Слишком.

Кровавое небо давило сверху, втаптывало в землю, не давало и шанса вдохнуть. От каждых тёплых порывов ветра у Драгнила подгибались ноги в коленях. Слишком слаб. Сегодня слишком всё слишком. Он цепляется. Он, правда, пытается сжимать пальцы в кулаки, до боли ногтями в кожу впиваясь. Только… сегодня как-то не получается. Резко остановившись, шатнувшись и сделав шаг назад, устало опускает руки. Медленно поднимая голову к небу, смотрит на яркое заходящее солнце. Оно причиняет боль глазам, да и только. Кончики губ Нацу дрожат. Не долго. Закусив до крови губу, не почувствовав при укусе и солоноватого вкуса, из его горла вырывается крик. Громкий, оглушающий. Это так… слишком. Для него. До хрипоты кричит в самое небо. Только оно… Оно молчит. Громко молчит. А брови Драгнила сдвигаются. Так, что пролегает глубокая морщинка на лбу. В глазах металл. Огненно жгучий, но, при этом, убийственно холодный. * * * - Ты вообще хоть чего-нибудь боишься?! – опускаясь на колени рядом с лежащим на грязной земле Драгнилом, взволнованно спрашивает заклинательница. Тот лишь улыбается, но сразу морщась от боли, растерянно прикасается пальцами к разбитой губе. - Ты как, нормально? – приподняв одну бровь, спросил Фуллбастер, подойдя к друзьям. Весь в пыли и ссадинах, но выглядел много лучше Драгнила. - Ага, всё ok, - улыбается. Вновь. Грей усмехается, кивает и уходит в сторону. Люси рядом с Нацу сидит, улыбается. Только взгляд взволнованный, по ранам друга скользящий. - Эй, Нацу, - когда парень, шатаясь, поднимается на ноги, тихо зовёт Хартфилия. Тот недоумённо смотрит, но девушка не даёт ему перебить себя, продолжает: - Ты… Спасибо. Вновь недоумённый взгляд, от которого Люси закусывает губу. Слишком… - Ты всегда так стараешься… Всегда спасаешь… Ты… Эй, Нацу, знаешь? Ты всегда «слишком», - говорит, а губы дрожат. В этом весь он – всё, ради друзей. Она знает, но, почему-то, всегда страшно. За него. Верит… Она верит, но… * * * - Ну что, на задание? – улыбается, в руках листок держит. Люси долго в его глаза смотрит. Брови хмурит, вглядывается. Только ничего не находит… Ответа на её немой вопрос нет, да и не будет. Она и понимает, и не понимает. Совсем. - Прости, Нацу, - пальцы в кулак сжимает, глубоко вдыхает: - Моя квартплата не скоро, так что… Его улыбка на миг дрогнет, но она не увидит. Он быстро берёт себя в руки, кивает так же быстро, что-то быстро говорит и уходит. * * * От алого заката тонкая полоса. Его малиновые волосы в до боли тёплом свете кажутся насыщенно красными. Сжимая в кулаке листовку, не отрываясь, смотрит на небо. Одинокое небо. Такое же, как и он. А в голове её голос оглушающим шёпотом: «ты хоть чего-нибудь боишься?» Губы Драгнила кривятся в улыбке. Горькой, неестественной, лживой улыбке. Ответ есть, только вслух сказать не может. Это слишком не по_Драгниловски. А он боится. Такого вот, какого-то… такого. Холодного, чужого, острого одиночества. Оно теплится где-то внутри него. Совсем маленькой песчинкой, но сейчас причиняет ему боль. Как ноющая боль от укола иглой. Постоянная, маленькая, но болезненная. Где-то внутри, где не добраться и не сжать руками. Постепенно растёт, постепенно проглотит. По-прежнему сжимает листок. Мнёт, рвёт пальцами, отпускает на миг, и вновь сжимает. - А знаешь, Нацу, - глубоко дыша, задыхаясь, устало говорит, садясь рядом с другом: - прости. Я… - Люси? – удивлённо смотрит на подругу. Даже растерянно. А она головой качает, чтобы перебить не успел. - Ты иногда такой безрассудный. Всегда в самое пекло… А я никогда толком… не могу. Нацу, - кладёт свою руку на его, пальцами сжимает, - я всегда с тобой. Всегда прикрою… стараться буду. Я поняла тебя, веришь? Она долго будет смотреть в его глаза. Он долго будет улыбаться ей, в ответ смотря. - Спасибо, ты спасла меня, Люси, - она удивлённо моргает, а Драгнил выпускает листовку из рук и встаёт: - Но, Люси, ты ведь всегда со мной, всегда защищаешь, - протягивает руку, чтобы та ухватилась. Сжимает её руку в своей, на себя тянет. Не успев вдохнуть, она уже в его крепких объятьях. - Только прошу, - на ухо, отчего мурашки по коже, - не оставляй меня одного. Больше. Её губы дрогнули. Закусив губу до боли, Хартфилия осторожно выдыхает: - Не оставлю.