Не_краткий пересказ Гримма для детей не_школьного возраста

      Итак, Ник, потерявший одновременно и мать, и возлюбленную, и Беду, стал-таки похож на стрёмного классического Гримма, каким его рисовали в сказках для маленьких Существ - угрюм, звероват, со взглядом "не влезай – убьет". Однако, как натура цельная, вместо того, чтобы рефлексировать, он продолжил жить, ходить на работу, ловить преступников; по совету друзей оставил старый дом и обустроил себе новый – настоящую крепость, способную пережить небольшой штурм, перевёз туда Аделинду с младенцем. Та даже не подумала жаловаться на суровую обстановку "замка", потому что перед нею во весь рост стояла задача найти нового защитника себе и своему ребёнку. Шона Ренара она, по понятным причинам, на эту роль уже не рассматривала, а вот "беспризорный" Гримм показался ей более чем подходящей кандидатурой. Упустить такой шанс она не могла, иначе она не была бы Аделиндой. К тому же их "брак по расчёту" действительно оказался "лечебным" для них обоих (что бы я там не думала о таких отношениях вне фильма).       Заложила она фундамент на чувстве долга, которое Нику никогда не изменяло: ребёнок уже есть, этот ребёнок его, – неважно, как он получился, – и младенец ни в чём не виноват, даже если не нужен отцу и не интересен королевской Семье. "Стены" Ник возвёл сам, чтобы не оставить временно беззащитную ведьму со своим сыном без крова и куска хлеба; ну а дальше всё получилось по народной пословице "Дайте попить, пожалуйста, а то так есть хочется, что переночевать негде". Аделинда назвала новорождённого Келли, робко попросила спать с нею в одной постели, "потому что ей страшно!", уверила, что, если уж между ними суждено чему-нибудь когда-нибудь произойти, то это будет по обоюдному согласию, – и крыша стала на место во всех смыслах. Сама же Аделинда без влияния своей ведьмовской природы действительно оказалась на удивление "нормальной" матерью и благодарным человеком, чему поначалу очень сильно удивлялись все окружающие. И даже когда её способности к ней вернулись, ведьма в Аделинде уже не смогла победить любящую женщину и мать. Вот что объятия-то животворящие делают!       Те самые объятия, которых когда-то не дождалась Джульетта – и поэтому Джульетта умерла. Но... родилась Ева. В арбалетных стрелах Беды был яд, который ведьму не убил, а на время нейтрализовал. Беда к тому времени уже давно без ведома Ника работала на таинственную организацию под названием "Адва", которая противостояла "Чёрному когтю" – неофашистской организации, мечтающей вернуть господство Существ. Именно для "Адвы" она сохранила жизнь спятившей ведьмы, раз уж Джульетту не суждено было спасти. В этой же организации состоял теперь и Мейснер, именно он "дрессировал" новеньких, пока их не становилось возможно "выпускать в люди". Организация была не только тайная, но и очень странная: щедро финансировалась из непонятных источников, состояла из крайне независимых личностей с непонятной системой субординации; у каждого обитателя бункера, в котором жили и работали члены Адвы, была своя комната-мини-бункер, запирающийся снаружи, но куда можно было войти, вежливо постучавшись. Песочница, так сказать. Беда там работала преимущественно киллером и гоняла по городам и весям на мощнейшем байке, Ева была аналитиком и суперкиллером, внешностью и движениями имитируя новейшую модель андроида. Этакие НикитЫ, я б сказала, но повязанные не только долгом. На Адву Ник в конце концов вышел в поисках людей, похитивших, по его мнению, Беду, и тогда же мельком увидел "неупокоенную" Джульетту.       Первая настоящая встреча Ника и Евы состоялась в людном месте и была испытанием, но не для Евы, а для Ника – сумеет ли он работать с нею и защищать её как работающего киллера. Образцовый коп справился образцово – из гражданских не пострадал никто. Позже их "познакомили" официально, чтобы вовлечь Ника и его друзей в планы Адвы – но только как прикрытие, не посвящая их во все подробности. Ева вела себя с ним, как совершенно чужой человек, и лишь напоследок сказала, что сожалеет только о том, что Нику не дали похоронить Джульетту по-человечески. К Аделинде у неё тоже было на удивление ровно-деловое отношение, хотя она не преминула предупредить, что вырвет ей глотку, если она хоть чем-то навредит Нику. Все остальные, кто когда-то знал "павшую" Джульетту и позже узнал "исправившуюся" Аделинду, испытывали в присутствии "Евы" страшную неловкость, не зная, к какой категории отнести этот странный постапокалиптический гибрид.       