it doesn't matter

За окном машины проносится маленький город очередного штата. Ничего нового. Возможно в другую погоду он бы и показался уютным и гостеприимным, но явно не сегодня. Холодный ветер, пасмурная мрачная погода с стелющимся утренним туманом. Темные неприветливые домишки и почти полное отсутствие людей на улицах, довершали тоскливое осеннее настроение. Впрочем, у Беннетта оно редко бывало хорошим, а уж позитивный взгляд на жизнь при такой работе как у него, так и вовсе исключен. Еще меньше священнику хотелось видеть унылую и морщинистую рожу друга, который наверняка продолжал переживать из-за разлада со своим, блин, мальчиком. А разлад между ними, насколько понимал Беннетт, был серьезный, молодой человек так и не мог простить партнера за уход и долгое отсутствие. И сам ушел, через несколько недель после воссоединения и совместного изгнания демона из самого Дэвида, вместе с Маркусом и Мышкой. Ладно, за это Беннетт был им благодарен, хоть и не говорил вслух. Проклятый демон мучил его и почти заставил отчаяться, если бы не помощь Томаса с Мышкой и Кина, внезапно появившегося как из неоткуда. Потом Мышка уехала вместе с Беннеттом наводить порядок в Ватикане, а эти двое остались как раньше вместе, но видимо так и не смогли окончательно понять друг друга. В один день Томас просто собрал вещи, высказал все, что думал о бывшем партнере и оставил растерянного Маркуса в унынии. Тогда наступило сложное время, говнюк Кин даже на неделю перестал и вовсе выходить на связь, Беннетт уже стал разыскивать — все-таки не пристало экзорцистами разбрасываться. Томас в то время занимался новым одержимым и был на связи, но относительно Кина холодно отвечал, что не имеет понятия чем занят бывший партнер (и вообще их пути разошлись, Беннетт давай уже по делу) Но потом Маркус все же отзвонился и заплетающимся языком осведомился у друга, какие у того успехи в Риме, и начал разглагольствовать словами полного пьяного самобичевания, на тему почему его все бросили и забыли (особенно один непослушный мальчик-священник). Не прямым текстом конечно, но близко по смыслу и с обвинением в сторону Дэвида. Тьфу, — размышлял тогда Беннетт, слушая бредни своего подчиненного, — до чего же дожил его старый друг, всего неделю пробыл без Ортеги и уже тосковал как… брошенная девка в обнимку с бутылкой. Послушав бессвязное нытье и прежде чем положить трубку, Дэвид посоветовал Маркусу взять себя в руки и позвонить, когда сможет, черт его возьми, приступить к работе. После этого наступило еще двухнедельное молчание и наконец вчера Кин соизволил позвонить. Судя по голосу в телефонной трубке, тот снова мрачен и расстроен, но вдруг потом, перейдя на быстрый и радостный шепот Кин все же проговорился, что Томас вернулся к нему, и сейчас принимает душ. Конечно, речь шла исключительно о делах, и это упоминание занятия священника было бы не к чему и на секунду сбило с толку, но Дэвид только хмыкнул и продолжил рассказ. Он то умел читать сквозь предложения. Да и не сложно, это раньше Маркус был загадкой и этакой неприступной скалой, выражая эмоции сочувствия только на одержимых, а гнева на демонах, но теперь то совсем размяк как желе. Эта нелепая, непонятная радость и надежда, что мальчик снова рядом с ним, читалась так явно…и странно. Само собой у Беннетта и в лучшие времена с Кином, ха, если их только можно так назвать были, так сказать, недомолвки, тот даже разок чуть его не пристрелил, плюс нахождение Кина в церкви отлученных священников, явно не пошло тому на пользу. В те времена Маркус на каждый приезд отца Беннетта, неизменно посылал его восвояси. Если ты хочешь убедиться, что я еще не сдох, то твоя миссия выполнена, Бенннетт. Представитель Ватикана, смотря на его пустые лишенные смысла и жизни глаза, все же жалел друга, ведь они были знакомы много лет. Да и отлучение от церкви вышло крайне неловкой ситуацией, но Маркус, конечно, тут сам виноват. Хотя возможно во всем виноват Томас, это он его втянул в заваруху в Чикаго. Но именно этот человек вытащил каким-то образом Кина из его заточения, дал цель и при следующей встречи Беннетт увидел, что друг снова в деле, и в его глазах уже не было той оглушающей пустоты. И само собой, одержимые люди были спасены. Либо опять же во всем виноват Кин, ведь молодой человек ранее был