Движимый отчаяньем

Кровь крупными каплями падала на сырой бетонный пол, образуя небольшое багровое пятно. Касаясь земной поверхности, она тут же впитывалась в пористую грязную землю старого погреба. Над этим пятном свисала измученная мужская голова, которая обессиленно пыталась приподняться. Пробыв в бессознательном состоянии ещё пару минут, голова резко дёрнулась, и её носитель очнулся. Он в непонимании обвёл глазами место, где находился, и, так ничего и не вспомнив, задрал голову наверх. Его глаза безразлично смотрели на потолок, такой же сырой и грязный, как и пол. Кровь из-за смены положения головы тоже изменила своё течение: теперь она затекала за шиворот мужчины, ловко преодолевая его мощную шею, и впитывалась в одежду. Глеб хотел поднять руку, чтобы вытереть её со своего лица, но не смог этого сделать. Его руки были крепко связаны сзади чем-то очень толстым, но гибким; скорее всего это была какая-то тряпка. Ноющая пульсирующая боль опоясывала всё тело мужчины, особенно торс и грудь. Глеб опять опустил голову вниз и криво улыбнулся. Он понял, что его избили и сломали ему нос, а после связали и оставили в каком-то погребе, но он никак не мог вспомнить, кто это сделал. Даже не так, он вообще ничего не мог вспомнить. Мужчина пытался забраться в самые потайные уголки своей памяти, найти там хоть что-то, но ничего, кроме собственного имени он вспомнить не мог. — Я Глеб, так? Уже хорошо, хоть знаю, как меня зовут. А дальше что? Мужчина начал осматривать помещение. Тут было темно и сыро, вокруг него были одни бетонные стены, а из освещения — голая мигающая лампочка, которая висела над ним. Ни окон, ни дверей. Только присмотревшись повнимательнее, он нашёл на потолке странные ровные трещины, которые складывались в прямоугольник. — Это, наверное, и есть выход, — заключил Глеб, после чего начал осматривать себя. Тресканье лампочки перебивало тяжелое дыхание узника, который пытался развязать себе руки, но как он ни старался, ничего не вышло. Он был прикован к металлической трубе, поэтому даже не мог взглянуть на узел, каким был связан. Зарычав от бессилия и надвигающего непонятного страха, Глеб попытался выдернуть эту самую трубу, но она была сильнее его. Чувство опасности и волнения с еще большей силой начало охватывать мужчину. Он должен куда-то бежать, он чувствовал это, где-то внутри его забвения проскакивали яростные крики, приказывающие выбраться из этого места и что-то закончить. Но что? — Ну давай же! Давай!!! — мужчина яростно пытался вырваться из оков, шипя от боли и нетерпения. Он попытался встать, но верёвка не двигалась выше, поэтому навалиться всем весом ему не удавалось. После нескольких попыток он сдался и обессиленно повис, склонив голову почти до самой земли. Тяжелое дыхание хрипло доходило до стен темницы, но беспощадный толстый бетонный материал впитывал все звуки, не донося их до желанной свободы. Глеб почувствовал, как до крови натёрлись его руки, но не чувствовал самой боли. Он уже ничего не чувствовал, внутри него зияла огромная дыра забвения и беспамятства. Зачем он вообще боролся? Зачем истязает себя, чтобы выбраться? Чувство самосохранения? Страх умереть? Или что-то другое? Глеб поднял голову и увидел, что что-то упало на пол, пока он пытался вырваться. Это была открытка в форме сердца, на которой было напечатано фото очень милой девушки. Глеб начал присматриваться к ней, и к нему постепенно начали возвращаться какие-то образы. Он начал узнавать девушку с открытки, в его голову вспышками стали пробиваться все новые и новые воспоминания, от которых в виске с писком запульсировала боль. Глеб прошипел и стиснул зубы, терпя её, и спустя несколько секунд поднял свои тёмные глаза, в которых читалось осознание. Он всё вспомнил. Но резкий скрипучий звук заставил его отвлечься. Дверь сверху открылась, и в погреб спрыгнул чей-то тёмный силуэт. Сначала мужчина не мог понять, кто это, но после в нем проскользнуло неприятное чувство, схожее с предательством и непониманием. — Как ты тут? Надеюсь, что ты доволен своей новой комнатой. Я сам её выбирал, — усмехнулся тот, кто стоял напротив пленённого. Глеб нахмурился, но в его глазах читалась растерянность. — Ну чего ты молчишь? Ой, я наверно тебя слишком сильно ударил по голове, какая досада, придется опять всё заново тебе объяснять. — Кто… ты? — спросил связанный пленник, пожирая стоящего взглядом. Тот, кто стоял напротив, вновь усмехнулся. Он сделал несколько наигранных шагов и вышел на свет, раздвигая руками в сторону. — Та-дааам! Узнаешь? Глеб в растерянности округлил глаза и перестал дышать. Он почувствовал, как его сердце забилось быстрее. Перед ним стоял он сам…