Все смотрят

Чемпионская гонка продолжается. Сигнал Идуна Парк к шестьдесят шестой минуте напоминает поле боя: страсти закипают, эмоции переполняют игроков, недовольных судейством и друг другом. Свисток разрывает барабанные перепонки каждые несколько секунд. Не успевают команды сделать и десяти передач, как кого-нибудь нещадно бьют по ногам. Трибуны встречают каждый фол гулом и свистом. Матс выбивает мяч далеко вперед, видя худую спину в черно-желтой футболке в центре поля. «Пожалуйста, Марко, давай», — проносится в его голове. Жером толкает Ройса в плечо в момент ускорения, тот падает, гневно наблюдая, как Нойер спокойно забирает мяч в руки. Игра не клеится, Дортмунд не может организовать ни одну опасную позиционную атаку, все попытки захлебываются еще в районе центрального круга. Контратаки тоже не дают результата, разбежаться не получается, вингеры и нападающие раз за разом утыкаются в неприступную стену защиты Мюнхена. Марко бесится, все сильнее выходя из себя, бьет кулаком по газону. «Какого черта? Почему эти гребаные баварцы играют так грязно?» Капитану Боруссии ничего не остается, кроме как опуститься за мячом ниже. Игра преимущественно проходит на половине поля хозяев, болельщикам это явно не нравится. Напряжение домашней команды передается трибунам. Песни и кричалки не помогают. План на игру не работает, а вышедший на замену Холанд даже не может коснуться мяча. От очередного углового у своих ворот у Хуммельса уже дергается глаз. Роберт стоит рядом, придерживая его за футболку, и всячески подначивает защитника сфолить в своей штрафной. Матс пытается сохранять голову холодной, не вестись на провокации, потому что допустить повторения Мюнхенского результата никак нельзя. Видеть абсолютно потерянных на поле товарищей, которые попросту бояться идти вперед, было невыносимо. Последние годы он был по другую сторону и уже начал забывать это чувство, но вспоминать его не хотелось. И видеть беспомощность в глазах Марко тоже. В случае неудачи сегодня, все мечты о чемпионстве можно хоронить прямо здесь. На поле. Болельщики в очередной раз станут свидетелями того, как их надежды разбиваются вдребезги. Матс выбивает мяч головой, но тот все равно задерживается в четырнадцатой зоне, где скопилось слишком много игроков. Витсель отбирает его у Киммиха, отправляя Марко бежать в контратаку. Защитники не успели вернуться после подачи углового. Ройс старается не думать об этом, просто бежит вперед, боковым зрением замечая ускорение Холанда. И тут следует удар по ногам. Марко падает, матерясь вслух, еще до того, как тело встречается с газоном. Он оборачивается, в глазах пылает злоба. Единственная возможность упущена. Он хватается за пострадавшую лодыжку. Чуть позади стоит Роберт, вид у него виноватый, но Ройс знает, что тот ни капли не раскаивается. Ради своей команды он, не раздумывая, поступил бы также. Марко ощущает влажность газона пальцами. Желтая бутса валяется в паре метров от него: Левандовски зацепил ее шипом в момент удара. Бывший товарищ по команде колеблется, делая пару шагов вперед, протягивает Марко руку. Игроки обступают судью и снова принимаются спорить. В том, что нарушение на прямую красную, никто не сомневается, но фолы задали темп, и баварцы апеллируют к предыдущим нарушениям. Матс в ярости срывается со своего места. Видит впереди лежащего на газоне Марко и Роберта, виновато склонившегося над ним. Обходя сцену вокруг судьи, Хуммельс подхватывает бутсу и прожигает взглядом красную девятку. «Отойди от него», — гневно бросает вице-капитан. Роберт, немного опешив, отходит в сторону. — Эй, ты в порядке? — Хуммельс наклоняется к лицу капитана, тот все еще держится за ушибленную лодыжку. Ему больно, он напуган. «Только не снова, пожалуйста, только не снова». Матс аккуратно накрывает ладонь Марко своей. — Можно я посмотрю? Тот осторожно кивает. Матс держит пальцами тонкую лодыжку, медленно поворачивая ступню то вправо, то влево. Большим пальцем легко надавливая на выступающую косточку, вопросительно смотрит на Марко: — Так больно? — Вроде нет. Голос дрожит. Хуммельс почти физически ощущает его страх, знает, что капитан уже панически боится получить очередную травму, снова выбыть на несколько месяцев и подвести команду. В прошлом сезоне это уже стоило им чемпионства. — Все в порядке, просто ушиб, — улыбается Матс, опускаясь на колени. Он все также продолжает сжимать ступню Марко, поглаживая пальцы, обтянутые желтой тканью. — Что ты