iwausb

Нико долго смотрел на свои руки: большие ладони, смуглая кожа, дрожащие пальцы, которые покалывало от холода… они не работали так, как ему хотелось бы. Костяшки были сбиты в кровь, и уже слабо помнилось, когда всё это успело произойти. Он с отвращением и даже какой-то горечью засунул руки обратно в растянутые карманы штанов. Ни одна часть тела не слушала его. Каждый вздох звучал как всхлип. Ему было холодно; его трясло, словно он ехал по бездорожью на сломанном велосипеде без педалей. У него точно так же не было никакого контроля над ситуацией. Не было сил даже пытаться что-то изменить. Как бы тупо это ни звучало, он будто всё ещё чувствовал кровь прямо на кончиках пальцев — она крупными каплями падала на пол, пачкая всё вокруг. Перед закрытыми глазами ему виднелась огромная багровая лужа, и он пытался отогнать эту картинку как можно дальше, не совсем понимая, откуда она вообще взялась. Хватит. Заткнись. Нико зажмурил глаза, легко покачав головой, но ничего не изменилось. Он всё ещё сидел перед распахнутым окном на сломанном стуле (который почему-то стоял тут с его первого рабочего дня). Сухие потрескавшиеся губы было больно даже облизывать, но они всё равно были невольно сжаты в тонкую линию. Он зачем-то держал эту гримасу из последних сил, боясь расслабить хоть одну мышцу в теле. От напряжения становилось больно дышать. Два вдоха, три долгих выдоха — он в полном, блять, порядке, правда (рёбра почему-то всё равно покалывало). Глаза открылись, и единственная слеза всё равно спустилась по его щеке к подбородку, после чего была проигнорирована. Кожу легко защипало, и Нико горько усмехнулся самому себе. Крови было слишком много. Жмурился сильнее, пытался восстановить сбитое дыхание (периодически забывая дышать снова), но ничего. В пустой тёмной приёмной он слышал только собственные вздохи и сильно стучащее в груди сердце. Это не приносило боли… по крайней мере, ему так казалось. Он не чувствовал вообще — боялся. Всё, кроме непонятной тяжести в животе и ощущения сильной нехватки воздуха, исчезло. Кожу как-то тянуло, и Нико ощутимо передёрнуло. Всё его тело прохватила дрожь, и, сжав руки в кулаки, он медленно выдохнул через нос, будто раздражённый чем-то. Во рту остался неприятный горький привкус, кончик языка практически распознавал кровь в вязкой слюне. Он посмотрел в окно ещё раз, но быстро отвернулся. Его тошнило от свежего воздуха. Его тошнило от всего этого… его тошнило от самого себя, в конце концов. Этажом ниже заиграла музыка, и Нико закатил глаза, тут же пробормотав «черт». Ненависть переполняла его настолько, что уже готова была литься на окружающих. — … Ты не можешь этого понять- ты позволил неудаче определять всю твою жизнь… — он остановился на какую-то секунду, чтобы вдохнуть (желчи). — Это вся твоя личность! Он со всей силы ударил по столу ребром ладони, и… всё снова замолкло. На секунду показалось, что это прошло. Сердце билось часто, дыхание было тяжёлым и неровным, глаза щипало. Попытка успокоиться привела к ничему. Он пытался снова и снова. вдох выдох Хотелось начать нервно ходить от одной стены до другой — как всегда делал Ливай в стрессовых ситуациях. Ливай, который очень хотел помочь… Ливай, которого он оттолкнул. Эта ситуация как раз-таки была пиздецки стрессовой, и Нико это бесило. Он не мог злиться в себя, один; вся его работа летела вниз на огромной скорости, но и лучше просто не получалось. Как бы он ни старался непослушными руками, его мозг работал в другом направлении. Все его отношения, как минимум… изменились. Всё снова стало сложным, и он совершенно перестал что-либо понимать. Линк смотрел на