His blood

В вазе вяли васильки. Уже засохшие цветы осыпались, медленно опускаясь на стол, или, падая в вазу, плавали в грязной воде. Стол был покрыт тонким слоем пыли. Пройдя на кухню и наполнив стакан воды, высокий молодой человек залпом выпил его, а затем посмотрел на ненавистные цветы, такого любимого оттенка. Как же он похож на цвет его глаз. Яркий, насыщенный, завораживающий. Стакан выскользнул из ослабевших пальцев и с дребезгом разбился. Слёзы застилали глаза, хотя, казалось бы, после двух дней беспрерывных рыданий они должны были закончиться. Судорожно всхлипывая, он опустился на пол, чтобы собрать стекло. Осколок впился в руку кудрявого парня и тот зашипел. Опираясь на кухонную тумбу, он сел на холодный кафель, бездумно наблюдая, как кровь стекает по пальцам на белую плитку. Она похожа на ту, что лежит в ванной. И кровь точно также стекала по его бледной коже, прямо из его рта, капая на пол. Хрупкое тощее тело было изуродовано окровавленными цветами. Этими самыми васильками. А голубые остекленевшие глаза были направлены в пустоту. Луи. Его милый Луи. Как он мог не заметить? Томлинсон так часто кашлял в последнее время, и не выходил из дома, говоря, что «приболел» пневмонией. Как он мог не распознать эту ложь? Вся эта суматоха с Элеонор и постоянная нагрузкой. Он не выдерживал, но и не мог ничего рассказать. Боялся навредить Гарри, быть обузой. Какой же придурок. По щеке Стайлса катились слёзы. Неужели он не мог признаться? Почему так тянул? А Найл? Неужели он не мог сказать раньше? Рука с разбитыми костяшками нырнули в карман за пачкой сигарет. Вытащив одну, Стайлс затянулся. Едкий дым заполнил лёгкие и заставил закашляться. Нет, Найл тут не при чем. Это всё он. Он сам виноват. Ему не хватало смелости, вечно что-то мешало. Он всё ждал подходящего момента, а Луи задыхался от кровавых растущих внутри васильков. Как же так? Как теперь без него? Это просто невозможно. Он был всем для Гарри. Луи был его маленькой и хрупкой вселенной. Он был его любовью. А теперь его посеревшее тело лежит в ванной, полной кровавой воды с плавающими лепестками злосчастных васильков. Гарри плакал от отчаяния. Хотелось кричать, но он больше не мог. Голос сел еще вчера. Его смех, громкий и искренний, что заставлял смеяться даже над не смешными шутками. А добрая и слегка нагловатая улыба, способная моментально поднять настроение. Луи был настоящим чудом с яркими голубыми глазами, за которыми скрывалось столько боли и сожаления. Съедаемый чувством вины и утраты парень медленно поднялся, опираясь о тумбу, и, пошатнувшись, встал. Легкий холод обдал его со спины. Стайлс вздрогнул. Нет. Это не он. Вновь галлюцинация. - Гарри? – любимый голос больно ударил по ребрам, лишая возможности дышать. Парень вытащил сигарету и затушил о собственную руку, стараясь привести себя в чувства. Окурок упал на пол. – Почему ты ещё здесь? – устало выдохнули за спиной. Не отвечать. Он не настоящий. Нельзя поворачиваться. Гарри понимает, что выдержать не сможет. В памяти всплывают его нежные рук и искры в глазах. Глотая слезы и кусая губы, Стайлс молчал. - Гарри, - тихо позвал Луи, подойдя ближе. Затем он слегка вытянул руки и прошептал, - мне холодно. Сердце пропустило удар. Гарри замер, задержав дыхание. Луи всегда так делал, когда ему требовалась поддержка и внимание. Если мальчик чувствовал себя ненужным он просто тихо подходил и просил согреть его. Луи всегда нуждался в тепле далеко не физическом. Стайлс судорожно выдохнул, из последних сил сдерживая желание повернуться. Не получив ответных действий, Томлинсон поджимает губы, а затем решительно, словно вскрывая сердце кудрявого парня ножом, произнес: - Ты мог спасти меня. Вот оно. Стайлса прорывает и беззвучные рыдания становятся настоящей истерикой. Он падает на пол, отбивая колени и плачет, задыхаясь от эмоций и сожаления. Пусть это ненастоящий Луи, но эти ужасные слова из его уст ранят Гарри тяжелее любого оружия. В голове бьёт набатом мысль собственной вины и его совершенно не волнует, что в этом его обвиняет плод собственного воображения. Раздираемый рыданиями, он обхватил колени руками и судорожно повторял: - Это моя вина, моя вина, моя вина... Луи присел на корточки, коснулся холодной рукой, с торчащими из предплечий стеблями васильков, к щеке и попытался заглянуть в глаза парню. - Я любил тебя, Гарри. Стайлс резко бросается вперед, обнимая плод собственной фантазии и продолжая плакать. С ног до головы его окутало холодом, затем Гарри внезапно вспомнил о теле в ванной. Мертвом. Маленькая, хрупкая рука трепетно провела по волосам. Парень поднял голову, стараясь разглядеть что-то сквозь пелену слёз. На него с теплотой смотрели грустные глаза Луи. - Я так хочу всё вернуть. Быть с тобой – тихо прошептал кудрявый надломившимся голосом. Томлинсон заглянул в его глаза и медленно произнес: - Ты все ещё можешь быть со мной. - парень испуганно раскрыл глаза. - Давай, ты же давно об этом думаешь. Мы будем вместе, если ты это сделаешь Гарри. Возможно ему стоило подумать чуть дольше, но он слишком долго ждал, а иллюзия выглядит всё более реальной. Находясь в прострации, Стайлс резко поднялся, напугав Луи. Кудрявый открыл ящик с аптечкой и судорожно стал искать снотворное. Изредка всхлипывая, он старался открыть банку, но та выпала и всё содержимое рассыпалось. Трясущимися руками собирая таблетки, Гарри чувствовал на себе взгляд ярких глаз Луи, сидящего на тумбе. Парень встал, подняв последнюю, и повернулся к Томлинсону с горстью белых капсул в руках. Луи смотрел на него, печально улыбаясь. - Смелее Гарри. Тут он окончательно погрузился в пучину своего безумия. Стайлс стал глотать таблетки, давясь и запивая их водой. Слёзы катились по щекам, пока тело содрогалось от всхлипов. За окном вставало солнце, заставляя небо расцветать яркими красками, и заливая теплым светом кухню. Капли крови стали казаться еще ярче. Гарри полз в ванну, пачкая пол и корчась от боли. Открыв дверь, он осторожно сжал мокрую, потерявшую живой цвет, ладонь Луи и закрыл глаза. - Я люблю тебя – прошептал Гарри, перед тем, как начать трястись, захлебываясь рвотой. Всю кухню окрасил рассвет и на залитый им ярким розоватым светом стол упал последний лепесток василька.