Шона Ренара по-настоящему, кроме матери, тоже никто уже полюбить не мог или не хотел. Да он и сам всегда предпочитал иметь не друзей, а союзников, большей частью временных, – так, он некоторое время тоже сотрудничал с Адвой, точнее, с Мейснером. Его любящие родственнички после того, как погиб действующий монарх, оказались разобщены и заняты решением собственных проблем, но Ренар даже не в тайной своей ипостаси был слишком крупной фигурой, чтобы не вляпаться в политику. Ну а политика, как ни странно, оказалась слишком близка к магии и миру Существ. И вот уже после покушения на кандидата в мэры Портленда, которого Ренар поддерживал и как друга тоже, ему сделали предложение, от которого он не смог отказаться... Он не почувствовал подвоха, когда ему предложили самому стать мэром, чтобы не допустить на этот пост человека недостойного; клюнул на приманку, когда ему оказали полную поддержку в его политических интригах; и заглотил крючок по самые жабры, когда ему предложили вернуть Диану и "нормальную" семью. Когда он понял, что запутался в расставленных сетях, то уже даже не сильно трепыхался, настолько его всё устраивало: все возникающие проблемы решал могущественный колдун, глава "Чёрного когтя", Диана была с ним, Аделинда вынуждена была изображать на публике счастливую жену и мать его детей, а в постели объявившую ему бойкот ведьму заменяла горячая любовница; его карьера резко взлетела ввысь... Небольшая проблемка состояла в том, что интересы людей, которые раньше были на его стороне, оказались прямо противоположны его нынешним интересам. Мейснера в конце концов пришлось убить, ячейку Адвы, которую он возглавлял, уничтожить; с Ником и его друзьями противоборство затянулось надолго, и все его участники успели посидеть за решёткой и не раз попрощаться с жизнью. Ситуацию, как ни странно, разрулила Диана. Девочка, как и было обещано, переплюнула в способностях всех существующих колдунов, умела защитить себя ещё даже во чреве матери, но пока ещё беспрекословно слушалась родителей, и творила зло не со зла, а по неведению. Именно Диана, играя людьми, как марионетками, попыталась (правда, безуспешно) свести родителей, задушила любовницу Ренара, руками отца убила колдуна, обижавшего мамочку, и просто чудом не успела навредить "дяде Нику", который стоял между родителями. То ли новорождённый братик этому помешал, то ли пресветлый лик самого Бёркхарда, образ которого она в младенчестве видела в кулоне Келли.       Внезапно лишившись своего "покровителя", Ренар обнаружил, что окружён врагами: бывшие союзники по "Чёрному когтю" требовали отчёта, почему он перестал их поддерживать, бывшие подчинённые утратили к нему всякое уважение и активно портили созданный им имидж, а убиенный из милосердия Мейснер стал призраком, начал ходить за ним по пятам, давать дельные советы, утверждать, что Ренар выбрал неправильную сторону и угрожать, что не расстанется с "благодетелем" до тех пор, пока тот не перейдёт на сторону правильную!.. Ренар был слишком здравомыслящим человеком, чтобы спятить, но заговариваться на людях всё-таки начал.       Вдобавок ко всему сплотившиеся ведьмы, взбунтовавшийся Гримм, укушенный оборотнем Ву, Хэнк и парочка супругов-наркодилеров из Лавки Пряностей разработали дерзкую комбинацию по дискредитации бывшего начальника: напоили зельем "Двойняшка-Чертовка" Ника, и тот в облике Ренара дал интервью, в котором отказывался от поста мэра. Потом два "Шона Ренара" встретились на крыше, снова слегка размялись, но силы оказались равны, и им вновь пришлось договариваться: настоящий Ренар отказывается от своих планов, остаётся начальником своего отделения; все уволенные подчинённые возвращаются на свои места без претензий и какого-либо наказания; детей и дома поделили по справедливости, - а вот на Аделинде Шон чуть-чуть не проторговался. Но опомнился всё же раньше Ника, которому и достался этот переходящий "приз".