В Англии это делают в пять вечера...

Лесли разнеженно утопал в подушках, позволяя Джорджу играть со своими сосками, которые тот, кажется, любил больше, чем их хозяина. После жаркого и дерзкого секса было даже приятно, что ему посасывают эти два розовых комочка. Мнут, лижут, слегка прикусывают зубами и теребят. Член начинает наливаться новым желанием, но тут взгляд падает на часы на каминной полке и по телу проносится холодная волна ужаса. — Джордж, — Лесли подпрыгивает на постели, пытаясь столкнуть с себя чужое тело. — Половина пятого, а мы в таком виде. — И что с того? — не обращает внимания на трепыхания лорд Сеттрингтон. — Дядюшка скоро приедет на чай, ты же знаешь, этой традицией у нас не пренебрегают. Лесли ужом выскальзывает из-под любовника и пытается собрать свои вещи, разбросанные по комнате. Сеттрингтон с явным сожалением смотрит на Корнуолла и откровенно ненавидит эту дурацкую традицию пить чай. Особенно его раздражает манера Лесли брать сахар малипусенькой ложечкой, ровно три горки, а затем размешивать семь раз по часовой стрелке и один раз против. А потом тихо класть ложечку на блюдце. Тьфу. И всё это за идеально накрытым столом, чтобы каждая вещь стояла на своём правильном месте. Скукота. Если бы он не любил Лесли всем сердцем, то давно бы повесился от его маниакальной педантичности. Чего только стоило отвоевать право носить прическу «как у оборванца» и расстегивать верхнюю пуговицу рубашки. Но зато в постели… В постели блондин позволял ему абсолютно всё. Это сводило с ума, заставляя желать возлюбленного днём и ночью. И ревновать его. О да, ревность изводила Джорджа, мешала ему спать по ночам и заставляла чувствовать себя начинающим кровопийцей — такие иногда возникали желания при взгляде на заигрывающих с Лесли лордов и леди. Да ещё и эта маячащая на горизонте женитьба, будь она проклята. Дядюшка Лесли все уши ему прожужжал, практически силой заставляя виться за совершенно неинтересной им обоим вдовой Флеминг, которая между тем пожирала Лесли таким же плотоядным взглядом, как и все прочие. Джордж готов был похитить возлюбленного и увезти в Новый свет, именующийся теперь Соединенными Штатами Америки, лишь бы избавить себя от конкуренции. Но Лесли, хоть и был упрям и своеволен, чтил семейные традиции и не посмел бы ослушаться дядю. Для того, чтобы сбить возбуждение, Джордж откинул смятое покрывало в сторону и беззастенчиво принялся дрочить, при этом не отрывая взгляда от тщательно приводящего себя в надлежащий вид любовника. Педантизм Лесли раздражал, но было и что-то завораживающее в том, как тщательно он шнурует и поправляет корсет, аккуратно застегивает каждую пуговицу рубашки и камзола… Когда дело дошло до последней, находящейся под горлом пуговицы, Джордж кончил себе на ладонь с громким стоном и откинулся на подушки. На возмущения у Лесли уже не оставалось времени, он должен был встречать гостя. Джордж же, дав себе выдохнуть, собирался весьма лениво и неторопливо, устранив основное непотребство с помощью влажных полотенец, что всегда были на столике около постели, и даже не стал застегивать две верхние пуговицы на камзоле. Расческой он тоже не воспользовался, лишь несколько раз прочесав непослушные волосы пальцами. В конце концов — если Джордж вынужден ежедневно ревновать Лесли, пусть тот тоже понервничает. Тем не менее, к чаю Джордж не опоздал. Чтобы не наводить дядю Лесли на греховные мысли, лорд Сеттрингтон тихо выскользнул из квартиры любовника через балкон в саду и явился уже в парадную дверь, вежливо позвонив в колокольчик. Было важно произвести сегодня хорошее впечатление, и большой удачей было то, что дядю Лесли внешний вид Джорджа волновал не так сильно, как его племянника. — Барон Гордон! — Джордж расплылся в своей самой очаровательной улыбке. — Сама судьба свела нас сегодня в доме вашего племянника, я как раз хотел искать с вами встречи! Уже довольно пожилой и строгий мужчина сдержанно кивнул, но тень улыбки все же коснулась его губ. — Лорд Сеттрингтон, неожиданная, но приятная встреча. Лесли, прошедшийся недовольным взглядом по наряду и прическе Джорджа, лишь жестом пригласил гостя к столу, не вымолвив ни слова. — Я и сам не ожидал, хотя, признаться, надеялся на то, что в вашем высоком доме сохранилась традиция семейного чаепития. Для нашей семьи она была крайне важна, но сейчас я одинок и мне не с кем разделить стол. Джордж врал и не краснел, зарабатывая все более изумлённые и недовольные взгляды Лесли. Ну ничего, перед своим мальчиком он извинится позже, а сейчас, когда на кону благополучие в любви, хороши все средства. Старый барон расцвёл от слов Джорджа и заверил его, что их род свято чтит древние традиции. На время самого чаепития пришлось прерваться, и Джордж, предпочитающий баснословно дорогой кофе, наблюдал сейчас за ритуалом Лесли, не слишком интересуясь собственной чашкой. Когда же дядя с племянником окончили традиционную часть, Джордж заговорил снова. — Я всегда знал, что могу опереться лишь на уважающую традиции семью, барон Гордон. — Джордж серьезно кивнул мужчине. — Лорд Корнуолл. — Такой же кивок достался хмурящемуся Лесли. — Я нуждаюсь в компаньоне, на которого смогу положиться целиком и полностью. И с моей точки зрения, Лорд Корнуолл отвечает самым высоким требованиям. Джордж едва заметно покачал головой, попросив Лесли не возражать, и снова перевёл взгляд на барона. — Но я не мог завести этот разговор только с вашим племянником, так как хоть по закону одобрение и не требуется, я привык отдавать дань древним традициям и уважаю мнение старшего в роду. Джордж знал, что если барон Гордон одобрит его аферу, Лесли окажется в практически безвыходном положении, но его уже несло в дебри своих планов и фантазий, потому останавливаться было поздно. Барон Гордон благосклонно кивнул и дал знак продолжать. — Я бы хотел приобрести плодородные земли в Новом Свете и организовать на них выращивание табака высочайшего качества. Сейчас, после ужасной войны, новое правительство приняло ряд законов, удручающих и ущемляющих права воевавших с ним подданных его Величества. Я не могу и не хочу смотреть на то, как эти дельцы разворовывают принадлежащие верноподданным короля земли, и решил выкупить 640 акров на земле Джорджии. Это кажется мне символичным. Мое приобретение будет одобрено и королем, и новым правительством, которое, полагаю, захватило власть лишь временно. Так что мои планы принесут пользу моей стране и мне лично. Барон Гордон, хмуро слушавший рассказ, под конец все же кивнул. — Пока все это звучит разумно, хотя и рискованно. Но что вы хотите предложить Лесли? Джордж мягко улыбнулся и перевёл взгляд на любовника. — Мне нужен надежный компаньон, который отправится со мной в Джорджию и поможет устроить дела. За 640 акров я плачу 1280 их долларов, весьма большие деньги. Расходы на покупку земель, найм работников и закупку необходимых товаров я беру на себя. Доход же я готов делить пополам с компаньоном, так как важнее всего будет хорошее управление и честность. Джордж прервал свою речь на высокопарной ноте и ждал вердикта барона, который даже свою невозмутимость растерял от столь щедрого предложения и явно искал подводные камни. — Ваше предложение звучит весьма заманчиво, и я могу лишь порадоваться, что вы делаете его моему племяннику. Я даю вам своё согласие, а тебе, Лесли, своё благословение. Но окончательное решение оставляю за тобой. Джордж резко выдохнул, он даже не заметил, как затаил дыхание. То, что барон согласился, давало практически полную гарантию того, что теперь он додавит и Лесли. Смущал только тяжёлый и совсем недружелюбный взгляд самого лорда Корнуолла. И он имел полное право желать в данный момент добраться до шеи упорного, настойчивого и коварного любовника. Джордж и раньше намеками или в лоб предлагал ему содержание. Мол, его денег хватит на всех, и Лесли никогда не будет ни в чём нуждаться. Только вот фамильная гордость не давала ни единого шанса отдаться в содержанки. В конце концов, Лесли мужчина, и весьма неглупый, и не он виноват, что всё сложилось именно так. Жениться на Клариссе ему совершенно не хотелось, он растягивал ухаживания как мог, но дядя наседал всё сильнее и сильнее, да и леди Флеминг практически считала себя его женой, приглашая на чай или ужин всё чаще и чаще. Джордж, конечно же, нашёл способ, и весьма неплохой, но мог бы и посоветоваться. Как Лесли покинет Англию? Новый свет? Там же одни варвары сейчас живут. И он совершенно не уверен, что они следят за состоянием своих пуговиц, пьют чай из фарфоровых чашек в пять вечера и ровно складывают одежду перед сном. А постель? А стирка? Кто и как будет стирать его вещи? И гладить? И потом — ещё остаётся морское путешествие на корабле. Лесли никогда не ступал на борт, весь его опыт путешествий по воде сводился к прогулкам на лодке по Темзе, и он не испытывал от него большого восторга. А в океане воды ещё больше. И даже берега не будет видно несколько недель, а то и месяцев. Лесли понял, что задыхается, и рванул пуговицу на воротничке. Последнее, что он видел перед обмороком — побледневшее лицо Джорджа. Подхватить Лесли на руки Джордж не успел, и его мальчик рухнул на пол с чудовищным, заставляющим сердце сжиматься стуком. Неся лорда Корнуолла на руках в его спальню, которую за год Джордж привык считать и своей тоже, Сеттрингтон молился, чтобы с Лесли все было в порядке. Он уже десять раз пожалел о том, что затеял эту авантюру без договорённости с Лесли, и ругал себя на все лады. Бережно опустив драгоценную ношу на убранную слугой постель, Джордж намочил платок и положил на лоб Лесли. Чтобы любимому было легче дышать, он расстегнул его камзол и рубашку, рванув полы в стороны, невольно замирая при взгляде на идеальную грудь Лесли и погружаясь в воспоминания об их первой близости. *** — Вы уверены, что вам со мной по пути, сэр? — Лесли скосил взгляд на соперника, который упорно шёл вслед за ним в уборную. — Мы не договорили, сиятельный лорд Корнуолл, а мне бы не хотелось иметь неразрешенные вопросы в будущем. Выражался лорд Сеттрингтон весьма витиевато, но выглядел при этом несколько рассеянно. Лесли же хотел просто устранить конфуз и как можно скорее вернуться домой. Вся эта суета утомляла его, а потрёпанная бахрома на занавесках в чужом доме приводила к зуду под кожей. Слуги услужливо отворили им дверь в уборную, ни капли не удивившись тому, что два сиятельных лорда вошли в интимную комнату вдвоём. Лесли удалось высвободить руку из каменного захвата и осмотреть урон, нанесённый камзолу, в зеркале. Винное пятно растеклось по груди, запачкав больше белоснежную рубашку, поэтому Лесли принял решение раздеться и застирать дорогую ткань, пока она не испортилась окончательно и это не свело его с ума. Джордж между тем продолжал доказывать ему, что необходимо отступиться от леди Флеминг, ибо только он может сделать вдову счастливой. Он старше, богаче, у него больше опыта, а Лесли кроме симпатичной внешности и титула и предложить-то нечего. Эта беседа уже набила оскомину, но лорд Корнуолл был слишком хорошо воспитан, чтобы указать нахалу на дверь. Он повесил быстро снятый камзол на плечики, что стояли около окна, и расстегнул рубашку. Тишина, повисшая в комнате, не смутила его, а наоборот, успокоила, и он продолжил снимать испачканную одежду. В конце концов, что там лорд Сеттрингтон мог увидеть необычного? Если Лесли правильно помнил, тот воспитывался в интернате для мальчиков, а значит, чужая полуобнажённость не должна была доставлять ему какой-либо дискомфорт. — Что вы делаете? — внезапно охрипшим голосом спросил лорд Сеттрингтон. — Пытаюсь устранить последствия вашего неуместного размахивания руками, — чопорно сообщил Лесли, поворачиваясь к собеседнику. На нём всё ещё оставался корсет, который он был вынужден носить для осанки после падения с лошади, да и привык к нему за пару лет. Корсет стройнил его и без того хрупкое тело и служил спасением от вечных сквозняков в поместье дядюшки. Тот факт, что он любил покрутиться перед зеркалом, рассматривая самого себя и находя увиденное прекрасным, никого не касался. Колкий ответ, уже полностью сформировавшийся в голове, так и не сорвался с губ Джорджа. Он замер с неуместно, глупо и, как выразился бы чопорный лорд Корнуолл, «недостойно» приоткрытым ртом. Джордж не был глупцом или слепцом и прекрасно видел, как ослепительно красив невыносимый соперник. В сущности это главное, на взгляд Джорджа достоинство Лесли, которое не давало леди Флеминг отказать ему. Но то, что открылось взору лорда Сеттрингтона теперь — поражало. Плотно обтянутый корсетом тонкий стан, белоснежная, почти прозрачная кожа и идеальной формы соски, выделяющиеся на фоне общей бледности. Выпуклые, притягательно-розовые, они выступали над ареолой и казались немного припухшими даже в спокойном состоянии. При стимулировании и возбуждении они должны были налиться и стать более плотными, Джордж был в этом уверен. — Я предлагал вам отпустить меня, но вы упорно желали проследовать за мной в уборную, — Лесли подошёл к рукомойнику, где стоял наполненный водой кувшин и лежал кусок мыла. — Дверь, кстати, на том же месте. Лесли привык приводить себя в порядок сам. В особняке были слуги, но, по его мнению, они всё делали спустя рукава. Он уже несколько лет сводил их с ума своими придирками к содержанию гардероба и комнаты. Поэтому застирать пятно было для него самым обыкновенным делом, что, впрочем, ввергло лорда Сеттрингтона в очередной ступор. — Предпочитаю не отпустить вас, сиятельный лорд Корнуолл, а разрешить наши противоречия здесь и сейчас. Отправившись по заданному Лесли адресу — к двери, Джордж запер ее и стремительно, кажется, даже немного протрезвев, направился к лорду Корнуоллу. Лесли, судя по всему, совершенно не осознавал собственной привлекательности для другого мужчины, либо беззастенчиво ею пользовался. Каков бы ни был ответ, это уже не играло существенной роли. Джорджу не отказывал никто и никогда. И лорд Корнуолл не станет исключением. Приблизившись к бывшему сопернику, которого теперь было предпочтительнее считать будущим любовником, Джордж резко, даже грубо, развернул его к себе, впитывая всей кожей сиюминутный страх, мелькнувший в глазах Лесли. Впрочем, гадать куда придётся удар, лорду Корнуоллу предстояло недолго, потому что в следующую секунду он был прижат к стене всем телом до предела заведённого Джорджа, а рвавшиеся с губ возмущения были остановлены глубоким поцелуем. Лесли пытался сопротивляться, видит Бог, он был не менее силён, но опьяненный, перевозбужденный и яростно жаждущий его Джордж скорее бы умер, чем отпустил. Руки Лесли были крепко зафиксированы, и после, придя в себя, Джордж точно сожалел бы о том, что оставил на прекрасной коже синяки. Он не был насильником и ждал, когда великолепный Лесли позволит своему телу реагировать на ласкающие его губы должным образом. Начав целовать шею лорда Корнуолла, Джордж обрёк себя на поток возмущений и даже бранных слов, которых прежде не слышал от чопорного лорда. Но все это осталось лишь словами, когда выпустивший тонкие запястья Джордж накрыл ладонью чужой пах и почувствовал, как твердеет плоть под пальцами. Наверное, это был именно тот момент, когда Джорджа накрыло окончательно. После он не помнил, что именно шептал на ухо Лесли в горячке, сейчас же с губ срывались нежности вперемешку с комплиментами весьма сомнительного содержания. — Красивый, сладкий, такой неприступный и невыносимый, что хочется забраться тебе под кожу, узнав, какой ты на самом деле. Кожа тонкая, — Джордж оставлял на шее и плечах замершего Лесли следы и спускался поцелуями, перемежающимися с укусами к соскам, чтобы накрыть один губами и кружить языком, слегка прикусывая и чувствуя, как