Цена победы

      Когда служебная машина привезла его обратно в отель, было уже далеко за полночь. Он давно не питал иллюзий насчет того, чтобы успокоиться и уснуть в эту ночь. За все ночи накануне Арены, проведенные в Капитолии за двадцать пять лет, ему этого ни разу не удавалось. Поэтому первое, что он сделал, войдя в свой номер - откупорил случайно попавшуюся под руку бутылку и плеснул ее содержимое в стакан. Повезло – это оказался его любимый напиток! Он покрутил перед глазами ёмкость с густой ароматной жидкостью. Если бы в эту минуту Цезарь Фликерман спросил его, чего ему действительно не хватает в Двенадцатом, зло подумал ментор, он бы без раздумий ответил: белого ликера и собственного мойщика посуды – пить порционно и из чистых стаканов он мог только в столице.       Рывком он содрал-таки с шеи ненавистный платок и отшвырнул его в сторону. Тугой воротничок сорочки все еще душил его, и он едва не вырвал две верхние пуговицы, пытаясь расстегнуть их. С облегчением сбросил остроносые туфли, поспешно стянул пиджак, как попало выворачивая рукава, и уронил его на пол, оставшись в брюках и рубашке. Безумно дорогие и супермодные, все эти тряпки давили на него, в них он чувствовал себя разодевшимся капитолийским болваном.       Коим никогда не был и не собирался становиться.       Голова раскалывалась от скачущих в ней мыслей. Он отчетливо представлял себе завтрашний день. Лишь бы у ребят хватило ума послушаться его! За Мелларка можно быть спокойным: из них двоих парень явно больше дружил с мозгами, а значит, он поступит так, как посоветовал ему ментор. С Китнисс сложнее: за те дни, что они провели рядом в Капитолии, Хеймитч так и не сумел до конца понять, чего же ему ожидать от огненной девчонки. Ее несносный характер был точной копией его собственного. Он беспокойно поморщился. Станет ли она слушать его? Ведь они так похожи - он бы точно никого не послушал.       Ментор с горечью ухмыльнулся. И где он теперь со своим непослушанием?       Оставалось только надеяться на ее стойкость и здравый смысл.       Нарушая его самокопание, в дверь тихо постучали. Он удивленно вскинул брови – кого это принесли черти в такое время? - нехотя поставил нетронутый стакан на барную стойку и медленно подошел к двери.       - Кто?       - Открой, Двенадцатый, это я, - раздался негромкий голос Цинны. Как же он рад сейчас этому человеку! Облегченно выдохнув, ментор с готовностью широко распахнул дверь.       - Не помешал?       Ни разу Хеймитч не видел – и представить не мог! – такого Цинну: в драных джинсах, заляпанных какой-то краской, мятой футболке без рукавов и спортивных мягких туфлях на босу ногу, с мокрыми волосами и залегшей под глазами синевой. Удивленно моргая, ментор без слов гостеприимно указал на диван в гостиной. Мастер вошел внутрь, огляделся, хмуро потер уставшее лицо.       - Я провел Порцию до ее номера. Потом честно поднялся к себе, принял душ и даже залез под одеяло. – Его голос дрогнул, и он зябко повел плечами. – А через час понял, что не смогу уснуть. Как у них это получается – спать в ночь перед Ареной?       Ментор усмехнулся и закрыл дверь за ночным посетителем.       - А кто тебе сказал, что у них это получается? – Он угрюмо покачал головой в ответ на растерянный взгляд Цинны. – Ничего, вот проведешь два десятка Игр, тогда и перестанешь удивляться элементарным вещам. Поверь старому ментору: ни один из двадцати четырех трибутов не спит этой ночью – даже профи.       Поежившись и спрятав руки в карманы джинсов, Цинна прошел вглубь гостиной, даже не глянув в сторону валявшегося на полу дорогущего пиджака из своей последней коллекции. Обычно Мастер был более внимательным к собственным творениям. Хеймитч прекрасно понимал его: окажись ментор сейчас абсолютным голышом, Цинна бы этого даже не заметил. Он выглядел совершенно разбитым. Судя по напряженному выражению лица, его занимали другие, не самые веселые мысли. Неужели, всегда жизнерадостный и полный оптимизма, сейчас он так убивался из-за предстоящего и, возможно, последнего разговора с Китнисс Эвердин?       