За миг до конца

Брюс поправил на шее пурпурно-белый шарф и глубоко вздохнул. По ту сторону двери из матового стекла стояло два человека. Высокая и низкая тени, несомненно, принадлежали Мэри и её сыну – Оуэну. Они обещали заглянуть к нему в гости по пути в парк и вот, кажется, сдержали обещание. Надо сказать, их сообщение, надиктованное на автоответчик, он услышал уже стоя на стуле и с повязанной петлёй. Стоило поторопиться и успеть покончить со всем до прихода гостей, но, как оказалось, свести счёты с жизнью не так-то уж и просто. Во всяком случае, куда сложнее, чем думать о самоубийстве. Как бы в этот момент Роббо ни тянуло шагнуть в пустоту, что-то его останавливало. Ему казалось, что шагни он сейчас со стула, белокурая женщина-ангел и ее не менее белокурое чадо станут соучастниками его самоубийства. А, между тем, он твёрдо решил больше никогда в своей жизни не приносить людям несчастий или неудобств. Секунды стали густыми, словно кисель. Брюсу казалось, что он утопает в них, вязнет. Ничего не менялось. Тени по ту сторону двери не исчезали. Дверной звонок разрывался отрывистыми трелями уже очень-очень долго. «А она настойчивая» - подумалось неудачливому самоубийце. Пот стекал по лбу мужчины томительно, словно в замедленной съёмке. Воистину, ожидание смерти ощущалось хуже, чем самая мучительная из смертей. И тут… Дверь отворилась с мягким скрипом. Роббо мог поклясться, что запирал её на ключ, но… Он уже не доверял самому себе, своим ощущениям и воспоминаниям. Слишком часто они его подводили, слишком часто… Брюс, еще толком не успев рассмотреть входящих, полностью поддался шоковому порыву и шагнул вперёд. Плотная полоса шерсти сдавила его горло, заставляя бороться за жизнь, судорожно хватая воздух вмиг пересохшими губами. Петля постепенно затягивалась под весом грузного тела, перекрывая кислород и не давая крови нормально циркулировать. Мужчина побагровел, от натуги его глаза словно лезли наружу, капилляры и сосуды в них лопались один за другим. Блаженное забытьё и медленная смерть от асфиксии подступали как избавление от всех мук. Доблестный детектив-сержант Брюс Робертсон бесславно подыхал, так и не узнав, что к нему в этот день вернулись жена и дочь. Принял бы он их обратно? Простил бы то предательство, что совершила Кэрол? На эти вопросы мог дать ответ, пожалуй, только он сам. Но Брюс теперь отправлялся в те края, где его беспокойная душа и неуёмный мозг смогут отдохнуть. Он не увидит то, какой красивой девушкой станет его Стейси. Ему будет неведомо, что Кэрол будет несчастна во втором браке. Мимо Роббо пройдут и траурные речи Рея Леннокса, напыщенного слюнтяя и конченого кокаиниста, который смог получить повышение, предназначенное для Робертсона. Наверное, Брюса позабавило бы увидеть вместе всех тех людей, что собрались на его похоронах. Парадно одетых полицейских, «братьев» из масонской ложи, Клиффарда с его женой, отдел сыскной полиции в полном составе… Шутка ли, даже сам Боб Тоал с его вечной подлизой Драммонд были на месте, скорбные и промакивающие наигранные слезы носовыми платками. Все те, кто при жизни Роббо считали его законченным ублюдком, теперь стояли у могилы и злорадствовали. Но… Кажется, смерть уравнивает положение всех. И это поняли даже те, кто ненавидел и презирал Брюса. Его проводили не только пышной речью детектива-инспектора Леннокса, но и троекратным залпом из табельного оружия, инициированным Гасом Бейном. Было похоже на то, что дело о залёте Брюса замяли внутри отдела, и слухи не пошли дальше сыскной полиции города Эдинбурга. Последней у вечного пристанища Робертсона осталась Аманда Драммонд. Она стояла под начавшимся дождём дольше всех. Даже Мэри и её сын, которые пришли почтить память друга, ушли раньше неё. Девушка подождала, пока похоронная процессия начнёт уходить с кладбища и подошла ближе к свежему холмику. - Ну что, Брюс, - девушка склонилась к могиле и шепнула, словно точно зная, что её бывший коллега услышит. – Игры везде одни, да? И там тоже?! Аманда положила белую розу, принесённую с собой, на мокрую землю и ушла, не оборачиваясь. Она зябко куталась в свой чёрный парусиновый плащ и думала о чём-то своём. Все, кто уходил с кладбища, крепко задумались о чём-то очень важном в их жизнях. И разве Брюс был не прав? Если для того, чтобы они смогли задуматься, кому-то надо сдохнуть, то чем они отличаются от него самого?! От того паскудного мнения о детективе, который когда-то был хорошим полицейским, человеком и семьянином?! Игры везде одни, господа… Игры везде одни.