День мертвеца

Найтвинг сидел на самом краю крыши. Готэм. Город горел огоньками, улицы шумели, где-то выла сирена полицейской машины. Этот город… Безумен, но прекрасен. Как обычно. В поместье Уэйнов Дик так и не решился вернуться. Слишком уж там гнетущая атмосфера после похорон. Дик знал, что это может случиться с каждым из них. Чёрт, это уже происходило и каждый раз рвало душу, переламывало психику, окунало в то состояние, когда уже нет эмоций, нет сил злиться или гореть от гнева. Ты просто осознаёшь, что всё проходит, всё заканчивается; и мучения, и горе, и жизнь конечны… и ты просто живешь дальше… Дик всё равно наивно надеялся, что горе обойдет их дом. Но нет. Судьба жестока… — Уж не ожидал, что ты выберешь крышу полицейского участка, — со спины послышался властный, но добрый голос, — чтобы… Что? — Гордон шутливо поднял интонацию вверх. Дик хмыкнул: Джим хороший парень и коп, но шутить не умеет. Он стоял, засунув руки в карманы, и приглядывался к силуэту «Ночного крыла». — У тебя почти получилось застать меня врасплох, — задорный голос как-то легко дался, даже притворяться почти не пришлось, — но ты всё еще слишком громко шагаешь. Если не ошибаюсь, хромаешь на правую ногу, — Найтвинг повернулся лицом к копу и задорно ухмыльнулся. Это тоже далось с какой-то свободой на душе, а не тяжестью, как часто бывает, когда имитируешь жизнь. Должно быть, так действует осознание неизбежности и невозвратности на Дика. Чтож, это лучше, чем зацикливание на своей беспомощности. Джим улыбнулся в ответ. Тяжёлый день убивает не хуже никотина. В моменты бесконечных ночных смен Джим забывал, что ему за работу платят. Казалось, он пашет без продыха не то что за «спасибо», а за «Пошёл к чёрту, ублюдок! Я перережу твою семью!». Можно было бы омертветь, как это делали многие копы Готэма, но Джим простодушно считал, что это слабовольно. Его вера была сильна, и духом он падал лишь временно, он всегда находил силы продолжать верить в лучшее будущее, а значит и дальше бороться, не оставаться безразличным, сочувствовать и бороться за свой город. Джим хотел жить достойно и так же уйти. Смотря на парня в черно-синем костюме, Гордон думал, что не он один такой. Несмотря на то, что Найтвинг — бывший протеже Бэтмена, парень всегда был весёлым, неунывающим. Джим ценил это, он понимал, что с такой работой свихнуться — вопрос времени. Гордон вынул из кармана пачку сигарет и медленно прикурил: — Да, хромоножка… Недавно зацепило на задержании… — Попытался оправдываться комиссар. Найтвинг ещё злораднее ухмыльнулся, так, что полицейский напрягся, проверяя в голове, всё ли в порядке. Найтвинг не стал разочаровывать Гордона, что хромота уже не от пули, а от старости. Он сменил тему: — Я принёс вам подарочек. — Парень указал в сторону, и Гордон, проследив за рукой, увидел несколько парней, связанных по рукам и ногам. Они шипели и извивались в надежде выскользнуть и сбежать, но скакалки, которыми они были замотаны, крепко держали их, — Обносили магазин детских игрушек, — пояснил Найтвинг, заметив удивлённый, негодующий взгляд копа, — Что вы там искали? — Хохотнул Дик уже, обращаясь к ворам. — Радиоуправляемый вертолетик? В ответ банальное: «Иди на хуй!» — Эх, — Полицейский на секунду поднял глаза к небу. Придёт домой и нажарит картошки. Вредно, но очень хочется, он заслужил. — Вставайте! — Джим начал поднимать за подмышку одного из горе-воров и потащил к выходу с крыши. Они начали кричать что-то банальное и скучное в ответ (чего и следовало ожидать от дворовой шайки) на подобие: «Ты за это заплатишь!», «Чтоб ты сдох!», «Ты сдохнешь в муках, Найтвинг!» и прочие телячьи нежности. Дик на это лишь натянуто улыбнулся. Сейчас не было желания играться с ними. Парень тяжело вздохнул, и где-то в боку кольнуло. Дик приложил руку к больному месту и недовольно сморщил лицо. Кажется, всё-таки, он не так уж и хорош. Возраст не щадит не только Гордона. — Знаешь, — Джим уже передал воров, дежурящему у двери копу и плавно