него, как на интерна-первогодку, но в его взгляде было больше… презрения, и Нико считал это более чем оправданным, не осведомлённый, всё же, об истинной причине подобного отношения. — Доктор Ким, — позвал Аттикус «официальным» тоном, будто он обращался к Ливаю в его первую неделю стажировки. Холодно и кратко, — Вас ждут в операционной. — Какой из меня чёртов доктор? — Нико слабо улыбнулся сжатыми губами, выпустив лёгкий жалкий смешок, в ответ на такое обращение, но больше ничего не сказал — Линк быстрым шагом удалился, слабо хлопнув его по плечу. Личного пространства становилось много, собственные чувства были слишком сильными, чтобы держать их в себе… но он не мог позволить себе спуститься на этаж ниже, где все были очень далеки от его состояния и явно веселились: он бы накричал на кого-нибудь, распустив кулаки- или бы просто расплакался от безысходности. Тяжело вздохнув, он съехал по холодной стене на пол, закинул голову назад и закрыл глаза. Ему хотелось банальной тишины. Ему хотелось перестать ненавидеть себя — это сильно сказывалось на всём, что его окружало. — Хэй, Нико? Его руки упали вдоль тела. Ему даже не нужно было смотреть на стоящего в проходе полного желания помочь Ливая, чтобы почувствовать ещё одну тёплую слезу на щеке. Каким же он был идиотом, господи. Громко всхлипнув как пятилетний ребёнок, он слабо ударился ноющей головой о стену и прикусил распухшую губу, пытаясь заглушить самого себя. Это была его вина. Он проебался и не мог с этим справиться. Очередное осознание пришло без предупреждения: Нико терял всё, что у него было, потому что злость поглотила его целиком. Нико так много раз оттолкнул Ливая, что почти потерял его… но он всё ещё был рядом. Пытался. Нико зажмурил глаза в очередной раз, шатко вставая на ноги. Со стороны это выглядело абсурдно и нелепо, но Ливай даже не мог приподнять уголки своих губ. В этой ситуации не было ничего смешного. Через пару секунд они были на расстоянии вытянутой руки, и Нико заглянул ему в глаза своими помутневшими от слёз, пытаясь увидеть хоть что-то… он не нашёл ничего, кроме жалости. Стало противно от самого себя, от того, в кого он превратился за эти несколько дней. Он не мог держаться, не мог оперировать без этого глупого панического страха, не мог разговаривать… он не мог. Его лицо было красным от слёз, на нижней губе выступила кровь, а руки затряслись сильнее. Отвратительно. Ливай был напуган подобным Нико — он никогда не видел его таким- разбитым. «Доктор Ким» больше не существовало — он сдался ещё несколько часов назад. Хотелось покончить с этим всем прямо сейчас и больше не возвращаться. Нико медленно положил руки на плечи Ливая, будто неуверенный в самом жесте. Его глаза снова начали слезиться, и он притянул его к себе, чтобы крепко обнять, впервые за несколько дней действительно чувствуя свою слабость. Всего было слишком. Злость будто выбило из головы, когда Ливай расслабился в этом прикосновении, утыкаясь носом ему в плечо. Стало тепло — будто перед камином. — Прости. Ливай лишь покачал головой и глубоко вдохнул, ничего не ответив. Музыка замолчала, и на секунду показалось, что они были совершенно одни. Вокруг пахло лекарствами, бейдж неприятно упирался в грудь, ноги подкашивались и снова стало трудно дышать, но Нико было плевать. — Я люблю тебя, — вдруг разнёсся шёпот по пустой комнате. Они не знали, кто из них это сказал — да и не было совершенно никакой разницы. Внутри стало просто пусто. Нико никогда не думал, что это станет самым лучшим чувством в его жизни. В голове не было совершенно ничего, и это было хорошо. — Ты будешь в порядке, я обещаю. И он почему-то верил.