Фэнси

Она подошла из-за угла, сказала, что теперь будет с ним вечно. Он не был против. Только пришлось спрятать за пазуху. Так и носил с тех пор: маленькая цилиндрическая штуковина, а внутри – любимая женщина. Она умерла, уже давно, и за пазухой было пусто. Как умерла? Раздавили. Когда-то она ловила дождь, жила и смеялась. Такая наивная, что смотреть больно. Таких легко полюбить. Таких сложно возненавидеть, даже если пронзишь рассудком насквозь – ты облако, у тебя нет разума, тебя нет. Легко любить детей, женщин, цветы, воздушные шарики, солнце, Джой, Джой, Джой. Он налил себе кофе – вкус уже почти не ощущался. Наверно, выдохлись фильтры. Плеснул еще немного воды – паршивой – и от кофе не осталось и следа. Теперь жижа напоминала кровь, или, может, смесь не вымытых от питательной среды разработок Уоллеса. В окне рисовалось что-то близкое поздней осени. Фонари обозначали дорожку, ведущую прочь – неизвестно, куда. Джой читать не любила. Фэнси подошла и аккуратно присела на край дивана, держа в руках галлюцинаторную копию книги, лежащей на столе. - Я тень; я свиристель, убитый влет подложной синью, взятой в переплет окна, - зачитала она, пребывая на фоне поздней осени, принявшей форму квадрата. Он прошел мимо нее, неспешно завернул в уборную, потом обратно на кухню – посмотреть, как там ужин. Фэнси курила. - Будешь суп? – спросил он, уже зная, каков будет ответ. Она кивнула, продолжая смотреть в книгу. Волосы он ей задал каштановые. И глаза – зеленые. Где-то уже было, повторилось – пускай. Должны же быть у человека предпочтения. Должна же быть у человека нормальная жизнь.