нежная плоть все сильнее твердеет под лаской. — Твои соски с ума меня сводят… Рукой Джордж стимулировал плоть Лесли, уже не держа его так крепко, как прежде, давая последний шанс оттолкнуть и вызвать на поединок, если действия окажутся совершенно неуместными. За возможность коснуться такого совершенства, казалось, не жаль и умереть. Сердце Лесли стучало так оглушительно, что он не понимал и половины тех слов, что шептал ему свихнувшийся лорд Сеттрингтон. Однако все его действия будоражили кровь так сильно, что можно было простить и варварские манеры, и даже эти волосы в вечном беспорядке, в которые оказалось так приятно вплетать собственные пальцы. Соски горели и набухали так ощутимо, что Лесли начал постанывать. Это будило в его совратителе какого-то зверя, ибо он начал рычать и внезапно проник под кромку брюк, чтобы схватить Лесли за член. Его собственный, родной, голенький, такой розовый и практически невинный член. Этого Лесли больше не мог выносить молча. — Что вы творите, сэр? О Господи, как хорошо, вот так. Снимите с меня штаны, это же чертовски неудобно. О да, выполнить требование Лесли и снять с него узкие брюки казалось жизненно необходимым. Как бы ни было тяжело отрываться от возбуждающих и манящих сосков, как бы ни хотелось продолжить терзать их губами и языком, натирая и заставляя сильнее твердеть под лаской, лорд Сеттрингтон выпустил плоть изо рта и резким движением опустился на колени, ощутимо ударившись о каменный пол. Брюки были сдернуты вниз резко и грубо, ткань прошлась по нежной коже сильно, оставляя следы, но сейчас Джорджу было не до сожалений. Отпустив наконец ненужный уже предмет гардероба и сделав для себя отметку в памяти — подарить лорду Корнуоллу отрез лучшей мягкой ткани, Джордж сильно провёл ладонью от паха до груди Лесли и зажал между пальцами сосок, не в силах оставить свою грёзу надолго. Губами он тем временем обхватил такой же идеальный, как и весь Лесли, член своего состоявшегося любовника. В подобных утехах у Джорджа был определенный опыт, потому что, хватаясь за все новое и неизведанное, тяжело пройти мимо воспеваемой древними поэтами мужской любви. Даже если за неё грозит кара небесная. На вкус Лесли оказался таким же, как на вид. Идеальным. Немного пряно, немного терпко и даже, кажется, есть едва заметная сладость. Джордж несколько раз глубоко пропустил плоть любовника в горло, накапливая больше слюны, после чего выпустил и облизал пальцы свободной, не терзающей соски Лесли руки. Возмущённый стон лорда Корнуолла сменился жаждущим, когда губы вернулись на место, движения по плоти ускорились, а средний палец левой руки надавил на плотно сжатое колечко мышц и начал проникать внутрь. Лесли трепетал от каждого прикосновения. Все мысли, включая испуг и оценку непотребству, что творил с ним лорд Сеттрингтон, выместило желание. Так хорошо ему ещё никогда не было. И все его неуклюжие попытки с горничной выглядели нелепостью перед тем, что творил с ним сейчас тот, кто секунду назад был невыносимым соперником. Жар, начавшийся в груди, давно уже пылал в паху, что так старательно вылизывал Джордж. А когда Лесли понял, что его прохода касается чужой палец, то был готов взвыть от радостного восторга. Он и мечтать не смел, что когда-нибудь кто-то потрогает его столь развратно, так, как он иногда трогал себя в купели. Все, что Джорджу было нужно — нащупать небольшой шарик внутри тела Лесли, пока ещё не слишком твёрдый. Но лорд Сеттрингтон не будет собой, если это не исправит. Найти простату было не так уж легко, особенно когда губы сжимались на плоти Лесли, пытаясь доставить максимальное наслаждение. Но Джордж нащупал искомый бугорок и принялся активно стимулировать его, массировать и ласкать. Под пальцем простата быстро твердела, и каждый удар по ней теперь отдавался музыкальным стоном Лесли. Пришлось оставить соски любовника и придержать его за бедро, чтобы не упал раньше времени. Плоть Лесли ещё ощутимее напряглась, яйца поджались, а спустя несколько десятков секунд он излился Джорджу в рот. Лорд Сеттрингтон сглотнул и едва успел уберечь обессилевшего любовника от падения. Лесли понятия не имел, что невинное желание спасти одежду обернётся таким сумасшествием. Он сжал собственный сосок, отпущенный из плена чужих губ и языка, чтобы немного прийти в себя. — О Боже, — только и оставалось стонать обессиленному Лесли, сползая по стеночке на пол. Дать лорду Корнуоллу немного прийти в себя не позволяло собственное рвущее на части возбуждение. Джордж освободил изнывающий член из плена ткани и подвинулся ближе к Лесли, касаясь плотью призывно торчащих розовых сосков, теперь пачкая их выделяющимся предэякулятом от правого к левому и от их пошлого блеска окончательно лишаясь разума. Жестко трахая свою ладонь, Джордж не отрывал взгляда от вожделенных бугорков и в конечном итоге кончил Лесли на грудь, забрызгивая соски спермой. Лесли в немом восторге наблюдал, как лорд Сеттрингтон ублажает себя в непосредственной близости от его тела. Он чувствовал этот тяжёлый мужской запах, и когда его соски оросило чужое семя, он окончательно убедился, что всё раздражающее в Джордже, так же сильно возбуждало его. Они оба тяжело дышали, глядя друг другу в глаза, и Джордж не удержался, оставляя на губах бывшего соперника теплый и влажный поцелуй. — Мы должны встретиться и поговорить, — твердым тоном сказал он перед тем, как выйти из комнаты. — Завтра. Я заеду к тебе. — Но… — Никаких но, Лесли. Не в этот раз. *** Всё как-то смешалось в голове. Лесли очнулся в собственной постели и подумал уже, что ему померещилось, но тут над ним склонился встревоженный Джордж. — Лесли, мальчик мой, — воскликнул дядин голос, и он тоже появился в поле зрения. — Ты так напугал лорда Сеттрингтона, что он был вынужден вызвать врача и перенести тебя в спальню. — Что случилось? — Лесли всё ещё надеялся, что перспектива переезда всего лишь плод его буйной фантазии. — Ты ни с того ни с сего упал в обморок. А между тем лорд Сеттрингтон сделал нам, точнее тебе, весьма заманчивое предложение. Неосторожные слова дяди снова вызвали бледность на лице Лесли, и Джордж резко выдохнул. — Давайте не будем сейчас беспокоить лорда Корнуолла разговорами о делах. Следует дождаться врача и убедиться, что здоровье лорда в порядке. Это самое главное. Пока Лесли осматривал семейный доктор, Джордж не находил себе места. Он чувствовал бесконечную вину перед своим мальчиком и уже жалел о затеянной им авантюре. Кто бы мог подумать, что строгий, чопорный и помешанный на порядке лорд Корнуолл окажется таким ранимым и чувствительным. Справедливости ради — Джордж обязан был об этом подумать, потому что первое впечатление, производимое Лесли, было не более, чем ширмой. Таким сиятельный лорд предстал перед ним на балу, где их впервые представили друг другу. Тогда Джорджу казалось жизненно необходимым утереть нос наглому сопернику и поставить его на место. Этот сопливый выскочка не только смел смотреть на него свысока, но ещё и первый танец с леди Флеминг у него увёл. И это в его-то бедственном положении. Мало кто в свете не знал о том, что дед и отец Лесли практически разорили древний род и то, что мальчик до сих пор позволяет себе хотя бы минимальное содержание, было сродни чуду. — Лорд Сеттрингтон, — голос Лесли практически звенел от напряжения. — У вас расстегнуты две верхние пуговицы на камзоле, измята рубашка и ваших волос, кажется, не касался гребень. Как вы позволяете себе появляться в таком виде перед уважаемой леди? Джордж едва удержался от желания рассмеяться в лицо Лесли и, неотрывно глядя ему в глаза, расстегнул третью пуговицу, при этом произнося четко, практически по слогам: — Уважаемых леди трогает не трепетное отношение к внешнему облику, а умение вести дела. На этом продолжать разговор Джордж счёл излишним и отправился на поиски очередного бокала вина. Бал начинал раздражать, потому что все наслаждения и чаяния вытеснялись из головы мыслями об обнаглевшем мальчишке Корнуолле. Джордж вздрогнул, когда рядом раздалось тактичное покашливание. Вырванный из воспоминаний, лорд Сеттрингтон пару раз моргнул, осознавая, на каком он свете, а после требовательно посмотрел на врача. — С лордом Корнуоллом все в порядке, это легкое недомогание, вызванное стрессом и накопившейся усталостью. Я оставил рекомендации на столике. Едва дождавшись ухода врача и барона Гордона, который еще несколько раз переспросил, точно ли намерения Джорджа касательно Лесли не изменились, Сеттрингтон коротко постучал в дверь и вошёл в спальню Лесли, впервые робея. — Нам нужно поговорить! Вид бледного до синевы, но сурового любовника заставлял торопиться, пока Лесли не сказал или не сделал чего-нибудь непоправимого. — Лесли, я не хотел ставить тебя в такое положение, но у меня не было выбора! Лорд Корнуолл решительно прервал Джорджа, и тот, сам от себя не ожидая этого, замолчал. — Ты хотел, Джордж. И ты поставил. Потому что для тебя важнее всего собственные нужды и желания. Ты подозревал, что я снова тебе откажу, и пошёл другим путём, впутав в свои интриги моего единственного родственника! Джордж больно закусил губу, но все же не сдержался, прерывая тираду Лесли. — Я сделал это только потому, что люблю тебя и хочу для нас счастливой жизни. Без навязанного брака и ненужных тебе обязательств! Лесли скривился, как от острой боли. — Поэтому ты навязываешь мне свои правила взамен дядиных?! Это не любовь, Джордж, ты считаешь меня бесполезным ребёнком! А раз так, то нам лучше не быть вместе! Джордж не стал ждать, прежде чем ответить. Точнее, не ответить, а привычно заткнуть разошедшегося Лесли и перевести их разговор в горизонтальную плоскость. Поцелуй получился недолгим, потому что поначалу ответивший Лесли уже через десяток секунд пришёл в себя и упёрся ладонями в плечи Джорджа. — Даже не думай! — Бледность сошла со щёк лорда Корнуолла, теперь они пылали. Джордж сжал ладонь Лесли в своей, боясь его отпустить, и нахмурился. — Хорошо, раз я так виноват — говори, что делать, чтобы ты простил меня. Потому что расставание — это не выход. Лесли, дёрнувшийся было отнять руку, замер и нахмурился. Идея, промелькнувшая на краю сознания, заслуживала тщательного обдумывания. Джордж в это время легонько гладил большим пальцем ладонь своего мальчика, ожидая вердикта. Прошло не меньше пяти минут, прежде чем Лесли заговорил. — Меня выводит из себя то, что ты постоянно берёшься за какие-то новые дела, не завершая старые. За то время, что мы вместе, ты успел попробовать себя в скачках и живописи, начал изучать восточные техники боя и взялся завершить строительство особняка в Сассексе. И все это одновременно, каждый раз с энтузиазмом и восторгом, но без какого бы то ни было конечного результата. Как я могу ехать с тобой так далеко, если не уверен даже в том, что ты не загоришься новой идеей ещё по дороге? А вдруг морское дело по тебе и ты подашься в пираты? Что мне тогда делать? Джордж слушал отповедь Лесли хмуро и молча. Было неприятно слышать, что любовник, которого он ни разу не подвёл, считает его ненадежным человеком. Это больно било по самолюбию и заставляло чувствовать растерянность. — Хорошо, я понял твои претензии, — голос Джорджа звучал напряжённо. — Как, по-твоему, мы можем исправить положение? Лесли видел, что несколько перегнул с негативной оценкой поступков лорда, но решил не останавливаться на полпути. — Поезжай в Сассекс и найми там рабочих, закупи необходимые материалы, закончи строительство особняка, чтобы у тебя всегда было куда вернуться в случае неудачи. И, Джордж, — по губам Лесли скользнула слабая улыбка. — Сделай там комнату, которую обещал мне. Сделай сам, своими руками. Чтобы я знал, что, когда мы окажемся за морем, мой партнёр сможет все что угодно. Джордж, уязвлённый прошлыми словами Лесли, немного приободрился. Задача казалась не такой уж сложной, хотя длительное расставание с любовником не было хорошей новостью. Но свою неправоту лорд Сеттрингтон признавать умел, хоть и не любил. И, если ради того, чтобы Лесли уехал с ним в Новый свет, нужно достроить особняк, то так тому и быть. Тем более, что бонусом шло сладкое обещание покорности. *** Слуги набрали огромную купель горячей воды и оставили хозяина одного. Гость, пребывающий в это время в покоях господина, рассматривал вид из окна. Всего каких-то два месяца назад они были представлены друг другу при попытке пригласить леди Флеминг на танец. Дядя прожужжал Лесли все уши, рассказывая о её состоянии, молодом возрасте и покорном характере. — Если уж она смогла выдержать старика Флеминга, то от тебя её придется отгонять со слугами, — откровенно пошло намекал дядюшка на внешность юного лорда. Тот факт, что Лесли не хотел становиться чьим-то мужем, никого не волновал. Его батюшка, как и его дед, весьма неразумно вкладывали деньги в сомнительные предприятия и практически разорили древний род. Дядюшка в своё время выгодно женился на богатой наследнице и сейчас рекомендовал тот же способ спасти репутацию племяннику. Сам Лесли, хоть и был прекрасно образован, хорош собой и имел возможность найти работу, был связан титулом, который обязывал блюсти этикет и не марать руки работой, за исключением удачных капиталовложений. Ну и в довершение, дядюшка постоянно взывал к его совести и покою усопших душ. В целом, не обременённый чувствами к кому бы то ни было, Лесли мог бы и жениться. Однако, у него оказался соперник, от которого хотелось упасть в обморок, ибо пуговицы! Две пуговицы на его камзоле были фривольно расстёгнуты. Повернутый на идеальности Лесли еле сдержался, чтобы самостоятельно не поправить такое вопиющее неуважение к даме. — О, лорд Сеттрингтон, знакомьтесь — лорд Кор­ну­олл. Они кивнули друг другу, как полагается в обществе тем, кто был знаком заочно, и практически одновременно пригласили даму на танец. Отдать должное леди Флеминг — она мило смущалась, разглядывая их расшаркивания и завуалированные угрозы. В конечном итоге, дама выбрала Лесли на первый танец. Он и не сомневался, на его стороне были молодость, внешность и безукоризненные манеры. Тогда как Сет­трин­гтон, хоть и был лордом, но помимо денег и неуёмной энергии ничем выдающимся не обладал. Так казалось в самом начале. И как же сильно Лесли ошибся. Нет, Джордж определённо заслуживал всё то негодование, что вызывал в нём, но одна общая черта сглаживала острые углы. — Вода остывает, — раздался над ухом вкрадчивый голос, и Лесли вздрогнул от неожиданности. — Прости, я испугал тебя. — Просто задумался, — отозвался он и улыбнулся. Внутри волнительно и трепетно завязывался узелок желания. Всё-таки Джорджу было позволено многое с того самого момента, как он соблазнил его в ванной комнате леди Флеминг. Они продолжили ухаживать за дамой, но уже не так усердно, каждый раз кидая голодные взгляды друг на друга, что, впрочем, женщина считала ревностью по отношению к себе. Рано или поздно это выйдет им боком, но пока думать об этом не хотелось. Размеренные ухаживания раз в неделю. Цветы, конфеты, борзые щенята, званые обеды. Джордж существенно сбавил обороты и перестал дарить ювелирные украшения. Точнее, он теперь дарил их Лесли. Перстень, что появился на руке лорда Корнуолла, был не единственным подарком, но только его могли увидеть люди. Все остальные подарки были интимными и тщательно прятались в специальной шкатулке под кроватью. Лесли ощутил жадные руки на своей талии и откинул голову назад, открывая доступ к своей шее. Джордж тут же воспользовался его уступчивостью и припал губами к пульсирующей жилке. Сердце билось так сильно от предвкушения, что Лесли даже не пытался унять его. В конце концов, они оба так долго хотели этого. И вот к его ягодицам уже прижимается возбужденный член любовника, но они