Внимание Мастера привлек письменный стол, на котором в беспорядке валялись карта Арены, прайсы и бланки первых счетов. Цинна взял в руку один из них. Хеймитч заметил, как его сосредоточенный взгляд побежал по колонкам цифр и замер на итоговой строке.       - Немалая сумма. Тебе это по карману? – повернув голову в его сторону, глухо спросил он.       - Пока да.       На диване рядом лежала солидная менторская папка. Хеймитч вытащил из нее скрепленный круглой печатью документ и протянул его собеседнику.       - Первый контракт? Когда ты успел подписать его? – Цинна придирчиво повертел в руке бланк, словно желал лишний раз убедиться в его подлинности, потом с подозрением сдвинул брови. – За последние пару дней не припомню, чтобы ты общался со спонсорами.       - Старые связи, - уклончиво ответил ментор. - Для начала этого должно хватить. А там будет новый день, появятся новые возможности… надеюсь, от спонсоров действительно не будет отбоя.       Он забрал документ из рук Мастера и спрятал обратно в папку. Это был еще один его маленький секрет - личный анонимный банковский счет. Не Хеймитча Эбернети, но ментора Двенадцатого дистрикта. Разумеется, ни в Капитолии, ни в родном дистрикте знать об этом не знали. Он открыл его десять лет назад по совету Рубаки, когда на седьмой день Игр погиб самый удачливый его трибут, не успев потратить довольно приличную сумму, которую выделил щедрый спонсор. Поначалу Хеймитч ничего не хотел слушать - только грозно брыкался и грозился засунуть эти бумажки в одно не слишком удаленное место.       - Не кипятись, я же не предлагаю забрать их себе, - выразительно подняв брови, сказал тогда его приятель и собутыльник. - Авось в следующем году они пригодятся кому-то еще?       Его мудрые слова заставили Хеймитча всерьез задуматься. Рубака будто в воду глядел: однажды удачно вложенные, деньги приносили стабильный доход, и в последующие годы у Двенадцатого не было проблем с оплатой базовых условий Арены. Вот и сейчас, пока его ребята посещали тренировки, отрабатывая навыки выживания и предоставив зануду-ментора самому себе, он исхитрился сбежать из-под присмотра Капитолия и выбрался в банк. И теперь с чистой совестью подписал первый контракт на содержание Китнисс Эвердин и Пита Мелларка.       Ментор задумчиво посмотрел на папку. Когда-нибудь он наберется смелости и расскажет об этом Цинне – похоже, этому человеку он смог бы довериться. Но не сейчас. Еще не время.       - Что ж, раз ты тоже решил бодрствовать сегодня ночью, не составишь мне компанию? Хочу поделиться с тобой кой-какими соображениями. – Хеймитч подкатил к столу высокое кресло, устроился в нем и разложил перед собой прайс.       Отбросив манеры и церемонии, Цинна присел рядом прямо на край стола.       - Итак, пункт первый - растительность. Это обязательное условие, его оплачивают все, поэтому будет не так накладно. Надеюсь, там действительно окажется приличный лес, а не пара кустов на голой равнине. – Ментор сделал пометку галочкой напротив верхней строчки и презрительно фыркнул: – Сам Сенека Крэйн лично пообещал мне, что в этом году зрителей ожидает захватывающее зрелище.       - Пункт второй - источник воды. Я вписал в заявку ручей. Китнисс нечего делать возле озера - это Рог Изобилия, банда профи и, как следствие, верная смерть. Значит, озеро ей не понадобится. Если она послушается меня, то найдет ручей в течение одного-двух дней, больше ей без воды не продержаться. – Вторая строчка была безжалостно вычеркнута из статьи расходов. Ментор поднял глаза на собеседника и предупредительно добавил: - Когда будешь провожать ее, обязательно проследи, чтобы она вдоволь напилась перед Ареной.       Цинна молча утвердительно кивнул. Он очень внимательно слушал менторские наставления, прекрасно сознавая важность этого разговора.       - Дальше – оружие. – Хеймитч поставил большой жирный плюс. - Не думал, что когда-нибудь скажу такое, но хвала Энобарии, она знает в нем толк. Я нашел в ее списке занятную вещицу для Кит – профессиональный боевой лук и колчан со стрелами. Конечно, я не могу гарантировать, что распорядители по доброте душевной подложат его к самому стартовому диску Огненной Китнисс после того, что она устроила им на показе. Но рано или поздно малышка найдет способ добраться до этой игрушки. Думаю, наша девочка обрадуется ей даже больше, чем ручью и лесу, вместе взятым – по меньшей мере, нам не придется тратить деньги и помогать ей с добычей пропитания…       - Подожди, - недоуменно перебил его Цинна, - ты все время говоришь о Китнисс. А как же Пит? Или ты забыл про него?       Хеймитч поморщился. Разве это возможно? За все немалое время своего менторства этот чокнутый мальчишка оказался первым трибутом, о котором он не смог бы забыть, даже если бы очень захотел. Он повидал достаточно за свои сорок с хвостиком. Похоронил родных. Потерял друзей. Проводил на смерть почти полсотни детей. Добровольно исковеркал собственную единственную и драгоценную жизнь, давным-давно потерявшую для него всякую привлекательность. И так же давно он был уверен, что в этом жестоком мире нет ничего такого, ради чего действительно стоило бы жить.       Пит Мелларк в один миг развеял эту его уверенность.       Никто и никогда еще так не удивлял его.       Хеймитч смотрел в настороженные зеленые глаза Цинны и понимал, что не сможет отвертеться отвлеченными общими фразами. А значит, ему придется раскрывать карты.       - Парню не понадобится наша помощь, он гораздо умнее нас с тобой. Если он все сделает правильно, надеюсь, на Арене у него появятся союзники, - буркнул он и нехотя пояснил: - Профи.       Минуту Цинна, открыв рот, изумленно молчал. Но вот его взгляд из шокированного превратился в изучающий, и ментор вынужден был отвести глаза.       - Но ты сам сказал только что: профи – верная смерть! Это твоя очередная гениальная идея - добровольно отдать Пита на съедение волкам? – сердито поинтересовался он, недовольно скрестив руки на груди. – Чего еще я не знаю? И знаю ли вообще хоть что-нибудь?       - Это не мое решение. Есть вещи, которые я вынужден уважать и с которыми должен считаться, даже если они неподвластны моему разуму. На сей раз это действительно решил сам Пит. – Хеймитч примирительно развел руками. – Тут он прав, так ему гораздо легче быть в курсе планов профи, хотя бы на какое-то время…       Он запнулся и внутренне сжался, вспоминая свой нелегкий ночной разговор с Питом после индивидуальных показов. Спокойно и без лишних высокопарных слов и эмоций этот ненормальный шестнадцатилетний мальчишка выложил ментору свои невеселые соображения и планы по сохранению жизни Китнисс Эвердин. Признание на интервью было лишь цветочками. Пит весьма недвусмысленно дал понять, что с самого начала не претендует на победу. Единственное, чего он хотел и для чего просил совета наставника – вступить в союз с профи и по возможности продержаться на Арене как можно дольше, чтобы удержать их от охоты на Китнисс. Хотя бы на какое-то время.       Молчание затягивалось. Цинна вежливо кашлянул, давая понять, что все еще ожидает ответа. Ментор настойчиво избегал его внимательного и напряженного взгляда, и молодой человек подозрительно сузил глаза.       - На какое-то время? – выразительно подняв брови, переспросил он таким тоном, что Хеймитч почувствовал: еще минута безмолвия – и Цинна просто взорвется и осыплет его площадной бранью. – А потом? Что он будет делать потом?       Ему нечего было возразить на этот яростный и возмущенный взгляд. Он закрыл лицо руками, пытаясь спрятаться от вопросов, на которые у него не было ответа. Где-то под ребрами противно ныло и саднило.       Так и не дождавшись ответа, Цинна рывком оттолкнулся от стола и твердым шагом направился к двери.       - Я ухожу, но к рассвету вернусь. Вместе с Порцией, - не оборачиваясь, холодно бросил он. – Даю тебе время подумать, как ты сможешь объяснить ей свои загадочные планы насчет ее подопечного.       Хеймитч молчал. У него не было планов насчет Пита Мелларка.       Он так и не смог уснуть в эту ночь. Просто погасил свет, допил начатую бутылку ликера, а потом сидел в одиночестве на диване и тупо смотрел в темноту за окном. И очень надеялся, что Цинна не сдержит своего слова и не вернется. Но его надеждам не суждено было сбыться: когда темнота начала светлеть и приобретать знакомые очертания предрассветного Капитолия, дверь позади него без стука распахнулась.       Они оба были в черном, словно надели траур. Порция молча прошла мимо, остановилась у окна и с силой обхватила себя руками, старательно избегая его взгляда - только теребила рукав строгого платья ставшим для ментора уже привычным нервным движением. И тихо шмыгала носом, пытаясь сдерживать слезы. Хеймитч коротко глянул на ссутулившиеся маленькие плечики и выжидающе обернулся на ее спутника – Мастер замер в дверях, словно сомневался, стоило ли ему входить. Такой Цинна был ему привычнее: безукоризненный строгий костюм, аккуратная прическа, золотистая подводка вокруг колючих зеленых глаз. Хеймитч примирительно кивнул головой в знак приветствия. Цинна выразительно заглянул ему в глаза и молча указал на платяной шкаф и на душ. Ментору ничего не оставалось, как подчиниться.       Хвала чертям, они ни о чем не стали расспрашивать его.       Капитолийцы давно придумали массу способов корректировать или убирать с лица лишнюю и неугодную растительность, но он упрямо предпочитал старый дедовский метод. Наступал день принятия решений. Скребя бритвой по щекам, он тупо смотрел в стену и обдумывал ближайшие планы.       - А теперь слушай меня внимательно, - буркнул он вошедшему следом Цинне. – Завтра… черт, уже сегодня!.. ты будешь последним, кого она увидит перед высадкой. Не позволяй ей раскиснуть. Улыбайся, шути, говори ободрительные слова – что угодно, только бы у девчонки не случилась истерика. Не думай, что я не понимаю, как это нелегко. Я все понимаю. Но первое правило Арены гласит: никакой паники! Поверь мне – если она запаникует, то натворит глупостей. И тогда мы уже ничем не сможем помочь ей.       Ну вот, вроде он сказал все, что хотел сказать. Плеснув в лицо ледяной водой, Хеймитч уставился невидящим взглядом куда-то в глубину зеркала. Мастер все так же молча присел рядом на край мраморной ванны, вытянул вперед скрещенные ноги и теперь внимательно наблюдал, как он сквозь зубы начал разговор с самим собой.       - А теперь пару слов для тебя, старый пропойца. – Ментор погрозил своему отражению кулаком. – Ты дал слово, и на сей раз тебе придется делать то, чего ты никогда прежде не делал. Тебе придется улыбаться тем, кого ты ненавидишь, заискивать перед теми, кого презираешь, сторониться тех, кто тебе действительно дорог. Тебе придется надеть маску алчности, тупости и корыстолюбия, чтобы сравняться с теми, кто захочет потратить свои деньги на твоих трибутов. Хвалить их, если им этого захочется; лебезить перед ними, если это смягчит их; врать им, если это добавит тебе шансов…       Он запнулся, тяжело вздохнул и покачал головой. Больше всего он ненавидел интриги и закулисные игры. И как раз этим ему и предстояло теперь заниматься.       - И тебе придется наступить себе на горло и засунуть свои мысли и свой характер куда подальше, - прервав, наконец, свое молчание, строго добавил сидевший рядом Цинна, - потому что от них не приходится ждать ничего хорошего.       - Я этого не умею, Цинна.       - Ты же хочешь вытащить оттуда нашу девочку? – уточнил Мастер.       Глупый вопрос – сейчас он хотел этого больше всего на свете! Хеймитч хмуро скосил глаза на собеседника. В ответ на его злой взгляд Цинна лишь повел плечами.       - Значит, тебе придется научиться.