Comets

something inside that's awaken tonight and a warrior's silence but I couldn't be saved

Это было несвойственно для них — спокойные минуты после завершения задания. В большинстве случаев, когда они работали вместе, они расходились, как только работа была сделана. Может быть Мандо — Дин — стал сентиментальным, — подумала Кара, — или, — криво улыбнувшись, — он наслаждается этими моментами без малыша. Может быть она стала для него что-то значить. Небо на этой планете было чистым и спокойным. Звезды казались необычайно яркими. Алкоголь, что она выпила, делал ее поэтичной, она думала о том, как странно, что звезды могут казаться такими яркими и таинственными, когда они могут забраться на Лезвие бритвы и достать до любой из звезд или тысячи планет. Они сидели на открытой поляне в деревне, которую только защитили, и любовались небом. Дин долго молчал. Каре пришлось вытянуть шею, чтобы посмотреть, не уснул ли он. — Могу ли я кое о чем тебя спросить? — спросила она, прощупывая почву. — Конечно, — последовал размеренный ответ. Она улыбнулась про себя. Она знала, что его постоянно спрашивают о его культуре, религии, о его выборе, но он редко показывал хоть намеки на раздражение этими вопросами. — Если бы на Соргане все сложилось иначе, — сказала она, — ты бы подумал остаться с Омерой? — Нет, — ответил он после глубокого вздоха. — Почему? — спросила она. — По многим причинам, — сказал он после долгой паузы, и она подумала, что это все, но он продолжил, — я сделал множество вещей, о которых Омера не знает и не сможет понять. Это часть меня… Он снова замолчал, подбирая слова. — Я хочу быть тем, кем меня считает Омера. Но я не могу. Это будет неправильно. Она ненавидела то, что она поняла. Это было так легко дразнить его, предлагая снять шлем и остаться с Омерой. Но они оба были запятнаны кровью до глубины души. Это был даже не вопрос религии: даже если он не стеснялся отречься от Пути, это не изменило бы его прошлого, кем он был, — человеком, которого, как думал он, Омера никогда не поймет. Возможно, ношение шлема было своего рода покаяние. — Я знаю, — сказала она, — это как линия. Если ее пересечешь — пути назад не будет. Она подумала о ребенке, которого оставили с местной женщиной до их возвращения. Дин опустился перед ним на колени и пообещал вернуться за ним, протягивая палец, позволяя Малышу схватить и пожать его своей маленькой зеленой ручкой. За этим холодным бескаром скрывался мягкий и нежный человек. Она задавалась вопросом, что если это была настоящая причина, почему он никогда не снимал шлем: быть узнаваемым, быть увиденным — это было слишком, что он мог выдержать при всей своей мягкости и чувствительности. Но она испытывала странное желание сломать этот крепкий щит и добраться до его сути. — Я даже удивлена, что ты не вспомнил про шлем, — тихо пробубнила она, и он повернул голову в ее сторону. — Я думал, что это очевидно. После этого они замолчали. — Наверно, нам стоит вернуться обратно, — сказала она некоторое время спустя. — Еще немного, — отозвался он, и она была удивлена эмоциями в его голосе. Она посмотрела на него, и он продолжил, — я… мне нравится. Не так часто бывают такие моменты. Она почувствовала, как сжалось ее сердце, и, — она не знала почему, кроме того, что она чувствовала несвойственную ей потребность в нежности, — протянула руку и нежно провела кончиками пальцев по его шлему, поглаживая его щеку. Он повел головой навстречу ее прикосновениям и сказал: -… это приятно. — Ты можешь это чувствовать? — она удивленно спросила. Он кивнул: — Это как вибрация. Бескар — это не просто мертвый металл. Она провела рукой по краю шлема, а затем по его броне. Это было странно, что он мог чувствовать это. Бескар был частью него. И это было так необычно — делать что-то, что казалось таким интимным с человеком, который был полностью одет. Он посмотрел на нее и сделал что-то удивительное. Он поднес руку к ее волосам и аккуратно откинул их назад, затем притянул ее к себе и коснулся ее лба своим. Мандорианский поцелуй. Шок и холод металла перехватили ее дыхание. — Это… — начала она говорить и закрыла глаза, прислушиваясь к стуку сердца. Он начал отстраняться, и она остановила его, наклонивший вперед и прикоснувшись губами к его шлему прямо над забралом. — Ты чувствуешь это? — спросила она и опустила руку на его грудь, туда, где она представляла, что могла бы почувствовать вибрацию — эхо его сердцебиения. — Да, — ответил он, и его голос звучал также тяжело, как и ее. Кара не знала, какие отношения связывали ее с этим странным человеком. Но она знала, что в этот момент они поняли друг друга. Что он что-то значил для нее. Они были похожи на кометы, которые пролетают друг мимо друга каждые несколько циклов, и после этой ночи их пути снова разойдутся. Но, может быть, в этот раз они смогут протянуть руки сквозь звезды и соприкоснуться кончиками пальцев, прежде чем разойтись в космосе в противоположных направлениях. Он притянул ее к себе, и она положила свою голову на холодный бескар и закрыла глаза. Да, возможно, в этот момент они имели только это.