Раздоры и рутина рабочих будней Алексии Эшфорд

Дверь приоткрылась с едва слышным скрипом, впуская в кабинет приглушенный голос секретарши, беседовавшей по телефону, стремительное стаккато, которое выбивали ее пальцы по клавиатуре и попискивание факса; поток воздуха подхватил полы халата, шурша тканью, металл с тихим звоном ударился о металл — браслет, соскользнувший по запястью, стукнулся о дверную ручку, каблук высек глухой стук, споткнувшись о порог, и с приоткрытых губ сорвался тихий вздох. Алексия, поглаживая пальцем колесико компьютерной мышки, даже не оторвала глаз от монитора; искристо-голубой взгляд впитывал столбики цифр, сверяя результаты, в голове формулы выстраивались в ряд, перетекая из одного расчета в другой, но в укромном закоулке сознания зрело недовольство. Оно наливалось ядом, словно поспевшая волчья ягода, запускало цепкие корни в самые подкорки разума и шипастыми побегами прорастало сквозь кожу и кости, отзываясь участившимся сердцебиением и чуть сбившимся дыханием, однако девушка с точностью и выверенностью машины продолжала сверку итогов. Алексия опустила веки, чувствуя, как голова становится тяжелой от сердитых мыслей, как они сжимают лоб незримым обручем, а по рукам прокатилась волна раздраженного озноба, когда рядом вздохнули снова, на сей раз чуть громче и ближе. Лениво повернув голову, Эшфорд смерила Аннет холодным взглядом сквозь ресницы; глаза Алексии переливались холодом алмазных граней, и бывшая миссис Биркин стушевалась, смутилась, заливаясь краской. Лицо и шея ее раскраснелись, будто в приступе лихорадки, румянец стек по рукам и окропил нервные пальцы, играющие с пуговицей халата. Пуговица висела на паре ниток; Алексия мысленно подсчитывала секунды до того момента, как она оторвется и окажется в мокрой от волнения ладони Аннет. Девушка в нетерпении, бывшем для ее недовольства все равно, что хворост для костра, поджала губы; Аннет, чутко уловившая ее сумрачное настроение, виновато опустила голову. — Ты что-то хотела? — голос Алексии Эшфорд струился нежным шелком, глаза бывшей миссис Биркин заблестели, как после бокала шампанского, на губах забрезжила несмелая улыбка. Женщина шагнула к столу Алексии, безжалостно выкручивая пуговицу; секунды, отмеряемые Эшфорд, падали в небытие, словно песчинки — их было уже десять. — Да, я… наверное, это глупо прозвучит, и… знаю, на работе я должна вести себя сдержанно и достойно. Клянусь, я не хочу навредить репутации вашей или же компании, но… я бы хотела встретиться. Не сегодня! — торопливо добавила Аннет, заметив, как сузились глаза Алексии, — А когда скажешь, когда тебе будет удобно. Я знаю, ты очень занята… — Именно поэтому ты сочла, что ворваться ко мне в кабинет накануне заключения контракта — это хорошая идея? — тонкие брови девушки вопросительно приподнялись; ее голос звучал ровно, но Аннет все равно сморщилась, как от зубной боли, и Алексия в приливе злой усталости подумала, что тяжелому дню не хватало только ее слез. Оставался еще час до обеда, но Эшфорд уже успела устать: утром она вместе с братом встречалась с организатором свадьбы и помогала выбрать цвета для оформления — у Клэр были подготовительные занятия к экзамену, и она не могла прийти, из-за чего Альфред пребывал в дурном настроении, бесконечно жаловался и едва не довел своими капризами и придирками организатора до истерики. Алексии пришлось заниматься всем самой, чему девушка втайне была рада: вкус Редфилд она считала весьма и весьма сомнительным, а на торжестве будет немало влиятельных гостей, и Эшфорд полагала, что провал попросту недопустим. Конечно, она так старалась ради Альфреда и их семьи, а не девчонки с родословной дворняги; оформление в белых, лавандовых и мятно-зеленых цветах, композиции из орхидей, ландышей и пионов с цветовым акцентом в виде зеленых роз соответствовали