Настанет ли завтра для него?

Громкий звонок телефона буквально прорезает ночную тишину и глушит тихие девичьи стоны, заставляя светловолосого парня отвлечься. - Не поднимай, - взмолилась девушка, чьё стройное тело было бесстыже прижато юношей к постели. Она не может вынести прекращения столь сладостных поцелуев и ласк и готова буквально умолять его не останавливаться. Ему все равно. Только единственный человек, напрочь лишенный совести, может звонить в три часа ночи. Холодно отодвинувшись от темноволосой красавицы, он тянется к рвущему динамик аппарату. - Чего тебе? – на губах самодовольная улыбка. От еле слышного вздоха в трубке, у него темнеет в глазах – стук собственного сердца глушит разум. - Я приду. Нет банального «Привет», «Как дела?», «Спишь?», «Не мешаю?». - Как хочешь, - не дождавшись ответа, кладет трубку. Поднявшись с постели, бросает без пяти минут бывшей девушке ее одежку и не спеша натягивает слегка облегающие джинсы. Она его бросит. Точно бросит. - Убирайся, - совершенно спокойно говорит он, задумываясь, стоит ли подарить ей на прощанье улыбку или дешевый поцелуй. - Что?! Крик противно режет по ушам. - Что это все значит, Лухан?! - Разве здесь есть что-то непонятное? – монотонно продолжает парень, зажигая свет. – На каком языке тебе сказать, чтобы ты поняла, что видеть тебя я больше не хочу? - Что…? Ты… Придурок… Голос брюнетки дрожит. Он стоит к ней спиной, стараясь не смотреть, как та впопыхах одевается. Она не в силах выдавить из себя и слова, потому что не хочет плакать перед ним. Девушка знала и понимала, что рано или поздно все вот так закончится, но была не в состоянии преодолеть влечение. А он просто пользовался, как крепким болеутоляющим. Громкий хлопок двери. Он вздыхает. Судорожно тянется к пачке сигарет. Он не жалеет, нет. Не чувствует вины. Даже какое-то облегчение. Все его мысли уже давно заняты другим. Или другой. Кто бы подумал, что его так дико коробит от простого телефонного звонка и пары бесчувственных слов? Докурив сигарету, блондин не спеша направляется на кухню. Зажигает газ под чайником. Темная комната заливается приятным голубым светом. Отчего-то становится легче. - Слушай, Лухан, тебе не кажется, что она красивая? Я бы с ней замутил. - Что? Парень, ты в порядке? Почему из всех девушек, именно она? Брось. Мы же все вместе выросли. Холодный душ успокаивает. Но это всего лишь мимолетный наркоз, позволяющий привести в порядок голову и чувства. Хотя бы на чуть-чуть. Звонок в дверь и сердце китайца уходит в пятки. Пришла. Выключив как раз вскипевший чайник, он медленно бредет к двери, не беспокоясь о том, что без футболки. - Сколько раз я тебе говорила, не ходить после душа полуголым?– первое, что он слышит, отворив дверь. Он знает, что она за него беспокоится, и, вроде как, ему должно быть от этого радостно, но парень не чувствует ничего, кроме тупой боли. - Простудишься ведь. - Да-да, - соглашается он ради формальности. - Знаешь, я думаю, она мне, все же, нравится. Я предложил ей встречаться. Ты не против? - Что? Нет, конечно. Очень рад за тебя! Только вот, обидишь ее – и ты труп. Она проходит мимо него, даже не потрудившись закрыть дверь. По носу ударяет мягкий и сладкий запах лаванды. Она всегда пахнет так натурально и нежно, что хочется обнять, зарыться носом в длинные, мягкие волосы цвета огня, и лежать с ней до утра, никуда не отпуская. Да. Вот так наивно и по-детски. - Лухан, я сегодня был с ней. Она плакала. - Она? Плакала? Какое занятное зрелище я упустил. Желание закурить снова пробирает кости, и он опять достает столь нужный наркотик. - Как на счет того, чтобы поесть? Думаю, паста будет в самый раз, – рыжая тепло улыбается, укладывая на столешницу кухни пакет с продуктами. – Уверена, ты плохо питаешься. Всегда она так. Глупая, не дари улыбки, за которые не можешь понести ответственность. - Она сказала, что любит парня уже много лет, которому на нее плевать. - Надо же. Я не знал об этом. Она мне ничего не говорила. А кто он? Что вообще с ней такое? Почему она приходит к нему посреди ночи, совсем ничего не опасаясь? Неужто опять ее это избитое «доверие»? - Что случилось? – он наивно полагает, что «подруга» честно ответит. - Ничего. Просто захотела тебя увидеть. Соскучилась, - она искренне