Кукла

      Вечером на улице было трудно различить даже собственную тень. Весь день шёл дождь, но Югём, к счастью, находился в помещении. А к вечеру непогода закончилась, и он просто старался обходить стороной большие лужи.       До дома оставалось совсем ничего, всего-то свернуть напрямую через парк. Он не любил ходить «официальной» дорогой, потому что она была гораздо длиннее, в обход. Поэтому он шёл по мало освещённому парку, чтобы не тратить время зря. После рабочего дня усталость давала о себе знать, даже для энергичного Югёма.       Он пошёл чуть быстрее. В парке было ожидаемо безлюдно, холодно и очень сыро после дождя. Югём задумался о разговоре с коллегой, к которому всегда прислушивался, и вдруг чуть не потерял равновесие. Он не сразу понял, что случилось; а потом просто посмотрел себе под ноги.       – Чёрт, это что такое..?!       В огромной луже, в дали от света единственного в этой части парка фонаря лежала человеческая фигура в полный рост. Сначала Югём похолодел, приняв её за труп. Но, немного присмотревшись, он заметил, что это было нечто, похожее на огромную куклу. Кукла лежала лицом в лужу; руки и ноги плотно прилегали к телу и друг к другу. Поза казалась неестественно прямой, напряжённой.       Сначала Югёму хотелось просто пройти мимо, сделать вид, что он ничего необычного не увидел. Но потом ему подумалось, что бросать такую хорошую вещь, – а кукла выглядела вполне качественно, – как-то не слишком благоразумно. Обернувшись по сторонам и убедившись, что поблизости действительно никого нет, Югём осторожно поднял куклу, уложил её к себе на плечо тем местом, где было меньше грязи, и быстро понёс к себе домой.       В квартире при хорошем освещении он смог рассмотреть куклу получше. Кукла оказалась куклой-мужчиной, одетой только в грязные шорты. У куклы, однако, было очень красивое лицо. Он не был похож на корейца, – скорее, на китайца или тайванца. Югём долго не мог оторвать от него взгляд. Если бы кукла была живой, она бы запросто сошла за какого-нибудь айдола, настолько правдоподобна была её невероятная красота.       В детстве Югёму, конечно же, не разрешали играть с куклами. Хотя иногда ему, глядя на друзей-девочек, тоже очень хотелось устраивать чаепития, укладывать кукол спать, одевать их, причёсывать. От жизни «понарошку» у него приятно щекотало в животе. Но он не смел попросить у родителей на день рождения или какой-то другой праздник куклу. Даже в том возрасте его могли понять неправильно, и Югём продолжал тайно желать получить в подарок куклу, хоть и стыдился этого.       А теперь, получается, кукла нашла его сама?       Югёму показалось, что у такого красавца и имя должно быть соответствующее, необычное. Подыскивая ему одежду из своего шкафа, он подумал, что имя «Марк» подойдёт лучше всего.       – Теперь у тебя есть имя, Марк. И дом, – протирая куклу влажными салфетками, сказал Югём негромко: разговаривать с игрушками всегда казалось как-то глупо, неестественно. Марк смотрел не то ему в лицо, не то вообще сквозь него. Он уже был одет в футболку и спортивные штаны Югёма. Югём даже позаботился о том, чтобы на ногах у Марка были носки и кроссовки.       Всё, что случилось после, случилось само собой, совершенно естественно. Поскольку Югём жил один, разговаривать после работы ему было не с кем. Большинство коллег либо жили с родителями, либо уже успели обзавестись собственными семьями. Поэтому после работы всем, кроме Югёма, было чем заняться. А Югём приходил в свою крохотную пустую квартиру, включал дораму и смотрел её до тех пор, пока ни начинали слипаться глаза. Но теперь, возвращаясь домой, он здоровался с Марком, сидевшим на диване в своей жестковатой позе, и рассказывал ему, как прошёл день.       Очень скоро Югём стал замечать, что разговаривает с Марком очень много и очень часто. Иногда ему даже хотелось прийти поскорее домой, чтобы чем-то поделиться с Марком. С Марком ведь было просто разговаривать: он не выдавал секретов, не перебивал и не осуждал. Югём даже улыбался ему. А иногда они вместе смотрели дорамы на ноутбуке Югёма. Сначала Югём просто усаживал Марка поближе к себе на диване; потом, когда они привыкли друг к другу, Югём стал класть голову ему на колени. Кожа Марка была достаточно реалистичной на ощупь и подогревалась за счёт температуры тела Югёма, поэтому казалось, что колени самые что ни на есть настоящие.       