понятиям Алексии об элегантности. Она надеялась, что Клэр хватит ума не оспаривать ее решение — все-таки Эшфорд разбиралась в организации банкетов куда лучше нее; Альфред отбрюзжал свое на сестру еще утром — сначала по поводу схемы рассадки гостей, а затем — из-за слишком простого платья невесты и ее нежелания надеть все фамильные украшения Эшфордов на торжество. Брату удалось уговорить невесту лишь на диадему, что подействовало на Алексию, точно загнанная под ноготь игла. Диадему носила еще Вероника Эшфорд, их блистательный предок, а теперь она будет украшать голову беспородной девицы, исхитрившейся вползти в их семью. Возражения не имели смысла, но, удерживаемые Алексией в груди, разъедали словно язва; от того было все тяжелее находиться рядом с Альфредом и помогать ему со свадьбой. В офис Алексия приехала выжатая, как после Нью-йоркского марафона, но с честью выдержала совет директоров, завтрак с инвесторами и встречу с будущими партнерами, к вечеру стоило подготовить окончательный вариант контракта и посетить благотворительный вечер; Аннет с ее повадками влюбленной школьницы казалась сегодня совершенно лишней, а ее привязанность мешала, как слишком узкие туфли. Алексии хватило бы одного слова, чтобы бывшая миссис Биркин ушла и не осмелилась ее беспокоить до конца недели, однако девушка понимала, что Аннет не виновата в ее напряженном графике. Не будь день таким изматывающим, Эшфорд даже польстило бы подобное внимание. Аннет, как и Уильям, не стеснялись проявлять свои чувства на работе; жаль только, что для этого оба выбирали совершенно неподходящие моменты. — Прости меня, — взмолилась Аннет, заламывая руки, будто героиня греческой трагедии; Алексия чопорно кивнула, откидываясь на спинку кресла; что же, Аннет, по крайней мере, доставало такта понимать, что ее предложения на работе несколько неуместны. Уилли же имел наглость настаивать на своем и даже лапать Алексию, будто девицу в придорожной закусочной. Иногда это казалось забавным, но чаще его напор выводил из себя — Уилли опрометчиво было забывать, где его место. — Мне… мне тебя не хватает, — выдавила Аннет, борясь с робостью, и Эшфорд, не сдержавшись, снисходительно улыбнулась; женщина была похожа на кошку, ластящуюся к хозяйке, которая долго не обращала на нее внимания. Алексия старалась хотя бы раз в неделю видеться с бывшей миссис Биркин в неформальной обстановке: они вместе ужинали или выбирались в город выпить кофе, и со стороны их встречи казались приятельски-деловыми: разве удивительно, что директор корпорации хочет что-то обсудить с руководителем лаборатории? Несколько раз Алексия приезжала в квартиру Аннет, которую она снимала после развода с мужем, но редко оставалась там ночевать — Эшфорд плохо переносила чужое присутствие в своей постели, спала плохо и беспокойно, как будто чужие мысли и сны змеями переползали по подушке в ее голову. Подобные визиты радовали бывшую миссис Биркин больше всего; даже поход в дорогой ресторан не произвел на нее такого впечатления, как приезд Алексии вечером прошлого четверга. Сегодня была среда; на выходных они не виделись: Аннет уезжала проведать родителей и Шерри, а Алексия посетила скачки за городом, где удержалась от ставок и едва не купила лошадь в подарок Альфреду на свадьбу: несомненно, брат, побаивавшийся лошадей, оценил бы подобный презент. Впрочем, конь — не более, чем аксессуар, дорогая вещь, подчеркивающая статус. Альфреду даже не придется ездить на нем верхом, лишь с манерным видом ронять во время разговора, что его скаковой жеребец в очередной раз одержал победу в скачках, но брат-близнец наверняка заупрямится — чем ближе был день свадьбы, тем несноснее становился Альфред. Иногда Алексия ловила себя на мысли, что сама ждет торжества — ведь тогда вся эта морока с подготовкой и мандражем жениха