верит, что убедила его, а он делает вид, что это и в самом деле так. – Ты против? Конечно против. Но Лухан лишь негромко хмыкает. Ведь она не понимает, насколько тяжело ему просто стоять рядом и делать вид, что все в порядке. Она не понимает, насколько она привлекательна. Она не понимает, что один только ее голос заставляет его тело дрожать. Она не понимает, что его тянет к ней невидимыми нитями и его силы, чтобы держать себя в руках, практически на пределе. Она не понимает, что он давит себя сигаретами только ради того, чтобы не протянуть рук, не обнять, не прикоснуться к ней, не поцеловать – не совершить непоправимое. А он понимает. «Она – не твоя» - Но я не откажусь от своих слов! Я буду с ней встречаться. Ни смотря, ни на что. - И тебя устраивает даже то, что ее сердце занято? Блондин незаметно отходит на несколько шагов, когда девушка ставит на столешницу кухни парующую кружку с горячим кофе. «Не приближайся!» - словно надоедливая сирена проносится в его голове. Он подносит керамическую емкость к губам, делает несколько глотков и надеется, что терпкий напиток, обжигающий горло, даст на секунду расслабиться. - Как там твой жених? – самолично втыкает в собственное сердце ржавые гвозди. – Как же он тебя отпустил посреди ночи? - Какое это имеет значение? Я тоже не испытываю безграничного чувства любви. На это нужно время. Однако мы не чужие. Да и одно я знаю точно: ни за что сейчас не брошу девушку, которая была рядом всю мою жизнь. Прежде всего, как друг. - В этом есть некий смысл. Ты молодец, Исин. Береги ее, пожалуйста. Лухан негромко чертыхается и уходит в гостиную, соединенную с кухней. Весьма некстати, эти воспоминания шестилетней давности. Стоит девушке лишь напомнить о себе, и они раз за разом захлестывают его, словно грешника, так и не искупившего свою вину. Рыжеволосая отходит от плитки, на которую приземлила кастрюлю для будущего «завтрака», и медленно оборачивается. - Мы расстались два месяца назад, - выдавливает из себя весьма удачную улыбку. Она может и сильная, но ведь есть же этому предел?! Юноша пошатнулся, чуть ли не роняя кружку. Земля в считанные секунды уходит из-под ног, а в горле образовывается ком, который не дает и слова выдавить. В глазах моментально темнеет, а тошнота, кажется, уже миновала легкие. Все в точности как пять лет назад. - У меня обнаружили лейкоз. Почти безмолвно прошептала она, в объятиях его лучшего друга, который еле сдерживал слезы. Эти жуткие слова и стали его приговором. Тогда, кажется, он впервые в жизни проплакал всю ночь напролет. В его сознании навсегда отбились ее пустые кукольные глаза и пересохшие губы, шепчущие слова, ставшие за ту ночь ненавистными. Шепот раз за разом отдавался в его голове, вызывая новые приступы тошноты. Только в тот момент он понял, что ни за что в жизни не хочет ее терять, и проклятье, от которого не может избавиться по сей день, настигло его. Она рассталась с его другом, и только он знал, что это лишь ради того, чтобы не ломать ему жизнь. А он стал замечать вещи, которые не видел до сих пор, хотя буквально вырос рядом с ней: как она смотрит, как улыбается, как читает, как смеется, как поправляет выбившиеся пряди волос, как пьет любимый крепкий кофе, как хмурится, как обижается - каждую мелочь. Однако, как бы он ни хотел стать ближе – они только отдалялись друг от друга, хотя так же виделись и общались. Кстати, у нее на лице была все та же теплая улыбка. Жаль только, что порой от нее так веяло фальшью. Но она не теряла себя. Жуть, эта девчонка всегда знала, что такое – быть сильной, даже осознавая то, что в любой момент может умереть. А он что? Просто хотел быть рядом, поддержать, возможно, даже помочь. Хотя нет, серьезно, чем? Вот и он не знал. Но то, что его некстати проснувшиеся чувства станут, если не обузой, так помехой точно, он понимал весьма трезво. И зря. Упустив ее одиножды, упустил и дважды. И если бы он знал тогда, что это будет подаренный ему Богом второй шанс, все было бы совсем иначе - ему не приходилось бы искать мимолетного утешения в сигаретах, книгах, кофе, девушках. Струсил. Сбежал. Теперь не имеет значения. Еще через год, рыжеволосая бестия снова окатила его порцией ледяной воды: - Я помолвлена. Казалось, хуже уже не будет, но он