Ваш наркотик, детектив

      Ошибки сыпали одна за другой, сигнализируя о повреждениях в системе. Если бы только в ней… диагностика оповестила о проблемах в циркуляции тириума, процент которого упал с восьмидесяти на пятьдесят. Этого мало, чтобы начать паниковать, но и хорошим ничем не светит. И когда оставшиеся системные ошибки быстро, но щепетильно снялись программным обеспечением, Коннор наконец открыл глаза, впоследствии пожалев об этом.       Темнота сомкнутых век казалась ему куда приятней, чем то, что он видит перед собой. А видит он… практически ничего. Нет, сенсоры и анализирующие системы были в норме, все работало исправно, хоть основная часть ошибок, что андроиду пришлось убрать, на деле касались именно этих структур. Что ж, остается лишь порадоваться, что последствий не оказалось. Зато последствия будут у него, Коннора, что уже пожалел о своем желании сунуться в самое пекло. Если, конечно, ночной клуб с громкой музыкой и неонами в шумном подвальном помещении можно назвать «пеклом». В любом случае, неонов больше нет, как и тесной, ушедшей в транс толпы. Разве что музыка пробивается откуда-то сверху, из-за толстых, оголенных стен из красного кирпича.       Коннор не пытался встать. Еще едва открыв глаза, сразу определил свое отнюдь не самое приятное положение – связанные руки за спиной металлического стула, прибитого к бетонному полу. Помещение явно находилось еще ниже клуба, если эту маленькую комнату с холодными стенами вообще можно назвать помещением. Все, что здесь находилось кроме него самого – стол у противоположной, близкой стенки и стул, от которого исходит голубое свечение. Свечение от его пиджака.       Свет, устремленный из водруженных на стол ламп, вынуждал его максимально сузить зрачки, дабы не повредить оптические линзы, чувствительные к подобным ярким лучам. Стараясь не смотреть на лампы, Коннор нахмурено и без тени намека на потерянность осмотрелся. И впрямь ничего нет. Только едва пробивающийся шум музыки, намекающий на беснующуюся под кайфом и алкоголем толпу, и скудная мебель. Как ни странно, но он даже не помнит, как попал сюда. Помнит, как пытался дозвониться Хэнку, дабы оповестить напарника о нынешнем местонахождении преступника, за которым они гоняются уже седьмой месяц. Помнит, как услышав пьяное, недовольное бормотание лейтенанта в трубку, тут же в раздражении оборвал связь, долго решаясь, стоит ли идти одному. Помнит, как в нерешительности застыл у входа в ни чем не примечательную дверь ни чем непримечательного района, оглядываясь по сторонам. И как вошел в клуб, медленно и не привлекая внимания спускаясь вниз по ступеням, мимо обжимающихся людей, отошедших в укромные уголки помещений. Как протискивался через толпу, теряясь среди людей в их вызывающих одеждах со светодиодными вставками. И помнит, как нашел преступника… а дальше словно дремота, сон, анабиоз с выпадением кучи ошибок.       Тонкий силуэт, освещенный красными и синими неонами, двигался в толпе, выделяясь как-то по-особенному. Она двигалась в такт музыке в легком, белом с красными цветами платье, прикрыв глаза и запрокидывая голову, точно в некоем трансе. Руки то и дело, что запускались в светлые, чуть завитые локоны, поднимая их и отпуская водопадом на плечи в некотором дурмане. В иной ситуации Коннору это показалось бы странным. По всем законам преступного мира, такие как она не должны быть под кайфом, но весь ее одурманенный вид, все ее плавные движения, так странно выделяющиеся из толпы в тумане дымовой машины… что-то в этом было не то. Что-то в этом было не так.       Встряхнув головой и нахмурившись, Коннор застыл с открытыми от недоумения губами. Черные зрачки, обрамленные карей радужкой, судорожно перебегали по бетонному, серому полу, словно в попытке найти в нем хоть намек на ответ. Как ни старался – найти ничего, кроме пыли и грязи, не мог. Он помнит, как подошел к ней, вдруг наплевав на скрытность и желание задержать человека. Помнит, как дотронулся до оголенной шеи, как вдруг двинулся в такт женскому силуэту, слегка обнимая ее за оголенные плечи. Туман окутывал, обволакивая со всех сторон, накрывая одеялом, и самое худшее – она взглянула ему в глаза через плечо, лукаво, но блаженно улыбаясь. Прижималась к нему спиной, уложив голову на грудь и двигаясь вместе с ним, словно уйдя в нирвану. Но только сейчас, выуживая из системы автоматически проведенный анализ состояния человека, Коннор понял – в нирване была не она. В нирване был он. И это… странное чувство. Совсем не схожее с тем, что он испытывал в течение двух лет после окончания мирной революции.       Скрежет металлического механизма довольно увесистого замка спугнул все крутящиеся в голове андроида мысли. Встрепенувшись и насторожившись, Коннор не принял уверенной осанки. Так и сидел, ссутулившись, держа ноги в черных джинсах чуть разведенными. Увы, но за светом ламп нельзя было увидеть, что происходит с явно металлической дверью и кто входит в помещение, отдающее эхом ударами тонких каблуков. Впрочем, ему и не нужно было видеть вошедшего. Он и так знал, из-за кого находится в столь неприятном положении, не имея возможности полноценно двигаться.       Все тот же женский силуэт, тонкий и уверенный в осанке. Яркие, теплого оттенка лучи очерчивали ее фигуру, прошедшую к столу и остановившуюся в полном молчании в ожидании, когда за спиной закроется дверь. Но даже когда послышался громкий щелчок металлической задвижки – все равно не шевелилась, наверняка не сменив своего короткого, но просторного белого платья с красными цветами. Локоны словно светились теплым оттенком, охваченные светом за спиной девушки, и на вид она была слишком хрупкой для того, кто может представлять опасность. Но Коннора этим видом не обманешь. Слишком много было потрачено сил, чтобы отследить и найти человека, что лейтенант Андерсон с яростью называет «мерзавкой».       ‒ Прийти сюда одному было глупо, ‒ простецки, как с давним знакомым, произнесла девушка, сложив руки на груди. Ее лицо покрыто тенью из-за освещения сзади, но Коннор мог запросто воспроизвести это лицо в памяти, просто вытащив в системе довольно толстое, личное дело по расследованию. Там количеству ее фотографий позавидует любая фотомодель, настолько часто и умело человек скрывался, изредка только оставляя свой анфас в камерах наблюдений. ‒ Хотя буду честна, что ожидала и такого расклада.       ‒ Что ты сделала?       Жесткий и грубый тон, которым Коннор не стесняется пользоваться вот уже полтора года. Будучи машиной, RK800 использовал его исключительно только на девиантах с целью поиска, допроса и прочего, что давало шанс на продвижение расследования. Но с осознанием себя как личности пришло и острое понимание – в мире людей без жестокости нельзя, тем более, если считаешь себя равноправным существом. И отвечать Гэвину Риду в его извечных агрессивных нападках стало в разы легче, не говоря уже о проведении допросов в полицейском участке, где многие коллеги уже давно повадились обращаться к Коннору за помощью.       Девушка, чье имя горит красным в системе приоритета, чуть склонила голову, показательно рассматривая носок своей черной босоножки на высоком каблуке. Ее дыхание изменилось, как если бы она улыбалась, но как бы та не старалась показать свое хозяйское положение – андроида сломить невозможно. По крайней мере было невозможно… до того момента, как он вошел в клуб, вдруг уйдя в некий транс, ставший причиной его отнюдь неутешительного положения.       ‒ Как грубо… ‒ демонстративно выказав свое ребяческое разочарование, девушка немного прошлась по комнате мимо ламп, заставляя Коннора то и дело, что перенастраивать линзы. ‒ Я, между прочим, девушка. Мог бы быть и помягче.       ‒ Помягче? ‒ к своему удивлению, Коннор растерялся, не зная, как среагировать: усмехнуться, возмутиться или огрызнуться. Помягче быть с этой личностью не просто невозможно, но поистине противоестественно. Тем более после всего того, что она творила в отношении штатов и его, Коннора, лично.       Преступница не среагировала. Вернувшись обратно к столу, ее объятый светом силуэт задержался на месте всего несколько секунд. В гулких, пробивающихся через кирпичные стены битах клубной музыки отчетливо послышался звук бултыхающейся жидкости, слишком тягучей, чтобы быть громкой, но и не густой, чтобы оставаться неслышимой. Девушка, чье имя все еще стоит красными буквами перед глазами, протянула утонченную руку в изящном жесте к поверхности стола. Уже через секунду она же, выстукивая каблуками, отдающимися эхом, беспечно приблизилась к Коннору, внимательно наблюдающим за каждым ее движением. Свет, что обволакивал ее со всех сторон, все это время не давал разглядеть женственных черт лица, всегда искрящих голубо-зеленых глаз. Но стоило ее тонкой фигуре нависнуть над ним тенью, как все эти детали остро воспринялись механическим глазом. Вот только Коннор, смотрящий на девушку практически исподлобья, не интересовался ее лицом, зная его уже практически наизусть. Интерес его был направлен на наполненную пластмассовую бутылку с голубой, прозрачной жидкостью, которую девушка держала за горлышко, опустив на уровень бедра.       ‒ Что это? ‒ недоверчиво, но без враждебности произнес мужской голос. Карие глаза опустили взор на висящую в воздухе бутыль, как бы в намеке на очевидное.       ‒ Тириум. Твоего образца, ‒ бутылка качнулась вперед. От этого движения тонкая ткань белого платья слегка колыхнулась, обнажая сантиметр светлой кожи на бедрах, и без того излишне откровенно открытых. Голубые глаза с зелеными вкраплениями пристально и без какого-либо стеснения изучали андроида вдоль и поперек, подкрепляемые лукавой, заинтересованной женской улыбкой. Спустя несколько секунд девушка небрежно принялась откупоривать сосуд с видом, словно бы оказывалась в такой ситуации каждый день. ‒ Между прочим, очень не дешевый.       Пробка зажалась между ладонью и бутылкой, в то время как пальцы свободной руки по-хозяйски ухватились за мужской, заостренный подбородок. Как ни странно, попытка отдернуться провалилась – не было сил. Может, тириума и хватало для оптимального существования без лишних движений, но все же общее «сонливое» положение доставляло дискомфорт. Потому андроид лишь слабо дернул головой, на что в ответ получил более цепкую хватку, практически разрывающую бионическую оболочку с искусственной легкой щетиной.       ‒ Что… ‒ оповещения выскакивали с небывалой скоростью. Убираешь старые – появляются новые. И все они кричали о недостатке голубой крови, из-за которого система не имела возможности охладительных функций и насыщения биокомпонентов нужным сырьем. Но принимать тириум из руки той, за которой он охотится уже полгода, не говоря уже о роде ее преступлений… самоубийство. Как минимум безрассудство. ‒ Что ты делаешь?       Бутылка, что едва была приподнята явно в направлении губ Коннора, застыла, отчего поверхность голубой жидкости в ней колыхнулась. Женские глаза в легком недоумении вздернули бровь, но голос однако звучал не удивленно. Скорее вопрошающе и намекающе, хоть на деле ее слова и не звучали вопросом:       ‒ Пытаюсь привести тебя в порядок.       ‒ В порядок? ‒ от услышанного Коннор даже встал в ступор. Он не помнит, чтобы ему наносили повреждения. Не помнит, чтобы кто-то вмешивался в его конструкцию. Так почему же от ее слов повеяло тревогой, закрадывающейся внутрь холодной змеей? Потому его следующие слова прозвучали негодующе и даже враждебно, едва ли не походя на волчье рычание. ‒ Что ты натворила, Миранда?!       Он не боялся фамильярничать. Она не оскорблялась его чрезмерно пренебрежительному обращению. Не ей возмущаться о том, что следующий за ней вот уже полгода детектив пренебрегает тактом и этикой общения, впрочем, она и сама не особо стремилась обращаться к нему на «Вы». Слишком многое связывает с этим «живым» полицейским, слишком долго они играли в «кошки-мышки», которые таковыми являются лишь для нее. Миранда давала себе отчет, что заходит слишком далеко. Не с ее деятельностью развлекаться подобным образом, играя по сути не с огнем, но со свободой, и андроид, что стоит за дверью в данный момент, убеждает ее в этом уже долгое время. Но что поделать… ей слишком интересно. А может, слишком скучно.       Прикрыв глаза и запрокинув голову, девушка несколько секунд выждала в молчании, прислушиваясь к звукам клуба. Такие сочные и в то же время такие приглушенные, словно жизнь течет мимо, пока они заперты здесь, в тусклом, мрачном подвале, освещенные лампами за ее спиной. Она ожидала, что первый разговор с детективом, следующим за ней по пятам в городе Детройт, будет непростым, но не ожидала, что тот же детектив будет осыпать ее такими банальными вопросами. Но она признавала, что в этом была виновата сама. Стоило использовать иные методы дезориентации RK800, без применения физического воздействия другой модели – более продвинутой и совершенно инертной.       ‒ Парни немножко перестарались, таща тебя сюда. Так что пришлось залезть к тебе внутрь и вправить твой регулятор. Искренне прошу прощения за этот казус, ‒ отпустив его подбородок и взглянув на машину флегматичным взором, Миранда вновь качнула бутылкой, только в этот раз в сторону его живота. Это же стало причиной его недоуменного, нахмуренного взгляда на белую рубашку, окроплённую синими пятнами. Как странно, что он даже не заметил развязанного галстука, свисающего по обеим сторонам от шеи вниз. Когда же карие глаза вскинулись обратно на девушку, сменив недоумение на злость, Миранда закатила глаза, нацепив на губы беспечную улыбку. ‒ О, не смотри на меня так. Мы ничего не сделали, просто исправили то, что натворили.       Как будто бы он верил. Истину ему глаголила только система диагностики, но та отказывалась работать во избежание перегрева из-за отсутствия охлаждающей жидкости. И Коннор, явно недовольный своим положением, продолжал молчаливо пронзать девушку презренным взором исподлобья, сжав губы. Миранду этот взгляд не цеплял. Видела его слишком часто на протяжении последних лет своей жизни, погруженной в мир преступности и наркоторговли.       ‒ Открой рот.       Тонкие пальцы вновь сцепились на нижней челюсти, чуть сдавливая мягкие, податливые щеки. Коннор не слушался. Продолжал смотреть в голубо-зеленые глаза, стараясь сопротивляться руке на своем подбородке.       ‒ Хочешь лишиться половины функций? Ну, так открой рот, будь хорошим мальчиком.       Нет, лишиться он не хотел. Но и послушным мальчиком, как выразился этот субъект преступного мира, становиться тоже не желал. Однако внутренняя шкала тириума отчаянно сигналила об оставшейся половине, и эта половина заставляла его поступать вопреки рациональным мыслям. В его системы влезли. Ему предлагают голубую кровь, которая на деле ею может не оказаться. Но у него просто не было выбора. Остается лишь с горечью вспоминать фразу лейтенанта «Кто не рискует, у того при смерти печень будет здоровая», чтобы утешить свои бушующие страхи и подозрения. Перебороть гордость оказалось намного сложнее. И все же андроид, не сводя пристального взора с возвышающегося силуэта, раскрыл губы, отмечая довольную, лукавую улыбку на женском лице.       ‒ Вот так… ‒ эти слова были почти прошептаны, не говоря уже о завороженном огоньке в искрящих глазах. Женские пальцы аккуратно, но по-хозяйски приподняли его за подбородок, приставляя к губам горлышко бутылки. ‒ Хороший песик.       Процентное соотношение тириума возрастало с каждым глотком. Выше и выше, уже за семьдесят, восемьдесят… в бутылке осталось меньше половины, почти на дне, когда Коннор чуть дернул головой, прося остановиться. На деле он не ожидал, что это создание послушается, наверняка возжелав из интереса и издевательств впихнуть в него все без остатка, но нет. Бутылка немедля и бережно оторвалась, заплескав внутренним содержимым, женские пальцы отпустили челюсть. Коннор, учащенно задышав от внезапно активизированной системы дыхания, на несколько секунд прикрыл глаза, опустив голову. Он не заметил, с каким завороженным видом Миранда наблюдала за его тяжелым вздыманием грудной клетки, как туманно, склонив голову на плечо, ловила движения языка, слизывающие синие капли с губ. Миранда и не скрывала своего чересчур разыгравшегося интереса. Спасибо безумному, авантюрному характеру и высокой самооценке, помогающих ей всегда добиваться всего того, чего она хочет.       ‒ Что со мной было? ‒ наконец, совладав с активной работой вентилирующей системы, Коннор, все так же ссутулившись, без намека на злость вскинул глаза. Девушка, лениво закручивая пробку на место, в знак вопроса нахмурено дернула головой в его сторону. ‒ В клубе. Я словно…       ‒ Был в трансе, да? ‒ ее глаза по-прежнему были прикованы к манипуляциям с бутылкой, однако на губах все же взыграла мягкая улыбка, как если бы девушка вспоминала о чем-то очень приятном и уютном. ‒ Может, это просто я тебя так очаровала?       Ей даже не пришлось смотреть на него, чтобы буквально кожей почувствовать немой укор в карих глазах. Еще меньше ее удивляло отсутствие вопросов у детектива относительно наличия у нее столь редкой и поистине дорогой голубой крови, подходящей под его состав. Ведь Коннор, как и его напарник-старик, уже давно располагают информацией относительно андроида, ставшего ей верным союзником, практически грозной правой рукой.       Наконец, закончив с практически пустой бутылкой, девушка аккуратно поставила ее на бетонный, пыльный пол. Стук каблуков вновь отразился от голых стен, и свет вновь обволок ее силуэт со всех сторон, вынуждая Коннора в очередной раз перенастроить линзы. Но в этот раз было легче. Тириум, что поистине оказался просто тириумом, медленно, но верно возобновлял все не жизненно важные функции, позволяя системе спокойно работать в штатном режиме. Потому Коннор даже выпрямился на стуле, настороженно, но уверенно наблюдая за каждым движением женской фигуры в белом, легком платье. Потому даже несколько напрягся, недоверчиво изучая, как девушка любовно сняла со спинки его пиджак и, отложив его в сторону, практически бесшумно взяла деревянный стул одной рукой. В следующее мгновение этот стул оказался напротив него, повернутый спинкой. Все эти действия дополнялись ленивыми рассуждениями, приправленные некоторой девичьей мечтательностью.       ‒ Не представляешь, как много может сделать высокий интеллект, испытывающий зависимость.       Стул со скрипом установился напротив, после чего Миранда, убрав светлые волосы за прямую спину, уселась напротив, раскинув ноги в изящных босоножках по обеим сторонам от спинки. Вряд ли Коннора интересовало ее тело с откровенно открытым декольте и разведенными в просторном платье ногами, но все же оценивающе с недоверием сопроводил это движение взором. Впрочем, Миранде не было дело до того, насколько сильно сейчас могло быть представлено на обозрение черное, тонкое белье. Тем более что платье тут же скрыло все причинные места, благодаря просторному, не утягивающему низу.       Уложив руки запястьями на спинку стула, девушка, находящаяся буквально в полуметре от Коннора, с улыбкой посмотрела в его глаза. Свет по-прежнему очерчивал ее из-за спины, но теперь ее тень вновь позволила рассмотреть ее поближе. А ведь так близко Коннор ее еще не видел. Фотографии, видео-фрагменты, автопортреты подозреваемой – все не то. Даже удивительно, как много различий можно найти в оригинале от ее жалкой копии.       Пока Коннор жестким взором изучал ее голубо-зеленые глаза, девушка на несколько секунд отстранилась от спинки, вдруг запустив тонкие пальцы в чашку своего черного бюстгальтера, обтянутого белой тканью платья. Такой пошлый, но по-своему привычный жест, как если бы она делает это всякий раз. В следующее мгновение те же пальцы выуживают из-за слоя ткани маленькое, черное устройство с несколькими кнопками. Размером не больше спичечной коробки, оно отказывалось идентифицироваться в базе, и Коннор, попытавшись провести анализ в третий раз, отбросил попытки понять, что это. Женские губы вздернулись в уголках, когда держащая устройство рука установилась локтем на спинке.       ‒ Милая штучка. Обостряет все системы восприятия и подавляет мыслительные процессы, ‒ ее голос был улыбчивым, а взгляд манерно рассматривал устройство, зажатое указательным и большим пальцами. Даже странно видеть ее такой спокойной и рассуждающей, словно бы напротив нее сидит не детектив, объявивший на нее охоту с вознаграждением, а старый, добрый друг, заглянувший в гости с дальней дороги. ‒ Парень, который сделал мне его за пакетик самой дешевой наркоты, назвал это «дестабилизатором». Мол, вносит дисбаланс системы, которая не дает андроиду рационально мыслить, идя на поводу у своих чувств. Но по мне, так лучше назвать «кайф для машин».       ‒ Эта разработка незаконна, ‒ жестко произнес Коннор, едва ли не цедя слова сквозь зубы. Взор его холодных глаз карего оттенка переметнулся на лицо улыбающейся Миранды, которая тут же сжала устройство в кулак и опустила руку, с теплом рассматривая черты лица детектива с чуть взъерошенными волосами. ‒ Впрочем, как и все, что ты делаешь.       ‒ Ой, не будь такой занудой! Мне казалось, что мы весело провели последние полгода.       В ее глазах блеснуло некое тепло, при виде которого Коннор укоризненно сжал губы. Весело! Может, ей, взбалмошной натуре, и было весело, то ему, всякий раз получающему по голове за упущенного преступника и за новые случаи массового распространения ее наркотиков, было совершенно не до веселья! Ей однако он не стал ничего говорить, недовольно прищурив глаза и наблюдая за тем, как женская рука в легком, туманном движении коснулась кончиками пальцев развязанного галстука, спускающегося вниз по белой, испачканной рубашке. В глазах тем временем начинал наливаться туман, как если бы девушка готовилась к чему-то излишне интимному и терпкому.       ‒ Ты ведь такой настырный, не правда ли?.. ‒ холодные пальцы с острыми и ровными ногтями поднялись с черного галстука по линии его мужественной шеи, и едва достигли контура нижней челюсти, как Коннор, уже давно скептически относящийся к чужим прикосновениям без его разрешения, отдернулся от пальцев в сторону. Руки, спутанные веревкой за спинкой стула, вдруг ощутили свободу всего на несколько секунд, и это дало некую надежду. Ее же андроид не выказал, сощуренно наблюдая за девушкой, чья рука все так же была вздернута вверх под усталую, легкую улыбку на девичьем лице. ‒ Настырный и до невозможности упертый…       Явно испытав разочарование от его реакции, девушка сожалеюще улыбнулась и, зацепившись пальцами за деревянную спинку, аккуратно перешагнула через стул, не сводя взора с его наблюдательных глаз. Лучи лампы из-за ее мельтешения периодически ослепляли машину, вынуждая перенастраивать оптику, и в какой-то момент это начало откровенно раздражать. Но, как и ранее, андроид не выказывал своего отношения. Продолжал сжимать губы и пристально следить за беспечно отходящей Мирандой, чей стук каблуков тонул в шуме музыки, а подол короткого платья колыхался в такт движениям ног.       ‒ С каждым твоим действием срок потенциального тюремного заключения растет, ‒ его слова были проигнорированы, по крайней мере, он так считал. На деле Миранда, отошедшая к столу и осматривающая содержимое нейтральным взглядом, внимала каждому звуку, каждому тону его жесткого, но мягкого голоса. Ее забавляла эта игра, в которой единственным участником была она. Пока что… ‒ сколько ты желаешь получить? Десять? Двадцать? Что мне мешает отправить сигнал в участок о моем хищении и местоположении?..       ‒ Ну, так отправь.       Его так нагло, но небрежно прервали, что Коннор не нашелся что ответить. Потуплено смотрел на освещенный светом тонкий силуэт девушки, застывшей у стола со склонившейся к плечу головой. Мгновения становились секундами, и те обещались преобразиться в минуту, однако чем дольше Коннор молчал, тем дольше понимал, насколько уязвлен. Ведь он и впрямь не отправил сигнал по пробуждению. И что его останавливало – известно только программе, которая задвинула эту идею на задний план.       Почуяв настороженное молчание, как хищник чувствует свой обед, Миранда медленно повернула голову к прикованному пленнику. Видел бы он ее лицо и наверняка бы нашел в глазах лукавый огонек, намекающий на совершенное открытие – на его просчет, его слабость. Это забавляло. Особенно смотреть на то, как перепугано, но далеко недружелюбно бегают по ней черные зрачки, объятые карими радужками.       ‒ Самое забавное, что ты бы сейчас с легкостью мог сказать о заглушках в здании, которые мешают тебе это сделать. Но ты молчишь, ‒ хрипло произнес женский голос, едва различимый в звуках клубной музыки. Это вынудило Коннора еще сильнее потупить взор, перестав метаться взглядом по ее лицу. Глаза теперь словно застыли в удивлении и ужасе от того, насколько же сильно он ушел в мысли об охоте за ней, что не смог среагировать на отсутствие возможности подать сигнал. Даже больше – насколько сильно в его голове все желало увидеть ее в лицо, столкнуться, услышать, познать, отдавая предпочтение личному общению, а не непременному вызову отряда захвата. Как же, оказывается, он слаб… слаб в своем стремлении завершить расследование лично, без чьего-либо вмешательства. Или же это… желание чего-то другого? ‒ Что это? Желание стать единственным детективом, поймавшим давнего врага, или желание не прерывать нашу милую беседу посторонними людьми с автоматами?       Ее слова пугали, а голос завораживал. Не потому что был красивым или что-то в этом роде, но потому что казалось, будто она читает его мысли, произнося каждое слово с особым блаженством, пробуя каждое на вкус. Коннор не мог отвести от ее ушедшего в тень лица взгляда, стараясь понять, насколько он беззащитен. Кажется, достаточно для того, чтобы начать беспокоиться. А даже если и так, она об этом не узнает, несмотря на то, как же сильно хочется плеваться ядом, выдавая свои реальные эмоции.       