наконец-то закончится. — Я скучаю, — кротко призналась Аннет и грустно усмехнулась, — должно быть, я кажусь тебе смешной. Разведенная мать-одиночка с ребенком, а веду себя, как влюбленная девчонка без капли деликатности. — Ну что ты, Анни, — Алексия поднялась, разминая затекшие мышцы шеи и спины; одетая в шелковую темно-синюю тунику с серебристым марокканским узором, перехваченную широким поясом на талии, и узкие брюки, она подошла к женщине и взяла ее подрагивающие пальцы в свои ладони. Девушка улыбалась тепло, но без особого чувства, глаза смотрели спокойно, а вот Аннет трепетала под натиском чувств рядом с ней. С мужем она была совсем другой; да и Уильям был иным, будучи женатым на Аннет. Алексии было забавно наблюдать, как они менялись, раскрывались перед ней совершенно иными сторонами характера. Кто бы мог подумать, что доктор Аннет Биркин, увлеченная больше работой, нежели собственной дочерью, вдруг станет такой жадной до ласки и внимания. Ей хотелось поцелуев и объятий, хотелось держаться за руки, хотелось всей той слащавой мишуры, которую демонстрировали в каждом второсортном сериале и дрянном любовном романе, которую скучающие домохозяйки глотали ложками и просили еще. Неужели в начале отношений с Уилли Аннет тоже была такой? Влюбленной, несколько навязчивой, но трогательной и стеснительной — такой она нравилась Уильяму, а, изменившись и уйдя, головой в работу перестала его привлекать? Или попросту надоела амбициозному и тщеславному Биркину? Может, лишь из-за холодности и измены мужа она поддалась влиянию Алексии? Расшатанные нервы, предательство, унижение, стресс на волне важного контракта и едва не сорвавшихся разработок, забота о дочери — все это надломило Аннет, а Эшфорд не позволила ей сломаться окончательно; разумеется, по своим причинам. Девушка ничуть не жалела об их отношениях, как и не сожалела о том, что разрушила брак Уилли; все в результате дало свои плоды. Теперь Вескеру будет гораздо труднее запустить когти в ее корпорацию: благодаря горячей преданности Аннет Алексия знала все, что творилось в лаборатории, включая мелкие ссоры и сплетни. Бывшая миссис Биркин скорее позволит отсечь себе руку, нежели предаст мисс Эшфорд, чья ладонь гладила ее по пылающей щеке. Слегка повернув голову, женщина уткнулась лицом в руку Алексии, вздохнула томно, прикрыв глаза; белокурая прядь, запутавшаяся в пальцах девушки, была жесткой, словно высушенная трава. Светлые ресницы дрогнули, веки Аннет чуть приподнялись, и робкий взгляд коснулся лица Алексии. Она была моложе Аннет, но чувствовала себя старше, умнее и опытнее, ощущала уверенность хозяйки положения. Если Уильям зачастую вел себя как расшалившийся пес, которого время от времени приходилось одергивать, то Аннет выдрессировала страх вызвать недовольство Алексии; она слишком во многом завесила от мисс Эшфорд. — Мне тоже тебя не хватает, — произнесла девушка легко, будто общалась с подругой, а не с женщиной, с которой была близка, — но ты же понимаешь — у меня на руках компания. С моей стороны было бы эгоистично отложить дела ради собственных удовольствий. — Ты слишком требовательна к себе, — мягко упрекнула Аннет, — итак задерживаешься на работе допоздна, а то и вообще ночуешь в кабинете. Я очень волнуюсь — вдруг тебя станет плохо от переутомления, а никого не будет рядом. — Анни, поверь: поводов для беспокойства нет, — Алексия улыбнулась; обожающий взгляд Аннет согревал ее, словно солнце в полдень, и Эшфорд привлекла ее к себе. Женщина с готовностью шагнула вперед, ее руки легли на талию Алексии, соскользнули с боков на спину, сжали крепче. Девушка закинула руки на плечи Аннет, запустила пальцы под тонкую витую золотую цепочку, с которой свисал круглый медальон с выгравированной буквой «А» — подарок Алексии. Эшфорд преподнесла его любовнице в благодарность за