Полет Феникса: Деймон

I thought, I kept you safe and sound, I thought, I made you strong, But something made me realize, That I was wrong. … And I can finally see your light, When I let go. 'Cause you don't know what you've got, Until it's gone… _____________________ Мне казалось, что со мной ты будешь цела и невредима, Казалось, что я делал тебя сильной, Но что-то заставило меня осознать, Что я заблуждался. … И наконец-то я увидел твой свет, Когда отпустил. Потому что ты не ценишь то, что имеешь, Пока не потеряешь… Linkin Park — «Until It's Gone»

      В последующие дни температура тела Димы перестала испытывать его на прочность, и мужчина решил даже приготовить себе полноценный домаший обед с мясом.       В очередной раз перемолвился по видеосвязи с Аней, которая была в полном восторге от своего путешествия. Дима вяло за нее порадовался, но как только девочка стала уговаривать его пообщаться с родителями, поспешно откланялся.       Прежде чем снова зайти в рок-конференцию, байкер глубоко задумался, стоит ли… Ушел он из-за Даши, но это был не единственый повод, а всего лишь последняя капля — большая, жирная и тяжелая капля. А имело ли смысл из-за Даши возвращаться?.. Повода встретиться с девушкой больше не нужно было, она и без того сама стремилась к этому и даже не пыталась избегать. А «Феникс»… вернее его участники, при всем таланте и целеустремленности были вечно разобщены в той или иной степени, даже если это не лежало на поверхности. Если не одно, так другое. Но у Димы больше язык не поворачивался проворчать, что это все из-за «баб в группе». Ведь таким образом он нашел Дашу.       Открыв конференцию, байкер, хрустя красным наливным яблоком в руке, пробежал глазами по переписке, где в основном фигурировала болтовня Максима, реже — сухие распоряжения Дениса и рассуждения остальных.       «Нет, черт подери, я просто так все это не оставлю! Не доверю «Феникса» этому выпендрежнику. Иначе Моцарт установит здесь окончательную гребаную диктатуру, пока не нарвется на кулаки Дрю».       Саша в переписке не отмалчивалась, но никогда напрямую не обращалась к лидеру группы. Не было привычных «милый», «солнце» и озорных смайликов. Серьезно и по делу.       «Черт, как же знакомо… Санни реально до сих пор дуется? Вашу мать, да не со шлюхой же она Моцарта застала! Принципиальная… Санни ведь простила его раз, хотя Калленбергу пришлось изрядно для этого попотеть. Н-да, теперь этого может быть недостаточно. В том то и дело, что второй шанс у него уже был…»       Обсуждение в группе проходило прямо сейчас, причем по поводу написанной им с Дашей песни, и Дима, как ни в чем ни бывало, влился в диалог, после чего с минуту в конференции воцарилась подозрительная тишина.       Первым забросал басиста стикерами Макс, кинув штук пять с ироничными и веселыми рожицами. Дальше последовали подколы гитариста и нецензурные «комплименты» от ударника, которого Саша мягко осадила.       Проигнорировав эти и последующие проявления «пламенной любви» от группы, Дима хладнокровно и, как ни в чем ни бывало, уточнил дату следующей репетиции, словно ничего и не случилось.       В конференции вновь повисла непродолжительная пауза.       'В воскресенье, Димка, — отписалась Саша. — А сейчас, мальчики, прошу простить, у меня пара'.       «Дарси, как и прежде, не активничает в рок-конфе. Ясен пень, заходит ведь только через ПК. На день рождения подберу ей смартфон с охренительной памятью для всех ее бесчисленных треков. Без повода же не примет».       Дарси… От мысли о ней по телу Димы прошла приятная дрожь, а на лице нарисовалась счастливая улыбка. Отложив смартфон и кочерыжку от яблока в сторону, байкер откинулся на подушку и заложил руки за голову.       Было ощущение, что ему что-то вкололи, и рот сам собой изображал глуповатую улыбку. Перед глазами рисовалось лицо любимой девушки, руки словно ощущала теплоту ее тела и мягкость волос. На губах мужчина почувствовал вкус ее губ и невольно облизнул свои.       Воображение на том не остановилось и стало приукрашивать и углублять пережитые воспоминания, заставляя тело возбуждаться все сильнее. И, казалось, прекратить невозможно, сладкие грезы ощущались как соблазнительный наркотик и услаждали не меньше реальности, только, в отличие от нее, фантазии были неограничены.       