Все сенсоры подсказывали одно – она улыбается. Легко и надменно, туманно и лукаво. Смотрит на него безумно-томным взором, не спуская глаз. И сохраняет все ту же улыбку, отвернувшись к столу и положив ладонь на сложенный серый пиджак с синими светодиодами. Прошло уже два года с момента девиации, а Коннор так и не смог избавиться от этой формы. Одетый до непривычности человечно в собственной квартире, и все такой же RK800 в участке. Пиджак он всегда считал чем-то важным, неотъемлемой частью своей личности, в то время как от диода избавился в считанные дни после бунта. Наверное, поэтому внутри взыграла острая, обжигающая злость, когда девушка чуть сдавила ткань тонкими пальцами, повернувшись к машине боком и туманно осматривая одежду на столе.       ‒ Подпортила я тебе кровь, да? ‒ прошло всего несколько секунд прежде, чем девушка, словно ушедшая в транс и забывшая о существовании пленника в тесной комнате из красного кирпича, бережно, но жадно стащила пиджак со стола, прижав его к своей груди. Веки ее были прикрыты, черные ресницы дрожали от вырывающегося внутреннего восторга, граничащего между детской радостью и женственным вожделением, однако она все еще держала себя в руках. По крайней мере, старалась, приспустив жакет и, осматривая его туманным взором, ощупав плотность ткани большими пальцами. ‒ Как же он мне нравится… такой необычный и красивый. Тебе он очень идет.       Происходящее в ее голове было словно как в тумане. Она не ведала того, что творила, и совершенно не стеснялась своих действий. Чуть прикрыв глаза, медленно, растягивая момент, накинула пиджак на плечи. Судорожный вздох сошел с ее губ, вырывающийся сквозь тусклую, блаженную улыбку, и Коннор смотрел на нее, не зная, как реагировать. Она не видела его лица – мешали вздрагивающие, прикрытые ресницы. Не слышала его слов – он молчал. Но чувствовала, как изнывающе билось сердце и как приятно блуждали по телу электрические разряды в ответ на касания шелковистой подкладки, когда руки были по очереди одеты в рукава. Серый и плотный, он явно был больше, чем нужно, но в нем Миранда чувствовала себя… как под наркотиком.       ‒ Такой теплый… ‒ ее губы вздернулись в уголках, однако глаза внезапно приоткрылись, нахмурив брови. Женская голова дернулась в сторону прикованного детектива, но смотреть на него она не стала. Зря. Наверняка бы заметила то, как напрягся Коннор, глядя на нее злобно исподлобья. ‒ Что это?       Веки вновь прикрылись, и Миранда, скользнув языком по нижней губе, втянула воздух. Электрические разряды на коже дополнились чем-то искрящимся и золотым в животе, подкрепляемые прекрасным, поистине уносящим в небеса запахом, оседающим на легких. В загадочности скосив туманный взор на андроида, девушка прищурила глаза, практически не двигаясь с места. Только смотрела на него, едва шевеля губами, нагнетая на Коннора еще большее смятение от противоречий, сотканных из презрения и смущения.       ‒ Ты пользуешься туалетной водой? Сам приобрел или старик подарил?       От такого вопроса смущение перевесило злость. Ужесточив свой взгляд, Коннор продолжил сверлить девушку непрерывным взором, только в этот раз не желал пугать преступницу сроком заключения. Было очевидно, что ее, окончательно сошедшую с катушек, это не остановит. Тем более теперь, когда девушка, точно открыв для себя врата рая, развернулась к нему всем телом, присев на край стола. Ее тонкие пальцы сжимали серый воротник, кутая пиджак вокруг тела и приподнимая серую ткань ближе к лицу, в желании как можно больше вобрать в себя чудесный по ее меркам запах.       ‒ М-м-м-м… ‒ донеслось блаженное мурлыканье, дополненное улыбкой сквозь плотную ткань. Ее покрытый пеленой взор все так же пронизывал андроида, но понять этих эмоций в ее зрачках он не мог. А может и мог, но точно не желал, отчаянно напоминая себе о том, кто перед ним находится. ‒ Корица… обожаю корицу…       Реакции от него не следовало, впрочем, ей было плевать. Не получив ничего в ответ, Миранда поплотнее укуталась в пиджак и по-хозяйски с дельным видом вздернула рукава, явно намереваясь сделать пиджак своим. Догадка Коннора была оправдана. Ведь девушка в следующее мгновение произнесла следующие слова, даже не смотря на своего заключенного:       ‒ Пожалуй, оставлю его себе. Жалко будет выбрасывать такую великолепную вещь в реку вместе с твоим телом.       Ложь. Наглая и неприкрытая. Именно эти мысли промелькнули в голове Коннора, выстроенные на основе ее поведения и поступков. Они же придали ему некое ощущение контроля, пусть временного, но все же позволяющего показать преступнику, кто и кого на самом деле должен бояться. Кто на деле находится перед ней. И Коннор не был нарциссом или самоуверенной личностью, как Гэвин Рид или некогда работающий в участке RK900, однако все же понимал, что в жизни этого человека он – самый сложный, самый проблемный «охотник», иначе бы не сидел здесь, в подвале, спустя полгода безостановочной гонки, сотканной из многочисленных случаев побега прямо из-под носа.       ‒ Ты врешь.       Блаженство было нарушено, но Миранда поняла это не сразу. Без сожаления для себя девушка признавала, что этот жакет действует по-своему завораживающе, опьяняюще, потому она даже не сразу поняла его кратких слов, нахмурив брови и перестав гладить ладонями по плотной ткани на плечах. Усмешка скользнула по ее губам, дополняемая туманными и тихими словами, но андроид был непоколебим – слишком сильно ощущался контроль, вдруг попавший в его пальцы, пусть и скованные за спиной.       ‒ Что, прости? ‒ не без улыбки переспросила девушка, прикусив нижнюю губу из-за все еще властвующих чувств блаженства в груди.       ‒ Хотела бы меня убить – давно бы это сделала.       Мужские слова словно обухом ударили по голове, перекрыв шум музыки и биение собственного сердца. Усмехнувшись в воцарившемся молчании, Миранда постаралась понять, не ослышалась ли она, и, господи, начала заливаться краской, когда поняла, насколько его слова были реальны. Обманывать кого-либо было глупым – она и впрямь убила бы его при любой возможности, которых предоставлялось невероятная тьма. Но она не делала этого, играясь с ним как кошка, то оставляя за собой следы, то путая их, словно лисица на белом снегу. И каждый раз получала удовольствие, понимая, что смогла обвести его, именно ЕГО вокруг пальца. Радовалась и испытывала неподдельное наслаждение, осознавая, что детектив Коннор злится, наверняка в бешенстве, наверняка вспоминает о ней, испытывая зуд в системах. Как же все это доставляло удовольствие… как же все это вынуждало желать больше этих игр, в конечном счете сводящих их здесь, вместе, в маленькой, холодной комнате из красного кирпича.       ‒ Ну же, ‒ с вызовом и с ехидством произнес андроид, чуть вздернув голову. ‒ Я здесь, связан. И никто не знает о моем местоположении, ‒ в карих глазах с узкими зрачками бесновалось хищничество, граничащее с удовольствием от понимания: он взял ее за живое. Потому внезапно почувствовал себя хозяином положения, взирая на нее снизу вверх и чуть склонив голову, отчего выбитые прядки касались его внешнего края темной брови. ‒ В чем такая трудность выпустить мне пулю в висок?       ‒ Ты прав, ‒ без зазрения совести ответила Миранда, вздернув уголок губ. Попытка вырвать доминирование удалась не полностью. Коннор все так же смотрел на нее, склонив голову, не оставляя в ее теле ни грамма спокойствия. ‒ Слишком жалко. Столько добра пропадет.       ‒ И что же? Уедешь в очередной город и оставишь меня гнить здесь?       Эти слова звучали так, как будто он насмехается, высмеивает, подвергает ее авторитет сомнениям. А был ли у нее авторитет?.. да, был. Среди всех распространителей и дилеров наркотиков, среди всех наркоторговцев страны, и не только штата Мичиган. Ее репутация и авторитет в двадцать шесть лет скованы из постоянных потерь, крови (причем не всегда чужой), слез и множества других побочных эффектов. Ее жизнь состоит полностью из риска, опасности, убийств и иных обязательных для преступника вещей, и она терпела многое – от насилия до насмешливых взглядов «коллег», но чего никогда не терпела – сомнения по отношению к ее стойкости или ее действиям. Уверенность и целеустремленность – все, что у нее есть от нелегкого детства и природы. Все, чем она добилась своего весьма опасного для окружающих положения, при котором все те же «коллеги» начали опасаться ее безумства и кровожадности, а нынешний рынок наркотиков окутан ее сетями, состоящими из работающих на нее существ. Потому девушка, ощутившая от слов детектива едкий выпад в свою сторону, растянула губы в притворной улыбке, придавливая Коннора к месту злобным, но приторно дружелюбным взором.       Прикусив нижнюю губу в легкой улыбке, девушка мельком взглянула на пол, вышагивая назад со сцепленными за спиной руками. Оставленный ею стул был небрежно со скрипом убран в сторону, в то время как пиджак продолжал покоиться на женских плечах. То, что она делала в следующую минуту, вынудило Коннора впасть в оцепенение. Однако мысленно он не был удивлен. От этой личности он мог ожидать всякого, даже того, что человек вдруг возомнит себя правым влезть в его личное пространство столь наглым способом.       ‒ А ты не простой парень, Коннор, ‒ подойдя к андроиду вплотную, девушка, пользуясь его уязвимостью, по-хозяйски уложила ладони на его плечи поверх белой рубашки. Нога в изящной босоножке с особой бережностью перекинулась через бедра детектива, после чего Миранда, беспечно осматривая потолок, уселась ему на ноги. Женская спина выгнулась, плечи под серым пиджаком уверенно расправились. Детективу даже пришлось отстраниться головой, недовольно сжав губы, лишь бы не ощущать ее близость слишком сильно. Светлые, голубо-зеленые глаза тем временем тепло осматривали его лицо, отмечая каждую черточку, каждый изгиб скул, каждую щетинку и родинку в желании рассмотреть лучше, изучить ближе. ‒ Что же мне с тобой сделать? Может, забрать у тебя кровь? Твой образец, знаешь ли, в составе «Красного льда» дает очень интересный эффект. Продажи растут с невероятной скоростью.       Прикусив губу в некоем блаженстве, девушка чуть вздернула голову, словно показывая тот самый эффект, вызывающий наркотиком. Завораживающее зрелище, но неприятные ассоциации. Прикрыв глаза от негодования, детектив отвернулся в сторону, не желая смотреть в лицо ушедшей в игры преступницы, от которой отделяло не больше десяти сантиметров. Вот только ее этот его саркастичный взгляд в красную стену не порадовал. Миранда, склонив голову к плечу, принялась пристально изучать его взором, преобразив туманный голос в насмешливый и задумчивый.       ‒ А может, сделать твоим мозгам перепрошивку? ‒ женский указательный палец, имитирующий пистолет, в намекающем жесте ткнул ему в висок, упершись именно в то место, где ранее был диод. Агрессивно дернувшись от этого прикосновения, Коннор со всей злобой посмотрел девушке в лицо, инерционно дернув руки, скрепленные за спинкой стула. Увы, те подались слишком слабо, хоть и вернули надежду андроиду в возможном освобождении от ослабевших пут. ‒ Сделать тебя послушным песиком, а галстук заменим поводком.       ‒ Ты мне отвратительна, ‒ поспешил процедить Коннор, скривив губы.       ‒ Вот только не смей мне врать, милый! ‒ в этот раз злиться и раздражаться пришлось ей. Женские ладони, соскользнув с мужественных плеч, остались на груди поверх синих пятен на рубашке, однако Коннор не обратил внимания на тепло ее тела. Старался выискать в ее глазах намек на ее слова, прозвучавшие в следующее мгновение с хищной улыбкой хриплым, интригующим голосом. ‒ Скажи мне: каково это – находиться так близко к заветной цели и не иметь возможности ее достичь? Впрочем, тебе ведь не привыкать, верно?       Он смотрел в ее глаза, судорожно перебегал взглядом по зрачкам, напрочь забыв, как близко она находится и как много может скрываться за предвкушающей улыбкой. Смотрел и ненарочно начинал понимать, почему та смотрит так загадочно и так сладко. Почему женские губы вздергиваются в уголках, почему ее руки вновь скользят вверх, сцепляясь за его шеей в пальцах. Самое худшее – он словно видел все это в ее глазах, утопая в совместной памяти и голубо-зеленых глазах, пропитанных теплом с томным вожделением.       Он помнил, как получил дело с ее личностью. Ничем не примечательная девушка, каких миллионы по штату и гораздо больше по стране. Лучезарные глаза, совсем юная и улыбчивая, не с самым светлым прошлым, но еще более темным будущим. И даже удивился, как среди мужчин, что чаще становились наркоторговцами, вдруг появилась она – хрупкая и, казалось бы, невинная на вид. Но чем больше работал с Хэнком по этому делу – тем больше ненавидел, тем больше презирал, тем больше старался искоренить в своей системе пресловутую жалость, навеянную девиацией, как неизбежный эффект очеловечивания. Коннор даже не помнит момента, когда желание выполнить работу вдруг стало маниакальной потребностью найти, поймать, схватить! А что дальше?.. дальше подскажет судебная система. Впрочем, он не думал, что до нее дойдет. Его больше интересовал процесс погони, где каждый раз добыча, казалось бы, оказавшаяся на крючке, вдруг срывается, а то и заставляет его ощутить себя идиотом, в очередной раз получив по голове от капитана и услышав весь нецензурный лексикон лейтенанта Андерсона.       