верность корпорации и сравнивала скромное ожерелье с ошейником и удавкой: пусть все знают, кому она принадлежит. А вот Аннет в золотой безделушке видела куда больше, и буква «А» кричала ей о том, как важна и дорога она Алексии; медальон бывшая миссис Биркин носила гордо, точно орден. Она лепетала, заикаясь, что должна теперь сделать Алексии ответный подарок, но Эшфорд заверила женщину, что ей достаточно ее благодарности и хорошей работы. Тогда Аннет поцеловала Алексию: порывисто, стукнувшись с ней носами и едва не прикусив язык. Было смешно, как в какой-нибудь романтической комедии; напуганная, смущенная Аннет тут же принялась сбивчиво извиняться, слова сыпались из нее, как жемчужины с порванной нитки, но Эшфорд сумела заставить ее замолчать новым поцелуем, куда более медленным и чувственным, из-за которого Аннет оказалась распластанной на диване в ее кабинете без блузки и с задранной юбкой. В конце она расплакалась, уткнувшись лицом в плечо Алексии, которая изо всех сил старалась не рассмеяться. Девушку и сейчас тянуло улыбнуться, глядя, как бывшая миссис Биркин облизывала губы, часто дышала, и медальон игриво поблескивал, устроившись в ложбинке между ее грудей. Сквозь тонкую ткань блузки просвечивало черное кружево бюстгальтера, от ее кожи веяло сладостью ванили и розы, и Алексия спрятала понимающую ухмылку в уголках рта: похоже, Аннет подготовилась как раз к тому случаю, если вдруг их беседа перейдет в горизонтальное положение на диване. Какова проказница! Будь она такой с Уильямом, возможно, их брак бы и не распался. Возможно, Аннет всегда испытывала влечение к женщинам; восхитительная порочность за фасадом добропорядочной жены, матери и ученого. Что ни говори, а они с Уильямом друг друга стоили. Алексия хотела ограничиться целомудренными объятиями, но Аннет алчно подалась вперед, вжимаясь грудью в грудь девушки, потерлась животом об ее живот и, прикрыв глаза, потянулась к ней губами. Эшфорд не нравилось с ней целоваться — Аннет облизывала ее губы, будто леденцы, во рту то и дело спотыкалась о зубы и бестолково елозила по небу; быстрые короткие поцелуи, обжигающе, будто разряды тока, были куда приятнее, но Аннет, распалившись, не могла себя сдержать. Обвивая девушку крепкими, жадными руками, она шумно посасывала ее нижнюю губу, целовала уголки рта, подбородок, оставляя на нем следы слюны. Алексия отворачивалась: у нее впереди еще целый рабочий день, девушке не хотелось ходить с припухшими губами и следами засосов, но Аннет с таким чувством целовала ее и сжимала в объятиях так, словно боялась, что Алексия исчезнет, что Эшфорд не решалась ее оттолкнуть. Девушка гладила ее по спине и плечам, ласкала затылок; Аннет не хватала Алексию за ягодицы, не пыталась завалить на стол или придавить своим весом к креслу, как делал Уилли. Поцелуями она пыталась вымолить ответной ласки, но у Эшфорд не было настроения. Поймав лицо женщины в ладони, Алексия поцеловала ее, мгновенно подчиняя себе: язык атласной змеей вторгся в ее рот, оплетая язык Аннет, бывшая миссис Биркин жалобно застонала, едва не повиснув на девушке всем телом, и задрожала. Ладони с поясницы переместились на бедра Алексии. — Пожалуйста… — прошептала она, не открывая глаз. — Алекса, пожалуйста… — Нет, — отрезала девушка, целуя Аннет в щеку; женщина сморщилась, будто готовая заплакать, и мисс Эшфорд повторила, чуть повысив голос. — Анни, я сказала: нет. Ты и без меня знаешь, что сейчас не время и не место. — Да, да, конечно, — пробормотала Аннет, тряхнув головой. — Просто… мы так давно не были вдвоем… — Мы были вдвоем на минувшей неделе. Анни, будь добра, не веди себя, как избалованный ребенок. Ты же знаешь, как подобное мне претит. Ты высококвалифицированный специалист, держи себя соответствующе. Аннет опустила голову, как провинившийся ребенок. Алексия небрежно