Британский Реквием (Черновик)

— Отойди! — резко сказала Гермиона. Направив палочку на то место, где у обычной двери был бы замок, она сказала: — Алохомора! Ничего не произошло. — У меня же есть нож! — воскликнул Гарри. Вынув из мантии нож, он вставил его в щель между дверью и стеной. Остальные нетерпеливо смотрели, как он проводит им по щели сверху донизу, вынимает его и снова толкает дверь плечом. Но она оказалась так же крепко заперта, как и вначале. Больше того — взглянув на нож, Гарри обнаружил, что его лезвие расплавилось. — Ладно, эту дверь мы пропустим, — решительно сказала Гермиона. — А что, если она-то нам и нужна? — спросил Рон, глядя на дверь со смешанным выражением опаски и страстного любопытства. — Этого не может быть, ведь Гарри во сне всюду проходил свободно, — пояснила Гермиона, в очередной раз помечая дверь огненным крестом. Гарри опустил бесполезную рукоятку загубленного ножа обратно в карман. Стены замерли, и Гарри с растущим чувством отчаяния распахнул следующую дверь. — Вот оно! Когда наши глаза привыкли к блеску, мы увидели, что со всех сторон на нас смотрят циферблаты часов — большие и маленькие, стоячие и настенные, они висели между книжных полок и покоились на столах, расставленных вдоль всей комнаты, так что их деловое неумолимое тиканье наполняло ее, точно звуки шагов крохотной марширующей армии. Танцующий, переливчатый свет исходил от высокого стеклянного сосуда куполообразной формы, стоявшего в дальнем конце комнаты. — Сюда! – скомандовал Поттер Поттер быстро зашагал по узкому проходу между рядами столов, направляясь прямо к источнику света — хрустальному сосуду высотой с него самого, который тоже покоился на столе и, казалось, был полон искристого, вихрящегося ветра. — Ой, смотрите! — воскликнула Джинни, когда они приблизились к нему, и показала в самый центр хрустального сосуда. Там, в искристом потоке, мерцало крошечное яйцо, сверкающее, как драгоценный камень. Постепенно всплывая, оно раскололось, и из него появился колибри, который вознесся на самый верх; но потом воздушные течения понесли птичку вниз, и ее перышки снова обвисли и стали мокрыми, а у самого дна сосуда она вновь исчезла в яйце. — Не останавливайся! — резко сказал Гарри, потому что Джинни явно вознамерилась посмотреть, как яйцо опять превратится в птичку. — Сам-то сколько проторчал у своей дурацкой арки! — огрызнулась она, но все же пошла за ним дальше, к единственной двери позади хрустального сосуда. Я же поотстал от остальных и приманил к себе одни из висевших часов, ведь это, если я не ошибался маховики времени, и спрятал в специальном отделении рюкзака. — Вот оно, — снова сказал Гарри. — Нам сюда… Он оглянулся на нас — все мы достали палочки и сделались серьезными и взволнованными. Поттер снова повернулся к двери и толкнул ее. Дверь открылась. Мы нашли что искали – зал, высокий, как в соборе, где не было ничего, кроме бесконечных стеллажей с маленькими, пыльными стеклянными шариками. Кое-где к полкам были прикреплены зажженные канделябры, и шарики тускло блестели в их лучах. Здесь, как и в круглой комнате, свечи тоже горели синим пламенем. В зале было очень холодно. Гарри осторожно шагнул вперед и заглянул в один из сумрачных проходов между стеллажами. Но все было тихо. — Ты говорил, нам нужен девяносто седьмой, — прошептала Гермиона. — Да, — шепнул в ответ Гарри и поглядел на крайний стеллаж в ближнем ряду. Там, под канделябром с горящими синим огнем свечами, поблескивали серебряные цифры — тройка рядом с пятеркой. — По-моему, надо идти вправо, — прошептала Гермиона, вглядываясь в полумрак. — Да… вон пятьдесят четвертый ряд… — Держите палочки наготове, — тихо предупредил Гарри. Мы украдкой двинулись вперед, по дороге заглядывая в длинные проходы между рядами стеллажей, дальние концы которых тонули в кромешной тьме. Под каждым стеклянным шариком, лежащим на полке, был приклеен крохотный пожелтевший ярлычок. Некоторые шарики испускали зловещее красноватое сияние, другие были темны и безжизненны, как перегоревшие лампочки. Мы миновали восемьдесят четвертый ряд… потом восемьдесят пятый… — Девяносто семь! — прошептала Гермиона. Мы сбились в кучку у самого края ряда, пытаясь разглядеть что-нибудь в проходе за ним. Там никого не было. — Он в дальнем конце, — сказал Гарри. — Отсюда разве увидишь… И он повел нас мимо высоченных стеллажей со стеклянными шариками — некоторые из этих шариков провожали их своим неярким сиянием… — Он должен быть где-то здесь, — прошептал