все ещё скованы одеждой. Джордж уже изнемогает от возбуждения и едва держит себя в руках. Но если он хочет получить главный подарок, следует быть осторожным и терпеливым. Сеттрингтон нежно разворачивает Лесли к себе и проводит ладонью по его щеке, неотрывно глядя в глаза. — Ты божественно красив. Осторожно отколов брошь от шейного платка, Джордж снимает его с любовника и тщательно складывает, пытаясь унять бешеное сердцебиение и убедить себя в том, что награда стоит подобных мучений. Следом он начинает медленно и терпеливо расстёгивать камзол Лесли, пуговица за пуговицей. Унять дрожь в пальцах не так легко, но Джордж твёрд в своём намерении выдержать испытание. Когда камзол и рубашка оказываются на подставке, Сеттрингтон опускается перед Лесли на колени, улыбаясь при этом хитро и многообещающе. Он дразнит своего мальчика, пытается разбить его непроницаемое спокойствие. Но когда осторожно снятые, проглаженные ладонями и сложенные брюки оказываются на табурете, а Лесли остаётся лишь в корсете и панталонах, дыхание подводит. — Если бы я не возжелал тебя раньше, то сейчас у меня бы все равно не осталось шансов. Ты ослепителен, Лесли. Медленно расшнуровывать корсет и не касаться притягательных сосков любовника сродни пытке, но Джордж справляется и с этим, укладывая сводящий его с ума предмет гардероба на законное место. С панталонами дела обстоят проще, но все же старший лорд позволяет себе небольшую вольность, как будто случайно задевая красивый аккуратный член Лесли пальцами. — Теперь я могу рассчитывать на благосклонность сиятельного лорда Корнуолла? — Голос Джорджа слегка дрожит от желания, но он все ещё владеет собой. — Идём в ванную, — утягивает Лесли любовника за дверь слева. Его соски горят от несуществующих прикосновений, а член рвётся в бой и хочет снова ощутить влажность чужого рта. Лесли так нравится всё, что они делают наедине, что попка сладко поджимается от предвкушения большего размера. И ему очень хочется раздеть Джорджа. Тот безропотно следует за ним, выразительно облизывая губы. Около купели Лесли начинает развязывать элегантный бант на шее любовника. Сегодня Джордж выглядит великолепно. Никаких расстёгнутых пуговиц, пятен и прочего, что так бесит его мальчика. Лесли ценит этот порыв и наслаждается каждым мгновением. Вот он стягивает шарф с шеи, проводит тонкими пальцами по отворотам пиджака и улыбается, видя желание в карих глазах. Он медленно расстёгивает пуговицы, медленно стягивает пиджак, тут же вешая его на подставку, и приступает к шёлковой жилетке. Джордж не выдерживает и щиплет его за набухший сосок. — Уговор, Джордж, — напоминает он и слегка бьёт по наглой руке. И тот берёт себя в руки, при этом на его губах играет многозначительная улыбочка. Он уже несколько раз зажимал Лесли в укромных уголках и дарил ему наслаждение своим ртом. А тут немного неопытный в сексе юноша решил попробовать сам проделать то же самое. Быть у него первым волнительно, и именно это успокаивает ревнивого зверя внутри. Лесли, конечно, относится ко всему весьма специфично, но ему можно простить любовь к порядку и странную тягу к пуговицам. Их он в данный момент и расстёгивал на приталенной жилетке нетерпеливого любовника. Провести пальцем по чуть выпуклому рисунку слева-направо. Затем слегка надавить на неё и пропустить сквозь прорезь ткани, медленно и нехотя расставаясь с маленькой и идеальной малышкой. Лесли обожал пуговицы с детства. Когда гувернёр наказывал его и заставлял пришивать их по десять, а то и двадцать штук за раз, он и не подозревал, что юный лорд испытывает от такого наказания истинное удовлетворение. Разные: маленькие или большие, из кости или ткани, медные или бронзовые, они все нравились ему. В каждой он находил особую красоту и привлекательность. Эти, с гербом Сеттрингтона, возбуждали его не меньше, чем сам лорд. Лесли приоткрыл глаза, которые закрыл ранее от удовольствия, и наткнулся на жаркий взгляд карих глаз. Он улыбнулся им и медленно стянул с Джорджа жилетку. Дальше была рубашка, и они оба прекрасно понимали, что Лесли будет медлить, а Джордж не выдержит такого издевательства, и уговор полетит к чёрту. Именно поэтому младший лорд опустился сразу на колени и развязал шнуровку на штанах любовника. — Лесли, ты... — начал Сеттрингтон, но тут же запнулся, когда его жара коснулись прохладные пальцы. — Тс, — запоздало сказал Лесли и медленно провёл ладонью по чужому естеству. Он и раньше трогал Джорджа за член, помогая ему кончить, но никогда не рассматривал и не имел такой полной власти. Он изучающе гладил, перебирал венки и наслаждался бархатом кожи. Стон, который донёсся до него, был полон желания и страсти. И тогда он приоткрыл рот и лизнул головку по расщелине. Джордж положил ладони себе на бедренные косточки, надавливая и даже немного отталкивая сам себя. Для того, чтобы не начать толкаться в соблазнительный ротик Лесли, требовались все возможные усилия. Его мальчик смущался, краснел, но был так красив и искренне любопытен, что заводил этим ещё сильнее. Лесли понравилось, и он лизнул ещё раз, и ещё. А затем ему пришла в голову отличная идея и он облизал головку так, словно бы она была в меду. Вкус смазки озадачил его, но не отпугнул. Он поднял лицо, чтобы посмотреть, нравится ли Джорджу, и тот смотрел в ответ с таким видом, что Лесли даже на миг испугался. — Тебе не нравится? — Нравится, — прохрипел Сеттрингтон. — Только ещё немного — и твоё красивое личико будет полностью в моём восторге. Лесли смутился немного и улыбнулся. Его тонкие пальцы заскользили по всей длине, и он с удовольствием отметил рваный вздох Джорджа. Оставив его с расстёгнутыми штанами, Лесли вернулся к рубашке и получил свою порцию удовольствия, медленно вынимая из петель жемчужные пуговицы. Это было роскошью, которую он мог понять. Жемчуг был приятным на ощупь, об него хотелось немного потереться щекой, что Лесли и сделал. Когда же рубашка была полностью распахнута, он снял её и аккуратно повесил к остальной одежде. Штаны смотрелись на Сеттрингтоне весьма пошло и развратно, точнее, так смотрелся его член, гордо прилипший к животу. Лесли вновь окатила волна смущения, и он закусил губу. Джордж провёл рукой по крепкому достоинству, наблюдая за реакцией любовника, и тот порадовал его, облизав чуть припухшие губы розовым язычком. — Уговор в силе? Лесли вздрогнул и оторвал взгляд от созерцания прекрасного. Джордж выполнил его условия, бесспорно, да и сам лорд Корнуолл желал большего, чем просто рассматривать любовника. Поэтому он не ответил, а довольно-таки проворно снял с него штаны, под которыми ничего не было. — И часто ты так одеваешься? — С тех пор, как встретил тебя — постоянно, — шепнул ему Джордж перед тем, как увлечь в поцелуй. Лесли с наслаждением и видимой покорностью отдался в сильные руки лорда Сеттрингтона. Вся его чопорность улетучилась, и он прижался полностью нагим телом к такому же бесстыдно обнажённому телу другого мужчины. Разве смел он мечтать о таком, лёжа в одиночестве и трогая себя греховным образом? Нет, он просто застенчиво ласкал себя между ног, боясь, что разверзнутся хляби небесные, но ничего не происходило. И тогда он начал пробовать больше. Ручка от расчёски выглядела весьма подходящей, и он использовал её время от времени. Но теперь в его власти чужой, горячий и мощный ствол. Который притирается к его пенису и о котором он мечтает даже сейчас, в непосредственной близости. Когда покорный и жаждущий его страстно Лесли оказался полностью в руках Джорджа, он не выдержал. Прижав мальчика к себе, Лорд Сеттрингтон опустил ладони ему на ягодицы и сильно сжал, вжимая его обнаженное тело в своё. Сделав несколько движений бёдрами, Джордж заставил себя перестать мять упругие ягодицы и переместил ладони на плечи Лесли. — На колени, сиятельный лорд, я хочу, чтобы сегодня вы познали со мной все запретные наслаждения. Надавив на плечи любовника, Джордж заставил его плавно опуститься вниз, а после обхватил собственную плоть пальцами, проводя по губам Лесли, принуждая открыть их, яркие от прилившей крови. Его мальчик неопытен, но старателен и может довести его до безумия. Лесли покорно обхватил губами горячий конец, почувствовал лёгкое давление и взял его глубже, смотря на возлюбленного наивными голубыми глазами. Ему нравилось, как сбилось дыхание Джорджа, как он погладил его по щеке и позволил перехватить свой пенис тонкими прохладными пальцами. А ещё Лесли нравилось сосать своему любовнику и чувствовать, как немеет челюсть и сочится слюна. От усердия он испытывал такое возбуждение, что начал трогать себя самым срамным образом, расставив ноги пошире и сгребая яйца в ладонь. Ему отчаянно хотелось, чтобы Джордж снова нашёл внутри него заветный бугорок. Но тот стонал от восхищения, толкаясь ему в рот. Сеттрингтон едва смог остановиться, почти шагнув за грань, и только чудовищным усилием воли заставил себя отстраниться от Лесли. Вздёрнув любовника на ноги, Джордж глубоко поцеловал его, а после подхватил на руки, закружив. — Ты прекрасен, Лесли, и твои губы сводят меня с ума. Но сегодня я хочу излиться в твою красивую ладную попку. Прижавшись губами к виску Лесли, Джордж шагнул в ванную, осторожно опускаясь на дно вместе с возлюбленным. — Ты доверишься мне, Лесли? Впустишь меня до самого конца? — Конечно, только тебя, — шептал в ответ юноша. Ладони Джорджа скользнули по плечам лорда Корнуолла, мягко массируя и лаская. После спустились ниже, сжимая его ягодицы и принуждая развести ноги. Осторожно погладив звездочку входа, Джордж надавил указательным пальцем и проник внутрь на одну фалангу. — Давай, малыш, пусти меня, расслабься. Сейчас я сделаю тебе приятно, подготовлю как следует перед тем, как мы перейдём к взрослым играм. — Шепот Джорджа горячий, страстный, губы касаются мочки уха Лесли, после он прикусывает ее довольно сильно. А потом зализывает место укуса, словно извиняясь. Пользуясь тем, что Лесли отвлёкся на новые ощущения, Джордж проталкивает палец до конца, пытаясь нащупать бугорок простаты, находя его не сразу, но все же довольно быстро. Его малыш такой отзывчивый, он стонет, часто дышит и возбуждается все сильнее. Второй ладонью Джордж обхватывает плоть Лесли и мягко поглаживает ее, тем временем толкаясь в тесное нутро уже двумя пальцами, средним все также стимулируя простату. Когда Лесли уже изнемогает от возбуждения, Джордж неожиданно его отпускает и даёт немного успокоиться. — Расслабимся и продолжим, моя светлость. Скоро нам обоим будет очень хорошо. В ванной тепло и расслабляюще прекрасно. Лесли тянется за мочалкой и мылом, чтобы привести их обоих в надлежащий вид перед проникновением. Хотя Джордж и похозяйничал у него в попке только что, он всё равно намыливается и с удовольствием видит, как это нравится его любовнику. Он нравится многим людям, но они ничего не значат для него, а вот пожар в карих глазах сводит его с ума. Он разворачивается спиной, садится на колени и демонстративно намыливает свой зад под немигающим взглядом Джорджа. Действия Лесли завораживают, Джордж смотрит на своего мальчика, как кролик на удава и не может отвести взгляд. Сглотнув вязкую слюну, Джордж притягивает Лесли, укладывает ладони на узкие бёдра любовника, оглаживая. После тянется за маслом, стоящим возле купели, и щедро плещет его себе на пальцы. — Как ты любишь, малыш? Чтобы было нежно или немного больно? Ты уже ласкал себя внутри? Признайся… До или после нашей близости в гостях у леди Флеминг? Лесли чувствует, что краснеет от этой догадки Джорджа. Он отзывчиво выгибается, давая пальцам смазать его дырочку. — Да. Я... Я трогал себя там. И даже вставлял в себя разные вещи… — Какой смелый мальчик. — Джордж прерывисто дышит и на этот раз лишь смазывает нежную складочку входа, а после наносит масло себе на член. — И что же понравилось тебе вставлять в себя больше всего? — Ладони Джорджа ложатся на бёдра Лесли, а член прижимается к ложбинке между ягодиц, пока только дразня. Лесли чувствует чужую плоть и дрожит от возбуждения. Мысли отчаянно путаются, и он облизывает пересыхающие губы, чтобы ответить возлюбленному. — Толстую ручку расчёски. Она, ах… Она такая приятная на ощупь, из слоновой кости… Лесли сам немного двигает попкой, чтобы почувствовать, как что-то намного шире оговоренной расчёски скоро войдёт в него. — Значит, тебе понравится и тот подарок, что я приготовил для тебя, мой Лесли. Но об этом, — Джордж тихо стонет, начиная медленно входить, растягивая узкую дырочку под свой размер. — Мы поговорим позже. Останавливаться нет сил и желания, Джордж не даёт Лесли передышки — входит до конца, заполняя любовника и сразу начиная двигаться в его теле, теперь засаживая не на всю длину, а так, чтобы с каждым движением попадать по простате. Лесли цепляется за бортики купели, чувствуя, как в него вторгается желанный член. Он полностью доверяет Джорджу и принимает до конца, старательно расслабляя проход. И ему нравится, как эта наполненность дарит им первые мгновения соития. Он стонет, когда Джордж натягивает его, и чувствует, как сочится собственная смазка из набухшей головки. — Такой отзывчивый, красивый и теперь окончательно мой. Джордж тяжело дышит, голос уже не слушается, и он полностью сосредотачивается на первобытных движениях, которые связывают его с Лесли крепче любых клятв. Скользнув ладонями по животу любовника, Сеттрингтон добирается до его сосков. Наткнувшись на руку, Джордж довольно ухмыляется и отводит ее, теперь самостоятельно зажимая соски Лесли, выкручивая их и ускоряясь, чувствуя, что долго этой сладкой пытки не выдержит. — Джордж, — тянет он имя любимого и со стоном наслаждения принимает его лёгкую грубость. Соски разбухли, любое прикосновение к ним сводит с ума, но член в попке не даёт ему сосредоточиться. Это пронзает тело вспышкой непередаваемого счастья. — Джордж, — хнычет он и сам отчаянно скачет, расплескивая воду. — Я больше не выдержу, я хочу… Он опускает руку на собственный член и сжимает его. Джордж таранит его проход, каждый раз попадая по простате, и это сводит с ума. Лесли сам не знает, чего ему хочется больше, чтобы это продолжалось или закончилось. — Да, Джордж, да. Бог мой, ещё. Говорить что-то Джордж уже не в силах, он продолжает мучать соски Лесли, теперь выкручивая их сильнее, одновременно с этим ускоряя и без того быстрые движения. На то, чтобы оторваться от своего излюбленного занятия, уходят последние волевые усилия. Теперь ладони Джорджа сжимают бёдра Лесли, насаживая его на себя с силой, так, что точно останутся синяки. Сеттрингтон ждет, когда любовник выплеснется себе в ладонь, сдерживаясь, чтобы не кончить первым, и только после Лесли позволяет себе излиться, замирая лишь на секунду и сразу выходя, чтобы не доставлять любовнику лишней боли. Картина немного растянутого и припухшего заднего прохода Лесли, из которого сочится его сперма, сводит Джорджа с ума. Он собирает несколько капель, пока они не растворились в воде, и прижимает пальцы к губам, а после наклоняется к изящной шее и прикусывает за загривок, утверждая свои права несколько по-звериному. Лесли не знает, что с ним. Он словно бы умер от счастья, когда Джордж наконец-то довёл его до края и они вместе упали с него. Внезапный укус приводит его в сознание и он стонет, не в силах сказать что-то разумное. Стон немного отрезвляет Джорджа, и он разжимает зубы, а сразу после притягивает Лесли к себе, крепко обнимая его и поглаживая по плечам. — Ты прекрасен, Лесли. И я хочу, чтобы мы были вместе. Не просто в качестве приятного времяпрепровождения, а всерьёз и навсегда. Что-то важное доносится до разума, и Лесли приоткрывает глаза. Он всё ещё в ванной комнате, всё ещё рядом с Джорджем. И тот выглядит так трогательно в этот момент, что Лесли гладит