Югём укладывал Марка спать в кресле, а сам ложился на диване, на своём привычном месте. Каждую ночь Югём желал ему хорошенько выспаться, и Марк ничего не отвечал ему, лёжа под пледом и с диванной подушкой под головой. Югём улыбался самому себе и засыпал легко. Почему-то ему всегда спалось крепче и приятнее, если он знал, что в доме помимо него есть ещё кто-то.       Югём ни за что бы не подумал, что сможет привязаться к кукле, пусть и настолько реалистичной, по-настоящему. Но он действительно видел в Марке идеального друга-компаньона, которого у него никогда не было и которого ему всегда хотелось иметь. Единственным недостатком Марка было то, что о нём нельзя было никому рассказать. Несмотря на то, что Югёму очень нравилось делить квартиру с Марком, он понимал, что за пределами квартиры весь этот тёплый шарм растворяется, и остаётся только суть ситуации: он, взрослый мужчина, живёт в одной квартире с куклой, с которой разговаривает, как с настоящим человеком.       – И почему ты тогда оказался в той луже в парке? – говорил Югём задумчиво, кормя Марка лапшой. – Кому могло прийти в голову выкинуть такое замечательное создание?.. Но знаешь, так даже лучше: иначе я бы тебя не нашёл!       Югём улыбнулся Марку. Марк смотрел ему куда-то через плечо. Югём чуть-чуть поправил его голову и улыбнулся шире.       День на работе выдался не очень приятный. Весь день приходилось бегать с этажа на этаж, перебирать какие-то ненужные никому бумаги, с кем-то постоянно созваниваться. Югём вымотался за один день так, как не выматывался за целую неделю. По дороге домой, уже сочиняя монолог для Марка, в котором он собирался пожаловаться от всей души, Югём зашёл в магазин купить пива, две бутылки.       – Марк, привет, это я, – заговорил Югём, разуваясь в коридоре возле входной двери. – Сегодня такой отвратительный день был! Думал, никогда не кончится… Я вот даже купил нам с тобой пива…       Пакет с бутылками упал на пол, как только Югём вошёл в гостиную. Он даже не услышал, разбилось стекло или нет.       – Что за херня…       Югём точно помнил, как утром, перед работой, усадил Марка на его привычное место на диване, поближе к окну, чтобы тот мог смотреть на облака. Он даже мог вспомнить вес силиконового тела у себя в руках.       Марк лежал, уткнувшись лицом в диванную подушку. Ноги были согнуты в коленях, задница поднималась высоко над диваном, джинсы и трусы были приспущены.       Югём сполз по стенке. Ему показалось, что на какое-то время он отключился. Потом сознание резко обострилось. Он шустро поднялся на ноги, сказал себе, что нужно вытереть пивную лужу и собрать осколки, как можно быстрее. Он побежал за туалетной бумагой и тряпкой, чтобы навести порядок.       Но он понимал, что на самом деле, придумывая себе срочные задания, он просто пытается выиграть время. Выиграть время и дать себе возможность не смотреть на то, что лежало на диване.       Когда лужа была вытерта, Югём медленно вышел из ванной и посмотрел на куклу из-за угла. Она лежала во всё той же провокационной позе, словно приглашающей к тому, о чём Югёму было страшно подумать. Да и как вообще это могло случиться? Югём смотрел на куклу, не моргая, и не понимал, как его любимый хён Марк мог повернуться к нему настолько тёмной и непристойной стороной, поставить его в настолько шаткое положение. И что теперь делать?       В голове вдруг зазвучал голос его бывшей девушки: «Давай сделаем вид, что ничего не случилось, окей?»       – И правда же, ничего не случилось… – пробормотал Югём и осторожно подошёл к дивану. Он кое-как заставил себя посмотреть на Марка.       