Хотя нет. Он помнит этот момент. Помнит, когда вдруг ощутил потребность не возвращаться в квартиру сутками, и еще реже посещать Хэнка с Сумо, отдав себя работе, работе, работе! Как сейчас помнит, небо было таким же ярким и голубым, как ее глаза, обрамленные черной каемкой. Впервые за долгие три месяца ему улыбнулась удача – удалось отыскать и выловить андроида, внезапно к всеобщему удивлению два месяца назад ставшего союзником преступной личности, держащей штат в руках благодаря наркотикам и связям. Помнит, как готовился к допросу, понимая, насколько он будет непростым с тем, кто сидит в прозрачной комнате для задержанных. Как волновался Хэнк, как суетился капитан Фаулер, понимающий, что его участок вот-вот может стать местом, где наконец-таки поймали Миранду Блэк ‒ «бревно в заднице», как выражался лейтенант. И как внезапно сработала пожарная сигнализация, в суматохе которой никто не заметил вышедшего андроида, уверенной походкой устремившегося на выход. И все бы ничего, но… его никто не освобождал. Именно к такому выводу пришел Коннор, стоящий в одиночестве под спадающими ливнем каплями воды из потолочных пожарных кранов и сжимающий кулаки в наблюдении за женским, тонким силуэтом в полицейской, синей униформе. Фуражка скрывала ее светлые волосы, костюм был полностью идентичен тому, что надевает на себя среднестатистический патрульный. Единственное, что ее выделяло – черные, солнцезащитные очки, которые девушка, стоя в десяти метрах от андроида, приподняла и ехидно улыбнулась, сверкнув голубо-зеленой радужкой глаз. В тот же день он внезапно осознал, насколько значимое и интригующее дело попало в его руки. Ведь в голове витал всего один вопрос…       Насколько нужно быть безумной, чтобы под видом полицейского проникнуть в обитель своих преследователей ради всего одной машины, и то той, которая ранее сама состояла в штате участка? Насколько нужно быть сумасбродной и авантюрной, чтобы, имея такое влияние на преступный мир, явиться сюда в одиночестве и самолично за своим приспешником? С этого момента Коннор, так и не успевший догнать скрывшуюся в толпе коллег Миранду, ощутил азарт и маньячный интерес. С этого момента он понял, по какой причине последователи Миранды Блэк – наркоторговца высшего ранга – так преданы и верны своему «боссу». Включая того, кто совсем недавно находился в коллегах самого Коннора.       Но это были его воспоминания. Она же помнила совсем иное.       Она помнила, как впервые скрывалась от него. Как бежала по торговому центру, неслась по эскалатору, осведомленная своим верным, но ныне мертвым приспешником о появившемся в здании детективе Конноре и лейтенанте Андерсоне. Помнила, как резко притянула к себе незнакомого парня, унеся его в долгий и глубокий поцелуй, лишь бы отвести от себя взор пробегающего мимо детектива в сером пиджаке. И помнит, как оттолкнула все того же опешившего ровесника, очутившись уже на изножье двигающейся лестницы. Детектив Коннор тогда застыл на самом верху, смотря в ее глаза и наверняка стараясь проанализировать ее внешность, ее детали. Но та лишь игриво подмигнула ему, оставив непричастного паренька на растерзание в допросной и сбежав, затаившись в толпе людей.       Миранда помнит автобус и ночь. Точнее поздний вечер, когда девушка, возвращаясь поздно после очередной «работы» в скрытой лаборатории, уселась на задний диванчик салона, подвинувшись к окну. Она помнит, как надела темные очки и распустила волосы, как черный плащ приятно сковывал движения, спасая от весеннего холода и дождливой погоды.       Идея использовать общественный транспорт была опасной и безумной, впрочем, как все, что она делала или делает до сих пор. Своя безопасность всегда ей казалось такой неважной… не говоря уже о том, что ужасно хотелось спать. То ли надышалась компонентами нового испытанного состава, то ли просто день выдался тяжелым и суматошным на заключение сделок, разработку, постоянные разборки «кто и кому что должен». И она уже сидела, осматривая ночные огоньки мельтешащих за окном улиц, как на соседнее кресло присел кто-то, устало откинувшись на спинку. Мимолетный, инерционный взгляд окатил холодной волной. Это был он ‒ детектив Коннор в своем фирменном пиджаке, черных джинсах и выбитой из общего ряда прически прядью, висящей у виска. Только в этот раз он не сжимал кулаки и не смотрел злобно. Андроид, чуть запрокинув голову, закрыл глаза и нахмурился, как если бы устал. Но ее не обмануть этим видом – машины не устают.       Ее глаза прикрывали очки, но она постаралась не выдать своего страха. Вспоминала всех богов: от Господа Бога до Макаронного, летающего монстра – лишь бы хоть кто-то откликнулся, прикрыв ее от взгляда детектива. Но как не боролась со своим напряжением, все же в любопытстве посматривала в его сторону, стараясь изучить все его движения и манеры, все детали его внешности. И она бы изучила… если бы не мужская рука, уложенная на бедро и раскрывшая ладонь вверх, на которой начали медленно мелькать фотографии. Ее фотографии.       В этом не было ничего интимного или любовного. Только желание догнать, унять внутренний зуд, навеянный пустой клеткой напротив поставленной цели. Той клеткой, где должна стоять галочка о выполнении.       Коннор смотрел на изображения нахмурено, обеспокоенно, точно старался в каждой отснятой камерой наблюдения фотографии найти зацепку. Или просто успокоить программы, перебирая имеющиеся факты и пытаясь составить из них логическую цепь. Но ни факты, ни цепь не выплывали. И он снова и снова просматривал фото, то отрицательно мотая головой в знак несоглашения со своими мыслями, то сжимая губы в раздражении от ускользающей мысли. И это заставляло Миранду пылать, сменяя страх на интерес и волнение. Очередная безумная идея для ее авантюрной натуры – и девушка, притворившись спящей, словно ненарочно уложила голову на его плечо. Андроид застыл, скосив на нее взгляд. В воздухе пустого автобуса прозвучал мягкий смешок. Будить он ее не стал, уже через двадцать минут аккуратно выпутавшись из плена «спящей» незнакомки и покинув транспорт, кинув напоследок взгляд на ее затылок.       Но ведь были ситуации и похлеще, верно, Миранда?.. чего она никогда не забудет, так вечер в стриптиз-баре, куда прибыла в компании уже ставшего ей верного помощника-андроида, дабы обговорить сделку с хозяином заведения. Он не испускал похабных шуток, хоть и было видно, как держался, лишь бы не сказануть чего лишнего при виде короткой, красной юбки и черной майки. Пригласил в свой кабинет в сопровождении своей охраны, но попросив оставить грозную машину на входе в заведение в качестве «шухера». И когда сделка уже была заключена, а оба человека вышли в сумрачный зал с практически пустыми местами, окутанный тьмой и блеском сцены с пилоном, хозяин внезапно получил оповещение от ее же машины о приближающемся патруле. Патруле по ее душу.       ‒ Ты сказал, что копов не будет! ‒ она была так зла! Разгневана, испугана и раздражительна! Настолько озлоблена, что с силой вцепилась одной рукой в белый воротник не менее перепуганного мужчины, припечатав его к стенке. Вряд ли грузный мужчина не смог бы справиться с тонкой девицей на шпильках, но все сторонники преступного мира США уже знали об этой даме. И о том, что ей лучше не перечить и уж тем более не наставлять дуло в висок. ‒ Какого хрена они здесь делают?!       ‒ Я... я не знаю! ‒ только мог и лепетать испуганный хозяин, отблескивая своими залысинами в свете софитов на сцене. Глаза насыщенного карего оттенка, чьи радужки практически сливались с черными зрачками, перебегали по ее искаженному в гневе лицу, он даже приподнял руки на уровень лица в знак «не бей меня, я не причем». ‒ Я никого не вызывал, клянусь!       Как же она была зла! Даже не обратила внимания на напрягшихся охранников в черных футболках, что были призваны защищать выступающих девиц на пилонах и самого хозяина заведения. Один даже бесшумно оказался за спиной, возвышаясь практически горой за ее тонком плечом. И ей все же пришлось усмирить пыл, отпустив человека и судорожно рыская взглядом по сумрачному помещению в поиске выхода.       Уйти в кабинет к хозяину нельзя – детективы наверняка направятся именно туда.       Выбраться через окно она не успеет – стальные решетки не дадут.       Спрятаться в комнате для уединений?.. но тогда придется вернуться в коридор в сторону улицы, а значит, неминуемо столкнуться с полицейскими. Твою мать!       Пока хозяин что-то гневно, брызжа слюной, рычал своей охране, что не предупредила о несанкционированном появлении детективов, Миранда отчаянно упускала каждые секунды, приближающие ее к скорому отбытию в тюрьму. Она осматривала всех, сжимая кулаки и мечась взором: редкие мужчины, развалившиеся на диванах вокруг подиумов с пилонами; танцующие в такт плавной музыке девушки в нижнем белье и с объемными масками из изящных перьев; снующие официантки в откровенных формах с подносами, на которых расставлен алкоголь. И она могла бы притвориться одной из них, будь у нее одежда подходящего цвета. Но в ближайшем метре была лишь откинутая одной из танцовщиц маска. Идея, точно озарившая ее светлую шевелюру лучом божественного света, тут же показалась идеальным выходом.       ‒ Иди и встреть их, ‒ зацепившись за маску на красном столике взглядом, девушка принялась поспешно стаскивать с себя одежду. Работники, что стояли рядом, включая хозяина, опешили от такого рвения, без намека на пошлость наблюдая за ее действиями. Только спустя несколько секунд хозяин сумел выйти из себя, явно вспотевший и взволнованный присутствием полицейских в его заведении. Еще бы… увидят ее здесь – непременно обвинят в сотрудничестве с ней, и будут полностью правы.       ‒ Что ты делаешь?..       ‒ Просто отведи их к себе в кабинет, кретин.       Слова были сказаны беззлобно, но раздраженно. Наблюдающие за сценой посетители оживились, мужчины, опьяненные алкоголем и наркотическими веществами, подтянулись, рассматривая происходящее с ленивым интересом. Многих из них уже не интересовали девушки, танцующие на столиках с шестом. Многие выглядывали из-за их фигур, стараясь рассмотреть, как девушка, явно не являющаяся сотрудницей и до этого прямыми действиями угрожающая хозяину заведения, вдруг скинула с себя майку и стащила юбку, оставшись в одном красном белье ажурного покроя. Схваченная с ближайшего стола черная маска с отливающими изумрудом перьями тут же скрыла добрую половину ее лица, но самое главное – глаза были скрыты черной вуалью, не дающей полноценно просканировать радужку. Это ее спасало.       Хозяин скрылся вместе с частью охраны. Она же, не ощущая никакого стыда или неловкости, ловко взобралась на центральную сцену, освещаемая висящими сверху софитами рядом с пилоном. И полностью погрузилась в музыку, забывшись в ворохе страха, волнения и иных волн необузданных эмоций в груди.       Миранда никогда не стеснялась своего тела. Напротив, еще в свои сиротские четырнадцать лет осознала, какое влияние может иметь на юных сверстников и взрослых мужчин. И этим же в открытую пользовалась, пусть и не раз нарвавшись на насилие в отношении своего привлекательного тела. Уже с самой юности понимала, что путь честного гражданина для нее закрыт, и не слабые способности в понимании определенных наук вкупе с тяжелым детством, где каждый готов перегрызть друг другу глотку, убеждали ее. И она ни капли не жалела о своем выборе, избрав этот путь. Не жалела даже здесь, оказавшись на пилоне и вытанцевывая в такт музыке, не обращая внимания на похабные мужские взоры.       Детективы появились спустя несколько минут, впрочем, она даже не сразу заметила их присутствия. Ушедшая в транс из-за музыки, что так сладко походил на состояние, когда она единственный раз приняла наркотик, успела отметить светодиоды в отдалении, застывшие у ближайших столиков. Черная вуаль на глазах позволяла в открытую пялиться на полицейских, один из которых отдавался странным волнениям в груди и желудке. Седой лейтенант же не вызывал никаких эмоций. Мужчине явно было здесь не по себе, что выражалось в легком заикании и попытками не смотреть на танцующих девиц в свете софитов. Что же читалось в глазах детектива Коннора, без стеснения смотрящего на ее движения – одному богу известно. Но этот обжигающий взгляд заставлял ее плавиться в примеси страха и струящегося по жилам возбуждения от этой опасной ситуации.       Лейтенант и тараторящий хозяин скрылись, отойдя в тень по направлению к кабинету. Но Коннор стоял. Все так же холодно смотрел на нее снизу вверх, хлопая глазами и повернувшись боком. Его волосы лоснились в свете тусклых лучей, но интерес в карих радужках буквально искрил, приправленный его недоумением от собственной реакции. Миранде нравился этот взгляд. Еще больше нравилось, как те же карие глаза скользили по ее движениям, ловя каждое и хмурясь время от времени. Очередная порция адреналина с эндорфинами в крови – и Миранда, окончательно уйдя в тягучий транс от музыки и его взгляда, медленно опустилась на колени рядом с пилоном, выстукивая каблуками по полу.       