его по лицу и улыбается. — Думаешь, я бы смог сделать это с тобой не всерьёз? Ты только мой Джордж, как и я только твой. Лесли сам тянется за поцелуем и получает его. Полный нежности и обещания быть рядом, любить и делать счастливым. *** Лесли волновался до судорог в руках и был вынужден несколько раз просить кучера остановить карету. Он уже десять или двадцать раз пожалел о собственном благородстве и мягкосердечности, представляя, в каком гневе будет Джордж. Но ничего изменить уже было нельзя. Он утешал себя лишь тем, что поступил как истинный джентльмен и спас честь дамы. Леди Флеминг буквально ворвалась к нему в квартиру поздно вечером, и он принял её в столовой, хотя и был уже переодет для сна. Сама мадам выглядела весьма потрёпанной и заплаканной. — Я знаю, что не имею права просить вас и мой поступок скорее отвернет от меня всё общество, но мне просто больше некуда пойти, лорд Корнуолл. — Что же вы натворили, леди Флеминг? — Полюбила, — тихо ответила Кларисса. — Мне были приятны ваши ухаживания, как и внимание лорда Сеттрингтона. Но мне кажется, что вам больше нравится быть соперниками, нежели моим мужем или женихом. Он налил ей воды, потому что от откровенности молодую вдову уже изрядно трясло. Воспитание не давало ей права так говорить о мужчинах, но что-то толкало её и дальше быть правдивой в каждом слове. — Я бы никогда не решилась сказать такое вслух, но Эдвард… Понимаете, он очень безрассуден. И мне наплевать, что скажут обо мне в обществе, но мой ребенок… Тут уж и у Лесли сдали нервы, и он отпил воду прямо из графина, который держал в руке. Ноги сами собой подкосились, и он рухнул на стул. — Какой ребенок? Леди Флеминг прикусила язык, но было поздно. Она опустила глаза, невидящим взором уставилась на стакан в руке и покачала головой, словно бы собираясь с чувствами. А потом словно бы в омут с головой: — Я жду ребенка от Эдварда, — и замерла ожидая приговора. — Признаться, я удивлён, — нашел в себе силы соображать Лесли. — Но позвольте узнать, кто такой Эдвард и какое я имею ко всему этому отношение? — Простите меня, ради Бога, я совершенно разбита и забыла о элементарных вещах. Эдвард — мой садовник. Мы любим друг друга. Уже больше года. — Понятно, — Лесли снова отпил воды из графина и изучающе посмотрел на гостью. В чём-то он понимал эту женщину. Их с Джорджем мнимые ухаживания не могли сделать её по-настоящему счастливой. Но садовник… Ребенок. О чем она вообще думала и что намерена сделать? И почему пришла к нему в столь неурочный час? Он с подозрением перевел взгляд на Клариссу, и его осенила догадка. — Вы желаете, чтобы я взял вас в жены? Женщина словно бы стала меньше и несчастнее от его слов. — Мне больше не к кому обратиться за помощью. А вы были так добры ко мне эти два года… Мадам Флеминг была из довольно-таки богатой и благородной семьи, но, будучи младшим ребёнком, была отдана замуж по откровенному расчёту. Её покойный муж был вдовцом без детей и надеялся, что молодая жена осчастливит его перед смертью, но увы, жизнь оказалась короче. И юная девушка осталась при огромном наследстве, которое и привлекало к ней разных соискателей. Они с Джорджем были не единственными, кто положил глаз на эту выгодную партию, но, если вдуматься, именно к нему, Лесли, девушка относилась с теплотой и неким доверием. Наверное, сказывался одинаковый возраст и положение в обществе, а также безукоризненные манеры, ибо за два года он позволил себе только прикосновения к руке юной вдовы. Да и не было ему интересно приставать к ней, у него был ревнивец Джордж. Однако внутри что-то шевельнулось. Он представил судьбу женщины, совершившей опрометчивый мезальянс, и ему стало немного дурно. Общество никогда не простит ей любовь к садовнику и не примет её ребёнка. И поэтому она пришла к нему… — Я готов предложить вам руку, но не сердце, — тихо проговорил он и заслужил полный благодарности взгляд. — Надеюсь, что ваш возлюбленный не убьёт меня в церкви. — Я поговорю с ним. Спасибо, — она в порыве истинных чувств, подошла и обняла его. — Нам нужно обсудить некоторые условия, ибо я представляю наш брак сделкой. Лесли старался оставаться спокойным внешне, но внутри него шла борьба. С одной стороны, брак существенно развязывал ему руки в ситуацией с дядей и титулом. Дядя будет доволен, а тут ещё и сразу ребенок родится. И пусть он не будет Корнуолл по крови, это лично Лесли не очень беспокоило. Мало ли бастардов в других семьях, их семья ничем не хуже и не лучше. Он не очень хорошо представлял себе будущее с женщиной, а тут всё складывается в его пользу. Но что скажет Джордж, который всё это время пытался уберечь его именно от свадьбы? Он ведь и поездку в Америку придумал ради этого. И поместье сейчас достраивает, лишь бы ему угодить. А он… Свадьба была более чем скромной, из-за чего по городу тут же поползли слухи. Лесли не обращал на них внимания, но дядя хватался то за сердце, то за голову. Причитая, что это, конечно, хорошо и он рад, но предложение лорда Сеттрингтона может уплыть из рук. Как же можно отказаться от такого? В конечном итоге, именно он накрутил Лесли и тот заложил карету до Сассекса чуть раньше оговоренного в письме Джорджу времени. Поместье, которое молодой лорд Корнуолл увидел в конце своего пути, поразило его размахом. Всё-таки Джордж имел тягу ко всему масштабному и помпезному. Это было у него в крови, и Лесли порой даже завидовал той лёгкости, с которой жил и наслаждался жизнью его возлюбленный. И ему определенно было плевать на пуговицы. В практически готовом доме уже кое-где стояла мебель, и весьма хорошего качества. Лесли вошёл в просторный холл с мраморной лестницей и задрал голову, чтобы рассмотреть огромную хрустальную люстру. — Ты здесь? — раздалось слева, и он резко обернулся на голос. Джордж был одет как работяга и с испачканными в чём-то руками. Это странным образом завело Лесли и сбило с истинного настроя. Он всю дорогу пытался подготовиться к разговору, но все мысли растаяли, стоило увидеть любимого. Только вышколенная розгами сила воли не дала ему броситься на этого необычайно сексуального мужчину с поцелуями. Он скучал. Письма не передавали и десятой доли того, как сильно ему хотелось видеть лорда Сеттрингтона. Он был нужен как воздух, как все традиции вместе взятые, и по нему болела душа каждый день. — Что-то случилось? — подошел Джордж ближе, ощущая растущую панику. — Случилось, да. Нам нужно поговорить. В поместье были рабочие и слуги, которые ускоренными темпами доделывали начатое хозяином безумство. Джордж передал Лесли дворецкому, который появился буквально через секунду, а сам пошёл переодеться и смыть с себя строительную грязь. Когда он вошёл в кабинет, Лесли уже был готов бить посуду от напряжения. — Ты в порядке? — его холодные руки попали в горячий и нежный плен, а глаза утонули в теплом взгляде карих глаз Джорджа. — Я женился на Клариссе. — Что? Вся нежность мгновенно исчезла из глаз любовника, а руки сжались на пальцах Лесли, словно клешни. — Ты что? — Мне больно, Джордж. — Не смей говорить мне о боли. Пальцы сжимались все сильнее, Джордж был не в силах себя контролировать. Казалось, что короткой и такой равнодушно брошенной фразой Лесли вынул из него душу. — То есть ты отослал меня лишь для того, чтобы я не мешал тебе в осуществлении планов? Когда Лесли вскрикнул от боли в пальцах, Джордж наконец отпустил его. Отвернувшись к окну, лорд Сеттрингтон несколько раз судорожно выдохнул, пытаясь успокоить нервы. Но, кажется, Лесли решил сделать все, чтобы этого не позволить. — Это не то, что ты думаешь… Слова будто застряли у Лесли в горле, когда Джордж в ярости сбросил со стола все бумаги вместе с тяжёлой медной чернильницей. — А что я должен думать?! Твоё последнее письмо доставили мне позавчера! В нем ты писал, что едешь, писал, что у тебя новости и вот это они?! — Голос Джорджа его подводил, а руки тряслись от ярости. — Решил поступить со мной так? Считаешь, что я прощу тебе все на свете? Я бы простил весь этот флирт на приёмах и званых обедах, танцы на балах и записочки от замужних шлюх, но это… Джордж резко развернулся к Лесли и стал надвигаться на него, в конце концов притиснув к стене, и сдавил пальцы на тонкой, идеальной шее, оставляя на коже синяки. — Может, мне убить тебя, а после — себя? Зачем теперь жить, если ты решил предать? Джордж ещё несколько секунд держал Лесли, заглядывая в его испуганные голубые глаза, но в конце концов отпустил, позволяя сползти по стене на пол, а сам закрыл лицо руками. — Прости, — голос звучал глухо. — Я не имел права трогать тебя. Будь счастлив, Лесли. Но уезжай, прямо сейчас. — Нет, — хрипло прошептал юноша, растирая шею, чтобы избавиться от болезненных ощущений. — Какую бы ты ни выдумал себе дикость, я должен рассказать тебе правду. — Свою правду можешь рассказывать своей жене, — в сердцах бросил лорд Сеттрингтон. — Мне это больше не интересно. Лесли с трудом встал с пола и, пошатываясь, дошёл до стула, о который опёрся левой рукой. — Хорошо. Если тебе так будет проще, я уеду. Просто небольшая информация для тебя. Леди Флеминг, точнее, уже Корнуолл, через семь месяцев станет матерью. Мы хотели пригласить тебя быть крестным отцом. — Ты… — Джордж ударил кулаком в стену и даже не заметил, как по пальцам потекла кровь с разбитых костяшек. — Ты обманывал меня все это время?! Спал с ней? Хотел добиться своего, Лесли? Я бы никогда не поверил, если бы ты не сказал мне этого сам! Джордж сжимал и разжимал кулаки, пытаясь успокоиться и не убить Лесли на месте. Он слишком любил своего оказавшегося обманщиком мальчика, чтобы всерьёз навредить ему. Даже теперь. — Зачем ты мучаешь меня? — Сеттрингтон оперся кулаками о столешницу и покачал головой. — Прошу, уходи, пока я не навредил тебе ещё сильнее. Увидев следы на нежной шее Лесли и на его запястьях, Джордж растерял остатки гнева. Остались лишь горечь и усталость, которые хотелось залить чем-нибудь покрепче. — А теперь прекрати жалеть себя и включи мозги, — резко и холодно произнёс Лесли, выпрямляясь во весь рост. — Если бы ты был внимательнее к тому, что я иногда рассказываю тебе о себе, то в них бы отложился тот факт, что у меня ни разу в жизни не случился секс с женщиной. Меня не привлекают женщины, Джордж. Но спасибо за науку, впредь я буду тщательнее выбирать любовников. Лорд Корнуолл демонстративно отряхнул камзол и с прямой как палка спиной пошёл к выходу из кабинета. Внутри его сжигало отчаяние, но гордость не давала шанса простить ревнивца. На то, чтобы осознать сказанное, Джорджу понадобилось не больше пары секунд. Перед глазами пролетали картинки — вот Лесли улыбается Клариссе, а вот ему, совсем другой улыбкой, вот Лесли смеётся, запрокинув голову, над его шуткой. Вот он крепко обнимает уже проснувшегося Джорджа во сне. Такой красивый, тёплый и всегда искренний. — Постой, — голос подводил, то ли сорванный от крика, то ли осипший от осознания собственной глупости. Джордж догнал любовника в несколько длинных шагов и крепко обнял со спины, прижимая к себе что есть силы, утыкаясь носом в светлую макушку. — Я идиот, Лесли, я не имел права вести себя так, даже не выслушав, не подумав. Мягко развернув лорда Корнуолла к себе, Джордж опустился перед ним на колени и крепко обнял за бёдра, чтобы тот не смог сбежать раньше времени. — Что мне сделать, чтобы ты простил меня? Я клянусь никогда больше не позволять себе недоверия в твой адрес, в меня будто дьявол вселился от ревности. Лесли несколько раз приказал сердцу перестать биться так быстро, а слезам не проливаться. Больше никогда, он взрослый мужчина, лорд. Ему больше не пять, и его не сжигает обида за унизительную порку перед прислугой. Джордж, конечно, причинил ему боль своими обвинениями и горло всё ещё помнит его пальцы, но ничего ведь смертельного. — Лесли, посмотри на меня, — хриплым шепотом попросил Джордж. — Прости, молю тебя. — Мне... — Лесли неловко дотронулся до горла и тут же отдернул руку. — Мне жаль, что всё зашло так далеко, правда. Однако я не мог оставить в беде леди, которую мы вероломно использовали как прикрытие для любовной связи. Она беременна от садовника, и они, кажется, любят друг друга. Мы оформили брак и сделку в одном лице. Я признаю её ребёнка как своего и даю ему имя и титул. Она же не предъявляет мне никаких прав на выполнение супружеского долга в течение всей нашей совместной жизни. По её настоянию я был назначен доверенным лицом по всем делам покойного мужа и она перевела на мое имя половину активов. Это всё. Он опустил глаза и вздохнул, глядя в напряжённое лицо любовника. Внутри тихо осыпался пепел испытанной боли, и он запустил пальцы в мягкие волосы лорда Сеттрингтона. — Что угодно за прощение, Джордж? Ты настолько щедр или всё-таки любишь меня? — Лесли, я… — Помолчи, пожалуйста, — он слегка сжал прядку и улыбнулся. — Уверен, что выдержишь цену прощения? — Всё что угодно, любовь моя, слово лорда. Гость наклонился и целомудренно поцеловал мягкие губы, по которым так долго скучал. — Я хочу тебя, — прошептал он. — И я тебя, — сжал его за задницу лорд Сеттрингтон. — Немного не так, Джордж. Сегодня я хочу оседлать тебя. В качестве извинений за оскорбления и подозрения в измене. — Всё что пожелаешь, любовь моя. Голос Джорджа не дрогнул, хотя холодок пробежал по всему телу. Он привык быть в их отношениях единоличным лидером и не представлял себя в принимающей позиции. Что после этого будет думать о нем Лесли? Не станет ли считать, что Джордж недостаточно мужественен для того, чтобы вести их по жизни? Прикрыв на секунду глаза, лорд Сеттрингтон представил себе Лесли, ласкающего его собственнически, развратно и так, как хочет лишь он один. В паху невольно дернуло, и даже губы слегка приоткрылись от вожделения. Нет, это та цена, которую он не просто заплатит, а заплатит с наслаждением. Из грёз его выдернул очередной нежный поцелуй Лесли. Джордж ответил ласково, но уже с ощутимым привкусом желания. А когда воздух закончился, погладил своего возлюбленного по бедру, все так же оставаясь перед ним на коленях. — Ты успел доделать нашу особую комнату? — вкрадчиво поинтересовался Лесли, когда они смогли нацеловаться. — Более того, душа моя, я заказал кое-что, чего мы не оговаривали. Тебе понравится, идём. Джордж пылал энтузиазмом, показывая гостю практически законченную отделку поместья. Им изредка попадались слуги, которые мыли стены и окна, таскали ковры и картины. В общем, жизнь кипела. А между ними закипала страсть. — Это моя спальня, — отворил двери Джордж и они вошли в голубую комнату, залитую ярким солнечным светом. — А вот тут ванная комната и проход в твою спальню. — Так делают только супруги, Джордж. Это выдаст нас с головой. — Не выдаст, имею право приглашать к себе кого хочу, а жениться не собираюсь. Хватит и тебя. — Снова? — красивые брови Лесли поползли к переносице. — Нет, прости, — Джордж примирительно вскинул руки и повёл любимого дальше. Они остановились в центре просторной ванной комнаты с огромной белоснежной купелью. Лесли осматривался, отмечая много дорогих вещей и уютный камин с креслами. Дальше была его комната, выполненная в пурпурных тонах, что, впрочем, не резало глаз. Лесли мысленно похвалил вкус лорда Сеттрингтона, а вслух заявил: — И где же она? — Сюрприз, — усмехнулся Джордж и подвёл его к книжному стеллажу в углу. Тут он немного поводил рукой под полкой, и внезапно раздался сухой щелчок, после чего шкаф немного сдвинулся в сторону. У Лесли весьма по-простолюдински отпала челюсть. — Ты сам смог такое сделать? — Нет, конечно. Выписал мастера из Германии, он сделал тайный проход. А всё остальное уже сам. Идём. В нише за шкафом была винтовая лестница, которая вела как вверх, так и вниз. — Что выбираешь? Башню или