Чего только байкеру не хотелось сотворить с ней — с Дашей. Самое безумное и немыслимое, что заставляло бы ее извиваться у него в руках, кричать и стонать его имя. И все это не казалось таким недоступным, как прежде, пускай и требовало неопределенного количества времени. И Дима сделал себе четкую установку, что не будет сильно давить на девушку, учитывая ее неопытность и ментальные отличия ото всех, кто у него был раньше. Впрочем, бездействовать он не собирался. И это не казалось насилием над своими желаниями, а даже доставляло какое-то моральное удовлетворение — уважать ее…       «Дарси другая. Необыкновенная. Ради нее хочется менять свои привычки. Хочется делать то, что вызовет ее восхищение… Восхищение мной. Хочется отдать ей все. Потому что знаю — это не напрасно. Пускай поначалу буду дрочить, чтобы не бросаться на Дарс, как животное. Главное — она сделала шаг навстречу. Подпустила меня к своему сердцу, а это уже много… Черт, ну кто там еще?»       Под звонкий лай Арчи байкер нехотя поднялся с кровати, чтобы открыть незваному гостю.       Глянув в глазок, Дима закатил глаза и, щелкнув замком, открыл дверь.       — Если приперся плакаться из-за Санни, у моей жилетки сегодня выходной, — «радушно» встретил байкер друга.       Денис, как ни в чем ни бывало, шагнул в прихожую и скинул с ног заснеженные меховые ботинки.       — Пошел ты, больной, я тебе харчей принес, — угрюмо буркнул парень и пихнул Диме полный пакет с едой и сигаретами впридачу.       — Спасибо, мамуль, — беззлобно съязвил Дима. — Но и сам могу тебя накормить. Тащи задницу на кухню. Я рагу с телятиной забацал.       — Ты, что, в магаз выходил? — вскинул брови Денис, скидывая с плеч пальто.       — Только девочкам не растрепай, — отозвался с кухни байкер, вытаскивая гостинцы на стол. — Еще на репетицию не пустят и на карантин запрут.       Калленберг на это ничего не ответил, впрочем, Диму это не смутило.       — Мог бы и маякнуть, что завалишься сюда.       — И что? — ехидно спросил Денис, слегка поморщившись. — Ты бы зажег аромасвечи и раскидал на полу лепестки роз?       — Есть будешь, романтик? — проигнорировав сарказм друга, осведомился Дима и, открыв холодильник, оценил его содержимое и вынул только кастрюлю с рагу.       — Готов твоего пса сожрать, так что пусть отвалит от меня, — сухо бросил Денис, проходя на кухню.       — Он всегда тебя обнюхивает, Моцарт, — нахмурился байкер, кладя обед в микроволновку. — Какая гребаная муха тебя укусила?       Денис плюхнулся на стул и, оперевшись локтями на край стола, запустил пальцы себе в волосы.       Не став докапываться, Дима молча поставил тарелку с горячим обедом перед другом и стал так же молча нарезать принесенный им сыр и купленный утром хлеб, пока в микроволновке грелась вторая порция.       Проницательный Дима догадывался, что выбило его друга из колеи, ибо едва ли что-то — учеба или ссора с родителями и Лизой — могли настолько его помять. Но байкер, зная друга и себя, принялся сперва за обед, оставив вопросы на потом.       Денис подпирал голову руками, словно без поддержки она неизменно свалилась бы с плеч, и временами нервно потирал пальцами глаза и лоб, будто старался снять какое-то наваждение или пытался очнуться от кошмара.       Ели молча. Арчи щенячьими глазами клянчил у ребят харчей, но со стола не получил ничего, так как оба друга думали совершенно о другом, и все же в одном направлении.       Разобравшись с обедом, Дима смел со стола грязную посуду с крошками и, оставив все в раковине, отправился с Денисом в комнату. Тот сразу, чувствуя себя как дома, протянул длинные ноги вдоль кровати.       Дима уселся на кресле рядом и, широко расставив колени, уперся на них локтями.       — Черт, да не воспринимай всерьез ее громкие заявления, — не глядя на друга, произнес байкер и рассеянно потрепал за ухо подошедшего Арчи. — Ты уже не пацан восемнадцатилетний. Сам знаешь — на эмоциях они много чего могут ляпнуть, а потом жалеют и крокодильи слезы льют.       — Скажешь, ты не воспринимал всерьез? — перебил его Денис, уставившись пустым взглядом в темно-голубую стену перед собой. — Дарси. А?       Блондин встретился глазами с другом, и Дима прочел в этом взгляде отчаяние и злость. Судя по всему — на себя. Выпад в свою сторону байкер воспринял хладнокровно.       — Дарси просто мне не доверяла. Не без причин. И сейчас не доверяет до конца. Я и без слов это знал, но она не раз спокойно и без истерик давала понять, что подстилкой быть не собирается. — Дима глубоко вздохнул и откинулся на спинку кресла, скрестив на груди руки. — Ты облажался, как кретин, это да. Я не лучше. Но сомневаюсь, что Санни ждала от тебя большего.       «Нет, для чего я не создан, так это для утешений. Если человеку хреново, то ему хреново. Тут я бессилен. Гладить Моцарта по головке и бормотать, что все будет хорошо, я не собираюсь. Пусть будет мужчиной, черт подери! Мне тоже нелегко пришлось. Достаточно, что я не язвлю о том, что это кара Божья за то, что отбил у меня девушку».       — Могу тебя поздравить, Деймон, между нами все кончено, — как-то отстраненно проговорил Калленберг, дырявя взглядом стену. — Она так сказала — обдуманно и спокойно. Можешь радоваться, мне похер.       «Так, а вот это уже серьезно…»