Его взор отличался от других. Пока мужчины рассматривали похабно и едва ли не скалясь, выглядывая из-за уже негодующих девиц на столиках, детектив словно старался понять, откуда эта завороженность, откуда этот ступор и желание смотреть, смотреть, смотреть… он повернулся в нерешительности, напрочь забыв про напарника. Сделал несколько шагов, сокращая расстояние вместе с ней, пока сама девушка медленно, точно кошка, ползла к нему на коленях, не спуская с карих глаз взгляда. Он так старался высмотреть ее зрачки! Старался изучить радужки, проникнуть под черную вуаль, изучить все, что можно изучить – но все было тщетно, разве что тягучая атмосфера накрывала все сильнее, словно одеяло делая воздух жарким, а музыку как будто доносящейся из-за океанских просторов.       Между ними осталось не больше десяти сантиметров. Миранда, уже полностью наплевав на страх и опасность, стояла на четвереньках в одном лишь красном белье и черной, перьевой маской на лице, готовая по неизведанной для себя причине сократить расстояние до предельного минимума! Но вместо этого, улыбаясь легко и блаженно, оторвала одну руку от края подиума, едва ощутимо касаясь острого подбородка кончиками пальцев. Кто знает, чем бы закончилась эта встреча, если бы не голос ошарашенного и смущенного лейтенанта, перекрывшего музыку и судорожное биение ее сердца.       ‒ Коннор, твою мать! ‒ андроид среагировал мгновенно. Резким движением повернул голову в сторону звука, оставив женские пальцы висеть в воздухе. ‒ Ты что там делаешь?!       Он ушел, и когда подошел к лейтенанту, стыдливо перекидывающему взор на девушку, оставшуюся стоять на четвереньках, даже не повернул голову к плечу.       ‒ Да что с тобой такое? Сначала «Рай», теперь это.       ‒ Извини, Хэнк, ‒ его голос был твердым, но все же Миранда определенно смогла расслышать неуверенность и явное недоумение. А может, даже готовность вернуться обратно в свое профессиональное настроение. ‒ Не знаю, что нашло на меня.       ‒ Черт… ‒ чертыхнулся мужчина, в последний раз скользнув взором по открыто смотрящей на них девушке на подиуме. Уже в следующее мгновение мужчина скрылся в коридоре на пути к кабинету хозяина, бубня себе под нос следующие слова, ‒ не напарник, а гребаный извращенец…       Лейтенант скрылся в тени. Но светодиоды все еще мерцали в сумраке, тускло освещающие участок стены и пустой диванчик. Миранда следила за ним, наблюдала за каждым его движением, отчего-то желая увидеть хоть что-то, зацепиться за нечто, что будет сквозить сквозь его непоколебимую осанку и уверенную в себе сущность. И она увидела. Заметила, как мужская голова едва повернулась в сторону плеча по направлению к ней. Карие глаза не взглянули на девушку, но ей было достаточно и этого легкого жеста, чтобы ощутить девичий восторг в груди после того, как детектив скроется в кабинете. Страх сменился интересом. Интерес – возбуждением. И она бы долго еще сидела, подобрав под себя ноги в непрерывном взоре в коридор, где скрылся андроид. Однако некто из опьяненных посетителей вообразил себя правым потревожить ее покой с мерзким предложением продолжить танец в вип-комнате за дополнительную плату. Этот же мужчина, смиренный ее презренным взглядом, но одаренный теплой улыбкой, был грубо ударен коленкой в пах, как только девушка игриво умудрилась усесться прямо на край подиума. Больше никто к ней не подходил, впрочем, больше она здесь не задерживалась, откинувшая маску и надевшая на себя свою одежду.       Коннор смотрел на нее отрешенно и завороженно, словно не веря в те догадки и мысли, которые только что буквально прочитались в ее хищных глазах. Миранде нравилось это его состояние подвешенности. Ввергнутый в сомнения от сделанных в молчании открытий, детектив, забыв о сидящей на коленях преступнице, старался совладать с накатившими мыслями. Так и перебегал черными зрачками по ее глазам, нахмурив от изумления брови.       ‒ Это была ты…       ‒ Ну же, милый, ‒ девушка нетерпеливо поелозила на его коленях, устраиваясь поудобнее. В голубых глазах читался огонек азарта, губы застыли в открытой полуулыбке. ‒ Давай, возьми с полки пряник.       ‒ Ты была в том клубе.       Отчаянно хотелось напомнить о тумане в его зрачках там, у подиума, когда женские пальцы коснулись подбородка. Она танцевала в свете софитов зазывающе, изгибаясь, как дикая кошка, и соблазнительно скользя руками по собственному телу, и должна была признаться, что не ожидала реакции от детектива-андроида. Считала весь этот спектакль ничем другим, как попыткой скрыться, отвести от себя взор, уверенная в том, что детективы явно не допустят мысли, как якобы одна из представителей элиты преступного мира вдруг возжелает развлечь извращенцев своим телом. Но кто же знал, что все зайдет так далеко?.. кто же знал, что детектив среагирует, приблизившись к ней и не желая отрывать взора от изгибов ее тела, от черной вуали, за которой скрывается истина?       Прикусив нижнюю губу в мечтательной улыбке, Миранда, свесив руки за плечами машины, склонила голову. Ее туманный взгляд исследовал контуры его скул, губ, которые вдруг сжались в недовольном, укоризненном жесте. Ароматы корицы продолжали витать вокруг, подкрепляемые запахом тириума от белой рубашки, но даже эта смесь заставляла ее грудь сжиматься в жаркие тиски. И так было трепетно восседать на нем сверху, приподняв руку и лениво касаясь кончиками пальцев взъерошенных прядей в воспоминаниях о том вечере в клубе.       ‒ Ты так смотрел на меня… до сих пор помню этот взгляд… ‒ андроид, сжав губы еще сильнее, вдруг отвернулся, одёрнувшись от пальцев на затылке. В этом жесте не было ни злости, ни отвращения, но было то, что позабавило Миранду, вновь прикусившую губу и расплывшуюся в самодовольной улыбке. ‒ Что не так, Коннор? Ты смущен?       Если бы он еще ответил. Все так же смотрел в пол справа от ее плеча, на котором слишком свободно сидел пиджак. Пропитывал свой взор негодованием к ней, к этому месту, к тому вечеру в клубе и, главное, к самому себе. Последнее не могло быть не замечено девушкой. Голос ее, обретший хриплость, потеплел, не предвещая ничего хорошего в его отношении.       ‒ Должна признать, ты выделяешься. И среди машин, и среди полицейских, которые за мной гонялись, ‒ вновь ленивые касания пальцев к его мягким волосам, вновь отрешенный, полный блаженства взгляд, старающийся заглянуть ему в глаза. Сам того не ведая, Коннор рефлекторно ответил ей взором искоса, пусть в отличие от нее, почти пошатывающейся на его коленях, смотрел укоризненно и с некоторой злобой. Словно чувствующий к ней презрение из-за задетого профессионального эго. ‒ Линия RK такая… необычная. Я слышала, что ваше тело полностью идентично человеческому.       Девушка замерла, и азарт в ее взгляде не предвещал ничего доброго. Насторожившись от ее слов, Коннор медленно повернулся к ней лицом, встревоженно перебегая глазам по черным зрачкам, в которых уже искрил огонь от мелькнувшей в этой безумной голове идеи.       ‒ Может, мы проверим слухи? Ты ведь не против?       Он даже не успел ничего сказать, как девушка, отстранившись, поспешно принялась бороться с ремнем, чуть вздернув перепачканную белую рубашку вверх. От такой резвости Коннор даже не смог сразу сообразить свои слова, однако когда пальцы коснулись пуговицы на джинсах – тут же постарался отдернуться, ощутив, как узлы на руках несколько ослабли.       ‒ Что ты делаешь? ‒ обеспокоенно спросил андроид, стараясь выдернуть руки из веревок. Тщетно. Оставалось лишь надеяться, что эта безумная женщина угомонится, утолив свой интерес анатомическим изучением его тела.       ‒ Никогда не считала себя высоконравственной личностью, ‒ каждое ее движение было поспешным и грубым, как у ребенка у рождественской елки в желании поскорее распечатать подарки. По крайней мере, именно такое нетерпение видел в ее глазах Коннор, силясь понять, откуда в этой голове так много безумства и авантюризма. ‒ Но ты прав. Я не хочу тебя убивать.       Эти слова были сопровождены интригующим подмигиванием, и сей жест осенил Коннора. Заставил проанализировать все, что еще можно проанализировать за последний день. Источник, от которого он узнал о ее местоположении. Легкость предоставленной информации, за которой Коннор привык гоняться, как взбешенный, голодный пес за кошкой. Ее излишне выделяющееся поведение на танц-поле, точно она не боялась встретить его. И первые слова в этом подвале, намекающие всего на одну мысль, от которой тяжело отделаться, замерев с руками за спиной и пронзая пробирающуюся все дальше девушку потупленным взором.       ‒ Ты знала, что я приду. Знала ведь, не так ли? ‒ не получая в ответ ничего, кроме игривого взгляда, Коннор продолжал сыпать вопросами, уже перестав предпринимать попытки вырваться. ‒ Ты это все подстроила. Какой в этом смысл?       ‒ Завтра утром я покидаю штаты. Меня давно уже ждут в другом месте, дела, знаешь ли, работа, ‒ беспечно пожав плечами, девушка, разведя ноги как можно шире, дабы открыть себе еще больший путь, грубо принялась справляться с ширинкой. Этот резкий рывок вниз заставил андроида недовольно сжать губы, ощущая себя не просто стыдливо, но унижено и отвратительно. Ее же, судя по улыбке на губах, ситуация забавляла. ‒ Не хотелось бы уезжать, не попрощавшись…       Женский тон вдруг притих, когда в голубых глазах вспыхнуло мутное пламя. Взгляд, накрытый пеленой, словно опьяненный, а губы, чьи уголки были вздернуты, вдруг расслабились, оставшись открытыми в непередаваемом удивлении. Если бы только в нем… ведь женская рука уже успела пробиться через слои одежды, по-хозяйски нащупав интригующее душу мужское достоинство. Коннору стало еще совестней. Сидеть здесь прикованным, в плену у своего поистине ставшего заклятым врага. Словно не высокопрофессиональный детектив, а несчастный патрульный, только выпустившийся из академии и попавший в лапы преступника по неосторожности. От такой аналогии детектив, в который раз смяв губы, отвернулся в сторону, лишь бы не видеть тумана в девичьих глазах.       ‒ О, милый… ‒ почти шепотом произнесла девушка, прикрыв глаза и уже без былого остервенения двигаясь рукой под тугими джинсами. Уж ей-то, не раз побывавшей в постели с машиной, как никому другому понятно, что ее движения ему ничего не должны принести. Однако влитая меньше тридцати минут назад кровь просто обязана подействовать! Ведь именно на нее она рассчитывает, продолжая изучать мужской член без какого-либо смущения. ‒ А ты полон секретов… прекрасное дополнение к этой смазливой мордашке. От женщин в участке, наверное, отбоя нет.       ‒ Убери руки, ‒ злобно, практически рыча, процедил Коннор сквозь зубы, возвращая к Миранде свой пропитанный гневом взгляд. Если бы Миранду это еще остановило, ведь ее глаза в ответ на этот грубый тон жалобно нахмурились.       ‒ Не будь так жесток. Я к тебе со всей душой и телом, а в ответ столько агрессии, ‒ она едва подалась вперед, желая оказаться чуть ближе к губам, за которые то и дело, что цепляется взором, но Коннор отвернулся так же резко и быстро, как и она минуту назад срывала с него ремень. Ее безуспешные попытки вызвать машину на контакт ничем не подкреплялись, напротив, мужской орган отказывался «просыпаться», явно давая понять, что без прямого приказа системы все ее попытки ублажения ни к чему не приведут. Тогда же Миранда, с разочарованным вздохом закатив глаза, убрала руку и отстранилась, углубившись в карман пиджака. В следующее мгновение тонкие женские пальцы подняли на уровень ее лица то самое устройство, словившее настороженный взгляд Коннора. ‒ Может, ты будешь сговорчивей, если включить вот эту милую штучку?       Он хотел возразить! Перепугано перекидывал взор с девичьего, предвкушающего лица на черное устройство, понимая, что эффект будет сложно перебороть! Но не успел ничего сказать, напрягшись на стуле, когда маленькая красная кнопка все же была нажата. В голове точно что-то переключилась. Туман заволок разум.       Он не мог мыслить, кажется, не мог провести даже самые примитивные мыслительные процессы, внезапно ощутив слабость в процессоре. Пошатывающийся и хмурящийся, старался отряхнуть голову, не обращая внимания на то, с какой жадностью женская кисть вновь проскальзывает внутрь под джинсы. Все пытался обрести ясность разума, силясь не цепляться за звуки ее сердца, томные вздохи и близость от внезапно окатившего тепла человеческого тела. Тепло?.. что за вздор?.. он по определению не может подобного чувствовать…       ‒ Не сопротивляйся, посмотри на меня…       Она не говорила, она мурлыкала эти слова, то и дело, что стараясь коснуться носом его щеки, скулы, губ, хоть чего-то! Но в ответ получала лишь недовольное мычание с резкими попытками отстраниться. С которыми ему становилось все сложнее совладать, пробиваясь к здравому смыслу сквозь пелену огромной волны вдруг накрывших ощущений. Так и жмурил глаза, блекло чувствуя, как система самопроизвольно активировала глубокое, учащенное дыхание.       