подземелье? — Ну, учитывая тот факт, что я с дороги, да и ты не был готов к моему появлению, нам бы следовало принять ванну и сделать другие процедуры. Так что веди туда, где нет постели, — повелел Лесли, за что тут же был зацелован самым пошлым образом. В башне было весьма уютно, но немного тесно. Тут стояло два кресла, маленький столик, и все было залито разноцветным светом из окон с витражами. Лесли оценил уют этого места, а затем принял мужественное решение разделиться. — Тут есть ещё одна ванная комната? — Да, но я думал, что мы примем ванну вместе. — Не в этот раз, лорд Сеттрингтон, — нарочито высокомерно ответил младший. — Сегодня я правлю бал, и я хочу, чтобы ты… Договорить ему не дали, заткнув жарким поцелуем. *** Джордж отмылся до скрипа и тщательно себя подготовил, все же испытывая легкое беспокойство от осознания собственной уязвимости и полной власти Лесли над ним. Тем не менее он сделал все, как хотел его мальчик — полностью обнажился, замкнул ключом кандалы на запястьях, а сам ключ положил на край генуфлектория, на котором опустился на колени и сложил ладони в молитвенном жесте. Холод пробирал до костей, но вместе с тем по телу гуляло едва заметное возбуждающее предвкушение. Лесли спустился через десять минут, дав любовнику время для приготовлений, и замер в дверном проёме, ошеломлённый открывшимся ему видом. Джордж не был слишком набожен, и они никогда не обсуждали с ним свои отношения с точки зрения греховности. Лесли было наплевать на проповеди церковников, он наслушался их в детстве. Но, увидев именно этот предмет интерьера храма, он ощутил такую волну жара, что она грозила сжечь его дотла. Он набрался храбрости, чтобы войти и рассмотреть такого покорного, нагого и сексуального Джорджа. Смиренно ждущего его в кандалах. От этого открытия из дырочки на члене засочилась смазка и Лесли пришлось наблюдать, как по белым панталонам растекается предательское пятно. Его соски, подчёркнутые кружевным корсетом, который он в последний момент успел запихнуть в свои вещи, набухали и пребольно царапались о ткань, что скрывала их до поры до времени. Он даже растерялся от того, как много испытывал сейчас. Желание, лёгкую боль, обиду на гадкие слова, восхищение и страх не соответствовать тем ожиданиям, что испытывал возлюбленный. Увидев небольшой ключик, он аккуратно переложил его на какую-то поверхность неподалёку. — Ты так прекрасен, — вымолвил он, и Джордж поднял на него глаза, которые усиленно отводил в пол. Они оба оценивали вид друг друга, и Лесли порадовался своей предусмотрительности. Голубой корсет с кружевом подчёркивал его глаза, выгодно отбеливал кожу и игриво намекал на спрятанные сосочки. Их он, впрочем, не мог больше прятать и опустил бретельки с плеч, оголяя любимое сумасшествие лорда Сеттрингтона. — Хочешь пососать их? Джордж замер в немом восхищении, глядя на своего великолепного любовника. От бесстыдного предложения во рту скопилась слюна, а ноздри начали хищно раздуваться, словно пытаясь выхватить запах желанного тела. Тяжело сглотнув, Джордж прочистил горло. — Если вы позволите, мой Лорд. Он не двигался с места и ласкал Лесли взглядом, полностью отдав инициативу юному любовнику. Член болезненно ныл, и Джордж напряг ягодицы, толкаясь бёдрами вперёд, чтобы потереться хотя бы о деревянный столбик скамьи для молитвы. — Нужно будет заслужить это, — улыбнулся коварный и довольный собою Лесли. Его всё больше и больше заводила такая покорность, а обращение прошлось приятными медовыми нотками по сердцу. Он огляделся, рассматривая убранство, которым пренебрёг до этого. Стены в комнате были обиты темно-синим шёлком, а генуфлекторий, стоящий у стены, явно был выполнен на заказ, являя собой изящное дополнение к интерьеру — мягкая подушечка для коленей была обита тем же материалом, а резные столбики и столешница выполнены из красного дерева. Скамья стояла напротив креплений для кандалов, накрепко ввинченных в стену. На противоположной стороне расположилась твёрдая и более неудобная скамья, какие явно использовали для наказаний, а над ней в ряд были вывешены плётки разной длины и толщины. Рядом расположился комод из того же красного дерева, и что было в ящиках — пока оставалось загадкой. А у дальней стены была сделана низкая кровать, расположенная на полу и устроенная так, что, при желании, лежащего на ней можно было приковать за руки и за ноги к ввинченным в пол столбикам. Лесли сглотнул от предположений, почему Джордж обставил всё именно так, но сейчас его больше занимал тот факт, что плети казались ему притягательными, и он взял в руку ту, что была ближе. Ручка легла чётко в ладонь, и он взвесил её, а затем снова посмотрел на Джорджа. Ему отчаянно хотелось, чтобы сильные руки приласкали ноющие соски, но он сам поставил условия, от которых не мог отказаться. Игра стоила свеч, это знали оба. Лесли обошёл покорного мужчину и остановился позади него. Джордж никогда не предлагал ему себя, да он и не желал этого так уж страстно. Однако сейчас, всё его естество мечтало познать узость чужого прохода. И он сделает это. Скоро. — Раздвинь ноги пошире, — спокойно приказал он и с удовольствием наблюдал выполнение приказа. Плеть в руке словно бы срослась с ним, и он провёл согнутым концом между разведенных бёдер. Джордж прикрыл глаза, чтобы острее ощущать все то, что приготовил ему Лесли, и поэтому ощутимо вздрогнул, когда после выполненного приказа раздвинуть ноги по внутренней стороне бедра прошёлся прохладный хвост плети. — Мой Лорд хочет наказать меня? Я заслужил… — Именно так, Джордж. Ты посмел усомниться во мне, в моей верности, в моих чувствах к тебе, которые я доказывал столько времени. Десять ударов, и поверь мне, я умею держать в руке плеть. Лесли облизал пересохшие губы и прикрыл глаза, чтобы не сойти с ума и не вытащить член наружу. Ему безумно хотелось приласкать Джорджа, и не плёткой, а собственным языком. Но пока он провел между ягодиц именно ею. — Ты должен будешь считать, Джордж. Его рука не дрогнула, когда он отпустил переплетённые кожаные ремешки и воздух рассёк четкий взмах. Джордж тяжело сглотнул, едва проталкивая слюну через горло, сцепляя ладони вместе и переплетая пальцы. Такой Лесли заводил до одурения, Джордж чувствовал себя извращенцем, но жёсткость и властность любимого заставляли колени дрожать, а член наливаться кровью. Когда первый удар рассек воздух и опустился на спину, Джордж закусил губу, чтобы не вскрикнуть и выдохнул. — Один. Пока все было терпимо и скорее вдохновляло, но Джордж понимал, что вся боль впереди. Лесли тяжело дышал. Внутри него рождалось что-то темное и давно забытое. Что-то, что всегда хотелось сделать с другим человеком. Он только в последний момент вспомнил, что перед ним любимый, а не ненавистный гувернер из детства. Удар вышел смазанным, но пришёлся точно по правой ягодице. Джордж тихонько застонал, утыкаясь лбом в твёрдую столешницу и пытаясь заглушить звук, чтобы не напугать Лесли. — Два. Голос все ещё хорошо слушался, и Джордж даже обернулся к своему мальчику и улыбнулся ему. — Ничего не бойся, Лесли. Он согласно кивнул и сжал плеть. Третий удар был твёрже и принес облегчение. Никто не виноват в том, что его дрессировал жестокий и жёсткий человек. В конце концов, именно это закалило его характер и свело с таким человеком как Джордж. Он смотрел, как набухает след от удара, и понимал, что хочет большего. Обойдя генуфлекторий и высвободив член из панталон, Лесли взял его в руку, проводя по губам любовника и улыбнувшись. — Будь хорошим мальчиком, Джордж, поработай ртом. Джордж, сдавленно выдавивший:«Три», открыл рот и обхватил губами член Лесли, потянувшись вперёд и пропуская его сразу до горла, стараясь расслабиться и доставить любовнику больше наслаждения. Он двигался быстро и обхватывал член Лесли плотно, полностью войдя в образ покорного и провинившегося любовника, который готов сделать все, чтобы господин его простил. Темное напряжение отпускало сердце, трансформировалось в желание порадовать любовника и доставить помимо боли наслаждение. Лесли с восторгом толкался в умелый рот лорда Сеттрингтона и гладил себя плетью по правому соску. Попка привычно сжималась в сладкой истоме, и он не стал отказывать себе в такой малости. Остановив вошедшего в раж Джорджа, он быстро избавился от панталон, повернулся к нему спиной и, держась за цепи от кандалов, ловко взобрался на генуфлекторий. — Раздвинь и лижи, но пальцы не суй. Только язык. И раскрылся, прогибаясь в спине и демонстрируя розовую дырочку, поджатые аккуратные яички и слегка покачивающийся член. Джордж застонал низко и протяжно, ощущая, как от возбуждения сводит даже пальцы на ногах. Вид Лесли лишал разума, силы воли и выдержки, хотелось наплевать на все, освободиться от кандалов и как следует выебать любовника, по которому до безумия соскучился за месяцы разлуки. Но все должно быть правильно. Так, как хочет его мальчик. Так что Джордж, звякнув кандалами, развёл идеальные ягодицы Лесли в стороны и лизнул вход в тело, а после, войдя во вкус, проник кончиком внутрь, стараясь достать как можно глубже и доставить любимому максимальное наслаждение. Это оказалось приятно — трахать Лесли языком, слушать его сладкие стоны и знать, что сейчас они оба зависят друг от друга и нужны друг другу в равной степени. Лесли практически висел на цепях, старательно пытаясь не свалиться и не забыться в вихре развратного удовольствия. Из раскрытой дырочки на пенисе капала густая смазка, и ему казалось, что он может излить семя, даже не трогая перевозбужденную плоть. — Да, Джордж, да. Сожми меня между ног, нежнее, медведь. Вот так. Лорд Корнуолл стонал, как самая обыкновенная продажная девка, и наслаждался этим. Соски тянуще набухли, и это сладко разбавляло его удовольствие. — Теперь пальцы. Сразу три, глубже, Джордж. Как жаль, что тут нет моей расчёски… Джордж всхлипнул, его член стоял так, что было уже больно, он даже не замечал, что развратно трется им о деревянный столбик скамьи, чтобы иметь хоть какое-то соприкосновение. Сжав яйца Лесли, а после задвигав ладонью по члену, при каждом движении звякая кандалами, Джордж поднял голову и выдохнул резко. — В комоде, — голос походил на хрип. — Там есть кое-что лучше расчески, специально для тебя. Лесли не сразу сообразил, что такое комод. С сожалением спрыгнув с генуфлектория, он прошёлся до указанного места и выдвинул верхний ящик. На бархатной ткани в специальных углублениях лежали предметы из золота. Зажимы, цепочки. Были и деревянные фаллосы. Он взял один и повернулся к Джорджу. — Сам вырезал? Мм, — облизал он отполированную головку. — Ты такой развратник, душа моя. Что мне лучше всего взять сейчас? Джордж развернул корпус к Лесли, чтобы видеть своего мальчика и довольно улыбнулся. Ему было приятно, что любовник оценил его старания. Хотелось ответить Лесли как всегда — направить, приказать, но Джордж одернул себя, буквально заставил сдержаться. — Да, мой господин, сам. Старался для вас и готов дать вам всё, что вы предложите, и принять всё, что заслужил. Если же вы хотите совета, то для вашей ладной попки подойдёт правый, он будет смотреться великолепно. И ещё зажимы, — здесь голос немного сорвался. — Ваши соски созданы для того, чтобы их украшать. Лесли склонил голову набок, рассматривая возлюбленного. Такого Джорджа всё больше и больше хотелось. Он положил деревянный фаллос и взял золотую игрушку, покрутил её в руках и вернулся к Джорджу, поднося игрушку к его рту. — Оближи. Джордж послушно открыл рот и принялся облизывать прохладный металл в форме капли, посасывать его и явно делать все, чтобы завести Лесли как можно сильнее. Лорд Корнуолл оценил его усердия, а затем согнул одну ногу в колене и задрал её на генуфлекторий, раскрываясь и демонстрируя как гладкий член, так и розовую дырку, вылизанную Джорджем и притягивающую не только взгляд. — Вставь. — Какой гибкий… Джордж едва сдержал стон. Взяв в скованные руки пробку, он приставил ее к немного растянутому языком входу и плавно ввёл самый кончик, а после надавил ладонью, проталкивая до конца. Одновременно с этим он своевольно обхватил губами член Лесли, не сдержавшись. Прохладный металл раздвинул жаркое нутро и Лесли застонал. Член, попавший в нежный плен губ, счастливо заныл и Лесли непроизвольно толкнулся бёдрами. Он позволил Джорджу взять глубже и даже счастливо вставил ему в горло, однако понял, что ещё немного и просто кончит в рот хитрому лорду. — Тебе бы хотелось быть сейчас там, внутри меня. Да, Джордж? Только представь, какой я тугой после стольких месяцев воздержания. Но… В этот раз мы проверим твою дырочку на прочность. Лесли легко убрал ногу и слегка поправил пробку внутри себя. — Хочешь надеть на меня зажимы? Хорошо, я позволю тебе, но сначала… Он взял в руку плеть. — Ты снова перехватываешь инициативу, Джордж. Лесли вошёл во вкус, и прежде чем наказать, помассировал сжатую дырку сначала плетью, а затем пальцем. — Мы остановились на три. — Хочется, мой лорд. Я мечтал о вас все то время, на которое нам пришлось расстаться. Представлял себе, как беру вас, в каких позах, как использую эту комнату для наших игр. Пожалуйста, позвольте мне надеть их. Я все сделаю… Голос снова подводил, Джорджа колотило от сильнейшего желания и от контраста такого нежного и строгого любовника. Когда входа в тело коснулась плеть, Джордж невольно сжался, но под касаниями пальца расслабился насколько возможно и даже сам вильнул бёдрами, насаживаясь немного дальше, зная, что за этим последует наказание. И оно не заставило себя ждать — Лесли знал, что если не поставить любовника на место, он снова начнёт руководить процессом. Взмах, средней тяжести удар — и Лесли слушает протяжный стон и счёт. Он не оттягивает неизбежное, и плеть ещё дважды оставляет красный след на благородной коже. Оставив Джорджа приходить в себя, Лесли вернулся к комоду и достал аккуратные зажимы с тонкой длинной цепочкой. Соски заныли от предвкушения, и он приласкал их под немигающим взглядом любовника. — Ты такой послушный, мне это нравится. И то, что ты готовился — тоже. Он подходит ближе, чувствуя приятное давление внутри и стекающую смазку из дырочки. — Надень, — отдаёт он золотые украшения. Джордж смотрит на Лесли не мигая, затаив дыхание, а когда в ладонь ложатся зажимы, вздрагивает. Пальцы немного дрожат, но Джордж тянется к соскам любовника, не сдерживаясь и оглаживая их, немного выкручивая и только под требовательным взглядом Лесли закрепляя зажимы, перед этим все же наклонившись вперёд и лизнув вершинку. — Вы великолепны, мой Лорд. Я хочу вас. — Увы, сегодня там занято. Лесли ощутил покалывания и лёгкую боль, что пронзила его насквозь. Прикосновение языка заставило вздрогнуть. Он запустил руки в мягкие волосы и заставил Джорджа откинуть голову назад, чтобы впиться голодным поцелуем в любимые губы. Страсть. Она руководила ими и диктовала свои условия. Заставляя сходить с ума и стонать от жадных прикосновений к такому чувствительному сейчас телу. — Зато у меня сегодня свободно, и я жажду вас, мой Лорд. Шёпот в самые губы, после сладкого поцелуя. А потом Джордж сам, без подсказки, ложится грудью на мягкую часть скамьи и широко разводит ноги, прогибаясь в спине. Лесли довольно мурлычет, когда обходит лорда Сеттрингтона сзади и берет в руки небольшую склянку с маслом. Однако перед этим он трётся сдавленными сосками о его спину, прижимается пенисом к его заднице и совершает фривольные движения, толкаясь в сжатую ещё дырочку. Его губы ласково мнут мочку уха и заигрывают с жилкой на шее. Поиграв немного, он капает масло прямо на копчик Джорджа и растягивает ему ягодицы, чтобы смотреть, как вязкое масло стекает по расщелине прямо на дырку. Тут он ловит первую каплю и втирает её в сжатые морщинки. У