Гарри. — Вот-вот дойдем… мы уже совсем близко… — Гарри, — осторожно окликнула его Гермиона. — Кажется… где-то… здесь, — сказал он. Мы достигли конца ряда, тускло освещенного канделябром. Тут никого не было. Нас окружала гулкая, пыльная тишина. — А вдруг он… — хрипло прошептал Гарри, заглядывая в соседний проход. — Или, например… — Он торопливо шагнул к следующему. — Гарри, — снова сказала Гермиона. — Чего? — буркнул он. — Я… я не думаю, что Сириус здесь. Мы молчали. Поттер побежал вдоль рядов, заглядывая в каждый по очереди. Пусто, везде было пусто. Гарри развернулся и побежал мимо нас в другую сторону. — Гарри! — позвал Рон. — Что? — Ты видел это? — спросил Рон. — Что? — повторил Гарри, но на этот раз с жадным нетерпением и подбежал к нам. Мы стояли в конце девяносто седьмого. Я же осматривался, интуиция кричала что упивающиеся здесь. — Ну? — мрачно спросил Гарри. — Тут… тут твое имя, — сказал Рон. Я отвлекся и посмотрел на Поттера. Рон же указывал на маленький шарик, тускло светящийся изнутри и покрытый толстым слоем пыли — похоже, никто не трогал его уже много лет. — Мое имя? — озадаченно переспросил Гарри. На пожелтевшем ярлычке, приклеенном к полке точно под стеклянным шариком тонким, почти неразборчивым почерком была написана дата — примерно шестнадцать лет тому назад, — а под ней стояло: С.П.Т. — А.П.В.Б.Д. Темный Лорд и (?)Гарри Поттер Гарри уставился на ярлычок. - Интересно - проговорил я уже догадавшись что Лорд пришел за пророчеством и привел сюда Поттера заманив в ловушку. — Что это значит? — спросил Рон. В голосе его звучала тревога. — Почему здесь стоит твое имя? Он посмотрел на другие ярлычки, приклеенные к той же полке. — А меня тут нет, — недоуменно сказал он. — И никого из остальных тоже. — Гарри! По-моему, тебе лучше его не трогать, — резко сказала Гермиона, когда Поттер протянул к шарику руку. — Почему? — спросил Гарри. — Ведь это имеет ко мне отношение! — Не надо, Гарри, — внезапно сказал Невилл. Поттер посмотрел на него, как и я. Круглое лицо Невилла слегка блестело от пота. Он выглядел так, словно нервы у него были уже на пределе. — Но здесь мое имя, — сказал Гарри. И поддавшись как всегда безрассудству Гарри взял шарик в руки. Мы обступили Поттера, который счищал с шарика многолетнюю пыль. И тут рядом раздался голос. Кто-то сказал спокойно, чуть растягивая слова: — Очень хорошо, Поттер. А теперь повернись, медленно и без глупостей, и отдай его мне.

***

Черные силуэты, возникшие неизвестно откуда, обступили нас слева и справа, отрезав все пути к бегству; глаза блестели сквозь прорези капюшонов, с десяток палочек с горящими кончиками были направлены прямо нам в сердце. Джинни ахнула от ужаса. — Дай его мне, Поттер, — с расстановкой повторил голос, и его обладатель, Люциус Малфой, протянул к Гарри руку ладонью вверх. Мы были в ловушке. — Ну же, Поттер, — снова сказал Малфой. — Где Сириус? — спросил Гарри. Несколько упивающихся смертью рассмеялись. Затем грубый женский голос, принадлежащий одной из неясных фигур слева от Гарри, сказал с мрачным торжеством: — Темному Лорду известно все! — Все, — эхом откликнулся Малфой. — А теперь дай мне пророчество, Поттер! — Я хочу знать, где Сириус! — «Я хочу знать, где Сириус!» — передразнила его женщина слева. Упивающиеся смерти сузили свой крут, так что от Гарри с друзьями их отделяла всего какая-нибудь пара шагов. Свет их палочек слепил нас. — Вы схватили его, — сказал Гарри. — Он здесь, я знаю. — Наса детоцка плоснулась напуганная и подумала, сто ее сон — плавда, — жутко прогнусавила женщина, издевательски подражая детскому выговору. Уизли шевельнулся — Не надо, — тихо пробормотал Гарри. — Не сейчас… Женщина, которая передразнивала его, хрипло расхохоталась. — Слыхали? Нет, вы слыхали? Он еще дает указания другим детям, словно собирается драться с нами! — Просто ты не знаешь Поттера так, как я, Беллатриса, — вкрадчиво сказал Малфой. — Он питает большую слабость ко всему героическому, и Темному Лорду это отлично известно. А теперь дай мне пророчество, Поттер. — Я знаю, что Сириус здесь, — сказал Гарри. — Я знаю, вы его схватили! Опять несколько Упивающихся смерти рассмеялись, и женщина — громче всех. — Пора бы тебе понять разницу между сном и явью, Поттер, — сказал Малфой. — Отдай мне пророчество, иначе мы пустим в ход палочки. — Пожалуйста, — сказал Гарри, поднимая свою собственную палочку на уровень груди. Тут же по обе стороны от него взлетели в воздух еще пять палочек — Рона, Гермионы, Невилла, Джинни