Звук упавшего на бетонный пол устройства отозвался от стен легким эхом, поглотившимся агрессивной, клубной музыкой. Миранда жалась к нему все сильнее, умудрилась оставить не один поцелуй на мужской шее, все так же манипулируя рукой под черными джинсами. Должна была отдать должное – детектив держался крепко, стараясь не показывать реального желания, что играет в его системе с активизацией дестабилизатора. Но как бы не пытался отстраниться, все же эти попытки с каждой секундой становились слабыми, погруженными в ее нетерпеливое дыхание, умоляющий скулеж и жар, которым насыщалось человеческое тело под этим поистине плотным пиджаком.       ‒ Ты ведь так хотел поймать меня, ‒ женский голос, хриплый и приглушенный, звучал совсем близко, и это сводило с ума. Как вообще такое возможно? Ощущать не просто морально, но и физически все ее движения, ее присутствие?! Он бы задавался этим вопросом из раза в раз, если бы не вытекающий по каплям контроль над собственным разумом и телом, что неосознанно выдает свое истинное положение. ‒ Так возьми… ну же, сделай мне приятно…       Как же сильно ей хотелось, чтобы он сделал приятно! Чтобы покинуть город, скрываясь не от детектива или от полиции, но от создания, что всего за один час приобрело статус любовника! Так и терлась об него, скользя носом и губами по щеке, подбородку и шее, не встречая в ответ никакого сопротивления. Все еще блуждала рукой в джинсах, в привычной для нее манере стараясь вызвать реакцию, и каким же был внутренний восторг, когда та самая реакция последовала. Она не задавалась вопросами о причинах эрекции: прямой приказ системы лишь бы поскорее все завершить или действие введенного образца тириума – неважно. Значимо то, что самодовольная, кошачья улыбка расползлась на ее губах, придавая ее голосу некую лукавость:       ‒ Умница…       Высвободить мужскую плоть от уже расстегнутых джинс не составляло никакой проблемы. Рассудок повернулся, оставил после себя только инстинкты и острое желание единения с детективом в тесноте маленькой, красной комнаты подвального помещения. Уже разыгравшаяся кровь обжигала сосуды изнутри, кажется, она потеряла счет времени, а ведь даже еще не вступила с ним в половой акт. Настолько ярко играло само предвкушение, что, казалось, девушка вот-вот покинет этот мир, полностью отказавшись от сознания.       Пиджак мешал. Мало ей внутреннего жара, еще и эта свободная ткань вынуждает пылать изнутри. Отстранившись от андроида, что уже без сопротивления отвечал ей туманным взором, быстро скинула жакет на пол, не позаботившись о пыли. Плевать! Все, что творится в голове – гольная похоть, требующая удовлетворения для сжимающегося комка внизу живота. Слишком много расплавленного железа в теле, чтобы продолжать терпеть. Потому преступница, наплевав на шаркающие по бетону каблуки, на платье и на здравый смысл, ловко приподнялась на носочках, отодвигая кружевное белье в сторону. Пылающие, взбухшие от возбуждения ткани отозвались искрами в груди и электрическим разрядом по позвоночнику, когда ощутили прикосновение члена. Потому этот момент стал еще более трепетным и нетерпеливым, отражающимся адским пламенем в животе, стоило ей только затаить дыхание, опускаясь вниз и растягивая горячие мышцы, пульсирующие из-за возбуждения.       Хриплый стон сорвался с ее губ. Он же заглушил точно такой же шумный вздох андроида, хмурящегося от непонимания, какого черта он вообще все ощущает так… ярко. Впрочем, Миранду не интересовало, что происходит с детективом. Девушка, опустившись полностью вниз, тяжко дышала, стараясь совладать с накатившим наслаждением. Прошли не меньше десяти секунд прежде, чем она смогла выровнять глубокое дыхание и, облизнув губы, открыть затянувшиеся пеленой глаза.       Девичьи губы вздернулись в углах в блеклой улыбке. Коннор, старающийся идентифицировать новые ощущения, откинул голову на спинку стула. Вот только ему не позволяли ни туман в системе, ни странное нетерпение, требующее не сидеть на месте, но начать двигаться, нагоняя на синтетическое тело волны электрических ударов.       ‒ Поцелуй меня… ‒ тонкие пальцы принялись расстегивать белые пуговицы на его рубашке, одну за другой, сверху вниз. Просьба звучала скорее как приказ, если бы не хриплость и туман в ее тоне. Детектив, все так же хмуро пялясь в потолок, прислушивался к своим системам, которые не желали отвечать. ‒ Тебе ведь нравится…       Он не реагировал, нарочно или нет ‒ ее это не волновало. Но оскорбляло и цепляло за женское эго, привыкшее всегда и всюду считать себя желанной, как минимум привлекательной. Потому, едва последняя пуговица освободила оголенный, искусственный торс, обвила руками шею, вынудив детектива отстраниться от спинки. Взгляды встретились, но смотрели они друг на друга с совершенно разными эмоциями. Одна – вожделенно и внимательно, другой – потеряно и холодно. Все изменилось, когда женское тело напряглось, приподнимаясь на носочках и делая всего несколько движений по мужскому органу, сжимающемуся взбудораженными мышцами.       В этот раз реакция последовала незамедлительно. Карие глаза налились туманом, губы открылись в застывшем стоне. Этот вид не просто манил, но завораживал, окутывая сознание Миранды очередным одеялом из желания. Ее движения повторились и вскоре уже имели цикличный, хоть и мучительно медленный характер.       ‒ Прекрати… ‒ он старался, господи, как же он старался оборвать эти пытки! Старался отдернуть поддавшиеся путы, пытался не смотреть в ее лицо, не чувствовать вдруг ощущаемых запахов женского тела, не слышать влажных звуков под юбкой! Старался мысленно отречься от ее ритмичных движений, вызывающих короткие замыкания в процессоре, с которыми было невозможно справиться! И хуже всего то, что у него ничего не получалось. ‒ Хватит… остановись…       ‒ Не притворяйся, Коннор, ‒ промурлыкал сдавленный голос, источник которого находился в сантиметре от его собственных губ. Рефлексы вынудили его открыть веки, из-под приспущенных ресниц находя взором женские губы. В голове проносилось множество изречений, которые употреблял Хэнк в отношении этой личности, и Коннор, начав их перебирать, только сейчас понял, почему он называл ее именно так. Ведь они все ей подходят. ‒ Я же вижу тебя насквозь…       Чертовка… неадекватная мерзавка, двигающаяся в нежелании набирать темп, но и так плавно подстраивающаяся под музыку, беснующуюся выше.       ‒ Перестань сопротивляться, милый… ‒ все так же шептала Миранда, запустив пальцы в короткие пряди на его затылке. ‒ Целуй меня…       Хитрая дамочка, взбалмошная девчонка, дьявол в юбке!..       ‒ Пожалуйста…       Маленькая дрянь, желающая превратить эту войну в самый настоящий полигон для маниакального желания догнать, схватить, спрятать и овладеть!       ‒ Прошу… поцелуй меня, Коннор…       Как же она выдохнула его имя, жалобно проскулив и прижавшись еще сильнее. Настолько сильно, что этот голос и ритмичные волны удовольствия под мысленные проклятья в сторону девчонки сорвали последние границы терпения и контроля. Веревки на напрягшихся запястьях треснули, разрываясь под натиском последнего рывка искусственных рук. Те же, грубо обхватив девушку за шею, притянули к себе вплотную, позволив машине впиться в женские губы с агрессивным поцелуем.       Окружение терялось в сознании обоих, только если один не мог справиться с неадекватными, непривычными эмоциями, то вторая, осознавая происходящее, мысленно упивалась своей победой, отвечая на хозяйские движения влажного языка с привкусом железа. Чертов тириум, выпитый им меньше часа назад… ничего. За годы своей «работы» ей доводилось пробовать и не такое.       Она скулила в его руках, позволив сжимать себя в тесных объятиях. Его же руки были везде: на плечах, на талии, на спине, груди, в светлых волосах – везде, куда можно достать и куда хотелось бы добраться. Разум плыл под потолком, на который она лениво смотрела, задыхаясь в искрящемся по сосудам золоте и агрессивных, грубых поцелуях на шее, оставляющих после себя красные следы от прикусов. И все это нравилось Миранде. Потому что он обезумел. Обезумел из-за нее.       Нетерпение в Конноре нарастало с жуткой геометрической прогрессией. Ладони скользили и грубо сжимали все, что попадалось, но этого казалось мало. Губы терзали ее поцелуями, впивались в тонкую кожу на шее, плечах, подбородке, после вновь возвращались в переплетение языков. И этого казалось мало! Хотелось, чтобы она была везде, чтобы всюду пахло ей, всюду было ее тепло, чтобы не делить этот дурацкий стул, чтобы вся комната была наполнена сексом, что доселе был ему незнаком. И едва эта мысль проскочила в его тусклом сознании, окутанном паутиной возбуждения, нетерпения и удовольствия, как собственное тело по инерции сработало на автомате.       Обхватив девушку за бедра и все еще не разрывая контакт, андроид одним рывком встал на ноги. Пиджак, брошенный на пол, путался, стул, прибитый к полу, протяжно скрипнул. Что-то хрустнуло под ботинком, но никто из них не обратил на это внимания, погрузившись в глубокий, шумный поцелуй, сквозь который вырывались ее сдавленные стоны, требующие большего. Как же она его обнимала… вцепилась руками за плечи, словно бы он – самое прекрасное, что встречалось на пути ее нелегкой жизни. Может быть, так и есть, Миранда не желала задаваться подобными вопросами, еще в юные годы отрекшись от пресловутых чувств, намекающих на что-то большее, чем похоть. Возможно, потому так запросто отдала себя на растерзание сошедшей с ума машине, не стесняясь стонать в голос.       Стол атаковался в считанные секунды. Лампы посбивались, некоторые упали на пол, отдавшись треском стекла от голых стен. Единственные источники свечения оказались на полу, обращенные в противоположный угол, и сумрак, что воцарился на их телах, создавал особую атмосферу. Вынуждал их путаться друг в друге, как в болоте, уходить все глубже, точно в дремучих песках, напрочь стерев границы «детектив – преступник». На кой черт вообще эти разграничения, когда Миранда отвечала на его жесткие ласки, руками снося со скрипнувшего стола все, что было уложено до встречи?..       Тот самый стул, на котором восседала девушка, свалился к чертям собачьим. Обезумевший и переставший искать компромисс с совестью, Коннор с холодным взором несколькими рывками разорвал тонкое платье на девичьем теле. Каждый звук трещащей ткани заставлял ее дергаться, всхлипывая и блаженно постанывая, но на деле причиной этих звуков была мужская плоть, все еще сохраняющаяся внутри возбужденных, влажных мышц. Жестокость и резкость его взгляда могла бы напугать, особенно ее, уже не раз столкнувшуюся с насилием, но Миранда не дрожала и не ощущала страха. Напротив, приподнялась на локтях в желании увидеть все то, что происходит ниже.       Белая, изорванная в лоскуты ткань скользнула на деревянный стол, оставив после себя на женском теле только черное, атласное белье. Коннор не спешил его снимать. Властно блуждал взором по быстро вздымающейся груди, отмечал волны мурашек. Мужская рука медленно, но верно скользила по оголенной ноге от бедра к коленке, от коленки к щиколотке. Хищный визуальный контакт вносил краски в это касание. Так и хотелось сорваться на очередные ритмичные толчки, выбивая в груди искры и остужая их холодом подвального помещения.       Это было поистине прекрасно… смотреть друг на друга в желании действовать, но при этом оттягивая момент. Чувствовать внутри пульсирующие и судорожные сокращения мышц, заставляющих вздрагивать всем телом от единичного, едва ощутимого движения внутри. И когда карие глаза вынудили погрузиться в этот омут с головой, Миранда окончательно потеряла нить происходящего, тяжко дыша. Сцепленная вокруг щиколотки мужская рука медленно, но уверенно заставила ногу подняться и уложить ему на плечо, оставив тонкую шпильку за его головой. Поясница от таких пируэтов больно заныла, но то было секундное ощущение, особенно теперь, когда Коннор, не сводя с нее хищных глаз, уложил руки на стол по обеим сторонам от вздрагивающего тела. Это вынудило его приблизиться к столу еще сильнее, углубляясь в изнывающие мышцы и выбивая из открытых женских губ сдавленный всхлип. Но стоило ей произнести его имя в привкусе мольбы о большем, как все последние рамки были сдвинуты. Больше имени не звучало. Только пробивающиеся сквозь агрессивные поцелуи вскрики и громкие, похабные звуки секса, отдающиеся ударом деревянного стола о стену в такт каждому толчку.       Ее губы были искусаны, а душа пела, как никогда раньше. Так и лежала на столе, приподнявшись на локтях и позволяя вдалбливать себя все сильнее, сопровождая тесными объятиями мужских рук на бедрах. Наутро наверняка останутся следы… ну и пусть. С ними Миранда сталкивается не в первый раз. Единственное что страшно – привыкнуть к этому жару, наливающему щеки румянцем.       