него нет опыта, но он прекрасно помнит, как это делал Джордж. Да и у него не такой уж и крупный член. Поэтому подготовка выходит довольно быстрой, и вот уже истекающая смазкой головка упирается в звёздочку ануса. Джордж постанывает, впервые чувствуя, что хочет принять в себя член любовника, отдаться ему и полностью отпустить контроль. Когда Лесли начинает входить, дыхание перехватывает, и Джордж не выдыхает до тех пор, пока бёдра Лесли не касаются его бёдер. Чувство наполненности не причиняет боли, лишь легкий дискомфорт и вместе с тем ни с чем несравнимое чувство принадлежности. — Хорошо… Джордж подбадривает Лесли, который явно сдерживается и не хочет причинить ему боль. От звука голоса, который не срывается от боли, Лесли расслабляется и выводит член из тугого узкого плена. И ему тут же хочется назад. Почему они не делали этого раньше? Это же так великолепно — вставлять свой детородный орган в жадную, раскрытую для него дырку. Двигаться в жарком, узком нутре, подчиняя его, раскрывая до предела и засаживая на всю глубину, что только может. Он стонет, пока сжимает Джорджа за бока и двигается, двигается, двигается. Ему хочется безумства, и он слегка дёргает себя за цепочку, что натянута между сосками. — Ох, Джордж, в следующий раз, мы сделаем это на той огромной кровати, хочу, чтобы ты сосал мне соски, пока я трахаю тебя. Джордж не может и не хочет сдерживать стонов, голос снова срывается, но он выдавливает из себя: — Ради такого обещания я готов отдаваться тебе вечно. Движения Лесли становятся все смелее, сам Джордж тоже начинает двигаться ему навстречу, опуская руки вниз, с трудом протаскивая их под собой и обхватывая свой член пальцами, чувствуя, что близок к финалу — слишком долгой и выматывающей была прелюдия. Кандалы мешают и добавляют дискомфорта, но сейчас кажется, что уже ничто не остановит оргазм. Лесли практически летит, а затем обхватывает ладонью изнывающую плоть Джорджа и выбивает из него хриплые стоны, когда водит по стволу. Тот начинает выплёскиваться прямо на генуфлекторий, и Лесли больше не сдерживается, ощущая, как плотно обхватывают его стеночки прохода, кончает сам. Джордж загнанно дышит под ним, и Лесли с удовольствием гладит его по груди, задевая ногтями бусинки сосков, а затем сползает на колени. — Расслабься, я хочу смотреть, как из тебя течёт моё семя. Джордж без сил заваливается вперёд, причиняя себе боль в руках, но сейчас это даже не чувствуется. Он настолько выжат, счастлив и доволен, что привести в себя его может только голос Лесли. Джордж беспрекословно подчиняется на волне оглушительного оргазма. Разведя ноги ещё немного, он расслабляется, позволяя сперме вытекать из растраханной дырочки. — Тебе нравится смотреть, мой Лорд? — Очень, — шепчет Лесли и снова притирается к растраханному отверстию. Однако он ещё не готов на второй заход, да и Джорджа нужно немного помиловать. Он встаёт с колен и обходит генуфлекторий, чтобы припасть к сухим губам любовника. — Мне нравится всё, что ты даёшь мне. Отныне твоя задница принадлежит мне, и я буду пользовать её время от времени, — вставляет он замечание между поцелуями. — Все что захочешь, любовь моя. Джордж, все же чувствующий уязвимость после секса в принимающей позиции, отвечает на поцелуи голодно, ревностно отвоёвывая себе право доминировать, сам не замечая, что перехватил инициативу. Руки сковывают кандалы, но это не мешает ласкать соски Лесли и слегка дергать за цепочку, соединяющую зажимы. Разорвав поцелуй, Джордж прижимается щекой к животу любимого и улыбается. — Надеюсь, что мой поцелуй приятнее того, что тебе пришлось подарить супруге. Хочется, чтобы ты забыл о том, что кто-то ещё касался твоих губ. Джордж видит, что лицо Лесли каменеет и только после этого начинает понимать, что сейчас почти развалил игру в приступе мелочной ревности. — Я расскажу тебе, как это было. Лесли отходит от него, снова беря в руки плеть, и чувствует лёгкий тремор. Джордж до конца дней будет припоминать ему это? Подозревать в близости с женой? Он не знает ответа, но обида застилает всё вокруг. — На ней было скромное платье, как и положено вдове. На — мне тот синий костюм, что ты велел пошить перед балом у графа Роули и в котором трахал меня в уборной, пока к нам ломились слуги, пытаясь узнать, всё ли в порядке. Помнишь, Джордж? Я помню, поэтому надел то, что будет напоминать о тебе каждую секунду. В церкви, кроме священника, были только дядюшка и садовник, который следил за мной так, словно бы я покушаюсь на честь его дамы. А я стоял у алтаря и мечтал, что это ты рядом со мной. В богатстве и бедности, в болезни и здравии, пока смерть не разлучит нас, - Лесли сжал плеть и прикрыл глаза. — Мы сказали «да», и я всего лишь коснулся её губ своими. Это даже нельзя назвать поцелуем. А затем мы провели ночь в одной спальне, и мне пришлось ютиться на утлой банкетке. Это заслуживает твоего недоверия, Джордж? Джордж опустил голову виновато и снова устроился на генуфлектории, переплетая пальцы. Голос звучал глухо от понимания, что он снова задел Лесли, хотя и не собирался этого делать. — Ты не заслуживаешь моего недоверия, Лесли. Это я виноват перед тобой, но мне тяжело справиться с ревностью и отринуть знание, что я никогда не смогу быть с тобой открыто. В этом нет твоей вины, и ты всегда был честен со мной, - поведя плечами, Джордж выпрямил спину. — Я готов считать. Нам осталось пройти половину пути. Лесли взбесили эти слова, пусть они и были истиной. Общество никогда не примет их союз, и он обречён до конца дней создавать видимость брака с Клариссой, но другого ни он, ни Джордж всё равно не могли бы придумать. И эти слова, эта непонятная в данном случае покорность — взбесили его. Он не считал. Он просто выпорол Джорджа, не контролируя себя, и только вид крови отрезвил его и заставил отбросить плеть в сторону. Словно бы в бреду он опустился на колени и прижался к широкой спине. — Прости, я не должен был. Я ужасен во всём. Прости меня. Джорджу пришлось прикусить ладонь с тыльной стороны, чтобы не кричать. Он чувствовал, что заслужил ярость Лесли, что ему нужен выход эмоций и наказание, но в какой-то момент всего стало слишком много. Много злости, много боли и много неправильных, больных чувств. Спина довольно быстро онемела, и боль ощущалась яркими вспышками. Отрезвить Джорджа смог только несчастный, дрожащий голос его мальчика. Пару раз глубоко выдохнув и не дав себе дёрнуться от прикосновения к спине, Джордж выдавил улыбку, чтобы голос звучал мягче. — Ты самое прекрасное создание, что я видел в жизни, Лесли. И я счастлив с тобой. — Я сорвался. Сорвался после всего, что было. Я всегда держу себя в руках. Ты не понимаешь. Лесли словно в бреду оторвался от любимого и пошарил по полу в поисках тряпки. Нашлись только панталоны, и он прижал их к кровавой ранке. — Где ключ? Он поискал глазами и нашёл его на комоде. Затем трясущимися руками начал открывать железки. Как только Лесли освободил его руки, Джордж воспользовался этим, чтобы сгрести мальчика в объятия и изо всех сил прижать к себе. — Лесли, Лесли, посмотри на меня, успокойся. Ничего страшного не произошло, просто разошлась кожа. Джордж погладил любовника по голове и снова полностью вернул себе контроль, понимая, что сейчас обязан помочь Лесли. Голова странно кружится и очень хочется пить. Лесли вздрагивает от того, как нежен с ним Джордж. Разве он не должен ругаться и ненавидеть его за боль? Разве не должен выгнать из своего дома? Он практически не чувствует, как исчезают зажимы с сосков, как аккуратно с него снимают корсет и поят холодной водой из фарфоровой чашки. — Ты всё ещё любишь меня? — шепчет он в полусне. — Я люблю тебя, Лесли. И всегда буду любить. Ты не сделал ничего плохого, не смей думать, что это так. Джордж с трудом поднимается на ноги, его самого немного штормит. Найдя свою рубашку, он накидывает ее на плечи и, опершись на стену, натягивает штаны. После этого он сдергивает покрывало с постели и поднимает Лесли на руки. — Тебе нужно отдохнуть, мой сиятельный Лорд. Поспи, и все пройдёт. И помни — я не злюсь на тебя и мне не больно. Донеся Лесли до спальни, Джордж бережно опустил его на постель и схватился за столбик, слегка пошатнувшись. Лесли проваливается в сон волнами и уже не видит этого. Сон без сновидений, но он упорно пытается извиниться и вымолить прощение. *** Джордж чувствовал себя вымотанным, опустошённым, но абсолютно счастливым. Плечи и спина при любом движении отзывались ноющей болью, ткань наброшенной рубашки раздражала немного вспухшие раны, но было в этой боли что-то настолько правильное, что не хотелось, чтобы она проходила. На то, чтобы подняться из подвала в башню, ушло довольно много сил. При каждом шаге по лестнице поясницу простреливало и тянуло в заднице. Но и это вызвало лишь сладкие воспоминания и желание бесконечно благодарить своего мальчика за ту любовь, что он дал. Плавно опустившись в мягкое кресло и откупорив бутылку французского вина, Джордж прикрыл глаза и сделал первый глоток, наслаждаясь терпким вкусом напитка. Хотелось проживать их близость снова и снова, вспоминать каждую деталь, каждое касание и каждый удар. Но Джордж знал, что не имеет права уходить в себя слишком далеко. Лесли так много для него сделал, избавил от выматывающего чувства вины и одиночества, исполнил все его просьбы. Но было одно большое но. Сеттрингтон видел, что его возлюбленный испугался сам себя, того, что он перестарался и пустил Джорджу кровь. И теперь, зная Лесли, он обязательно ударится в самобичевание, но ни за что не попросит помощи. Потому нужно показать ему, что он всё ещё идеален. Что он ни в чем не ошибся. Успокоить и утешить. Хорошо, что именно для этого у Джорджа есть то, что им обоим необходимо. Лесли думает, что тем единственным делом, которое Джордж довёл до конца, было строительство особняка и обустройство комнаты. Но он ошибается. Месяцы вынужденной разлуки лорд Сеттрингтон посвятил не только стройке, но и освоению сложной и захватывающей дух японской боевой системы плетения — ходзе-дзуцу. Название этой системы он до сих пор произносил неправильно, за что мастер Керо ругал его на вполне сносном английском. Зато технику плетения Джордж освоил практически в совершенстве. И ведь увлечение это у него появилось совершенно случайно, зато рвение в освоении было связано непосредственно с мечтами о Лесли и о том, что нужно привязать к себе юношу как можно крепче. Сделав ещё один глоток вина, Джордж усмехнулся. Видимо, он не мог выбрать ничего другого, потому что все его мысли крутились вокруг связывания, привязывания, а также прочности и крепости их с лордом Корнуоллом отношений. Мастер Керо был старым другом отца Джорджа и служил в наполовину построенном особняке смотрителем. Дворецкий и большой штат прислуги были ни к чему, дом ещё не был домом. А вот обеспечить жильем и работой человека, который когда-то спас отцу жизнь, и не оскорбить его было возможно. Когда, отправленный Лесли в длительное путешествие, Джордж только явился в особняк, именно мастер Керо помог ему с наймом рабочих, закупкой материалов и выпиской лучших мастеров для отделки. Этот немногословный, очень серьёзный и всегда немного грустный мужчина совершенно нечитаемого возраста стал для лорда Сеттрингтона лучшей опорой во всех делах. А после и учителем в увлекшем Джорджа не на шутку деле. Интерес к ходзе-дзуцу пробудился у Джорджа случайно — когда он увидел, как мастер Керо ловко и при этом осторожно вяжет руки одному из рабочих, который пытался вынести из дома серебряные столовые приборы. Это не были обычные узлы и петли, которые перекрывают кровообращение, это не были даже известные Джорджу по рисункам морские узлы. Керо оплёл довольно крепкого мужчину веревкой как-то так, что тот не мог никуда деться, но при этом не страдал от боли. А когда за ним пришли дозорные, мастеру Керо пришлось развязывать вора самому, потому что никто не понял, как это сделать. После этого случая Джордж ещё две недели ходил за японцем и уговаривал научить его этой технике. Керо сперва отказывал, а когда понял, что Джордж не отстанет, очень серьезно сказал: — Это тот путь, на который ты либо не ступаешь, либо проходишь его до конца. В ходзе-дзуцу применяются разные методы обвязки. Для мужчин и женщин, убийц и воров, штатских и военных используются совершенно разные узлы и техники. Чего ты хочешь от этого искусства? Джордж едва заметно покраснел, потому что его желания были совершенно определенными. Его заводила мысль о том, как беспомощен и прекрасен будет Лесли, обвязанный веревками, и как сладко будет полностью контролировать его с их помощью, причинять легкую боль, или дарить наслаждение. Мастер Керо понимающе улыбнулся. — Тебе это нужно для женщины, я понял. Многие тайно практиковали использование этой техники в эротических играх, хотя основное ее предназначение все же боевое и практическое. Но узлы в самом деле можно разместить так, что с помощью давления твоя дама будет чувствовать возбуждение и особое удовольствие после того, как онемение будет появляться и исчезать в разных частях тела. Джордж вздохнул и, решившись, произнёс: — Мне это нужно для мужчины, мастер Керо. Японец пару секунд с интересом разглядывал Джорджа, а после кивнул. — Я понял, лорд Сеттрингтон. В таком случае с завтрашнего дня мы приступаем к занятиям, но вы сами договоритесь с кем-то из слуг о том, что он будет помогать вам в качестве натурщика. *** Его звали Джастин, и он был младшим сыном нового дворецкого — мистера Бейтса. Высокий, стройный и, чего греха таить, привлекательный юноша. Он был младше Джорджа, но старше Лесли, с которым лорд Сеттрингтон всех невольно сравнивал. Решение попросить о помощи именно его пришло во время завтрака, когда юноша ослепительно улыбнулся своему лорду и прикрыл длинными ресницами светло-зелёные глаза. Джордж кивнул Джастину и подозвал его к себе, усаживая за стол по левую руку. Парень оказался умным и не стал наигранно смущаться, набивать себе цену, или требовать чего-то. Просто выслушал просьбу своего Лорда и согласился, даже не спросив об оплате. Тогда Джордж думал, что юноша догадывается о его щедрости, но, как выяснилось много позже, все было банальнее. Джастин был влюблён и, хоть и скрывал это, каждый взгляд и жест выдавал его с головой. *** Мастер Керо никак не отреагировал на то, что Джордж привёл юного слугу, которого сразу после его согласия решил повысить до камердинера. Сев на колени и разложив перед собой веревки, Керо показал на одну из них, самую короткую. — Начнём с самого начала. Текуби сибари — это не столько обвязка как таковая, а скорее начальный этап наложения множества других обвязок. Здесь ты должен научиться зафиксировать руки партнёра так, чтобы не передавить ему сосуды и не нанести травм. Руки мастера медленно кружили вокруг запястий Джастина, показывая каждую петлю и каждый круг. Сделав своё дело несколько раз и попросив юношу проверить, удобно ли ему и при этом способен ли он вырваться, Керо предложил Джорджу попробовать самому. В процессе обвязки запястий японец объяснял, как понять, не перетянул ли ты веревку и в правильном ли положении закрепил. Джорджу пришлось проделать круг не меньше десяти раз, прежде чем мастер оказался полностью удовлетворён результатом. — Сегодня мы изучим ещё одну технику связывания рук, а после дадим юноше отдохнуть. Это контактное искусство, и выматывает гораздо сильнее, чем кажется. Теусиро сибари — это связывание рук за спиной. С учётом ваших потребностей, лорд Сеттрингтон, я буду объяснять вам техники в том ключе, который будет вам необходим. Можно ограничиться только связыванием рук, тогда с партнером можно заниматься сексом, если посадить к себе на бёдра. Со связанными за спиной