вполне послушным и образцовым священником, пока не связался с мятежным Маркусом. А уж когда молодой и добрый священник пожелал обучаться их делу, отец Дэвид удивился, но и в глубине души был восхищен и на досуге размышлял, сколько Ортега сможет выдержать этого нелюдимого ворчуна. Как оказалось весьма долгое время, и даже начал понемногу положительно влиять на Кина, что до сих пор не удавалось никому. Но при этом привязывая к себе отлученного священника. Так что это еще вопрос, кто кого испортил… За размышлениями и поиском виновного, служитель Рима не заметил, как наконец такси подъехало к нужному зданию. Мужчина вышел и поморщившись от ледяного ветра, запахнул одной рукой ворот пальто, огляделся туда-сюда вдоль пустой и грязной улицы. Что ж ладно, бывало и куда хуже. Маркус ожидал его с новостями по их договоренности не ранее чем завтра, но его и Томаса ждет неожиданный сюрприз, так сказать. Правильно, нечего позволять им расслабляться, на след этих и так того и гляди выйдут демоны, захватившие церковь и почти поработившие самого Папу. Осведомившись у сонного служащего в какой комнате остановился мистер Лавер с другом, а именно на такую фамилию Маркусу было приказано брать номер, неспешно поднялся по лестнице. Дойдя до нужной двери, Беннетт несколько раз настойчиво постучался. Тишина. Почти выругавшись, но вовремя вспомнив что он священник, Беннетт стучался снова и снова. В тишине коридора эти удары были подобно грому. И слава Иисусу, наконец дверь с щелчком открылась. На пороге стоял небрежно одетый в футболку и спортивные штаны, полусонный, очень растрепанный и явно ничего не понимающий Томас. — Бе…отец Беннетт что вы...? — растерянно моргая, наконец пробормотал Ортега. — Молодой человек, — раздраженно сказал Беннетт, — может ты меня сначала запустишь? — Ладно. Томас, окончательно проснувшись, посторонился и запустил священника. Дэвид огляделся и поморщился: в комнате повсюду были разбросаны вещи в виде рубашек и штанов, (ураган что ли здесь прошел?) двуспальная кровать (хм, одна кровать?) с перевернутыми простынями, раскиданными подушками и одеялом на полу, довершала странную обстановку. Беннетт моргнул, но про себя махнул рукой, мало ли бывает в жизни экзорцистов и порядок точно не входит в список их благодетелей. — Мы вас не ждали сегодня… Понимаете, у них была только одна кровать, — проследив за его взглядом и чересчур торопливо пояснил Томас. - Да и мы вчера с Маркусом немного повздорили, так что извините за… — Не важно! — Дэвид перебил его, — я решил не терять время и пришел поговорить с вами обоими. Ты же теперь вернулся насовсем? — вдруг осведомился он. Ортега покраснел и кивнул, опустив глаза. — Ох, да, мы с ним все выяснили и решили, что нам лучше продолжать работать вместе и потом…- Томас по-прежнему смотря в пол хотел сказать что-то еще, но услышав, что воду в душе выключили, поднял глаза и неожиданно весело спросил, — как вы чувствуете себя, отец Беннетт? Настала очередь Отца Дэвида растеряться такой смене темы и тона, но тут из ванной вышел Маркус. Распаренный, полуголый с одним полотенцем на бедрах, растерянно уставился сначала на Томаса, а потом перевел взгляд на Беннетта. — А это ты, — мгновенно взяв себя в руки и наигранно небрежно бросил Кин, — так мы тебя сегодня не ждали. — А, что мне нужно особое позволение придти к вам? — Дэвида разозлило такое пренебрежение и странное напряжение между этими двумя, повисшее в воздухе, — если я здесь, значит есть разговор, — не увидев эффекта от своих слов, он подошел поближе к Маркусу, который уставился на Томаса будто видит того впервые. - Ты слышишь, что я тебе говорю? И будь добр, оденься. Маркус словно очнувшись, оторвал глаза от молодого человека и издевательски смерив Беннетта ехидным взглядом, обошел того и начал одеваться. — Вот уж не думал, что тебя можно чем-то смутить, — весело комментировал Маркус, — скажи спасибо, что я взял в душ полотенце. Томас не смог сдержать смешка, закрыв рот ладонью, и Кин обернувшись, тут же ответил ему широкой ухмылкой. Нашли время веселиться. Отец Дэвид не стал отвечать на такую дерзость, решив компенсировать отношение к происходящему, недовольными взглядами на обоих. По крайней мере, и к его большому изумлению, Маркус не выглядел несчастным, наоборот он был таким непривычно