ошибался. Пусть ее, возможно и ненадолго, но все же удалось вырвать из когтей смерти, такого он никак не ожидал. Опять же, зря, ведь снова она, уже так умело, выбила почву из его ног. Крис – ее жених – был хорошим парнем. Сын друзей его родителей: умный, красивый, добрый, богатый – идеал. Но она стала его не по этому. Ведь он принял девушку. Несмотря на болезнь, пообещав любить. Пожалуй, для нее это – самый важный аспект. Лухану снова пришлось отойти в сторону и теперь уже на довольно серьезное расстояние. Вечное клеймо лучшего друга – оставалось только принять его. Но, – что весьма ожидаемо, - за пять лет его чувства лишь окрепли, а «подруга» ни капли не изменилась. Лишь стала «красивее». Бесстыжая. И вот сейчас, сидя в гостиной на диване и смотря на ее хрупкие плечи и спину, он никак не мог понять, что ему делать: злиться за то, что он опять ничего не знал, или радоваться, что столь манящее место рядом с любимой, наконец, освободилось. - Эта скотина, – невольно цедит сквозь зубы, доставая очередную сигарету. Знала бы девушка, что причиной этой вредной привычки является ни кто иной, как она, наверное, себе ни за что бы этого не простила. Нет. Он уверен: извинялась бы, пока он не сказал, что бросит. - Не говори так. Это была моя инициатива, - сделав несколько глотков его, уже почти холодного, кофе, она отходит к книжному стеллажу и с неприкрытым восхищением разглядывает его бесценную коллекцию. Читать он, кстати, тоже начал из-за нее. Так хотелось понять, что такого занимательного она находила в этих бумажных переплетах, что буквально сводило живот от любопытства. А еще, это было хорошим анальгетиком и средством, дабы забыться. Уйти от себя, от сдавливающего его шею тугого кольца чувств. Убежать и скрыться в маленьком мирке. Жить им. Освободиться хотя бы на этих ничтожных два часа и не думать ни о чем. А ведь и правда, помогало. - Да ладно, - с наигранным удивлением произносит светловолосый, не спеша поднимаясь с дивана. – Что же ты так? - Ну, понимаешь, я узнала, что не смогу иметь детей, - она что-то пискнула, когда попытка достать книгу не увенчалась особым успехом. – Да и знаешь, давно нужно было это прекратить. Он слышит сквозь слова, как она снова улыбается. Бесит. - Крис еще слишком молодой, чтобы вот так ломать себе жизнь. Жена-инвалид, да еще которая не сможет родить ему ребенка – слишком жестоко, - она снова делает попытку достать несчастный фолиант. – Но знаешь, я благодарна ему за эти четыре года. За заботу, которую он мне подарил, за то, что принял, что любил. Надеюсь, он будет счастлив. - Но ты будешь одна, - он чувствует, как та вздрагивает, стоит ему только оказаться у нее за спиной. Достав нужную книгу, он держит ее у рыжеволосой перед лицом. - Ты же знаешь, что мне ничего не надо, если я все еще могу вот так заявиться к тебе посреди ночи. Твоей поддержки и того, что ты всегда рядом – более чем достаточно, - она с неприкрытым восторгом берет книгу с его рук, не замечая того, что сантиметры, разделявшие их тела, вдруг бесследно испарились. Лухан мог поклясться, что слышал щелчок, с которым его сознание переключилось, стоило ему лишь услышать ее слова. Он стоит у «подруги» за спиной, кожей своего тела чувствуя прохладу, исходящую от нее, через тонкую ткань ее белой майки. - А не кажется ли тебе, что ты слишком мне доверяешь? – тихо шепчет ей в ухо. Она одергивается, теряя дар речи. – Я ведь могу запросто тобой воспользоваться. - Лухан, о чем ты говоришь? Ты странный, - девушка превозмогает паралич голосовых связок и, нервно хихикая, пытается отойти от друга. Но тщетно: его руки уже обнимают ее талию, перекрывая путь к отступлению. А он злится. На ее улыбку, на то, что не плачет, на то, что сильная. Что вот так просто отпускает, обрекает себя на вечное одиночество. Что самолично разрушает свое счастье. Что слишком добрая. - Странный? Да что ты знаешь, - мягко проводит носом от плеча к шее и слышит, как она тихо поскуливает. – Ведь того «милого», «доброго» и так «по-детски наивного» Лухана больше нет. - Я… все… знаю… - словно теряя последнее капли голоса, шепчет девушка. - Ну, тогда еще лучше. Мне не придется оправдываться, - он подхватывает рыжеволосую и бережно кладет на мягкий ковер, за метр от книжного стеллажа. Ложится