Ничего, кроме танго

Тёмный сад расцвечен огнями, утопает в звуках музыки и смехе. И только Стефану Сальваторе хочется не смеяться, а разразиться проклятиями. Перед ним та, которую он любил больше всего на свете – когда-то. Перед ним та, кого он ненавидит больше всего на свете – теперь. У Кэтрин Пирс на губах алая помада и хищная улыбка, смех и жестокие искры в глазах. Он помнит эти глаза совсем другими – и другие такие же глаза. Он знает, что эти губы могут быть нежными – о, как же он хочет об этом забыть! - Где Елена? – хрипит он; горло сдавливает спазм, и, хоть воздух ему вообще-то не нужен, в груди поселяется тревожное чувство. Кэтрин вскидывает тонкие брови, словно бы она удивлена. - Ты так беспокоишься о ней… - протягивает вампирша. – Я даже завидую, - она мило хлопает ресницами. Но Стефан хорошо знает Кэтрин Пирс. Знает, насколько она лжива, коварна и беспринципна, когда хочет добиться своего. Он знает так же, что когда-то она была другой – и только это не даёт ей убить её прямо здесь и сейчас. Отголоски былых слов, смеха, поцелуев ещё живут в его памяти и сердце – где-то на задворках, ничего не значащие; он был бы рад забыть всё это, да вот почему-то не удаётся. И, даже спустя столько лет горечи и ненависти, пустых надежд и сильнейших разочарований, в сердце Стефана Сальваторе, оказывается, находится место для Кэтрин. - Тебе плевать, - отрезает Стефан. – Где она? - Да всё с ней хорошо… пока, - очень недобро прищуривается она. – Но, если вы не вернёте то, что вам не принадлежит, всё может измениться. - Лунный камень! Ну, у меня его нет. - Тогда найди того, у кого он. И верни мне. Если, конечно, жизнь Елены тебе нужна. Стефан смотрит по сторонам. Мужчины и женщины кружатся в танце, смеются, выпивают, не подозревая, какое чистое зло сейчас сгустилось над этим местом. Дом губернатора Локвуда насыщен магией, ненавистью и пороком, как воздух насыщен электричеством перед грозой. Возможно, это напряжение разрядится убийством к концу вечера, прольётся кровью, и Стефану остаётся только молиться, чтобы то не была кровь Елены. Молиться и выполнять условия Кэтрин Пирс. Задумавшись, он не сразу замечает, что Кэтрин подобралась опасно близко к нему. Прежде его всегда волновала такая близость – да и, чего скрывать, волнует и сейчас. Сердце нарушает своё равномерное биение, кровь бежит по сосудам быстрее, чем обычно, хотя ему всё это не нужно. Неужто старые воспоминания воскрешают в нём человека? Он не хотел вернуться к тому, каким был: доверчивым, наивным, слишком сильно и пылко любящим. На несколько мгновений взгляд Кэтрин меняется, становится ищущим. Что она ищет в нём, не того ли Стефана Сальваторе, которого когда-то повстречала? Стефан скрестил руки на груди, сделал полшага назад, вырываясь из-под колдовского очарования Кэтрин. - Лунный камень – это всё? Я добуду его, можешь не сомневаться, - и он, в самом деле, сделает это, даже если придётся лгать и изворачиваться. Но едва ли это будет нужно: почти наверняка камень у его брата, а, нравилось это Стефану или нет, Деймон был готов на многое, чтобы сохранить жизнь Елене. – Это всё? – настойчивее спрашивает он. Несколько мгновений Кэтрин молча смотрит на него. А затем, улыбнувшись озорно, как девчонка, протягивает руку прямо к нему: - Потанцуй со мной. Только сейчас Стефан замечает, что музыка изменилась: со сцены, где разместился оркестр, летят звуки скрипок, кларнета, контрабаса. Воздух снова дрожит, но теперь уже от страстной мелодии танго. Кэтрин выжидающе ждёт, и Стефан знает, как непостоянно терпение этой девушки. Лучше согласиться. Камень и один-единственный танец с Кэтрин – не так уж и много за жизнь и здоровье девушки, которую он любит. Он принимает руку вампирши, и рывком приближает Кэтрин к себе. Рука девушки по-хозяйски располагается на плече Стефана, пальцы её правой руки переплетаются с его пальцами. Её грудь касается его, он ощущает каждый её вдох – и дыхание Кэтрин как