расслабленным и даже…счастливым. Вот уж точно, понятия несовместимые с Кином. Затем во время вроде бы серьезного разговора о планах борьбы с демонами, Маркус то и дело переглядывался с Томасом, как-то странно смотря на того, лишь изредка вставляя свои саркастические замечания в общую суть. Отец Дэвид даже несколько раз окликнул старого друга, задаваясь вопросом слушает ли тот его вообще. Впрочем и молодой человек больше отмалчивался, лишь постоянно и не к месту застенчиво улыбался. Наконец закончив, Беннетт спросил: — Маркус, я так понимаю ты продолжишь обучение ученика? Не думаю, что Мышка была хорошим учителем, — хмыкнул он и строго посмотрел на уставившегося в пол Томаса. Маркус вдруг помрачнел и все его напускное ехидство тут же исчезло. Так, кажется я задел больную тему, — вновь подумал Дэвид, с каким-то удовлетворением. И тут же был шокирован как произнесенными словами, так и тихим неуверенным голосом Кина: — Если Томас позволит… я очень на это надеюсь, — Маркус вперился взглядом в молодого человека и, о боже, — Беннетт никогда не видел такого взгляда у друга. Полного надежды, страха и еще… ну нет, этого то точно не могло бы здесь быть. Нет и еще раз нет. Что за бред. Но это тоже здесь было, хоть Дэвид не мог назвать это правильным словом даже про себя. — Томас! — Маркус нахмурился безуспешно пытаясь поймать взгляд молодого человека, который по-прежнему смотрел в сторону, — ответь же мне, не молчи. Беннетт вдруг стало неловко, но он не мог до конца понять почему. Возможно, от несвойственного Маркусу просящего тона, в котором слышалось отчаяние. Наконец, словно собравшись с мыслями, Ортега поднял голову встретившись с партнером глазами, и тихо сказал: — Я ответил тебе еще вчера, Маркус. Да, я хочу чтобы мы шли дальше вместе, — он ухмыльнулся партнеру, вздохнувшему с явным облегчением. И тут Маркус вновь удивил Дэвида. Он повернулся к тому и вдруг улыбнулся широкой счастливой улыбкой, которую Дэвид никогда не видел у него на лице и даже не подозревал, что друг может так улыбаться. Служитель Ватикана даже немного отшатнулся от того, как от сумасшедшего. Боже мой — Ты слышал, Беннетт? — Маркус проговорил с довольной усмешкой, — Мы снова в деле. Он подошел поближе к Томасу и положил руку ему на плечо, с вызовом смотря на Дэвида. О да, Беннетт теперь не только слышал, чувствовал, но и видел. Теперь все происходящее с этими двумя за последнее время обрело свой смысл. Беннетт теперь видел, хоть и до последнего старался себя обмануть, любящее ласковое выражение глаз, которое Маркус щедро одаривал своего молодого партнера с головы до ног. Смущенные, но не менее счастливые взгляды Томаса в ответ. Вся эта комната, вещи и…кровать. То, что тут происходило ночью. Беннетт остро почувствовал себя третьим лишним, этаким ненужным предметом мебели. От которого прямо сейчас хотели избавиться, как можно скорее, но не знали как это сделать. Бежать отсюда, — решил Дэвид, окончательно смутившись, —эти двое уже потеряны. Иисус, как ты допустил… Если об предпочтениях Маркуса он несколько раз краем уха и слышал,в том числе один раз при личном присутствии на экзорцизме от одержимой девочки и закрывал на это глаза, то сейчас все представилось в живой картинке с участием Томаса. А как же клятвы молодого человека! Возможно, еще можно достучаться до разума парня — Томас, — сделал последнюю жалкую попытку Беннетт, старательно подбирая слова, — ты уверен, что хочешь…этого? Он многозначительно обвел комнату взглядом, намекая при этом на их отношения со своим другом. Маркус нахмурился и было поддался вперед, ему явно не понравился намек, но Томас остановил его положив руку на грудь. — У меня было время подумать. Это мое решение, отец Дэвид. Теперь Ортега выглядел решительно и глядя в глаза другого священника, упрямо сжал губы. Маркус одобряюще хмыкнул и обхватил одной рукой плечи молодого человека. — Беннетт, у тебя все? Нам нужно отдохнуть, понимаешь, ты нам немного помешал.