двинулся к краю крыши, — в старости все травмы будут болеть в сто раз сильнее, — Гордон наконец подошёл и затянулся, хотя уже почти вся сигарета истлела. Он вызывающе взглянул на приемника Бэтмена. — Знаю, — с грустной усмешкой начал Дик, — Тешу себя тем, что едва ли доживу до старости. — Атмосфера как-то повязла. Не самая удачная шутка. Гордон выжидающе посмотрел на Найтвинга. Чего он от него хочет? Все они рано или поздно умрут… Дик замер, как будто разумом соскальзывает в прошлое. Когда-то он утешал себя эти фактом (все мы умрем, так чего бояться?), потом не только себя… Теперь спустил ноги с крыши и ловит ветер. Лёгкость ускользнула из его движений. Джима уколола совесть: парень, лет двадцати пяти, с самого детства, каждый божий день рискует своей жизнью, не спит ночами, спасает тысячи жизней, ловит худших из худших, работает на износ, терпит моральное давление и не жалуется. А Гордон, будучи комиссаром, не может устранить коррупцию в полиции. — Зачем ты выбрал этот путь? — Найтвинг удивлённо взглянул на комиссара. Этот вопрос часто возникал у Джима и, очевидно, сильно удивил Найтвинга. Зачем это делает Бэтмен, отчасти понятно. Он был взрослым, когда впервые появился в городе. У него наверняка были причины, мотивация, цель, по крайней мере, Гордону хотелось в это верить. Кое-что Джим даже знал: Бэтмен любит свой город и хочет, чтобы он процветал. Темный рыцарь осознавал, что делает. Но вот Найтвинг… — Зачем все вы это делаете? Вы были детьми. У вас все было впереди… — Ах, ты про это… — Как-то легко вздохул Найтвинг. — Нет, это не совсем так. Я не могу объяснить, но просто знай, что у каждого из нас были причины, принять предложение Бэтса. Работёнка пыльная, конечно, недоплачивают… хотя подожди… мне вообще не платят! Но Джим уже не слушал, какое-то возмущение рождалось в нём. То, с какой лёгкостью об этом говорил Найтвинг, вызывало много негативных эмоций у Джима. Он тихо повторил: — Принять предложение… — Гордона начало трясти, неожиданно даже для него самого. Но он знал, почему его колотит — он в бешенстве. До безумия зол. — Что значит «принять предложение»?! Вы — дети! Маленькие, невинные дети! У вас могло быть будущее, хорошее, без всего этого дерьма! — Джим чувствовал, как то, что давно накипало, начало вырываться наружу. — Учились бы себе, заводили семью. А что в итоге? Носитесь по крышам, прячетесь в тени! Пока мажоры распивают вина, давитесь таблетками и пойками! Ночами не спите, возитесь во всём этом дерьме.— Джим хотел, но не позволял себе орать. Всё, что он сейчас перечислил, было последствиями инициативы Бэтмена! — Но ладно ты, взрослый, или Бэтмен, но Робин! Его то за что?! А других! Да даже ты был ребёнком, когда стал Робином! — Джим никогда не говорил подобного Бэтмену, потому что знал, что сдержать себя не сможет. — Я не понимаю, чем думал он! С каждым днем вы теряете человечность и душу! Это страшно! Так не должно быть! — До этого Найтвинг только слушал и смотрел в даль. На душе, как только речь зашла о Робине, стало противно и грустно. — Мне страшно подумать, насколько можно омертветь и насколько вы уже. — Сигарета уже давно валялсь под нашами затоптанная и грязная. Дик молчал. Он всё это знает. Но Гордон ничего не знает, и Найтвинг должен доказать ему, что все не так ужасно, и бессмысленно как кажется. Он повернулся всем торсом к Джиму и попытался его успокоить, но тот лишь отмахнулся. Отдышавшись, Гордон продолжил, но уже тише: — Я ненавижу Бэтмена за то, что он сделал с вами! И я не понимаю, как он решился взять нового протеже после смерти другого Робина! Какого уже по счету? Разводит как коров на скотобойню. Ну если видишь, что нет у тебя общего языка с детьми, так не трогай их, не втягивай во всё это! Но нет, пожалуйста, ещё одна невинная, совсем молодая душа, покинула наш мир! И не удивлюсь, если он уже нашёл замену Робину! Гордон взглянул в белые глаза Найтвинга, как-будто ища в них согласия. Но герой лишь отвел взгляд. Джим свесил