которой мысли никак не хотят собираться воедино. Гаммой быть не так легко, как кажется на первый взгляд. Особенно когда у тебя началась течка, у которой сбит цикл, феромоны скачат туда-сюда, подавители кончились на второй день, а еще ты глава корабля и должен присутствовать на палубе. О Боже, как это бесит! Все бесит! Бесит, что неожиданно у тебя может начаться гон или течка, настолько сильные, что ни одни средства не помогут, потому что ты гамма. Как будто природа уцепилась за единственную причину. Гамма? Всё. Гамма? Значит все должно скатиться по пизде. Аргх, повезло же Джеку Воробью выбить себе такую редкую принадлежность. И ничего же с этим не поделаешь, блин. — Чёрт. — вечно весёлый капитан «Черной Жемчужины» допивает последние капли любимого рома и кидает пустую бутылку в дверь каюты. Слышится глухой стук и коричневое стекло разбивается на несколько тысяч кусочков. — Упс. — протягивает Джек и, откидываясь на койку, смотрит в деревянный потолок. Корабль тихо плывет по глади воды, как раз под стать настроению хозяина, ласково укачивая.  — Эх. — выдыхает измученно мужчина, внизу живота с силой потянуло, причиняя дискомфорт. День только начался, а уже все мягко говоря неважно. Четвертый день. Самый разгар течки и именно в этот чертов день должны были кончиться все подавители и не остаться подходящих лекарств или хотя бы духов, которые перебили бы запах сахарного тростника. Да, как ни странно, именно этот запах природа присудила Воробью. Такой же терпкий и сладкий, как характер капитана. В животе неприятно заурчало, все-таки с утра ничего во рту не было, кроме спиртного. Как бы не хотелось этого признавать, но…капитан боялся. Да, не нужно смеяться! Мы все чего-то боимся и капитан Джек Воробей не исключение, хотя все довольно банально. Альфы. Его славные матросы, готовые в любой момент выручить своего руководителя и друга, но в тот же момент легко зажать в каком-нибудь углу и поиметь во всех позах и во все щели. Только от этих мыслей Джек скривился.  — Да якорь мне в ногу, если такое случиться!.. ох… — внизу снова сводит, смазка обильно льется из анального отверстия, а капитан сворачивается на койке пополам, зажмуривая глаза и хватаясь за живот. Вот теперь Джеку херово, ничего не скажешь. Но это продолжается недолго. Спустя считанные секунды Воробей чувствует, как будто его отпустили с какого крюка… Неужели конец? Если бы, но капитан не хочет верить в плохие вещи… вдруг буквально подскочив с належенного места, он переодевается, туго завязывает пояс, поправляет шляпу, хватает припасенную бутылку рома и наконец распахивает дверь своей каюты, полной грудью вдыхая свежий воздух и ослепительно улыбается. Но его мимика принимает лицо кирпича, она проходит по всей палубе, комментируя некоторые вещи, посмеиваясь и давая колкие коментарии. Команда немного удивлена, так как буквально все эти дни капитан сидел в своем душном кабинете и даже не ел, а тут взял и вышел на свет божий, как будто ничего не было, но в принципе…не удивительно, это же сам Джек Воробей. Мужчина выходит на самый нос жемчужины, хватается за один из канатов и смотрит в воду, брызги соленой воды попадают на лицо, остужая все еще кипящую голову. Но капитан не успел насладиться любимой атмосферой, как его окликивают со стороны центральной мачты. И конечно же, тот поворачивается, смотрит несколько пьяно и одурманенно, немного шаткой, но уверенной походкой идет в заданную точку и…резко оступается и падает вниз с лестницы, прямо лицом в пол. Джек шокировано замирает, но не боль в поврежденном месте его останавливает, а капелька смазки, что потекла по внутренней стороне бедра. Гамма старается ровно выдохнуть, сильно не двигаться, да и вообще быстрее убраться обратно в свою крепость, что получается плохо. Хотя почему… Встает, даже очень твердо на ноги, чуть прихрамывая движется в сторону кабинета, как ему преграждает путь один из матросов, а сзади заламывают руки. Только сейчас Воробей уловил смесь чужих запахов. Капитан сопротивляется, дергается, пытаясь попасть по нервным точкам или хотя бы просто ударить. Но все-таки слабость от течки дает о себе знать и Джек обмякает.  — Все пройдет хорошо, Капитан, не волнуйтесь. — слышится откуда-то сзади, когда его раскладывают на бочке. Он чувствует все эти возбужденные взгляды, прикованные к его фигуре. И наконец понимает, что совершил ошибку, когда все его вещи, в том числе и драгоценная шляпа, были разбросаны по палубе. И все из-за его неосторожности, из-за этого чертового организма. Очень хотелось схватить саблю и перерезать тонкие вены на запястьях, но случая не выдалось, да и сабля далеко, поэтому из ощущений боли у Джека только два члена в заднице и один во рту. Херово… очень херово… потому что Джеку это нравится, хотя он понимает, что это безумие. Нравится, когда несколько салаг со всего маха раздалбливают его в задний проход, кто-то ебет и кончает в рот, а из окружения только парни со спущенными шароварами и крепко стоящими членами. Джек уже не помнит того, как сам начал дрочить двум парня, как сам начал просить еще и расставлять шире ноги. Джек уже не слышал, как кричали девушки беты где-то за этим «кольцом». Джек не помнит, не слышит и не хочет, просто устал. Просто отдается, пока не чувствует слезы на щеках и теплые ладони на стёртой в кровь спине и коленках. Мозг отключился, а перед глазами остался только странный образ человека с красными волосами.