рядом, упирается на руку, и пытается заглянуть в такие любимые ореховые глаза. Нежно проводит тыльной ладонью по ее лицу, но она больше не вздрагивает – свыклась. Быстро. Ему не нравится это. Внутри снова вспыхивает маленький ураган злости. – Чем ты думала, когда пришла сюда посреди ночи? - Но это же ты, - она виновато улыбается и с еле заметным облегчением вздыхает. - Но я парень, - почти шепотом говорит он, наклоняясь ближе и запуская руку под белую майку. – Не стоит расслабляться. Девушка заметно теряется, жадно хватая ртом воздух в попытке что-то возразить. А потом успокаивается и, зажмурившись, как всегда, покорно ждет, когда все закончится. Но прежде, чем он понимает, что воспитательный урок, перешел в желание, становится поздно. Способен ли он остановиться? - Хочешь? – сам не понимает, зачем спрашивает. Но китаянка лишь тихо взвизгивает и безмолвно шепчет что-то. – Я тебя не слышу. Блондин наклоняется все ближе, чувствуя кожей лица ее горячее дыхание, еле касаясь, целует ее бледные губы, и сразу же отстраняется. Рукою под майкой гладит плоский живот, вызывая мелкие мурашки. - Пожа… луйста, не.. - сдавленно протягивает девушка, когда парень игриво лизнул ее губы. - Оттолкни меня, - шепчет ей прямо в ухо, заставляя юною особу громко вздохнуть. Он проводит языком по ее шее, ключицам, спускается ниже и целует грудь, через майку. Рыжеволосая прикрывает рукой рот, но китаец не оценивает этого и, убрав ее, сначала нежно касается ее губ, а после настойчиво целует, постепенно углубляя и раскрепощая поцелуй. Он чувствует сладкий вкус кофе, хотя тот был без сахара, и ему нравится. Безумно. Как же так, он теряет голову от простого поцелуя. Безвольное существо. Он останавливается лишь для того, чтобы дать ей вдохнуть и снова целует. Разум уже давно дал волю инстинктам. И он знает, что если девушка не остановит его, то пожалеет об этом не только она. Знает, но не в силах превозмочь себя. Он зарывается рукой в ее длинные, мягкие волосы, а второй медленно скользит по слегка худощавым бедрам, поднимаясь выше и расстегивая пряжку коротких шортов. Губы снова проходят по бледной шее и без каких-либо раздумий оставляют за собой красные подтеки. Больше меток – больше воспоминаний о том, что она, хоть на чуть-чуть, но все же была его. Его глаза чернеют от нахлынувшего желания и он, перекачиваясь на нее, прижимает рыжеволосую к полу. - Я… - но эгоистичное «люблю тебя» застревает в глотке, так и не вырвавшись наружу. Где-то минуту он смотрит в ее темные глаза, затем глубоко вздыхает и просто обессилено падает на нее. По носу снова ударяет «ненавистный» запах лаванды. Он слышит, как девушка тяжело, даже прерывисто дышит, как громко бьется ее сердце. У него даже возникает чувство, словно сейчас он коснется ее ребер и оно окажется в его руках. Это не то, чего он хотел. - Как, скажи, как ты можешь все вот так терпеть? – тихо бубнит он, уткнувшись носом в худое плечо. – Есть же предел твоей доброте. - Это не доброта, - хрипло выдавливает из себя китаянка, кое-как усмирив дыхание. - А что это? – парень нависает над рыжеволосой, упираясь на собственные руки, и проникновенно всматривается в ее бледное лицо. Выступивший на нем румянец кажется настолько неестественным, что просто не дает себе веры. Словно кто-то наложил неудачный макияж. – Что это, черт возьми?! Он вскрикивает, стукнув рукой по полу, в нескольких сантиметрах от лица «подруги», но та молчит. -Скажи мне! Ведь ты встречалась с Исином, не любя его. Ты покорно переносила болезнь и была готова умереть. Ты чуть не вышла замуж из благодарности. Ты лишилась возможности родить ребенка, - голос Лухана постепенно стихает и последние слова звучат несколько жалобно. - Ты беззаветно любила какого-то ублюдка целых пятнадцать лет… Так как, скажи, как ты можешь вот так просто улыбаться? Он затих и, перекатившись обратно, лег рядом с девушкой, закрыв глаза. Его накрывает внезапное осознание того, что его мир полностью разрушен сегодня ночью, а в голове осталась лишь одна мысль: настанет ли завтра для него? - Но, Лухан, - дрожащим голосом произнесла девушка, закрыв глаза тыльной стороной ладони. По ее щеками медленно потекли дорожки слез – она впервые за все двадцать три года плакала при нем, - тем ублюдком был ты.