Судорожно цепляться краями пальцев за край стола было непросто. Казалось, впившиеся в дерево ногти останутся в нем, настолько крепко было чувство восторга внутри, что хотелось держаться хоть за что-то. Дышать в белье было тяжко, но преступница не собиралась избавлять от него лично. Вырывать первенство из рук этого детектива?.. нет уж, лучше продолжать наслаждаться сладким, упоительным блаженством внутри, срывая с губ стоны и запрокидывая голову в поисках его поцелуев.       Стоны… если крики вообще можно назвать стонами. Она была уверена, что стоящий за закрытой дверью андроид все слышит, и ей не было стыдно за то, как она вскрикивала, как умоляла о поцелуях. Плавилась под его руками, несмотря на то, что те намертво зажали ее бедра, набирая темп все сильнее и сильнее. Внутри и вправду было тесно и влажно… даже слишком для того, кто привык контролировать свои эмоции и чувства, плавая в мире жестокости и преступности не один год.       ‒ Давай… не останавливайся…       Шепот переходил на крик, крик – на шепот. Она не осознавала себя в этом мире, ведь весь мир был заключен в этой тесной комнате с освещенной противоположной стеной. Все заглядывала в его безумные глаза, где холод и жар смешались воедино, пропитывая ее пристальными, непрерывными стрелами. Кажется, он даже не моргал… но хищно улыбался, вздернув один уголок губ, и исследуя все эмоции на ее покрасневшем лице.       ‒ Не останавливайся… только не останавливайся…       Безумие стало ее частью жизни долгие годы назад, но здесь оно словно сконцентрировалось на столе, пульсациями отзываясь на все его движения. С каждым толчком он упирался в самые чувствительные точки, в самые жаркие места, откуда дрожь прокатывалась по всему телу, заставляя требовать большего. И она требовала, двигаясь по инерции и отдаваясь звукам всем естеством.       ‒ Ну же, милый… не останавливайся…       Его это бесило. Откровенно бесило! Слышать этот голос, хриплый, сбивающийся в такт ритмичным движениям, который не просил, но приказывал. Голос, наполненный грубостью и требованиями, вызывающими злость. Коннор даже не задумался на тему своей идеи. Механизмы сработали на рефлексах, автономно. Не переставая двигаться, андроид грубым и сильным толчком руки в грудь заставил девушку улечься спиной на стол. Очередные требования с ее губ сбились вместе с выбитым из легких воздухом, но детектив не дал ей повторить свои приказы или возмутиться столь жесткому обращению. В ту же секунду зажал ей рот, вталкивая член и притягивая девушку к себе обратно, намертво вцепившись в женское бедро.       Дышать становилось сложнее. Не потому что широкая ладонь грубо зажала рот под мутными искрами карих, презрительных глаз, но потому что окружение закручивалось, а легкие судорожно старались обогатить кровь кислородом в этом бешеном темпе движений. Уже придавленная к столу, Миранда, всхлипывая в руку и вцепившись в нее пальцами, прикрыла глаза. Было слишком хорошо, чтобы наблюдать за его поведением. Было слишком прекрасно, чтобы изучить все его эмоции, ради которых она по сути и затеяла эту игру.       Бешеный ритм отзывался от голых стен спектром звуков, но даже они не могли перебить шум клубной музыки. Сердце скакало с невероятной скоростью, просилось спуститься в желудок и там остаться вплоть до окончания этих скачек, пока оба создания не перестанут двигаться в одном ритме. Даже сквозь прикрытые глаза Миранда умудрялась цепляться за его внешность, и все больше убеждалась: он безумно красив. Как ни странно, даже красивее того, кто уже почти полгода ходит за ее спиной, обеспечивая безопасность и правительственной информацией. И она готова терпеть грубость в свою сторону, готова терпеть нехватку воздуха, ощущая, как тело отзывается не только волнами блаженства, но и боли на его жесткие толчки. Лишь бы находиться под властью того, от кого бегает уже бесчисленное количество дней.       В карих глазах, чей оттенок варьирует между молочным шоколадом и черно-коричневым, сверкали в сумраке. Искры из его глаз вызывали бы страх, если бы ни желание Миранды раствориться в его руках. Что она и делала, всхлипывая под плотной ладонью и закатывая глаза. И она молчала, молчала, так как он и хотел. Уже взывала ко всем богам, лишь бы сладостный момент пика наступил как можно раньше, лишь бы унестись к звездам сквозь потолок, танцующих в клубе людей и ночной город. Лишь бы потеряться в жаре его тела, оголенного из-за расстегнутой рубашки в синих пятнах… пусть он не пускает к себе, продолжая двигаться внутри без устали и удерживая ее рукой на губах, все же она испытывала его тепло буквально кожей, без стеснения рассматривая контуры искусственного торса и мужской груди. Кажется, пик был уже близок… кажется, он это заметил, резко скинув ногу с плеча, убрав руку с губ и прижавшись к ним в нетерпеливом, властном поцелуе, искусывая и проникая языком.       Едва волна наслаждения начала накатывать, как была спугнута андроидом, решившим сменить положение. Вновь она подхватывается под бедра, и вновь слышится грохот, только в этот раз, вынудив девушку обнять себя за плечи, Коннор практически злобно оттолкнул стол в сторону. Сила была не рассчитана. Довольно шаткая мебель, отлетев к стенке, практически рассыпалась на части, оставив только две дальние ножки, вынудившие стол накрениться под углом. Но Миранде не было суждено это увидеть. Ведь ее спину пронзила тупая боль из-за грубого и жесткого удара о шершавую, кирпичную стену. Толчки продолжились, только в этот раз девушка кусала собственные губы от боли в саднивших лопатках.       ‒ Больно… ‒ едва слышно и прерывно из-за движений внутри произнес осипший голос.       ‒ Терпи.       Как грубо и как… по-хозяйски. Отчего-то в этот раз этот тон вызвал только злость и гнев, раздражение, с которым Миранда, обвив машину руками за шею, вдруг ощутила желание указать каждому свое место. Она не против боли – не раз приходилось испытывать по долгу «службы». Но та боль наносилась ей в ее же желании. Причинять боль против ее воли – самоубийство. Потому голубые глаза с зелеными вкраплениями сверкнули злостью, а женские пальцы впились в рубашку, сминая и натягивая ее в недовольном жесте.       ‒ Мне больно, ‒ грубо и жестко прорычала девушка, все так же царапая лопатки о стену из-за непрекращающихся движений Коннора. Недовольство выразилось в нем сжатыми губами и закатившимися глазами. И детектив не нашел ничего лучше, кроме как вернуться обратно на стол, пусть и накренившийся, но оттого еще более удобный.       В этот раз никто с ней не церемонился. Нагло и по-хамски едва ли не откинул на деревянную поверхность, вынудив ту жалобно скрипнуть. Удар головой об стол заставил ее шумно шикнуть, но когда мышцы вновь ощутили резкое проникновение с упором до той самой пульсирующей точки внутри – боль на спине и затылке сразу потерялась в ворохе удовольствия. Ей хотелось рычать от наслаждения, но она скулила. Ей хотелось рвать на нем рубашку, но она прижимала его к себе, обхватив за плечи. Хотелось потеряться в запахе корицы, пыли и секса, и она терялась. Улетала все дальше, выкрикивая или шепча его имя, закапываясь пальцами во взъерошенные мягкие волосы и выгибаясь навстречу сжимающим талию и грудь рукам. Последние не стеснялись делать все, что вздумается ушедшей в безумие системе. Вовсю проникали под чашки бюстгальтера, сжимая соски на каждый ее громкий стон.       Минуты длились вечно… им обоим так казалось. Скрип бьющегося о стенку стола, удары ремня о деревянную поверхность, вздохи и влажные ритмичные движения внутри женского тела – все вертелось, закручивалось, терялось и отражалось эхом от стен. Музыка наверху сменялась с неимоверной скоростью, но никого здесь это не волновало. Только крики, взаимные изучения любопытными руками и жестокие поцелуи, оставляющие на губах боль с привкусом железа. Она хотела, чтобы обезумел он. В результате – сама сошла с ума, прижимаясь все сильнее и выгибаясь в спине, как можно шире расставив ноги.       ‒ Давай, милый… держи меня…       Каждое мгновение приближало ее к пику, и в этот раз что-то подсказывало, что андроид не станет прерывать волну ее блаженства. Наблюдать за ним, уткнувшимся в ее шею и шумно вздыхающим, было тяжко сквозь покрытый пеленой взгляд, но она старалась оттянуть момент россыпи звезд перед глазами, лишь бы запечатлеть в памяти именно этот миг. Причина ли в том, что она хотела запомнить своего детектива таким разъяренным и вожделенным? А может, в том, что все это и было затеяно ради конечных эмоций?.. плевать. Лишь бы успеть ухватить кусочек происходящего, растворяясь в водовороте эмоций.       Они накрыли девушку так неожиданно, что она не успела среагировать. Имя разносилось от стен все громче, срываясь то на мольбы, то на приказы, и в этот раз Коннор не желал обрывать этот поток слов. Вслушивался в каждый тон, тембр, интонацию, смысл, словно покидая собственное тело от накативших чувств. И когда человек, вдруг напрягшись во всех мышцах, застыл, покрываясь дрожью, испытал свое собственное удовольствие, ужесточая последние движения.       Имя больше не звучало. Движений больше не было. Только тяжелое дыхание обоих существ, прижавшихся друг к другу. Но разница была даже здесь.       Миранда тряслась во всем теле, в блаженстве прикрыв глаза и ощущая каждую капельку образовавшегося на коже пота.       Коннор, опершись руками о стол, держался уверенно и твердо, хоть и рассматривал девушку ленивым взором в безучастном желании понять: а что дальше?       А дальше небезызвестные процедуры ареста, протоколов, допросов… и галочки напротив статуса «выполнено», важность которого вдруг стала не такой уж и сильной.       Покинувшая женское тело плоть вынудила Миранду инерционно приоткрыть губы в беззвучном шике. Приходить в себя сложно, чего уж говорить, что в ее жизни это был пока самый сильный оргазм. И, Господи, она даже не боялась себе в этом признаться. Наверное, поэтому все так же расслабленно лежала, поправляя белье и отвечая детективу лукавым, сонливым взором.       ‒ Боюсь, что в этот раз, ‒ андроид, выпрямившись на коленях в уверенной осанке, принялся приводить брюки в порядок. Его обычно злой и грубый голос был пропитан чем-то теплым и ехидным, но блики в его глазах намекали на что-то иное, что никак не связано с его словами, ‒ тебе некуда бежать, Миранда.       Улыбка вкупе с прикусанной нижней губой показалась Коннору настораживающей. Миранда, поднявшись на локтях, отчего растрепанные волосы оказались за плечами, чуть склонила голову, как бы намекая на наличие еще не одной тайны в этой комнате.       ‒ Ты так уверен, милый?       Карие глаза нахмурились всего на секунды. Ухмыльнувшись загадочной улыбкой, девушка отвела взор с его лица за его спину, но Коннор так и не смог обернуться. Ведь в следующее мгновение на задней стороне его шеи сцепились белые пальцы. Детектив, перепугано распахнув глаза, застыл.       ‒ Неужели ты думал, что я такая глупая, раз не продумаю пути отхода?       ‒ Что… что это?..       Это?.. это тот, кто был все это время за дверью. Тот, кто последние пять месяцев ходит за ней по пятам, прикрывая задницу от полиции, недобросовестных «коллег», защищая ее сделки. Служа ей верно и бескорыстно, тот, кто должен быть на стороне правительства, но к всеобщему удивлению выбрал иной путь. Тот, чья внешность практически идентична RK800, но чьи глаза сверкают ледяной сталью, безэмоционально пронизывая стоящего на коленях собрата своим взором.       Лукаво облизнувшись, девушка без лишних проблем встала на ноги, разнося по комнате стук шпилек. Музыка за стенами продолжала звучать приглушенно, кажется, сменилась на что-то более мелодичное и сексуальное. Но Миранда не интересовалась мелодией. Лишь беспечной походкой подошла к одетому в черное андроиду, что непрерывно смотрел на взъерошенный затылок детектива, все так же удерживая его за шею одной рукой. Не в первый раз Миранда радуется, что заимела себе такого сторонника. Впрочем, каждый ее приспешник ценен и любим, именно потому она так безрассудно бросилась в участок, дабы самолично вытащив RK900 из участка – его некогда бывшей работы. И ее стремление отрывать голову за своих людей стало одной из причин, почему все они отдавались ей без остатка, готовые убивать за своего юного, но авантюрного «босса».       Ни капли не стесняясь своего обнаженного вида перед Ричардом, девушка по-хозяйски принялась шариться в его правом кармане. Уже привыкшая, что верная «правая рука» всегда имеет при себе ее любимые сигареты и зажигалки, без какого-либо удивления вытащила их наружу. Тонкая сигарета была зажата губами, тонкие пальцы щелкнули зажигалкой. Зажженный уголек на конце заиграл в сумраке помещения без окон, но любоваться на серые нити, выпускаемые вверх изо рта, пришлось недолго. Ведь Коннор, уже понявший, кто вторгся в его систему и теперь блокирует все движения, подал голос:       ‒ Ричард?.. Ричард, что ты делаешь?       