***

Капитану заломили руки и приложили щекой к бочке, предварительно все с неё скинув на пол. Да, все-таки Джек был прав. Альфы обезумели и больше неподвластны себе. В принципе, 15 человек на одного, это не так уж и много, верно? Вот и весь экипаж так считал, с силой срывая и разрывая с капитана одежду. Говорить ли мне, что из-за феромонов и сладкого запаха, что распространился на всю «Черную Жемчужину», у всех альф уже стоял? Вот и я думаю, что не стоит. Так что приступим сразу к сути. Когда одежда была уже ошметками разбросана рядом, двое альф пристроились сзади и резко вошли, не церемонясь за сохранность человека внизу. В принципе и не нужно, природной смазки натекло достаточно, чтобы не порвать гамму, наверное.  — Тысяча чертей. — прошипел мужчина, но видимо недолго его зубы были прижаты друг к другу, так как из «кольца» вышел, скорее всего, самый смелый и с силой сжав щеки Воробья, раздвигая губы, вошел по самые гланды, сразу набирая быстрый темп, откидывая голову и сжимая в своей руке волосы капитана, оттаскивая их назад. Но видимо, вскоре альфам надоела такая поза и они перевернули Джека на живот. И тут началось. Укусы, засосы, синяки, псевдометки. Всем этим были покрыты шея, ключицы, грудь, живот, руки, даже ляшки и коленные чашечки. Соски были бордовые и опухшие, некоторые укусы кровоточили, а глаза Джека постепенно начинали закатываться.  — Течная сучка. — пошел смешок в «кольце». Но совсем никто не ожидал, что «жертва» будет кричать и выстанывать слово «ещё», разводить ноги шире, да и вообще самовольно отсасывать и дрочить. В итоге, нашего излюбленного капитана пустили по великому кругу. И пока, каждый не побывал внутри гаммы, это не кончалось и о~оо, поверьте мне, это продолжалось долго. Настолько, что «Жемчужина» пристала к какому-то неизвестному, но большому и даже заселенному острову. Вот тогда и объявился он… с дымовым занавесом и улыбкой с уха до уха. Он назвал себя Шляпником, хотя больше смахивал на Джокера. Подойдя к затраханному Воробью тот театрально поцокал, разогнал ненасытных альф, с легкостью перышка поднял отключившегося Джека и унес в капитанскую каюту, прося принести таз с водой и, желательно чистое, полотенце.