Конечно, Югём, будучи внимательным тонсэном, ухаживал за Марком, следил за его гигиеной. В основном, он протирал его влажными салфетками. Лишь однажды, в самом начале, он раздел его полностью, но присматриваться к особенностям его тела Югём не стал. Единственное, что он невольно отметил про себя, так это то, что кукла имитировала мужское тело полностью. Теперь, стоя над Марком, Югём понимал, что ягодицы тоже были выполнены максимально реалистично. Возможно, ему просто показалось, но Югём вспыхнул, заметив краем глаза розоватое колечко мышц между ягодицами. Он быстро натянул на Марка трусы с джинсами и так же быстро пересадил его в пристойное положение. Ему очень, очень-очень хотелось забыть этот странный до дурноты случай как можно скорее.       Ведь ему было так хорошо и уютно с Марком. Ему не хотелось, чтобы что-то таинственное и страшное вмешивалось в их тихую жизнь. Югём понадеялся, что этот случай – какое-то пугающее недоразумение, и только.       Югём никогда в своей жизни не ошибался настолько сильно.       После того дня Югём, по возвращении домой, стал застигать Марка в подобных позах всё чаще и чаще. Сначала Югём пугался, чуть позже начал злиться. Несколько раз он даже выговаривал Марку за такое поведение, но Марк продолжал смотреть мимо него и безвольно позволял приводить себя в приемлемый вид. Югёму было жутко, но он понимал, что не может рассказать эту тайну совершенно никому.       И почему-то он продолжал надеяться, что эта череда странностей в скором времени прекратится.       Спустя несколько недель стало только хуже. Югём заставал Марка в непристойных позах каждый раз, когда ему приходилось выходить из дома. Очень часто Марк оказывался раздетым практически догола, а его одежда валялась на полу, рядом с диваном, будто её сорвал любовник в порыве страсти. Также Югём замечал, что силиконовый член Марка краснел, словно наливаясь кровью от возбуждения, а между ягодиц блестело что-то влажное, похожее на смазку, которой у Югёма и в помине не было. Югём боялся протирать Марка там, поэтому молча одевал его, иногда отсаживаясь от него в кресло. Находиться рядом с Марком в одной квартире становилось всё труднее и труднее.       А потом Югём увидел на зеркале в ванной надпись, будто сделанную красной помадой: «fuck me». Она явно появилась ночью, отчего по спине Югёма пробежал холодок. Было странно и страшно осознавать, что Марк, очевидно, каким-то образом передвигается самостоятельно, когда Югёма не было дома; однако понимать, что Марк делал надписи на зеркале тогда, когда Югём спал, было просто жутко. Югём стёр надпись, добившись того, чтобы и следа от жирной помады на стекле не осталось.       Но вот только надписи стали появляться каждую ночь. И день ото дня их становилось всё больше и больше.       В какой-то момент Югёму показалось, что он просто сошёл с ума и всё происходящее – всего лишь его бред.       В воскресение утром Югём проснулся раньше обычного, хотя будильник он не ставил никогда. Он сразу же проверил, на месте ли Марк, – тот лежал под одеялом у себя на кресле и смотрел в потолок безжизненным взглядом. Югём потихоньку прокрался в ванную и замер – всё зеркало было исписано одной-единственной фразой.       «fuck me fuck me fuck me fuck me fuck me fuck me fuck me»       Югём разозлился. Быстро умывшись и наскоро одевшись, он выскочил из квартиры. Ему нужно было немного пройтись, чтобы не сойти с ума окончательно.       Он пошёл в парк. Туда, где он нашёл Марка. Днём парк выглядел приветливо, всюду гуляли семьи с детьми, бегали собаки, ребята ездили на велосипедах. В какой-то момент Югём почувствовал себя отрезанным от всеобщей радости жизни: у них всех была обыкновенная жизнь, а его дома ждала проклятая кукла в человеческий рост, о которой он не мог рассказать никому.       Югём задумался о том, почему Марк пытается настолько недвусмысленно ему отдаться. Ведь они никогда не разговаривали о сексе. Да и разговаривать было не о чем: последний раз Югём занимался сексом со своей бывшей, но та его постоянно критиковала, хотя он старался, как мог. Он всегда делал для неё всё, чего бы она только ни попросила. А она его никогда не ценила, использовала ради его внешности и подарков. Об Югёма ещё никогда никто не вытирал ноги настолько тщательно…       Югём вернулся домой. Стараясь не шуметь, он разулся и прокрался в гостиную. Ну, конечно: Марк лежал на его не заправленном диване, совершенно голый, задницей вверх.       