голову и тяжело дышал, ещё изредка бормоча себе что-то под нос. Повисла тишина. Найтвинг тяжело вздохнул. Он тоже часто думал об этом. Герой вдохнул полной грудью, снова морщится, и выдохнул густой пар — на улице снег скоро пойдёт. — Слушай, Джим, ты не знаешь, что как было. Ты не знаешь нашу историю. Мы бы стали ворами, преступниками, убийцами… — Гордон тяжело вздохнул и начал поднимать голову, потирая переносицу, — И это я настоял на новом Робине, после смерти предыдущего. Ты не представляешь в каком горе он сейчас… Робин, он был… другим… Ещё прошла одна вечная минута… — Слушай, я погорячился. Знаю, он заботится о вас и, сложно сказать, но думаю, любит. — Найтвинг хмыкнул, но улыбка появилась на его лице. — Но Робину было всего лет десять, — Джим вопросительно взглянул на Найтвинга и тот, едва заметно, кивнул. Гордон продолжил, — Во сколько же лет Бэтмен начал его готовить? Но больше всего меня поражает другое. Я не знаю, что Бэтмен сделал с ним, и меня это до чёртиков пугает, но парню десять лет, а он спокойно смотрит на трупы, мылит так алчно и цинично, как будто всю жизнь воюет. Его не затрагивала смерть людей, он говорил об этом абсолютно спокойно. Рылся в трупах, резал людей катанами… Это ненормально для ребенка! Я не знаю, что случилось с этим парнишей, но просто надеюсь, что Бэтмен не причастен к этому. Иначе… — Да… Робин такой… Холодный, кровожадный, циничный. Меня тоже это пугало раньше. Он был мрачный и мстительный, не забывающий обид, томящийся от невозможности отплатить за унижение. Ты ошибаешься, когда говоришь, что он невинен, — Дик сделал большой вдох. То, что он хочет рассказать Гордону, может сыграть плохую шутку, но Джим заслужил их доверие, — В этом и есть весь ужас его смерти… — О чем ты? — Гордон пытался понять тайный смысл этих слов. Найтвинг ещё раз тяжело вздохнул. Он начал из далека: — Дай угадаю: тебя пугал, а точнее настораживал Робин. Не только своей жестокостью, но и его… перспективами… — Гордон поднял одну бровь, хотя кажется он понимал, куда клонит Найтвинг, — Тебя пугало то, что Робин может встать на другую сторону. Это ведь было бы очень похоже на него. Всегда злой, жаждущий своей «справедливости», он бы стал ещё одним Рас’Аль Гулом… Внучёк… Но ты не прав, Робин никогда не перейдёт на сторону воров, убийц и психопатов, — Найтвинг доверительно взглянул на Джима. Тот уже насупил брови и ждал доказательств, — Робин уже был на тёмной стороне, и она не для него. Джим и вправду переживал по поводу надёжности Робина. Однажды Бэтмен не сможет его контролировать, и тогда на свет родиться ещё один Джокер или Рас’Аль Гул. Но слова Найтвинга тоже не внушают доверие. Как будто прочитав мысли Гордона, Найтвинг начал объяснять. — Когда мы впервые встретили Робина, Бэтмен отказался от него. Не принял, — Гордон удивлённо вскинул брови. — То есть как? — Вот так. Робин был очень жесток, это пугало нас, и Бэтмен говорил, что не хочет брать его к себе, потому что он не сможет его перевоспитать. Так в мире только вырастет еще один монстр. Хотя, думаю, дело тут было в другом… — Найтвинг немножко помолчал, а потом продолжил. Джим внимал каждому слову, — После смерти Бэтмена, я решил сделать его Робином, — Найтвинг качнул головой, как будто Робин сидел рядом, — Я верил, что он сможет исправиться. Наверное, это было опрометчиво, ведь я далеко не самый лучший учитель, но тем не менее Робин старался стать лучше. Поэтому, можно сказать, что Робин был навязан Бэтмену. Когда он вернулся из мира мёртвых, у них всё время были ссоры и скандалы. Робин был далеко не самым прилежным учеником, но Бэтмен знал, что теперь в ответе за Робина. А ещё я думаю, ему было очень больно и обидно смотреть на Робина, потому что… — Найтвинг немного замялся. Потом сочувственно взглянул на Джима. Тот слегка кивнул, давая понять, что слушает. Дик вздохнул, — потому что Робин его настоящий сын. Родной. Биологический. Ну ты понял… Передать словами то, что сейчас испытал Гордон, было