K.

      — Кассандра. — Вэриан шепчет в ночную тишину. Его руки давно потеряли покой. Уже который день их сотрясала мелкая дрожь. Его знобило, когда в памяти всплывал размытый образ стражницы. Разве можно назвать её настоящей злодейкой, если неуверенность поселилась в её душе, если глаза по-прежнему смотрят верно, преданно, ласково? Не важно, какие слова вылетают из её уст, если это происходит по чужой воле. Не важно, как широко она улыбнётся в стремлении явить свои белоснежные зубы и показать свое превосходство в силе и …власти. Она остаётся той девушкой, которая понравилась ему за своё свободолюбие, острый язычок, умение держаться против ветра и чужих сплетен. Гордая как птица, свободная как безудержные волны, Кассандра оставалась собой. Даже будучи на другой стороне. Даже…       Он не имеет права осуждать её. И никогда не станет.       — Мои слова не достигли тебя. Я плохо старался, не так ли? — грустная ухмылка искажает и без того измученное лицо. За неделю алхимик постарел лет на шесть. В тот раз он стал свидетелем её триумфа. Прекрасный замок для прекрасной тёмной принцессы. Идеальный вкус. Изящная поза. Она была создана для трона. — Если я не могу, то вряд ли удастся Рапунцель. Подруги… как же! — без сил падая на кровать, мальчик закрывает глаза, возвращаясь в прошлое. Больно. Даже слишком. Нужно вспомнить все, как можно точнее. Чтобы безумие граничило с реальностью. Холодный край. Острое лезвие сознания.       — Кассандра.       Глуше, тише. В комнате горит одна свеча, и лёгкий тонкий огонёк тенью пляшет на каменных стенах. Закрытое окно. В комнате жарко, несмотря на погоду за окном. Ему душно. Плохо.       — Что мне сделать, чтобы ты успокоилась?! — бессознательно кричит Вэриан. Громко. Остро. Словно точёными металлическими дисками он разрезает воздух, намереваясь подавить панику, острые сети которой уже давно опутали его руки, ноги, разум.       Его слышат. Отчётливо — каждое слово.       — Люди слабы по своей природе. — Вэриан падает с кровати. Он ушиб руку и встретился затылком с ножкой кровати. Боль танцует где-то на задворках сознания. Слишком далеко, чтобы вызвать беспокойство. — Они склонны поступать грязно, низко. — Поднимается и идёт к рабочему столу. Огонёк свечи дёргается сильнее. — В чём измеряется положительность? — Мальчик тянет руку к пламени, чувствуя тепло. — Был героем, злодеем и снова героем. Разве я исцелился? — Пальцы нежно касаются ярко-жёлтого, с оранжевыми просветами огня. Игра. Приятно. — Мы разные.       Брошенные в порыве слова девушки осколком прорезают сознание, Вэриан морщится.       — Всё так.       Ладонь накрывает пламя, скрывая его меж худых и длинных пальцев. Щекотно.       Комнату заполняет мрак. И только тусклый свет луны пробивается из-за тонких слоистых облаков через пыльное стекло окна. Судорожно перебирает склянки с готовыми зельями, отварами, сыворотками.       — Где же? Где… Ну же!       Здесь не было того, что он искал. Сжимая края деревянных полок до побелевших костяшек, Вэриан был готов взвыть от отчаяния. Мальчик все ещё боялся быть честным. Признаться, что он готов бросить всё и сбежать… Это ли не поступок труса?       Перебирая ногами, он добрёл до зеркала. Его скитания по комнате продолжаются уже неделю. Голова не проясняется, а состояние становится только хуже. В отражении он видел слабого ребёнка, балансирующего между обязанностью и чувством.       — Я должен быть хорошим, Кассандра.       Кривая язвительная улыбка. Ногтем он скользит по гладкой поверхности стекла. Он страшен. Пугает даже самого себя.       — Должен. Но…       Призрачный луч пробивается сквозь мутное окно, достигает зеркала. Он точно сходит с ума. Опасный блеск в глазах. Взгляд фокусируется на скрюченной фигуре. Его желание…       — Заставь меня забыть, — практически рычит мальчик. Его снова трясёт. — Тогда я последую за тобой… — Ему всё хуже. — Почему бездействуешь?! — Безудержный всхлип от собственной ничтожности перерастает в яростный крик. Да так, что связки готовы порваться. Он срывает голос. Осипшим, хриплым шипением просит у хранителей Короны терпения, сил, чтобы совладать с собой. Но желания гораздо явственнее и натуральнее воли.       Острые коленки касаются жёсткого пола. Тяжёлое дыхание. Тяжёлая голова. Тяжёлое тело.       — Мне нечего терять.       Вэриан смотрит на свои разбитые костяшки.       —…уже нечего.

***

      Новая звёздочка воссияла на ночном небе. Тёмная, как самые глубокие озёра, и светлая, как яркое зенитное солнце. Мятежная душа просила покоя.