Если бы еще Ричард слушал его, продолжая смотреть холодным взглядом в темный затылок. Он даже не стал смотреть на то, как девушка, сделав несколько шагов в сторону, подняла серый пиджак и тут же его надела на себя. Плотный жакет, чуть пыльный, но все так же сверкающий, опускался до края ягодиц, но и этого хватало, чтобы хоть как-то скрыть ее обнаженное тело в черном белье. Пусть последнее все еще выглядывало из-за полов пиджака. В этой одежде ей было комфортно. Приятней, чем в платье. Словно флаг завоевателя на территории врага.       ‒ Ричард, не знаю, что она сделала с тобой, но тебе следует поразмыслить над тем, что ты творишь…       ‒ Даже не пытайся, Коннор, ‒ продолжая манерно выпускать дым в и без того надушенную атмосферу, девушка подошла к машине и присела на корточки, сомкнув колени. Стук ее каблуков заставлял детектива хмуриться, но как бы он не силился повернуть к ней голову – не мог. Ричард не давал. ‒ Он точно тебя слушать не станет.       На это ему было нечем ответить, но Миранда и не ждала ответа. С блаженством вспоминала касания рук и влажность его губ, железный привкус на языке от химического поцелуя. Кожа местами саднила, что-то подсказывало, что зубы детектива оставили след не только на шее, но и на плечах. Плевать. Ее слишком сильно радовал результат проделанной работы. Потому губы лукаво улыбались, а глаза щурились от выпускаемого вверх едкого дыма.       ‒ Знаешь, что самое забавное? ‒ не услышав ответ, Миранда улыбнулась еще теплее, стряхнув пепел на пыльный пол. Карие глаза, что недавно пронзали ее хищными стрелами, заметались по столу, развалившемуся напротив машины. ‒ Ты сломал дестабилизатор минут пятнадцать назад. Наступил на него.       Что за вздор… что за глупость она говорит?! Что за ложь и провокация в желании вызвать его на эмоции?! Почему так пристально смотрит сквозь прикрытые ресницы и прикусывает нижнюю губу, периодически вытягивая из сигареты дым? Коннор был уверен, что вина его реакции на близость человека была полностью на устройстве, а теперь слышит, что то было сломано еще в самом начале! Тогда почему он обезумел, наплевав на контроль и отвечая внезапным чувствам, играющим в системах электрическими разрядами?       ‒ Что со мной было? ‒ требовательно произнес детектив, силящийся от злости хотя бы сжать кулаки. Но влияние Ричарда было намного сильнее, что заставляло злиться еще больше, ощущая себя беззащитным и униженным.       ‒ Скажем так, ‒ установив руку локтем на коленку, девушка с улыбкой застыла с сигаретой у рта. Блаженство продолжало читаться в ее глазах и губах, как и в теплом, сладковатом тоне, с которым она произносила свои следующие слова, ‒ маленький эксперимент с целью проверить действие нового наркотика для машин. Впервые готовлю кайф для механических задниц, интересно было, получилось или нет.       ‒ Что?..       ‒ Искренне сожалею, мистер полицейский, но нас давно ждут в Иллинойсе. Дела, дела, сами понимаете.       Пока Коннор старался осмыслить озвученные слова, все еще переваривая информацию о введенных ему наркотиках, Миранда, как ни в чем не бывало, принялась рассуждать о своих планах. Ее не страшило произносить место своего следующего пребывания, пусть Ричард уже успел укоризненно покоситься в ее сторону. И на то была одна причина. Коннор придет. Вот только не для того, чтобы арестовать. Точно не в этот раз.       Прикусив нижнюю губу и свесив сигарету к полу по правую сторону от бедра, девушка коснулась пальцами свободной руки его волос. Такие мягкие, невероятно шелковистые, но холодные. И как же тепло стало на ее душе, когда андроид нахмурился от этих прикосновений, перестав бегать взором по столу. Да… он все еще чувствует… как и предполагалось…       ‒ Ты такой симпатяшка… но совершенно непрошибаемый, ‒ продолжая укладывать его волосы в прическу, девушка даже не старалась придать своему взгляду ясность. Так и блуждала по его тонким чертам лица взором, стараясь запомнить каждую родинку, каждый изгиб. Каждый сантиметр кожи, от вида которой в животе сводит мышцы. ‒ Даже жаль расставаться с таким сокровищем.       Она не слушала его. Поднялась на ноги и, сменив тепло на твердость, обратилась к стоящему за спиной детектива Ричарду, что тут же ответил ей прямым, внимательным взором без всяких стеснений.       ‒ Перезагрузи. Пусть включится через шесть часов, нас как раз уже здесь не будет.       ‒ Что?.. стойте! Нет!..       Как будто бы кто-то его слушал. Перепуганные слова сиюминутно оборвались, взгляд машины остекленел, оставшись пронзать не стол, но пространство. Теперь он и впрямь не будет для них помехой. Очухается только к утру, когда они будут уже в другом городе за сотни километров.       Убрав руку с шеи погруженного в себя собрата, Ричард без сарказма, но с явным намеком уставился на девушку. Та же, не стесняясь выглядывающего из-за пиджака черного бюстгальтера, задумчиво сверлила стоящую на коленях машину туманным взором, вытягивая из белой сигареты последние сантиметры.       Отметив на себе пристальный взор соратника, Миранда ответила ему вопрошающим взором, вскинув брови вверх.       ‒ Что?       ‒ Не перестаю удивляться твоей безрассудности, ‒ низкий голос, так сильно разнящийся с мягким тембром Коннора, вынудил девушку передернуться. А может, это просто холод подвального помещения из-за открытой железной двери так сильно повлиял на ее ноги, заставив покрыться мурашками. ‒ Совокупиться с полицейским, объявившим на тебя охоту.       ‒ Кто бы говорил, ‒ язвительно отозвалась Миранда, фыркнув на машину с сочащимся дымом сквозь говорящие губы. ‒ Тоже мне, любитель агрессивных, неотесанных мужиков средних лет.       Взгляд серых глаз ужесточился, однако Миранда не обращала на это внимания. Сократила расстояние между собой и андроидом, докурив остатки сигареты. Последняя была быстро брошена на пол, тут же задавлена черной босоножкой. Не желая тратить время впустую и уж тем более не желая стоять в молчании, девушка запустила руку в другой карман андроида. Ричард же стоял неподвижно, держа руки за спиной и пронзая девушку безучастным взором.       ‒ К твоему сведению, это совсем другое.       ‒ Ну да, другое, ‒ усмешка сошла с ее губ, но в ней не было ничего презрительного или высмеивающего. Скорее легкая усталость и задумчивость, с которой из кармана черной куртки Ричарда был достан телефон с последующими быстрыми наборами сообщения, содержащего скрытое послание на случай, если кто-то отслеживает номер. ‒ Трахнуться с собственным напарником, а после, заметив его с другим любовником, свалить к чертям собачьим, свернув на преступный путь.       ‒ Если тебя что-то не устраивает, я в любой момент могу повернуть назад.       Отправив сообщение и убрав телефон в карман пиджака, девушка вновь принялась искать пачку сигарет и зажигалку. Как же сильно Ричарду хотелось маякнуть человеку о слишком большой дозе никотина, однако он, уже наученный, знал, что делать этого не стоит. Слишком сумасбродная личность, в голове которой играет то ли ветер, то ли ураган.       ‒ Вернешься – лет пять в тюрьме обеспечено. И вообще, ‒ закурив в очередной раз, девушка, скрестив руки и держа тлеющую сигарету в уголке губ, сощуренно посмотрела на своего приспешника. Улыбка на ее губах намекала на то, что все эти слова – ничто иное, как дружеские подколы. К ним Ричард привык. Ведь они были намного легче и мягче, чем извечные издевки детектива Рида, оставившего в системе глубокие повреждения от испытанных безответных чувств. ‒ С чего ты взял, что я тебя отпущу? Забыл? За своих людей и двор стреляю в упор.       Женские указательные и средние пальцы вздернулись в пистолеты и показательно ткнули в затылок стоящей на коленях машины. Ричард и не сомневался в обратном. Не раз убедился в стремлении своего «босса» пуститься в самое пекло ради того, чтобы вытащить своих сторонников – не менее верных, чем он сам.       Вздернув уголок губ, Ричард совместно с Мирандой устремил взор на своего собрата. Даже странно видеть его таким… беззащитным. Всегда на подхвате и всегда воинственный – таким он его запомнил с момента работы в участке. Но это было очень давно. Потому смотреть на все стало намного проще, взглянув на мир со стороны преступности, где все дозволено, а жизнь зависит не от пресловутых законов и правил, а от твоего проворства и желания.       ‒ Оставь меня на минуту, ‒ нахмурившись от услышанного, Ричард обеспокоенно посмотрел на девушку. Взгляд той был покрыт пеленой, туманом, но в голосе не было ничего интимного или теплого. Только твердость и власть.       ‒ Ты же понимаешь, что все его сенсоры активны?       ‒ Знаю, ‒ безвкусно произнесла Миранда, манерно вытянув из сигареты сантиметр. ‒ Просто оставь и все.       И он оставил. Не закрыл за собой дверь, просто уйдя в коридор, оставив за спиной девушку в одном пиджаке его собрата посреди разрушенной комнаты. Миранда, убедившись, что рядом никого нет, выждала несколько секунд, стараясь совладать со своими эмоциями. А их было много: от желания остаться до желания скрыться, вынудив машину не думать, но мечтать о ее присутствии. Потому стук шпилек по пыльному полу был поглощен увеличившейся музыкой клуба. Вновь присев рядом с Коннором на корточки, девушка выпустила очередные серебристые нити витать в воздухе, насыщая пиджак ароматом смога. Но даже сквозь него она ощущала корицу. Жгучий аромат, отражающийся сжимающимся комком мышц в животе.       Усмехнувшись от этих ощущений, Миранда опустилась на колени и, облизнув губы, приблизилась к его уху. Всего несколько слов, несколько адресов, несколько фраз – и она либо подпишет себе смертный приговор, либо подарит себе поистине притягательного любовника, чья мания поймать ее превратится в манию овладеть. Учитывая то, что творилось на этом столе – скорее второе, чем первое. Потому девушка без зазрения совести или страха назвала ему адрес и время, искренне надеясь, что наркотик в его крови будет действовать согласно ожиданиям, а именно до тех пор, пока полностью не заменить тириум. Но ведь он не будет этого знать, верно?..       Отстранившись от машины, девушка, блаженно рассматривая его ушедший в себя профиль, прикусила губу. Такой красивый, взъерошенный, с расстегнутой рубашкой и уверенно разведенными плечами. Такой, каким она его хочет запомнить, ощупывая каждый сантиметр собственной кожи, где остались следы агрессивных поцелуев.       ‒ Надеюсь, еще увидимся, ‒ хрипло, почти шепотом произнесла Миранда, четко осознавая, что он все запомнит. Сигарета в ее опущенной руке поднимала в воздух серые нити, и эти нити путали его облик, покрывая туманом не только в ее сознании. ‒ Песик.       Этот голос отзывался в нем эхом еще долгие часы, вплоть до момента, пока обратный отсчет не досчитает последние секунды. Очнувшись от перезагрузки, Коннор в первую очередь заозирался. Как же это глупо с его стороны, ведь на деле в комнате не было ничего, кроме разгрома, откинутых еще светящихся ламп и тишины. Не было музыки. Не было женского, сладкого тона. Только молчание стен и странное ощущение холода, вызывающего в Конноре беспокойство.       Клуб был пустым. Никто не танцевал на танц-поле, бармен скучал за стойкой. Как ни странно, он даже не удивился его появлению, наверняка привыкший к таким ситуациям за время работы в клубе. Но Коннор не обращал на него внимания. Только стремглав пронесся на улицу, подставляя свой взлохмаченный облик яркому, утреннему солнцу.       Как же тепло… почему так тепло? Почему дуновение ветра ощущается так ярко, почему под бионической кожей словно бегут разряды, наверняка сходные с мурашками? Почему волосы приятно щекочут от игр с ветром, почему уличные запахи вдруг ощущаются?!       Осматривая свои руки и торс под расстегнутой рубашкой в синих пятнах, Коннор не обращал внимания на прохожих, кидающих на него взгляды. Все внутри было перевернуто с ног на голову. Все внутри отзывалось различными чувствами на любое касание, любое дуновение воздуха. Даже одежда вдруг стала ощущаться, как нечто тесное и непривычно шершавое. И если в подвале эти чувства приносили наслаждение, подкрепляемое движениями в горячем, влажном теле, то здесь настораживали и несколько пугали. Что-то подсказывало, что он попал туда не просто ради эксперимента. Что он стал подопытным кроликом по неприкрытому вожделению преступницы, за которой охота приобрела спортивный характер с нотками хищничества и желания показать, кто здесь главный.       Полы его белой рубашки лениво вздергивались вверх ветром, ровно как и пряди волос на виске. Но он не стремился привести себя в порядок, наплевав на косящихся на него прохожих. Только поднял ладонь на уровень живота и, вызвав на нее фотографию из архива, уставился с нахмуренным видом. В карих глазах блеснул огонек озорства. Кажется, ему предстоит долгий путь. Вот только в этот раз он не станет звонить лейтенанту, пустившись в погоню за собственной дозой в лице наркоторговки Миранды Блэк – главной занозой в его механической заднице.