и моя. Но Упивающиеся смерти медлили с нападением. — Если ты отдашь мне пророчество, никто не пострадает, — холодно сказал Малфой. Теперь настала очередь Гарри ответить смехом. — Ну да, конечно! — сказал он. — Я дам вам это… пророчество, да? И вы спокойно отпустите нас всех по домам — так, что ли? Не успел он договорить, как упивающаяся смерти взвизгнула: — Акцио, проро… Гарри среагировал как раз вовремя — он крикнул — «Протего!» прежде, чем она успела произнести заклинание до конца, и, хотя шарик едва не спрыгнул с его ладони, сумел удержать его. — А он у нас шустрый, этот малютка Поттер, — сказала она. Ее безумные глаза блестели в прорезях капюшона. — Ну что ж, ладно — тогда… — ПРЕКРАТИ НЕМЕДЛЕННО! — рявкнул на нее Люциус Малфой. — Если ты его разобьешь… Женщина шагнула вперед, отделившись от своих собратьев, и стащила с головы капюшон. Азкабан иссушил лицо Беллатрисы Лестрейндж — оно стало худым и похожим на череп, но глаза ее сверкали лихорадочным, фанатическим блеском. — Значит, будем сопротивляться? — спросила она. Ее грудь быстро поднималась и опускалась. — Прекрасно. Возьмите самую младшую, — приказала она Упивающимся смерти, которые стояли рядом. — Пусть посмотрит, как мы пытаем девчонку. Я сама этим займусь. Мы обступили Джинни Уизли, а я лихорадочно соображал, что мне делать. Каких-либо инструкций я не получал, а значит буду держаться за Поттером, как и написал Темный Лорд. — Только попробуйте напасть на любого из нас, и оно разобьется, — сказал Поттер Беллатрисе. — Не думаю, что ваш хозяин будет доволен, если вы вернетесь к нему с пустыми руками. Или я не прав? Беллатриса не двинулась с места; не сводя с него глаз, она облизнула кончиком языка тонкие губы. — Ну, — сказал Гарри, — так что же это за пророчество, объясните! — Что за пророчество? — повторила Беллатриса, и ухмылка сползла с ее лица. — Ты шутишь, Гарри Поттер. — Вовсе нет, — сказал Гарри. Его взгляд перескакивал с одного Пожирателя смерти на другого, ища слабое звено, место, где они могли бы прорваться. — Зачем оно понадобилось Волдеморту? Несколько Упивающихся смерти испустили тихое шипение. — Ты осмеливаешься называть его имя? — прошептала Беллатриса. — А что? — отозвался Гарри. — Да, мне совсем нетрудно называть его Волде… — Замолчи! — взвизгнула Беллатриса. — Как ты смеешь произносить его имя своим нечестивым ртом, как смеешь ты осквернять его своим гадким языком полукровки, как… — Разве вы не знаете, что он тоже полукровка? — дерзко спросил Гарри. У Гермионы, стоящей рядом, вырвался тихий стон, и я был с ней солидарен — Ваш Волдеморт? Да, его мать была ведуньей, зато отец — маглом! Или он наврал вам, что он чистокровный волшебник? — ОСТОЛБЕ… — НЕТ! Из палочки Беллатрисы Лестрейндж вырвался красный луч, но Малфой отклонил его, и заклятие угодило в полку слева от Гарри. Несколько стеклянных шариков разбилось. Две фигуры, перламутрово-белые, как привидения, и текучие, как дым, поднялись из осколков стекла на полу и разом заговорили. Их голоса смешались друг с другом, и за криками Малфоя и Беллатрисы можно было различить лишь обрывки их речей. — Когда наступит солнцестояние, придет новый… — сказала фигура старика с бородой. — Не нападай! Мы должны получить пророчество! — Он осмелился… как он смеет… — невпопад выкрикивала Беллатриса. — Паршивец… грязный полукровка… — ПОДОЖДИ, КОГДА ПРОРОЧЕСТВО БУДЕТ У НАС! — взревел Малфой. — И никто не придет после… — сказала фигура молодой женщины. И обе фигуры, вырвавшиеся из разбитых шариков, растаяли в воздухе. От них и от их прежних убежищ не осталось ничего, кроме осколков стекла на полу. — Вы еще не объяснили мне, что особенного в этом пророчестве, которое я, по-вашему, должен вам отдать, — сказал Гарри. — Не вздумай шутить с нами, Поттер, — сказал Малфой. — Никаких шуток, — ответил Гарри. — Что? — шепнула Гермиона, я прислушался. — Разве Дамблдор никогда не говорил тебе, что причина, по которой ты носишь шрам, спрятана в недрах Отдела тайн? — усмехнулся Малфой. — Я… что? — вырвалось у Гарри. — При чем тут мой шрам? — Что? — еще настойчивее шепнула сзади Гермиона, а я сконцентрировался. — Так ты ничего не знаешь? — сказал Малфой со злобным восторгом. Упивающиеся смерти засмеялись опять, и под прикрытием их смеха Гарри прошипел Гермионе, стараясь как можно меньше шевелить губами: — Разбей стеллажи… Я, услышав тихий голос Гарри усмехнулся этой идее. Я прекрасно понимал, что если за нас возьмутся серьезно, то нас ничего не спасет.