Югём даже усмехнулся: ну ничего не меняется, ничего!       Он подошёл ближе, посмотрел на Марка, ощущая отупляющую усталость. Потом он чуть прищурился, и Марк, и без того очень реалистичный, стал неотличим от живого человека. На секунду Югём увидел в своей постели невероятно красивого мужчину, откровенно предлагающего себя и просящего только об одном: «fuck me».       И вдруг Югёму подумалось, что Марк, в отличие от его бывшей, не станет комментировать его умения в постели. Марк всегда к нему благосклонен, всегда относится с пониманием. Так почему бы Югёму не отплатить за его добро?..       Югём забрался на диван, подполз на коленях ближе. Сначала осторожно прикоснулся к правой ягодице, слегка смял её – на ощупь было так же реалистично, как и на вид. Он судорожно выдохнул, сжимая чуть сильнее. От упругости кожи у него что-то стянулось глубоко в животе. Всё ещё держа ладонь на ягодице, он воровато спустился большим пальцем ниже и глубже. Там тоже было реалистично. И приглашающе-влажно.       Зажмурив глаза, Югём приспустил джинсы вместе с нижним бельём. Вдохнул поглубже, хотя это было бесполезно: дыхание постоянно срывалось с нормального ритма. Он качнул бёдрами вперёд. Его будто толкнули в спину, и он вошёл сразу же до самого основания, упёрся в мягкую задницу. Он вскрикнул, испугавшись того, насколько ощущение было захватывающим и страшным. Его член погрузился в невероятно пленительное тепло, идеально тесное, закручивающее желание внизу живота в безумный вихрь. Он качнул бёдрами назад – и сразу же вперёд. Назад – вперёд. Назад – вперёд…       Он не заметил, как набрал дикий, нечеловечески быстрый темп. Чем больше он получал, тем больше ему хотелось. Пальцы сжимали потрясающе мягкие ягодицы, скребли их ногтями, шлёпали звонко. С бывшей так нельзя было обращаться. А с Марком – можно. С Марком было можно всё.       Он чувствовал, как с него катится пот. Оргазм подкрадывался мучительно медленно, а сил уже почти не оставалось. Он знал, что не остановится, что не сбавит обороты, пока не кончит. Желание кончить в считанные секунды переросло в жизненную необходимость. Если он не кончит в ближайшее время – умрёт.       Руки терзали тёплую человеческую плоть. Можно было делать с этим телом всё, что угодно, отчего в голове становилось туманно и легко одновременно. Он сжимал то талию, то задницу настолько крепко, что пальцы начинали болеть. Но ему хотелось ещё. И ничто не могло встать на пути разросшегося до ужасных размеров желания. Желания, затмившего саму жизнь.       Он застонал – громко, низко, по-звериному. Из него будто разом выкачали все силы, и он упал на диван, пытаясь отдышаться. У него ещё никогда не было настолько дикого, ничем не сдерживаемого секса, без каких-либо запретов. Даже голова закружилась… Вдруг он встрепенулся: он всегда держал Марка в чистоте, а теперь из него текла сперма, так нельзя! Югём быстро сел и хотел было пойти в ванную за полотенцем, но замер, похолодев.       Ягодицы были совершенно сухие. Югём, преодолевая снова накатывающую неловкость, запустил палец между ними – там тоже не было ни капли спермы, поверхность кожи ощущалась привычно чистой. Югём нахмурился: он точно чувствовал, что кончил, и кончил очень обильно. Но куда же тогда…?       Югём помотал головой. Знать это ему совершенно не хотелось. Ему хотелось, чтобы на зеркале больше не появлялись надписи красной помадой и чтобы Марк перестал двигаться сам по себе.       Что-то подсказывало Югёму, что он ошибался. И он действительно ошибся.       После того безумно-приятного секса всё стало хуже и лучше одновременно. Теперь Югём мчался с работы домой, иногда сбегая даже раньше положенного времени. Ему очень сильно хотелось снова попробовать Марка, снова подарить себе то неземное удовольствие, которое разрывало его и реальность надвое. Казалось, он уже исследовал всё тело Марка: узнал, что у него очень мягкие бёдра, открывается рот и суставы такие же гибкие, как у какой-нибудь гимнастки. Но ему всегда хотелось ещё и больше. С Марком он мог позволить себе любое безумство, любую странную прихоть. Марк по-прежнему предлагал ему себя каждый вечер (надписи на зеркале в ванной, однако, больше не появлялись), и Югём воспринимал этот жест как одобрение. Если бы Марк перестал встречать его голым, Югём, наверное, сошёл бы с ума. Ему ничего в этой жизни так не хотелось, как снова заняться сексом с Марком.       