руками партнёр не может лежать на спине, руки быстро затекают. Теусиро сибари можно совмещать со связыванием ног и с дополнительной стимуляцией промежности, также эта техника прекрасно подходит для ласк ртом. Джастин от такой откровенности залился краской, но когда Джордж принялся тренировать разные техники обвязки и закрепления рук сзади, слегка придвинулся назад и ненавязчиво прижался. Тогда Джордж, сосредоточенный на деле, не обратил на это внимания. В этот день мастер Керо наотрез отказался давать Джорджу ещё какие-то знания и следующее занятие назначил лишь через день, наказав тренироваться неустанно, но только до того момента, как это будет комфортно Джастину. Казалось, что юноша неутомим, потому почти весь следующий день Джордж провёл со слугой — тренируясь и при этом непринуждённо разговаривая. Оказалось, что Джастин прекрасно образован и способен поддержать разговор на любую тему. *** — Асикуби сибари, — Мастер Керо начал стягивать лодыжки Джастина веревкой. — Как и связывание рук, начальный этап наложения многих обвязок. В простом варианте можно связать партнеру руки за спиной и ноги, а после соединить веревки между собой. Тогда партнёр будет лежать на животе, а его половые органы и анус будут доступны для ласки. Джордж немного нервно сглотнул и приступил к тренировке, стараясь касаться Джастина осторожно и по возможности не дотрагиваться до интимных частей тела. Пока это удавалось легко. Но оказалось, что в этот раз просто не будет. — Матанава — это обвязка бёдер. Она активно стимулирует область промежности и гениталий. Стимуляцию можно значительно усилить, если добавить узел, сдавливающий область между мошонкой и анусом. Он должен быть небольшим, чтобы не доставить партнеру неудобств. Мистер Керо ловко обвязывал бёдра смущенного Джастина, который то и дело бросал почти жалобные взгляды на Джорджа. Его бледная кожа пылала лихорадочным румянцем, а немногочисленные и обычно незаметные веснушки вдруг стали видны сильнее. Перед тем, как приступить к тренировке этой техники, Джордж несколько раз проговорил про себя, что делает это для того, чтобы Лесли после было с ним хорошо. И все равно смущённый, красивый и отзывчивый юноша, который тянулся за любым его прикосновением, не оставлял равнодушным. Сердце лорда Сеттрингтона было занято, но тело требовало ласки. На эту технику мастер Керо дал Джорджу целых три дня. И они с Джастином усиленно тренировались, хотя так или иначе в конечном итоге все превращалось в пытку для них обоих. *** Сдав прошлое задание, Джордж с трепетом ожидал нового, а притихший Джастин немного нервно теребил свою русо-рыжую прядь. — М-гата каикяку — обвязка с раздвинутыми ногами в форме М. Джордж нервно сглотнул и уже сам залился краской. Становилось все более жарко и откровенно. Хоть Джастин всегда был одет, во всем этом присутствовала излишняя интимность. — Эта обвязка не позволяет партнеру свести ноги. Лучше всего усадить партнера или прислонить к стене, иначе будет больно. Эта обвязка хорошо подходит для стимуляции различными предметами, так как свести ноги и прервать действия в этой обвязке невозможно. Выполнив задание мастера Керо несколько раз, Джордж почувствовал невыносимую тяжесть в паху от вида, раскрытого и совершенно беспомощного Джастина. Окончания этого урока Джордж дождался с трудом и сразу после него уединился в ванной, яростно лаская себя и представляя в этой позе Лесли, по которому неимоверно соскучился. Освоение этой обвязки, на которую мастер Керо дал десять дней, каждый раз оканчивалось откровенными ласками в постели или в ванной и мечтами о Лесли. Джордж не знал, как справлялся осыпанный золотом за терпение Джастин, но его возбуждение после игр было очевидно. *** — Карада — обвязка торса. Особенность этой обвязки в том, что она стимулирует эрогенные зоны по всему телу. В ней остаются свободными ноги, поэтому партнёр может ходить, с каждым шагом всё больше возбуждая сам себя давлением и трением узлов. Дополнительной стимуляции можно достичь, если потянуть за верёвку, идущую к паху. Карада можно носить часами, если следить за кровообращением рук. Мастер Керо оставался совершенно невозмутимым, когда показывал эрогенные зоны на теле постанывающего Джастина и обвязывал его, касаясь при этом самых интимных мест. Джордж думал о том, что не выдержит таких пыток, но как только хотел сдаться, вспоминал ненависть Лесли к неоконченным делам и продолжал. Джастин, нарезающий круги по комнате Лорда в тонких брюках, рубашке и обвязке Карада, подошёл к креслу, в котором сидел Джордж, делая вид, что читает книгу и опустился перед ним на колени. — Лорд Сеттрингтон, умоляю, позвольте угодить вам и помочь снять напряжение. Я клянусь, что никогда не потребую от вас ничего, но я всем сердцем жажду отдать вам всего себя. Джордж замер, пораженно глядя на своего камердинера. Так разговаривают не те, кто просит секса, а лишь те, кто влюблён. Тяжело вздохнув, Джордж решил сразу расставить все знаки в их истории. — Я не свободен, Джастин. И хоть я восхищён твоей преданностью и мне приятно твоё внимание, я не могу разделить твоих чувств. Хорошо, что юноша был связан, потому что он, с трудом поднявшись с колен, попытался уйти. Джордж поймал его в дверях и развернул к себе. — Ты прекрасен, Джастин, и встретишь того, кто тебя полюбит, просто мое сердце уже занято. Слуга ничего не ответил, только стыдливо опустил взгляд, заливаясь краской. Джордж принялся развязывать его и не заметил, как в зелёных глазах промелькнуло жёсткое выражение, а зубы сжались почти до скрежета. *** — Сегодня я покажу последнюю в вашем обучении, самую жесткую обвязку. Она в основном используется для пыток, так что нужно быть особенно осторожным, лорд Сеттрингтон. Агура сибари отличается вынужденной коленопреклонённой позой. Вы связываете шею с ногами, дополнительно жестко фиксируя сзади и руки. Длиной верёвки между грудью и ногами можно контролировать интенсивность воздействия. В агура сибари вы должны давать партнеру отдых, укладывая его на бок. Иначе вы превратите ваши игры в пытку. Партнера можно перевернуть на живот, и тогда его половые органы откроются для ласки сзади. Мастер Керо невозмутимо объяснял все это, опутывая немного дрожащего Джастина веревками. Сегодня юноша явно был не в порядке, он реагировал острее на каждое прикосновение и, оказавшись в необходимой позиции, напрягся так, что едва не навредил себе. Японец нахмурился и ловко снял веревки, выпрямляя спину и вглядываясь в лицо Джастина. — Когда ходзё-дзюцу используется не для связывания врага или пленника, а для укрепления связи между партнерами, важно полное доверие между ними. Веревка — это символ связи с Богом. И когда двое решаются приступить к практике обвязывания, контролирующий партнёр на время становится богом для принимающего. Без доверия это станет насилием. Тем более без согласия. Мастер Керо поднялся на ноги. — Я не стану продолжать, лорд Сеттрингтон. Ваш натурщик не готов к такой близости, и я не имею права ломать его. Джастин, оставшись наедине с Джорджем, обхватил колени руками и не сразу решился поднять на Сеттрингтона взгляд. — Простите, ваша светлость. Я обещаю подготовиться лучше и дать вам возможность продолжить обучение. Джордж тяжело вздохнул и покачал головой. Было досадно, что он снова не закончит начатое дело, но навредить юноше он точно не хотел. — Не стоит, Джастин. Ты свободен от своего обещания. Наша договорённость была добровольной, и раз для тебя это стало невозможно, мы не продолжим. Джордж подождал, пока юноша поднимется на ноги и выйдет, запирая за ним комнату и поднимаясь к себе. В голове все перемешалось и эмоции были противоречивыми — хотелось разнести что-нибудь от злости или пожалеть Джастина, а заодно самого себя. Следующие несколько дней Джастин был тих и послушен, в глаза лорду не смотрел, просто выполнял свои обязанности. Присматривающийся к нему Джордж стал замечать, что юноша бледнее обычного, а под глазами образовались синяки. Проверять, спит ли слуга ночами, Джордж и не думал, но состояние юноши беспокоило. Все же лорд Сеттрингтон чувствовал за него ответственность, хоть и приглашал его только в качестве натурщика. Проблема того, как начать с Джастином разговор, решилась сама собой — когда ещё через несколько дней юноша пришёл сам, уже под вечер. Он молча подошёл к креслу, в котором сидел Джордж, и опустился перед ним на колени, склонив голову. — Лорд Сеттрингтон, я не могу спать, не могу успокоиться и не могу жить как раньше. Прошу вас, свяжите меня. Это меня успокаивало и умиротворяло. Джордж едва сдержал дрожь и медленно кивнул, понимая, что если не поможет Джастину, перестанет себя уважать. Сейчас необходимо проявить твердость и дать юноше необходимую уверенность. *** Так у них и повелось. Джордж все же закончил обучение, потому что их игры с Джастином укрепили доверие и позволили юноше расслабиться. Слуга не был навязчив, он отлично справлялся с работой, часто наперёд угадывая желания Джорджа, и лишь иногда, когда накапливалось нервное напряжение, приходил к своему господину и опускался перед ним на колени, протягивая на вытянутых руках веревки. О большем он не просил. *** Лесли проснулся, когда лучи солнца попытались устроить поджог у него на лице. Сонно потерев горячую кожу, он сел на разворошенной постели и попытался вспомнить, что вчера было. Воспоминания всплывали словно бы из марева, и он понял, что сильно перенервничал. Игра, которую подарил ему Джордж, обернулась неприятным опытом, и он потерял контроль всего лишь от ревнивого замечания. Пора бы уже перестать так реагировать, но что-то внутри не даёт. Лесли сполз с огромной и богато отделанной постели, отметив, что Джордж спал с ним, и прошёл в ванную комнату. Тело немного побаливало после вчерашнего безумства, а на душе скребли кошки. Чтобы ни говорил Джордж о любви и о том, что он не сердится, кровь была вполне реальной. Да, там не текли реки, как ему пригрезилось от испуга, но всё равно игра переросла в нелицеприятную порку. Нужно будет извиниться и как-то загладить свою вину. Часы на каминной полке показывали десять утра. Лесли спохватился, что так долго спал, потом принимал ванну, которую ему предусмотрительно нагрели. Эта забота от Джорджа, который прекрасно знал, как любит его мальчик чистоту собственного тела, была сейчас особенно приятна. Оделся Лесли весьма скромно, но с намёком. Корсет он надел поверх рубашки, камзол застегнул на все пуговицы, ощутив приятное покалывание, пока их трогал, и вышел из комнаты. Откуда-то тут же материализовался слуга. — Лорд Сеттрингтон ожидает вас в столовой, сэр. Весьма удобно, учитывая, что Лесли понятия не имел, где она. Хотя коридоры местами ещё и зияли неаккуратными дырами и не везде стояла правильно мебель, Лесли понравилось внутреннее убранство поместья. Захотелось совершить конную прогулку, чтобы осмотреться на всей территории. В просторной и светлой зале его уже ждал Джордж и изысканно сервированный стол. Лесли сразу отметил любимый китайский фарфор и расцвел, протягивая руки навстречу вставшему любовнику. — Доброе утро, любовь моя, — тихо сказал Джордж, целуя каждую руку и слегка сжимая их. — Как тебе спалось? — Не помню, — честно ответил Лесли. — Но я выспался и чувствую себя прекрасно. Джордж нехотя выпустил его руки, и в этот момент в столовую вошёл тот же слуга, что привёл гостя, а с ним ещё и юноша с большим подносом в руках. Сразу запахло молоком, свежей выпечкой и джемом. У Лесли рот наполнился слюной, а в желудке заурчало весьма неблагородно. Джордж улыбнулся на это и кивком головы велел подавать завтрак. Джастину пришлось помогать с подачей завтрака, потому что полный штат прислуги все ещё не был набран, а один из лакеев сильно поранил руку и не удержал бы поднос. Второй же готовил для лорда и его гостя лошадей по приказу хозяина. — Ваша светлость. Джастин поклонился обоим господам и поставил поднос на стол. После разложил ароматную кашу на две тарелки и разлил по бокалам вино и морс. Делая работу, он то и дело косился на красивого блондина, который вчера прибыл в особняк. В том, что это был возлюбленный лорда, сомнений не было. А вот то, как он обошёлся со своим любовником в первую же ночь, заставляло внутри закипать отравляющую злость. Закончив с расстановкой, Джастин поклонился лорду и негромко произнёс, не заботясь о том, услышит ли его гость. — Ваша светлость, я приготовил мазь на травах для ваших ран. Позвольте обработать вам спину после завтрака? Джордж сглотнул, покосившись на Лесли. Слова Джастина можно было истолковать неправильно, и лорд Сеттрингтон поспешил сгладить неловкость. — Благодарю, Джастин, ты весьма заботлив. Мне помогут, не переживай. Лесли замер с бокалом клюквенного морса и внимательно присмотрелся к нахалу, что посмел предложить своему господину… Тут его замкнуло, и он сильнее сжал бокал, рискуя расколоть его. Внутри вспыхнуло пламя, опалившее воспоминания ночи, и он ещё раз окинул слугу придирчивым взглядом. Молод, хорош собой, не красив, но приятен и двигается как-то грациозно. Лорд Корнуолл поставил бокал на стол, опустил на него же руки и постарался успокоиться. — Кто это? — голос звенел, как металл, но этого Лесли уже не мог контролировать. Джордж резко выдохнул. Он знал, что Лесли не менее ревнив, чем он сам, но никогда не сталкивался с этим вот так — в лоб. Нужно было держать удар, и Джордж постарался успокоить любовника. — Это Джастин, мой камердинер. Один из слуг получил травму, и ему пришлось выполнять обязанности лакея. Ты прибыл немного раньше, чем я закончил набирать штат прислуги. Голос Джорджа звучал мягко и успокаивающе, Джастин же тем временем, стоя за его спиной, нацепил на лицо свою самую высокомерно-вежливую маску. Объяснения Лесли не устроили, но он сдержал рвущиеся наружу язвительные слова. Не хватало ещё лордам перед слугами разборки устраивать. О, нет, он не доставит такого удовольствия этому хлыщу. Он спокоен, он тактичен, он лорд. Сжав в руке ложку, он зачерпнул кашу и молча отправил её в рот. Ни на Джорджа, ни на слуг он больше не смотрел. Завтрак прошёл в напряжённой обстановке и закончился намного быстрее, чем мог бы. Лесли не чувствовал вкуса блюд, ел просто потому что не хотел упасть в голодный обморок. Смотреть, как убирают со стола, он тоже не стал. Резко поднявшись, он молча вышел из столовой. Нужно было на воздух, чтобы не сорваться. Джордж едва дождался окончания неудавшегося завтрака и бросился следом за Лесли, пока он не натворил глупостей. Догнал любовника он уже в саду. Развернув юношу к себе, Джордж заглянул ему в глаза. — Что ты взвился, любовь моя? — Он ведь знает. Знает кто я, и посмел указать мне на твои раны. Что вас связывает, Джордж? Бывший любовник? Моя замена в разлуке? Ты посмел вчера усомниться в моей верности, а сегодня я узнаю, что у тебя есть камердинер? На черта он тебе, ты не можешь сам штаны себе натянуть? Или перед этим предпочитаешь облегчить свои яйца? Лесли шипел, тыча любовника в грудь пальчиком и сверкая голубыми льдинками глаз. Ему хотелось ударить Джорджа по лицу, но он сдерживался изо всех сил. Джордж нахмурился и взял Лесли за плечи, а после несильно, но ощутимо встряхнул. — Остановись, Лесли. Ты помнишь, что бывает, когда сперва устраиваешь сцену, а после разбираешься в том, как на самом деле обстоят дела? Джордж перехватил руки Лесли и начал покрывать пальцы поцелуями, пока ревнивец не вырвался. — Я скажу Джастину, чтобы впредь он не допускал и мысли о том, чтобы тебя задеть. Да, он знает о том, что ты мой любимый. И знает не он один, посвящены те слуги, которым я могу доверять. Джастин не мой любовник и никогда им не был, а царапины он увидел, когда принёс одежду в ванную утром. Я уверен, что ты помнишь о