потрепала ее по волосам, отвела несколько выбившихся из хвоста прядей за уши, будто ненароком коснувшись мочек, в которых сидели простые золотые серьги в виде колец. — И, пожалуйста, обращайся ко мне как полагается — мисс Эшфорд. Не хочу, чтобы наши отношения стали достоянием сплетников. — Как скажете, мэм, — покорно отозвалась Аннет, бледно улыбаясь; было видно, что она расстроена, но Алексия была более, чем уверена, что бывшая миссис Биркин знала, что ее ждет отказ. Просто воспользовалась возможностью, урвала крохотный кусочек близости, и теперь терпеливо будет ждать их следующей неформальной встречи. В этом плане Аннет была удобна; с Уильямом и его чрезмерно чувствительным эго было куда сложнее. Одернув тунику, Алексия вернулась за стол; небольшая фривольность с Аннет на рабочем месте немного отвлекла девушку, влила в нее новые силы. Не будь она так загружена, может, и позволила бы себе небольшое развлечение с бывшей миссис Биркин; завтра, если график будет не столь плотным, они могут съездить в ресторан, только надо будет заняться внешним видом Аннет — когда они в прошлый раз ходили в китайский ресторан, женщина нарядилась в совершенно ужасающее красное платье с золотыми драконами. Выглядело вульгарно, на грани безвкусия, однако Алексия не сказала ни слова; лишь сделала себе заметку на будущее, что следует повлиять на вкусы Аннет; как руководителю лаборатории, одному из главных лиц корпорации, следовало всегда выглядеть презентабельно. — Можешь идти. Впредь постарайся не отвлекать меня по пустякам, — деловито бросила Алексия, но настороженно замерла, услышав шум в приемной: голос секретарши звучал все громче, в нем отчетливо проступала паника. Девушка приподнялась в кресле, оперевшись ладонями в прохладную столешницу, Аннет попятилась, прижав ладонь к горлу. Кровь вмиг отхлынула от лица, и Алексия с досадой подумала, что она вот-вот потеряет сознание. Ну, что за жеманство?! — Сэр, нет!.. Прошу вас! Вам нельзя, вам не назначено! Сэр!.. — Уйди, — злобно огрызнулся мужчина; Алексия брезгливо поморщилась; как всегда он не смог обойтись без сцен. — Я не позволю обращаться с собой как с пустым местом! Отойди с дороги, Марсия, не стой у меня на пути! — Сэр, пожалуйста, не усугубляйте свое положение! Вы же так сделаете только хуже! — Куда уж хуже?! Эта сука и так загнала меня на самое дно! Но я не позволю, слышишь, не позволю! — Прекратите, иначе я вызову охрану. И полицию! — Плевать, вызывай кого хочешь. Я имею право! Я был первым разработчиком, я помог создать корпорацию! Алексия не имеет права выбрасывать меня как мусор! — О Господи… — прошептала Аннет, прикрыв рот ладонью; она испуганно отвернулась от двери, ровно в тот момент как она распахнулась, и в кабинет с яростью шершня влетел Уильям Биркин. Покрасневшие глаза горели бешенством на одутловатом лице, щеки и подбородок были серые от пробивавшейся щетины, спутанные волосы падали на лицо; на несвежей оливково-зеленой рубашке темнели пятна кофе и кетчупа, галстук расхлябанно болтался на шее, плащ сидел плохо, будто достался Уильяму с чужого плеча. Возможно, от Вескера, подумала Алексия с мрачным весельем, медленно поднимаясь из-за стола; она не боялась Биркина, который переводил ненавидящий взгляд с нее на бывшую жену, но понимала, что в таком взвинченном состоянии Уильям опасен как бешеный пес. За его спиной маячила бледная Марсия: секретаршу трясло, она металась на пороге кабинета, не смея в одиночку противостоять бывшему сотруднику, однако Алексия надеялась, что ей хватило ума вызвать охрану. Почему его вообще пропустили? Столь халатное отношение к работе просто непростительно; начальника охраны корпорации ждет непростой разговор. — Что ты здесь делаешь? Зачем ты пришел? — с надрывом выкрикнула Аннет, прижав руки к груди. — Хочешь опозорить себя еще