Коллеги стали говорить, что он выглядит как-то иначе. Что вроде кажется усталым, но при этом есть определённый налёт взрослой сексуальности. Югём улыбался и ничего им не говорил. Он уже смирился с тем, что Марк останется его секретом, который он не раскроет никому. Ему ведь всё равно не поверят. И к тому же, он и сам не хотел говорить о Марке хоть кому-либо. Марк был его и только его тайной.       – Я дома, – крикнул он, едва закрыв за собой дверь и быстро скидывая с себя ботинки. Всю мучительно долгую дорогу до дома он думал только о том, как займётся с Марком сексом. Он даже забыл зайти в магазин, чтобы купить что-то на ужин, но ему было глубоко наплевать.       Марк лежал на полу, посередине коврика, с широко разведёнными ногами. Югём не сдержал грудного стона, чувствуя, как возбуждение становится болезненным. Мигом раздевшись, Югём опустился между ног Марка и провёл дрожащей рукой от груди до низа живота Марка. Марк смотрел куда-то в потолок почерневшими глазами, и Югём поправил его голову, чтобы Марк видел, что Югём будет с ним делать. Югём старался больше не обращать внимание на то, что зрачки Марка со временем разрастались, и теперь занимали практически весь белок, поглотив радужку полностью. Югёму казалось, что это изменение должно быть как-то связано с тем фактом, что вся его сперма, – а её было более, чем много, – постоянно исчезала, словно тело Марка её поглощало. Наверное, ему становилось не по себе от этого понимания. А с другой стороны: неужели всё может стать ещё страннее?       Югём чувствовал, что становится сам не свой. Прежде, после каждого секса он ощущал приятную утомлённость, ноющую расслабленность. Но в этот раз он никак не мог остановиться. Он просто перекладывал Марка по-другому и начинал заново. Он не понимал, откуда у него берутся силы. И силы действительно не исчерпывали себя. Тело Марка разогрелось, почти разгорелось из-за того, что вступало в контакт с телом Югёма, с которого пот катился ручьями. Югём больше не мог даже стонать – он просто издавал нечленораздельные, животные звуки. Ему хотелось ещё и ещё, больше и больше. В голове словно накурили; он мог только механически управлять телом, но не думать.       Как сквозь туман он увидел размытые зелёные цифры электронных часов. Что-то было не так. Сердце, колотившееся в два раза быстрее, начало сбиваться с ритма. Правая рука на чём-то поскользнулась, и он чуть не упал прямо на Марка. С трудом удержав вес на левой руке, он, очень сильно напрягаясь, попытался понять, что происходит. Мысли двигались очень медленно, сознание как будто обложили ватой, как при сильном опьянении. Он заставил тело сделать паузу, чтобы собраться.       Он занимался сексом с Марком больше восьми часов, не останавливаясь ни на миг.       Страх схватил его за горло. Югёма прошиб ледяной пот. Он почувствовал, что резко пришёл в себя.       Он совершенно не помнил и не понимал, как образовалась эта гигантская пропасть в восемь с лишним часов. Ему показалось, что между последним моментом, который он осознавал, и этим моментом, моментом «сейчас», прошла всего лишь доля секунды. Но это явно было не так. За окном уже начиналось утро нового дня. Югём чувствовал себя так, будто кто-то вырезал из его памяти огромный кусок. Ему становилось всё страшнее и страшнее. Он не представлял, как мог потерять контроль над собой настолько сильно.       – Как так получилось…       Он попытался подняться немного, чтобы откатиться в сторону, но не смог: его не пускал Марк. Югём уставился вниз, туда, где их тела соединялись. Ледяной пот побежал быстрее. Югём попытался приподнять бёдра медленно и осторожно – Марк будто сжался сильнее. Югём чуть не закричал. Он был готов поклясться, что никогда не чувствовал, чтобы Марк сжимался на нём теснее или слабее. Но сейчас он отчётливо ощущал ещё большее, почти что болезненное давление на члене. И он понимал, что попался в страшную нелепую ловушку.       