будто бы участилось. Но с чего бы? Этот танец, как и другие условия Кэтрин Пирс – всего лишь уловка или ловушка. Не беда, если капкан схлопнется вокруг Кэтрин – это лишь сделает её уязвимее, самому бы не угодить в ловушку. А с каждым мгновением это становится всё труднее. Прежде они танцевали вместе не один десяток раз, но танго – никогда; к тому времени, когда родился этот танец, они уже ненавидели друг друга так сильно, как это возможно. А теперь эта будоражащая кровь музыка словно стирает всё, что было в их жизнях за долгие годы до этого момента. Кажется, между ними не осталось уже ничего: ни любви, ни страсти. Лишь застарелая боль и звуки танго. Стефан двигается словно автоматически: переставляет ноги, то сильнее прижимает к себе Кэтрин, то отпускает её, держа лишь за кончики пальцев. Вот она от него на расстоянии вытянутой руки – а вот совсем близко, и он может различить каждую искорку в её глазах, почувствовать сорвавшийся с губ вздох. Ему бы и хотелось оставаться равнодушным, да только не выходит. И, он готов жизнь положить, Кэтрин тоже теряет весь свой холодный расчёт, её ледяная маска трескается, обнажая тонкую кожу. С горьким изумлением Стефан Сальваторе понимает, что его ненависть, её злое равнодушие – лишь ширма, скрывающая тлеющую под кожей привязанность. Привязанность, от которой хотели бы избавиться они оба. Ещё один или два таких танца, и, Стефан знает, он забудет Елену, снова бросится с головой в этот губительный омут любви к Кэтрин Пирс. Для неё, возможно, не будет ничего слаще этой победы, но он должен думать о себе. Кэтрин предала его однажды, предаст снова и ещё десяток раз. И то, как она закусывает губу сейчас, как дрожит её ладонь в руке Стефана, как тяжело, неровно бьётся её сердце – а этот грохот отдаётся шумом в его ушах – перестанут иметь значение, если она найдёт ту или иную цену за предательство приемлемой. Поэтому, едва звуки танго стихают, Стефан разрывает прикосновение, отходит от неё на несколько шагов. - Надеюсь, это всё, - он почти груб, но эта грубость помогает ему скрыть расшалившиеся чувства. Но только не от Кэтрин. На уста её возвращается самодовольная, чуть насмешливая улыбка, теперь с оттенком триумфа, который Стефану невыносим. Но глаза… карие глаза смотрят по-прежнему взволнованно, но Сальваторе заставляет себя не замечать это. - Пока да. Но, если ты думаешь, что это был просто танец, Стефан, ты ошибаешься. Проверку ты не прошёл, - она улыбается ещё шире. Кэтрин кажется сейчас похожей на кошку, объевшуюся сливок. Как и ты, думает про себя он. - Елена? - Ты получишь свою Елену, - равнодушно пожимает она плечами. – Всё равно она не нужна, не дорога тебе и вполовину так, как я. Он смеётся, не скрываясь. В другое время так дразнить Кэтрин Пирс было бы опасно, но не сейчас, когда её чувства в таком же смятении, как и его. И каждый из них защищается, как может: он – смехом, она – насмешками. - Ты всегда была ужасно себялюбива, Кэтрин. Танец входил в нашу сделку, не так ли? Если бы я не любил Елену, я бы и не притронулся к тебе. Этого вполне хватило бы, чтобы вывести Кэтрин из себя, но она остаётся удивительно спокойной и даже как будто несколько рассеянной. Потом улыбается, и улыбка эта оказывается лёгкой, задумчивой, лишённой даже оттенка цинизма. - Если ты так думаешь, Стефан, то пригласи однажды Елену станцевать танго. Посмотрим, что ты скажешь тогда. Она разворачивается и уходит прочь, уже через несколько мгновений теряясь в толпе. В первое мгновение Стефан хочет броситься за ней, вот только точно не знает, для чего: не то для того, чтобы удержать, не то для того, чтобы увидеть, как она исполняет своё обещание. В любом случае, Стефан остаётся на месте, пытаясь совладать со своими чувствами. Он не знает, ненавидит он Кэтрин Пирс или восхищается ею ничуть не меньше, чем много десятилетий назад. С грустью он признаёт лишь одно: ни с кем, кроме Кэтрин, он никогда больше не станет танцевать танго.