***

Следующее появление мужчины в реальности было довольно приятным и неожиданным. Он, чистый и голый, лежит на койке с раздвинутыми ногами, а какой-то незнакомец отсасывает ему. Весьма умело, между прочим.  — Что за черт? — хотел возмутиться Джек, как незнакомец начал отвечать, вызывая вибрацию в горле и принося невероятное удовольствие, заставляя гамму откинуть голову назад и удариться об изголовье кровати. — Ебаный свет…- незнакомец весело захихикал, начиная ускорять движение головы. Смесь боли и наслаждения превратились в прекрасный коктейль, что привело к сногсшибательному оргазму с немым криком.  — Шляпник. — все также хихикая, произносит красноволосый чудик, облизывая испачканные губы и наклоняется к Джеку, округленными глазами смотря в его. Снова озабоченно улыбается и целует шокированного, еще не проснувшегося Воробья в губы, не закрывая глаз. Язык лижет две розовые половинки, после проскальзывает меж них и проводит по чужим деснам и зубам, вскоре размыкая их, касается неба, продвигаясь дальше и наконец встречается с языком, завязываясь с ним в страстный танец. Глаза все не перестают смотреть в другие. После гость отрывается, разрывая ниточку слюны и быстро переходит на низ подбородка, шею. На коже расцветают багровые засосы, раны от укусов снова открываются, а Шляпник спускается все ниже и ниже. Джек хочет протянуть руку и оторвать от себя незнакомую макушку, но почему-то руки не двигаются, просто отказываются. Торс покрывает мокрая дорожка, а губы неожиданно выпускают воздух, создавая вибрирующий звук. Капитан извивается, сдерживает смех, а потом все же срывается, вцепляясь в красные волосы и оттягивая, заставляя смотреть в свое немного порозовевшее лицо.  — Я конечно все понимаю, но мой живот это не гудок паровоза, да и ты не машинист. — незнакомец прикрывает глаза и снова улыбается. Рука в белой перчатке поднимается по ноге выше. — Так что, у нас разные рель… — два пальца входят в растянутое колечко мышц, а капитан сдержанно выдыхает. — Скажи мне на милость, что ты делаешь? — щурится Джек, смотря вниз.  — Разве тебе не нравится? — пальцы задевают комочек нервов, заставляя вздрогнуть гамму и покрыться гусиной кожей.  — Да…кхм~…кто ты вообще такой? — Шляпник хихикает, смотрит азартно и четко отвечает:  — Я тот, кто сейчас сделает с тобой некое непотребство. — смеется, пальцы начинают двигаться активнее, выбивая из Джека будоражащие стоны. Шляпнику определенно это нравится, он хочет большего, поэтому резко заменяет пальцы на хуй, глядя в лицо Капитана. Тот давится воздухом, но глаз не отводит… Смотрит внимательно, хитро, с прищуром. Знает, что нравится, но не признается. Альфа набирает темп, опирается на локоть левой руки около головы Воробья, а правой начинает ему надрачивать. Так как кончил гамма относительно недавно, то ощущения обостряются и глаза автоматически закатываются. Ну что же, он проиграл в гляделки… Губы близки к чужим, но альфа не атакует, еле касается, дразнит. Капитан не выдерживает первым, подается вперед, цепляется за красные волосы и смачно целует, языком заигрывая с другим. Движения не прекращаются, темп только ускоряется, укусы кровоточат, засосов становится все больше, а время разрядки все ближе. Вот он, роковой момент. Гортанный стон обоих сливается в один, а Шляпник наклоняется к шее и ставит заветную метку. Видимо, все это надолго.

***

«Черная Жемчужина» еле покачивается на волнах, убаюкивая. Через маленькое окошечко в каюту капитана светит лучик солнца. Тот спокойно спит на койке, прижимая к себе подушку, шепча себе под нос во сне что-то про ром. Тишина… еще только раннее утро. Вдруг… тихий приглушенный смех, шелест ткани и звонкие шаги. Шляпник в последний раз оглядывает обстановку комнаты, подходит к самому главному золоту, гладит рукой в белой перчатке мягкую морщинистую щеку, наклоняется, в последний раз целуя сладкие губы и вдыхая запах сахарного тросника. После встает с койки, подходит к двери, на секунду останавливаясь, бросая через плечо.  — Мы еще встретимся, капитан Джек Воробей. — и выходит из каюты, а позже покидает и сам корабль. Хлопок двери, открывшиеся глаза, легкая улыбка, подавители, лежавшие на прикроватной тумбочке и странное имя в тишине комнаты.  — Шляпник. Далеко послышался громкий смех. Загадочный остров исчезает в утреннем тумане.