Марк продолжал смотреть на него своими чёрными немигающими глазами. Югём испугался, что сейчас Марк пошевелится при нём, и тогда… Он даже не представлял, что случится. Он свыкся с той мыслью, что Марк перемещался по квартире и каким-то образом выбирался из одежды самостоятельно. Но Югём никогда этого не видел своими глазами, и потому научился прикидываться, будто это было нормально. От одной мысли, что он может стать свидетелем настоящего движения человекоподобной куклы, у него холодела кровь.       Каждая секунда теперь ощущалась особенно отчётливо. Югём замер над телом Марка, боясь пошевелиться. Его взмокшая кожа теперь замерзала; перенапрягшиеся мышцы наливались болью. Он даже пытался сдерживать дыхание, чтобы не спровоцировать Марка. Он больше не знал, чего можно ожидать от этой дьявольской куклы. Он больше не знал, что с ним случится в следующий миг.       Он пролежал так около получаса. Чувствуя, что тело откажет совсем скоро, Югём снова попытался пошевелиться, чтобы высвободиться. На секунду ему показалось, что Марк больше не сжимается на нём. От облегчения сердце подскочило к самому горлу, но Югём сдержался, сосредоточившись. Он качнул бёдрами назад – очень медленно и предельно осторожно. Замер ещё на секунду. Марк лежал, не шевелясь.       Югём вскочил на ноги и бросился в ванную. Запер замок и посмотрел на шкафчик над раковиной.       «fuck me again»       Он опустился на пол. Ещё никогда в жизни он не был уверен, что вот-вот сойдёт с ума.       Теперь каждый шаг, каждое пустяковое решение вызывали страх. Страх мести Марка. Югём понял, что Марк никогда не был просто куклой, – интерьерной или секс-куклой, – и опасался, что тот мог сделать с ним что-то невообразимое. Когда Югёму пришла в голову мысль избавиться от Марка как можно скорее, он чуть не задрожал: а вдруг Марк умеет читать мысли?       Югём быстро привёл себя в порядок. Достал из корзины с грязным бельём спортивный костюм, надел его и потихоньку вышел из ванной. Марк лежал там, где его оставил Югём, поза тоже не поменялась. Югём насторожился. Присмотрелся. Марк снова казался тихим, мирным. Почти таким же, каким он казался Югёму в самом начале. Но Югём зарёкся отступать. Положить этому безумию конец было жизненно необходимо.       Югём, стараясь делать всё механически, без лишних размышлений, быстро натянул на Марка какие-то трусы, после чего завернул его целиком в простынь. Час был ещё ранний, но Югёму не хотелось, чтобы его видели разгуливающим с человекоподобной проклятой куклой на плече.       Дальше дело пошло быстрее: Югём спустился на первый этаж, примостил завернутое в простынь тело на багажнике своего велосипеда и поехал по тихой улице подальше от людей. Он знал, что неподалёку находилось одно заброшенное место с поросшим прудом – там он и хотел оставить куклу. Чтобы та больше не попадалась на глаза никому.       Югём подошёл к пруду как можно ближе. Склон был очень крутой, Югём боялся поскользнуться, но очень хотел забросить куклу как можно дальше. Он, уже немного задыхаясь, снял куклу с плеча и бросил её вперёд себя, целясь в сторону противоположного берега пруда. Кукла полетела неловко и приземлилась недалеко от кромки воды, прямо в грязь. В полёте простынь сбилась, и теперь было видно ступни и голову. Югём очень надеялся, что полиция не будет рыскать поблизости и не примет куклу за труп.       Он вытер влажный лоб рукавом и посмотрел на куклу ещё раз, чтобы удостовериться, что она лежит достаточно далеко. Вдруг голова куклы резко приподнялась, и чёрные глаза уставились прямо на Югёма. Сдавленно выдохнув, Югём быстро развернулся, побежал вверх по склону, к своему велосипеду. Запрыгнул на него и, не помня себя, помчался прочь.       Собственная квартира теперь казалась очень тихой и снова пустой. Надпись на зеркале пропала. Югём на всякий случай собрал всю одежду, которую когда-либо носила кукла, и пообещал себе сжечь её всю сегодня же вечером, чтобы больше ничто не напоминало ему об этом.       Как жаль, что воспоминания нельзя было уничтожить так же легко.       Югём понимал, что эта история будет преследовать его до конца его жизни.