больше? — Замолчи! — потемнел лицом Биркин. — Не смей! Не смей мне указывать! После всего, что ты сделала… после того, как ты почти уничтожила меня!.. — Я?! Ты сам во всем виноват, Уильям! Ты разрушил наш брак, предал меня и Шерри, и при этом тебе хватает наглости явиться сюда и обвинять меня?! Да как ты смеешь?! — Я все делал ради нашей семьи, черт побери! — взвился мужчина, потрясая кулаками; Аннет глумливо усмехнулась. — С другой ты трахался тоже ради меня? — спросила она, кривясь от отвращения, но, вспомнив, что в кабинете они не одни, побагровела и бросила быстрый взгляд на невозмутимую Алексию. — Простите, мисс Эшфорд, я… — Потаскуха, — прорычал Уильям, делая шаг вперед; Марсия тут же бросилась ему наперерез, вставая между мужчиной и Алексией, Аннет, всхлипнув, затрясла головой, едва сдерживая слезы, а мисс Эшфорд отважно смотрела на забывшегося в ярости Биркина, и на ее губах блуждала легкая насмешливая улыбка, разъярившая Уильяма не меньше, чем упреки бывшей жены. — Вы обе потаскухи! Грязные шлюхи! Спелись у меня за спиной! — Мистер Биркин, вы не в себе, — ласково промолвила Алексия, — вам нужно успокоиться. Если у вас остались какие-то претензии ко мне или компании, то вы всегда можете обсудить это с нашими адвокатами. — Я хочу обсудить это с тобой, дрянь, — прохрипел мужчина, — думала, сломаешь мою жизнь и тебе это сойдет с рук? — Присядьте, мистер Биркин, — хладнокровно посоветовала Алексия, — не усугубляйте свое и без того бедственное положение. — Уильям, уходи, — прошипела Аннет, — мало тебе ограниченного общения с дочерью? Если ты сейчас же не уберешься, я добьюсь судебного запрета на приближение ко мне и Шерри. Клянусь, Уильям, я это сделаю. — Послушайте жену, мистер Биркин, — посоветовала Алексия; язык жгло короткое интимное «Уилли», но едва ли было допустимо так обращаться к Биркину в столь непростой ситуации. Девушка знала, что за всем этим гневом крылись обычное отчаяние и безысходность, застлавшие разум Уильяма; то, что он явился сюда, да еще и посмел угрожать Алексии и бывшей жене, окончательно испортило его репутацию. Теперь даже его старый приятель Вескер не возьмет Биркина на работу, ни один колледж не захочет держать у себя не то, что такого преподавателя, но и лаборанта. — Змея! Ты заплатишь за то, что сделала! Ты ответишь за все! — продолжал исступленно надрываться Уильям; он кричал и топал ногами, как ребенок, не получивший любимую игрушку, Аннет душили сухие рыдания, Марсия переминалась с ноги на ногу будучи единственной преградой на пути Биркина к Алексии, которую вся ситуация не более, чем забавляла. В сериале подобное смотрелось бы более уместно, в жизни же казалось не более, чем карикатурной сценой, гротескной театральностью. Для наибольшего накала драматизма не хватало только попытки самоубийства; Уилли на подобное вряд ли отважится, да и причинить вред Алексии или бывшей жене не дерзнет, чтобы не растерять то немногое, что у него осталось. Впрочем, принадлежало ему теперь очень немногое; даже чувство собственного достоинства — и то у него отняла Алексия Эшфорд. — Это все она, Аннет, слышишь? Это она все испортила! Она… она соблазнила меня! Она меня заставила! Сказала, что если я не буду спать с ней, она уволит нас обоих! — Господи, да что ты несешь?! — взвизгнула Аннет, содрогаясь от негодования. — Как ты смеешь?! Ты… ты… убирайся! Уходи, уходи, не хочу тебя видеть, мерзавец! Негодяй! — Она разрушила наш брак, Аннет! — взвыл Уильям, бесцеремонно указывая пальцем на Алексию; девушка в ответ совершенно равнодушно пожала плечами. — Я вполне могу подать на вас в суд за клевету, мистер Биркин, — она знала, что у Уилли нет доказательств — Алексия весьма своевременно позаботилась об этом; да и Биркину в голову не пришло утруждать себя суетой по сбору компромата, он искренне полагал, что у него и так