том, что камердинер не только помогает одеваться. Не с моими умениями самому стричься и бриться — ты же не хочешь, чтобы я случайно перерезал себе горло? Джордж тяжело вздохнул и приобнял Лесли, чтобы следующая порция информации не взбесила его ещё больше. — Я сам вижу, что Джастин ко мне неравнодушен, но сказал ему прямо, что моё сердце несвободно и ему не стоит надеяться. Он ни на что не станет посягать. Моя вина в том, что я пригласил его в качестве натурщика, не распознав, что он испытывает ко мне чувства. А когда понял, ему стало сложнее. Но он не угроза тебе, а я никогда тебе не изменял. — Ты рисовал его? Я хочу видеть эти рисунки. Лесли вслушивался в каждое слово, пытаясь уловить фальшь, но её не было. Джордж смотрел в глаза, нежно целовал пальчики и пытался приобнять. Лесли, сам не понимая почему, возбуждался от его попытки умаслить и не дать разразиться скандалу. Джордж покачал головой и вплёл пальцы в волосы Лесли, начав мягко перебирать их и успокаивающе поглаживать затылок. Сейчас важно было сделать все правильно, потому что тема была щекотливой. — Это не рисунки, Лесли. Управляющий поместьем, мастер Керо, обучал меня японскому искусству связывания. Оно применяется как в бою, так и в постели. Мне нужен был тот, на ком я смогу отточить навык, чтобы после порадовать тебя. И будь горд мной — я довёл это дело до конца. Это мой для тебя подарок. Джордж притянул дёрнувшегося Лесли к себе и стиснул в объятиях. — Джастин всегда был полностью одет, веревки вяжутся на одежду, если партнеры не хотят обратного. До Лесли медленно доходил смысл слов, что говорил ему лорд Сеттрингтон, и он пытался сдерживаться. Он понятия не имел, что за японское искусство такое и что вообще происходит. И почему Джордж настаивает на том, что слуга был одет? А мог быть раздет? От вопросов резко заболела голова, от непонимания ситуации затошнило, но поглаживания по спине успокаивали. Лесли первым потянулся за поцелуем, пытаясь в нем найти ответ, что делать и как вести себя дальше. Джордж проявлял заботу во всём, в каждой мелочи, а Лесли не умел быть неблагодарным. — Покажи мне, — прошептал он, когда язык Джорджа перестал вылизывать ему рот и дал немного глотнуть воздуха. Джордж улыбнулся любимому счастливо, скрывая явное облегчение. Ещё раз нежно поцеловав Лесли, Джордж поднял его на руки и, никого не стесняясь, понёс в спальню, чтобы уже оттуда спуститься в подвал. — Ты, наверное, задавался вопросом — зачем здесь ещё и веревки, если есть кандалы? Сейчас я покажу тебе, Лесли. И надеюсь, что тебе понравится. Чтобы ты и не думал ревновать, я не стану раздевать тебя, как бы мне ни хотелось. Ты и в одежде почувствуешь каждую петлю и каждый узел и будешь жалеть, что сейчас между тобой и веревкой одежда. Лесли немного опешил, но решил довериться любимому человеку, который с огромным воодушевлением снял с него камзол и завис на корсете поверх рубашки. — Это будет чертовски сложно, любовь моя, но потом я сделаю всё, что ты пожелаешь. Мне так понравилось, как ты играл со мной ночью. На этих словах Лесли побагровел от смущения, он творил много чего развратного этой ночью. А о плохом думать не хотелось. Джордж поцеловал Лесли за ухом и обнял его за торс, провёл ладонями по тонкой талии, стянутой корсетом, а после мягко усадил на постель, сразу на колени. — Мы попробуем начать со сложного плетения, которое не будет ограничивать подвижности твоих красивых ножек, зато будет приятно надавливать на все точки, которые я люблю ласкать. — Это больно? — решил уточнить Лесли. — Это может быть больно, если мы захотим, но сейчас тебе будет приятно. Это возбуждает и связывает нас с тобой. Ты доверяешь мне и отдаёшься в руки без остатка, а я обращаюсь с тобой так, чтобы ты получил наслаждение. — Хорошо, я готов, — и он постарался расслабиться и довериться любимым рукам. Джордж сперва успокаивающе поглаживал Лесли, стараясь расслабить его как можно сильнее. Перебирал его волосы, едва ощутимо касался обнаженных участков кожи кончиками пальцев. После того, как его мальчик прикрыл глаза, Джордж начал накладывать веревки — сперва кольцо на шее, приблизительно посередине длинной веревки, после ещё два небольших кольца на равном расстоянии — чуть ниже солнечного сплетения и в паху. Следом Джордж пропустил веревку Лесли между ног, едва сдержавшись от желания погладить. Вместо этого он закрепил там небольшой узелок, призванный стимулировать область между мошонкой и анусом. Дальше Сеттрингтон продел веревку через петлю на шее и развёл два конца в разные стороны. Протянув оба конца веревки со своей стороны, Джордж продел их в кольцо между соблазнительных сосков Лесли — не удержавшись и погладив их по кругу. Обхватив таким образом грудь, Джордж снова завёл концы веревки назад и сцепил, раздвоив ещё раз. После этого продел концы во второе кольцо спереди, расположенное в районе паха. Каждый раз, протаскивая веревку, Джордж старался создать как можно больше трения, чтобы дать Лесли почувствовать все более остро. Последним действием Джордж обвязал остатками веревки каждое из соблазнительных бёдер любовника и закрыл всю конструкцию узлом. Ощущения весьма странные, но не болезненные и даже приятные. Особенно, когда Джордж ласково трогает соски через тонкую ткань рубашки. Лесли специально не открывает глаза, чтобы не отвлекаться на то, какой Джордж красивый и что он, конечно же, не мог не понравиться слуге. Лесли вообще думает, что Джордж прекраснее всех вокруг, а уж в этой глуши, будучи богатым, импозантным и щедрым, он лакомый кусочек для любого. А уж тем более для прислуги. В то же время Лесли прислушивается к себе, к своему телу и отмечает, что после каждого узла, а особенно после того, что Джордж завязал между ног, в теле рождается возбуждение. Оно пока очень лёгкое, ненавязчивое и пикантное. Интересно, а этот, как там его зовут, тоже ощущал такой подъём? Ему тоже хотелось быть сейчас обнажённым, чтобы лорд Сеттрингтон трогал за самые интимные места и видел, как возбуждается и крепнет плоть. На этом размышлении Лесли дёрнулся, охваченный догадкой. Джордж, увидев, что умиротворение его мальчика снова рассыпается пылью, слегка потянул за последний узел, чуть сильнее стягивая красивое тело, чтобы надавить там, где веревка расслабленно прилегала, и обхватить там, где ласкала. — Отдайся ощущениям, Лесли. Поерзай так, чтобы тебе было приятно. Если пройдёшь по комнате, возбудишься так, что будешь желать только раздеться. Жаркий шепот лился прямо в розовое ушко. — Ты знал, что эту обвязку можно носить под одеждой? — Нет, я вообще ничего такого прежде не знал, Джордж. А Джастину ты предлагал такое? — Лесли распахнул глаза, когда его окатило горячим всплеском желания. Джордж нахмурился и взял Лесли за подбородок, заставив посмотреть себе в глаза. — Я же сказал тебе, что нет. Лесли сморгнул и потянулся за поцелуем, который тут же получил. Джордж был нежен, а между тем скованное тело жило своей жизнью, и лорду Корнуоллу стало казаться, что у него по всему телу бродят пальцы любимого. — Ах, Джордж, мне так странно. Тело… Оно словно бы чувствует тебя. Поцелуй ещё и потрогай. — Где же тебя потрогать, любовь моя? — хитро прищуривается лорд Сеттрингтон, оглаживая плечи и скользя медленно по стянутой веревками груди. — Ты знаешь, — облизывает губы Лесли и ёрзает бедрами, чтобы ощутить давление под яичками. — Ах, Боже. Не думал, что это так… Джордж, сделай что-нибудь! Джордж мелодично рассмеялся и нежно коснулся губами шеи Лесли. — Что же я могу сделать, если мой мальчик целомудренно одет? Джордж хитро улыбнулся и сжал торчащие соски сквозь тонкую ткань рубашки. Второй рукой он накрыл пах Лесли и съехал ниже, добираясь до яичек и принимаясь нежно их перебирать. — Надругайся над моей одеждой и телом, — проскулил Лесли, поняв, что яркое возбуждение может окончиться ничем. Но как он мог желать Джорджа и не получить от него жаркий и такой желанный секс? Такого ведь не бывает. Вот он, только руку протяни. И Лесли снова застонал, но уже от разочарования, что не может потрогать лорда Мучителя. Лесли сжимал и разжимал попку, двигал бёдрами, проклиная себя, и моду на узкие брюки, и чёртовы панталоны. Их бы можно было и не надевать по примеру Джорджа, который не носил нижнее бельё, чтобы в любой момент Лесли мог взять у него в рот без лишних преград. — Дай мне отсосать тебе, — прошептал лорд Корнуолл и закусил губу. — А потом трахни. Как хочешь. Жёстко, чтобы я кричал. Джордж не мог смотреть на то, как извивался его нетерпеливый мальчик. Он был таким требовательным, таким горячим. Хотелось разорвать на нем одежду и взять — без прелюдий и подготовки. Хотелось, но Джордж останавливал сам себя. В их игре был важный элемент воспитания воли, и Лесли не мог получить все, чего хочет, по одному лишь требованию. Он был божественно красив, а искушал, как дьявол, но не зря Джордж выяснял у мастера и более глубинные вопросы техники. — Я бы хотел, — Джордж наклонился к уху Лесли и, едва касаясь его губами, зашептал. — Чтобы ты встал передо мной на колени и широко открыл рот. Веревка давила бы тебе между ног, натирала бы соски, когда бы ты нетерпеливо ерзал. Ты принимал бы меня глубоко и не думал о том, что тебе нужно дышать. А когда бы я кончил на твоё совершенное лицо, я уткнул бы тебя лицом в покрывало и жестко выдрал самой толстой игрушкой. Джордж облизнул пересохшие губы, задевая языком мочку уха Лесли, и ещё немного потянул за последний узел, стягивая тело до легкой покалывающей боли. — Все было бы так, если бы мы решили войти в эту комнату не для демонстрации, а для полноценной игры. Я вижу, как ты возбуждён, и знаю, что ты сможешь кончить очень скоро. Я дам тебе одно касание, любое, чтобы помочь с этим. Лесли уже мало понимал, что происходит. У него начали затекать руки, а те места, что ранее доставляли наслаждение, теперь отзывались болезненной неудовлетворённостью. Он хотел то, чего не мог получить, и это раздражало его, как и незастегнутые пуговицы на камзоле Джорджа. Как и его соперничество в самом начале, и расхлябанность. Но странным образом чувство, что он испытывал к настолько несовершенному человеку, примиряло его с любыми поступками и любым внешним видом. Да, он хотел всего, что сказал Джордж, и даже больше. Лесли мечтал сейчас стать постельной игрушкой в руках своего повелителя, но понимал, что не в этот раз. Завтра или через неделю, когда угодно. Но именно сейчас Джордж был прав в одном — Лесли хотел кончить. — Надави мне на бугорок внутри, пожалуйста. Джордж длинно застонал, он сам был настолько возбуждён, что с трудом держал себя в руках. Усадив Лесли себе на колени, Джордж развёл его ноги сильнее и, слегка отодвинув веревку, запустил руку в брюки, чтобы вставить в попку Лесли указательный палец. Быстро и умело находя нужную точку, он принялся толкаться в нее часто и сильно, чувствуя, как бугорок твердеет. Веревки на груди Лесли тем временем немного сместились и теперь задевали чувствительные и стоящие торчком соски, от одного вида которых Джордж мог сойти с ума. Даже если видел их сквозь ткань рубашки. Лесли и думать не мог, что вот так на сухую, без подготовки, в одежде, связанный и мокрый от страсти, он будет получать удовольствие, и ещё какое, от простого пальца в проходе. Он взвывал от наслаждения, которое уже граничило с болью. Член окреп настолько, что при любом движении готов был взорваться. Узел давил рядом с тем местом, куда нажимал палец Джорджа, и Лесли не выдержал. Он кричал, кончая прямо в штаны, и рвано дышал, стараясь не обращать внимания на перевозбужденные соски. Всё тело казалось мягким, словно бы вынули кости. — Я… Джордж… Джордж подхватил обмякшее тело любимого и принялся быстро снимать веревки, разминая руки, ноги, плечи и грудь своего мальчика. Лесли был на грани обморока и сейчас как никогда нуждался в нежности и поддержке, в осознании собственной нужности. Джордж быстро раздел любимого, избавляя от промокшей одежды, и уложил в постель, продолжая крепко обнимать и нашептывать нежности. Тело получило долгожданную разрядку, а затем и свободу. На ухо сыпались признания вперемешку с жаркими обращениями, а Лесли просто млел от того доверия, что испытывал к лорду Сеттрингтону, и желал, чтобы весь остальной мир не трогал их. — Тебе нужно намазать раны, — сквозь марево дрёмы вспомнил он. — Сильно болит? Джордж нежно улыбнулся и поцеловал светлую макушку Лесли. — Нет, мне не больно, любовь моя. Ты не навредил мне, это просто царапины. После намажем, когда ты отдохнёшь и придёшь в себя. — Тогда я посплю, если ты не возражаешь, — промямлил Лесли, проваливаясь в сон. *** — Лорд Корнуолл просил проводить вас в свою опочивальню. Он с утра не очень хорошо себя чувствует и никого не принимает, — прошелестел верный слуга, показывая Джорджу дорогу, которую он и без него прекрасно знал. Новость о болезни Лесли взволновала. Неделю он был в отъезде и успел соскучиться по своему возлюбленному. Летел назад на крыльях любви, а тут такие удручающие новости. И слуга еле плетётся, чёрт бы побрал все эти чопорные манеры. В комнате полумрак, горят только настенные бра. Больного нет в постели, но, судя по звукам, он в будуаре. — Лесли? — Подожди минуточку, — раздаётся приглушённый голос и паника накатывает новой волной. — Тебе помочь? — Нет, всё хорошо. Я сейчас. Присядь пока. Джордж послушно усаживается в кресло рядом с постелью и настороженно следит за дверью напротив. Внезапно она отворяется, и в ярком свете он видит женский силуэт. Это сбивает с толку, особенно когда тот начинает говорить голосом Лесли. — Как тебе? Блондин подходит ближе, покачивая бёдрами и выглядит при этом, как… Джордж прекрасно знает точное название дам полусвета, но у него язык не поворачивается сказать такое о Лесли, ибо он прекрасен. На нём бесстыдно короткое спереди женское платье, чулки и подвязки, а так же туфли и парик. Он медленно поворачивается вокруг себя, демонстрируя тонкий стан, затянутый в корсет, длинные стройные ноги и приподнятый с помощью подушки зад. — Не нравится? — Эм, — Джордж рывком сдирает шарф, встаёт и подходит к этому искушению во плоти. — Я нарисую тебя в этом образе. — Хорошо, — легко соглашается Лесли, вспоминая сколько набросков и рисунков в неглиже уже хранится в мастерской любовника. — А сейчас чай. — Что? — ошеломлённо переспрашивает Джордж и смотрит, как Лесли отходит к окну, снимает салфетку со столика и оборачивается к нему. — В Англии это делают в пять вечера. Надеюсь, ты не забыл манеры? Лорд Сеттрингон тут же включается в игру, и они действительно пьют чай. Его даже отправляют в ванную комнату — вымыть руки и освежиться. Лесли сначала играет в скромницу, которая пригласила на чай постороннего мужчину. Они беседуют о поездке, он разливает напиток по чашкам и мило улыбается. Его тонкие изящные пальцы обхватывают не менее тонкую ручку фарфоровой кружки и он знает, как это нравится Джорджу. У него есть всё, чтобы нравиться ему до конца жизни. Он ставит чашку на столик, небрежно поправляет бретельку — и словно бы случайно она спадает с плеча, обнажая его и открывая великолепную ареолу розового сосочка. Джордж шумно выдыхает, громко ставит чашку на блюдце, от чего жалобно звякает ложечка, и смотрит на совратителя голодными глазами. — Мы в Америке, и отныне у нас новые традиции, — сообщает он, падая на колени перед слегка раздвинутыми ногами Лесли. — Какие же? — томно и провоцирующе тянет тот, как бы невзначай трогая себя за сосок. — Трахать одного развратного англичанина, — срывается Джордж и набрасывается на смеющегося лорда Корнуолла, срывая с него тонкие шелка. Лесли смеётся, открывая доступ к интимным частям тела и подставляя шею для укусов и ласк. В Америке у них будет ещё очень много времени на шалости.