- Кин, сделав акцент на последнем слове, склонил голову набок, нетерпеливо смотря на друга. Томас едва заметно ударил партнера локтем, на что тот самодовольно усмехнулся. Беннетт кивнул, прокашлялся и решив, что сделал достаточно, а более не его забота, повернулся и не прощаясь, вышел из номера. Только на лестнице раздалось громкое:  — Черт знает что! И шаги удалились. Томас и Маркус засмеялись, и Кин пошел закрывать дверь. — Принес же черт этого ватиканского служку, я ведь уже настроился на более приятное занятие — недовольно пробубнил Маркус, подходя к молодому человеку и прижимая того к себе за талию. — Ты не должен говорить так о своем друге, пусть он и заявился не вовремя, — слегка упрекнул партнера Томас, обоими руками поглаживая его плечи. Маркус обхватил лицо Томаса в ладони и глядя прямо в глаза произнес: — Знаешь, что я хотел сделать, первым делом выйдя из душа? — и не дождавшись ответа молодого священника, мужчина прижался к его губам нежно целуя и поглаживая спину партнера. — Ммм… продолжить начатое ночью? — чуть отстранившись, угадывал Томас, внимательно изучая вспыхнувшую страсть в голубых глазах Маркуса. Тот усмехнулся. Вчера вечером он было снова хотел начать бесцельный поход по городу и местным барах, в попытках хоть немного разбавить боль от ухода его дорогого мальчика. Алкоголь не приносил облегчение, на других мужчин Маркус не хотел смотреть, ведь все они были не те. Даже близко не похожи на его любимого Томаса. Мужчина приходил и валился в постель отсыпаться, чтобы снова проснувшись корить себя, что не смог найти верные слова и уговорить партнера дать ему еще один шанс, остановить его уход. Проводил дни молясь и Богу, и самому Томасу, чтобы тот простил и вернулся или хотя бы просто ответил на его звонки. Какие уж там занятия экзорцизмами, когда Маркус сам как одержимый от расставания. А вчера вечером раздался стук и на пороге оказался молодой человек. У Кина колотилось сердце, он боялся опять сказать или сделать что-то не то, до того что готов был умолять только бы его мальчик больше не ушел. Они много говорили в том числе об их отношениях, на удивление без прежнего испуганного избегания данной темы, а потом Маркус робко обнял его, вдыхая запах, осторожно потянулся к губам и Томас позволил. — Маркус? — прервал его мысли молодой человек, — так я угадал…или о чем ты вообще думаешь? Тот вдруг отстранился, отведя глаза в сторону и собираясь с мыслями для вопроса. — Томас, ты ведь правда больше не уйдешь? — Я же сказал тебе и отцу Беннетту… — Ты сказал это для него, что продолжишь обучение, ну а потом? — перебил Маркус, подняв заблестевшие от слез глаза на молодого человека, и продолжил, не сводя с него взгляда, — Или ты правда…хочешь быть со мной? С такой старой развалиной рядом с тобой. А может завтра ты решишь… Маркус больше не смог продолжить и отвернулся, не зная как объяснить, что после лучшей ночи в его жизни на него снова нахлынули сомнения, как он вообще может быть кому-то нужен. Тем более такому прекрасному и самоотверженному человеку как его партнер, как Маркус будет жить если тот уйдет. Он тихо произнес, грустно смотря в глаза напротив полные протеста: - Томас, просто я не могу...Тем более ты нарушаешь свои клятвы и потом пожалеешь... Но Томас подошел к нему и заткнул рот долгим и глубоким поцелуем, чувствуя как дрожит партнер, а затем прижался лбом ко лбу Маркуса: — Я хочу быть с тобой и буду. Бог соединил нас и я благодарен ему. Мои клятвы они не только для Бога, но и для тебя. А наши ссоры, да они неизбежны, что ж постараемся в таких случаях побыстрее мириться, — Ортега вытирал его слезы на щеках и улыбался, видя как внимательно мужчина ловит каждое слово, — А ты? Не уйдешь больше? Маркус тепло улыбнулся и глядя в глаза своего любимого заверил: — Никогда больше. Я люблю тебя, Томас, — и вовлек того в новый поцелуй, прижимая к себе крепкое тело партнера. — Я не могу потерять тебя снова, — шептал ему на ухо Маркус, — если мне придется сделать снова непоправимое, я это сделаю. Но больше не уйду, не сотворю вновь эту глупость. Со мной благословение Бога и любовь к тебе. Спасение мое в твоем прощении. Теперь, впервые за долгое время разлуки, Маркус был по-настоящему счастлив и ему не хотелось выпускать из объятий своего мальчика. — Как думаешь, а Беннетт догадался о нас? — спросил Томас, лежа в кровати на груди у старшего мужчины. — Ты серьезно? — засмеялся Маркус, — это последнее, что меня волнует сейчас, — и поцеловав молодого человека в висок, прижал его крепче. А действительно, какая разница. К какому бы там выводу не пришел Беннетт - это их жизнь. А настоящая любовь не может быть грехом.