просто невозможно. Это был ужас, страх, безумная жалость и, может быть, немного стыда. Но Найтвинг продолжал, как ни в чём ни бывало. Он даже улыбнулся, как будто бы не погиб маленький мальчик. — А знаешь, они всё время отнекивалась, когда мы говорили, что они очень похожи. В один голос твердили, что это не так, — Улыбнувшись воспоминаниям, Найтвинг облизнул пересохшие губы. Сердце больно колотилось, — Наверное, если бы Дэмиен не жил столько лет по влиянием своей матери, то тоже хотел бы помогать людям. Опустивший голову вниз Гордон, всполошился. Он подумал, что ему показалось, но приглядевшись к лицу Найтвинга, Джим понял, что ему не послышалось — Найтвинг назвал Робина по имени. Такое было в первый раз, и раньше Джим почему-то думал, что их имена ничего для него не значат. Но сейчас… он понял, что имена лишь ещё больше заставляют его стыдиться и бояться. Раньше, без имён, казалось, что Бэтмен не живой, не человек. Конечно, Джим знал, что у них есть имена, но незнание давало ощущение чего-то сверхчеловеческого, непобедимого. А теперь… На свете жил мальчик Дэмиан. У него могли быть друзья и близкие, но он каждую ночь рисковал жизнью, чтобы защищать этих близких и друзей… И вот однажды умер. Это имя — Дэмиан — заставляло Джима задуматься о том, что сейчас, где-то отец хоронит и своего сына, скорбит и оплакивает, а не мистический Бэтмен потерял ещё одного Робина… — Но его мать навязала ему другие идеалы, и именно эти идеалы отпугнули Бэтмена. Тяжёлый случай… но Робин сам понял, что был слеп и захотел измениться. И через некоторое время у него начало получаться. Знаешь, было смешно наблюдать за ним — хоть он и знал всю школьную программу в свои десять, имел множество дипломов — он не переставал быть… ребёнком что ли… У него получалось, пусть он сам не замечал, стать лучше. Он перестал быть высокопарным, нетерпеливым, лицемерным. Хотя, про терпеливого я погорячился! — Найтвинг едко прыснул, а затем грустно засмеялся, — Но тогда все его отрицательные черты стали как-будто менее вредными, скорее даже они исчезали в моменты крайней опасности. Он мог проявить недюжее терпение, когда чья-то жизнь стояла на кону, но заставить его просидеть дома, а не пустить на патруль, было практически невозможно. Он внушал страх преступникам, но обожал животных, а они его. — Странный, маленький и, кажется, такой незначительный факт, но Гордону словно ножом по сердцу резанули, — Раньше Робина заботил только он сам, но потом… Мы тоже стали ему не безразличны, наше мнение и идеалы. Поэтому он отказался от пути убийцы, сначала ради нас, а затем уже для себя. Робин был лишён любви, но думаю живя со мной… — Голос дрогнул, и Найтвинг замолчал. Джим смотрел на его лицо. Оно было грустным, меланхоличным, и очень уставшим. Душевная боль делало ужасным красивое лицо, — Он очнулся от того мира, в котором держала его десять лет мать. Казалось бы, наконец-то всё начинает налаживаться: Робин стал более человечным; пусть это смешно звучит, но он стал более мягким; все ещё самонадеянным, но он хотя бы изредка не боялся просить помощи. Они с Бэтменом сблизились, их отношения и вправду стали походить на отношения настоящего отца и сына… А потом Робин погиб… Я… понимаешь, я… боже… Гордон молчал. Он не знал, что сказать… Теперь он не мог уснуть, ведь ему казалось, что по его вине погиб мальчик. Он был язвительный и грубый, но всё же, как оказалось, добрый. Чем-то увлекался, что-то его радовало… Кого-то любил, своего старшего брата или может отца, а теперь его нет, ведь его прикончила собственная мать. И если бы Джим хорошо исполнял свои обязанности как коп, то этого не произошло бы, в этом не было бы нужды. Робин начал свой путь искупления, но так и не смог его продолжить. Стало противно от этой мысли — почему мир так жесток? Чёрт знает, что было у этого ребёнка на душе, какой мрак жил в его сердце, но близкие видели, как он с ним сражается; и выигрывает. Выигрывал… Гордон опять закурил… Дэмиан ушёл красиво…