все под контролем. Однако его вопли могли создать ненужные сплетни, их следовало пресечь как можно скорее; мало кто в это поверит, но некоторые желтые газетенки вполне могли ухватиться за столь провокационную новость. Утомлять себя судами Алексии совершенно не хотелось, тем более на кануне свадьбы брата; девушка устало потерла переносицу. Театр одного актера имени Уильяма Биркина уже начал надоедать, а охрана до сих пор не соизволила явиться; Аннет всхлипывала, закрыв лицо руками, Уильям продолжал швыряться обвинениями, а Алексии под натиском всех переживаний внезапно захотелось чая с бадьяном и корицей. — Ты использовала меня, сука! Ты… ты изнасиловала меня, грязная шлюха! Можешь сколько угодно строить себя королеву, но я знаю, какая ты на самом деле! — вдруг Уильям рванулся вперед, плечом отталкивая Марсию, но не успел он сделать и пары шагов, как ему заломили руки за спину и повалили на пол, ткнув лицом в ковер. В кабинет в одно мгновение набились сотрудники охраны, одетые в одинаковые черные костюмы и неуловимо похожие на игрушечных солдатиков; они оттеснили к стене рыдающую Аннет, вывели из кабинета Марсию и окружили Алексию, меланхолично наблюдавшую, как брыкающегося, изрыгающего проклятья Биркина насилу удерживают три человека. — Вы в порядке, мэм? — девушка отдернула руку, ощутив туманное прикосновение к локтю, полоснула косым взглядом скуластое лицо с резкими чертами и темными раскосыми глазами, типичными для японца. Величественно вскинув голову, она сложила руки на груди; Уильяма, провисшего в руках охраны, выволокли из кабинета, будто старую ветошь. — Вектор, как это понимать? — голос Алексии хлестал словно плеть. — Компания платит вам хорошие деньги за обеспечение безопасности ее сотрудников, однако вы позволяете персонам нон-грата свободно приходить в корпорацию. Мистер Биркин предал наше дело и наше доверие, его присутствие здесь недопустимо, но вы и ваши люди даже не подумали его задержать. — Прошу прощения, мисс Эшфорд, — Вектор коротко поклонился, — вы совершенно правы. Это наша вина и наше упущение. — Это ваша вина, Вектор, — с нажимом произнесла девушка, — повезло, что у мистера Биркина ничего не было, кроме упреков и обвинений. Однако не думайте, что подобная халатность сойдет вам с рук. Я хочу, чтобы сотрудники, позволившие Уильяму Биркину беспрепятственно пройти в здание, были немедленно уволены. Если хотя бы намек на подобное повторится, вы последуете за ними. — Конечно, мисс Эшфорд, — мужчина учтиво склонил голову, — я немедленно займусь выяснением всех подробностей этого инцидента. Можете быть уверены, больше я не подведу ни вас, ни компанию. — Это в ваших же интересах, — отчеканила Алексия, опускаясь в кресло, — смею надеяться, что вы в состоянии решить этот вопрос без моего участия. А сейчас попрошу вас оставить меня — у меня много работы. Вместо ответа Вектор кивнул и чеканно зашагал к дверям кабинета, на ходу что-то гортанно бросив своим людям; Алексия прислушивалась к их шагам, откинув голову на спинку кресла и сложив руки на животе. Она думала, что стоит позвонить адвокату и отдать необходимые распоряжения касательно Уильяма, поручить Вектору усилить охрану в лаборатории и приставить человека к Аннет — вдруг Биркин решит расквитаться с бывшей женой. Как Уильяму вообще удалось проникнуть в здание? Неужели у него здесь остались друзья? Алексия передернула плечами в приливе ярости; возможно, это все происки Вескера — он не смог подобраться к ней через Аннет, вот и продолжал действовать через Биркина. Девушка помассировала пальцами ноющие виски; впереди еще столько дел, а ей ничего не хотелось, кроме чая с бадьяном и мятой. Но Алексия — Эшфорд. Она справится. Обязана справиться. Тяжело быть сильной, когда вокруг одни слабаки, копошащиеся суетливо, словно муравьи в разоренном муравейнике.