делаешь? — Обуваю тебя, — как ни в чем не бывало, отвечает Хуммельс, надевая бутсу на тонкую ногу своего капитана. — Матс… — Ройс шокирован. Его глаза округляются, страх травмы отходит на второй план, когда он понимает, что сейчас мир может узнать куда более страшную правду. — Все смотрят. — А мне плевать. Он поправляет черные шнурки, затем подает руку, помогая Марко подняться. — Придурок, — тихо бросает Ройс, когда их лица оказываются на одном уровне. В ответ Хуммельс лишь закатывает глаза. «Какой же ты все-таки ребенок», — думает он, но руку не отпускает. Капитан уже направляется к Геррейро, чтобы решить, кто будет выполнять штрафной удар. Матс одергивает его, сжимая пальцами ладонь. — Будь осторожен, — шепчет он, прикрывая рот. Десятки телекамер отнюдь не упрощают жизнь, как и программы, научившиеся читать по губам. — И спокойнее, у нас все получится. Марко лишь улыбается в ответ. «Конечно, получится. Ведь ты теперь рядом». Он не скажет этого вслух, по крайней мере, не сейчас, но Хуммельсу не нужно слышать. Он уже прочитал ответ в горящих глазах капитана. Игра возобновляется, и он уже не боится за результат. И за своего капитана тоже. Победного гола приходится ждать недолго. На восьмидесятой минуте Холанд вколачивает третий мяч в сетку ворот Мануэля Нойера, увеличивая преимущество. Предыдущий гол после подачи штрафного забил Аксель. Расслабляться все еще не стоит, Матс прекрасно это понимает. После удачных атак товарищи, казалось, воспряли духом, и теперь еще усиленнее отрабатывают в обороне. На девяносто второй минуте, Хуммельс срывает одиночный проход Роберта, которому трудом споров Киммиха и Мюллера удалось избежать удаления. Матс врезается корпусом в корпус. Все в рамках правил. Роберт зол, он тут же срывается с места и начинает кричать на защитника. «Заткнись и играй», — небрежно роняет Хуммельс, не желая продолжать спор. Через две минуты звучит финальный свисток. Рев трибун на несколько секунд полностью оглушает. Счастливые игроки в черно-желтом носятся по полю, как будто не они отыграли девяносто минут тяжелейшего матча. Матс пожимает руку Бюрки, поздравляя того с победой, и краем глаза замечает, как Роберт притягивает к себе Марко. Прижимая Ройса к своей груди, он что-то шепчет тому на ухо. Что-то значительно более длинное, чем пресловутое «спасибо за игру». Пора положить этому конец. Хуммельс одергивает Левандовского за плечо, протягивая руку для послематчевого рукопожатия. «Спасибо за игру», — произносит он, натягивая максимально доброжелательное выражение лица. «Ах, да, Роберт, держись от него подальше». Матс все такой же спокойный. Притворная улыбка и не думает покидать губы. Весь облик Хуммельса буквально кричит о том, какой он хороший и правильный. Замечательный игрок. Поддерживает бывших товарищей, и правила fair play для него всегда на первом месте. Вот только Роберту кажется, что лед в голосе вице-капитана Дортмунда заставляет температуру на стадионе упасть на пару градусов. Подтрибунное помещение наполнено гулом счастливых голосов. Игроки не перестают обсуждать отдельные эпизоды матча. Пение болельщиков эхом разлетается по тоннелю. Матс перехватывает руку Марко, который смеется над чем-то вместе с Юлианом. Ройс поднимает на Хуммельса вопросительный взгляд. — Как твоя нога? — спрашивает он, наклоняясь и едва касаясь губами уха. Чужой горячий шепот заставляет Марко мгновенно залиться краской. Ничего. Все можно будет списать на послематчевую усталость. Ройс разворачивается, оказываясь лицом к лицу с защитником. В его глазах пляшут огоньки, губы растягиваются, готовясь произнести очередной язвительный комментарий: — Все в порядке. Вопреки расхожему мнению, я не из хрусталя сделан. — Я серьезно, Марко. Я испугался за тебя тогда на поле. Марко цокает, закатывает глаза и, разворачиваясь, направляется в раздевалку. — Правда… — одними губами произносит Хуммельс. Марко замирает. Матс может поклясться, что тот слышал его. Слышал, несмотря на крики болельщиков, и шум, доносящийся из раздевалки. — Я тоже, — честно признается Ройс, встречаясь глазами с вице-капитаном. — Но все хорошо, и мы победили. Он подходит к Хуммельсу и, привстав на носочки, целует его в щеку. Темная щетина немного покалывает потрескавшиеся губы. Длинные пальцы путаются во влажных от пота кудрях. Всего на секунду. И тут же отпускают. — Благодаря тебе. — Шепот тонет в гуле голосов. Довольная улыбка на лице Хуммельса лучше любых слов доказывает, что он все услышал.